Time will tell

      

Когда так много позади

Всего, в особенности — горя,

Поддержки чьей-нибудь не жди,

Сядь в поезд, высадись у моря.

      

***

Он пролетал над трибунами, держа в руках тяжёлое яйцо. Казалось, кто-то выключил звук: Гарри не слышал, как рукоплещут зрители, не замечал, как Гриффиндорцы в своих красно-золотых шарфах вставали, выкрикивая его имя со своих мест. Он видел лишь золотой трофей в своих руках и чувствовал фантомное огненное дыхание Хвостороги за спиной.        — Вы только посмотрите! — закричал Людо Бэгмен. — Самый юный чемпион быстрее всех завладел яйцом! У него есть все шансы на победу!        Гарри соскочил с метлы на пыльную землю и не сразу заметил, как стражи драконов кинулись укрощать Хвосторогу, а у входа в загон к нему уже спешили профессор МакГонагалл, Грюм и Хагрид. Они махали, подзывая к себе.        — Прекрасно, Поттер! — воскликнула профессор МакГонагалл и махнула рукой на раненое плечо. — Пока судьи совещаются, идите к мадам Помфри… Вон туда, в палатку, она уже должна была помочь Диггори.        — Ты сладил, Гарри! — басил Хагрид. — Сладил! Сладил с самóй Хвосторогой, а ты слыхал слова Чарли, что она самый…        — Спасибо, Хагрид! — громко ответил Гарри, прерывая Хагрида. Не дай Бог, лесничий проговорится, что показал ему драконов.        — Это было красиво, Поттер, — прохрипел профессор Грюм, хлопнув Поттера по плечу, отчего тот невольно зашипел.        Только сейчас, когда адреналин перестал кипеть в крови, а эйфория от победы отступила, Гарри почувствовал, как горит от боли рассечённое плечо, ссадины и синяки ноют, а руки начинают подрагивать.        — Поттер, идите в палатку первой помощи, — повторила профессор МакГонагалл.        И Гарри вышел из загона под строгим взглядом декана, замечая, как у входа в соседнюю палатку его уже встречает разгневанная мадам Помфри.        — Драконы! — возмущалась она, затаскивая Гарри внутрь. — На прошлогоднем турнире по Квиддичу — дементоры, в этом — драконы! А на будущий год кого ещё приведут?! Мантикору? Тебе очень повезло: рана неглубокая. Сейчас я всё быстро обработаю, и будем лечить.        Гарри ойкнул, когда мадам Помфри поднесла к царапине ватку. Она была пропитана чем-то красным, дымила и обжигала, почти как пламя из чрева дракона, но женщина направила палочку чуть выше рассечённой кожи, и боль тут же прекратилась. Гарри выдохнул.        — Ну вот, минуту посиди спокойно и можешь пойти узнать результаты, — мед ведьма потуже затянула бинт на его плече и вышла, отодвинув белое полотно перегородки.        Гарри устало откинул со лба грязные и влажные волосы. Плечо вновь начало побаливать и, взявшись здоровой рукой за забинтованный порез, словно пытаясь убаюкать, он перевёл взгляд на золотое яйцо. Оно смотрело в ответ с противоположного конца кушетки, сверкая вязью непонятных символов и каких-то волшебных существ. Он хотел было уже коснуться его, но не успел — в палатку ворвалась Гермиона.        — Гарри, ты был великолепен! — зазвенел голос подруги. Видно, она очень нервничала: на щеках были следы от ногтей, а глаза опасно слезились. — Потрясающе, Гарри! Честное слово! Потрясающе!        Волшебница, видимо, не осилив бурю плещущихся внутри нее эмоций, кинулась к мальчику, крепко сжав того в объятиях. Копна каштановых волос, собранных в неряшливый пучок, разметалась, и Гарри, в попытке отвернуться от щекочущих нос локонов, громко чихнул, тут же зашипев. Синяки на ребрах давали о себе знать. Гермиона сразу отстранилась, видимо, подумав, что причинила другу боль.        — Прости! Гарри, я…        — Все в порядке, Гермиона.        — Давай я позову мадам Помфри? Она тебя ещё раз осмотрит, вдруг…        — Гермиона! — Поттер на секунду повысил голос. — Всё в порядке. Правда.        — Я так волновалась… Когда ты только вышел на арену, я… — по щекам девочки начали катиться слезы, и она спешно попыталась утереть их рукавом мантии.        — Чего ты плачешь? Всё позади, все живы и даже относительно здоровы! Не плачь, Гермиона.        Волшебница подняла голову и с неуверенной улыбкой закивала.        — Да, да, конечно, ты прав. Чего это я...        Гарри улыбнулся подруге в ответ. Но она, будто опомнившись, посмотрела в сторону выхода из палатки первой помощи и громко воскликнула:        — Оценки, Гарри! Пойдем скорее, жюри должны огласить результаты! Я совсем забыла!        Взяв золотое яйцо и «Молнию», они вышли из палатки. Шагавшая рядом Гермиона быстро говорила, завязывая непослушные кудри обратно в пучок:        — Ты был просто великолепен! Седрик, конечно, применил заклятие трансфигурации, превратив камень в собаку. И у него правда почти получилось: яйцо он схватил, но дракон в последний момент предпочёл животному человека и обжёг его. К счастью, Диггори успел увернуться. Делакур тоже применила чары, сумев погрузить дракона в транс. Он оцепенел, но из пасти вырвалось пламя. Ее юбка вспыхнула, но она потушила огонь с помощью простого «Агуаменти». А Виктор Крам, не поверишь, ему даже в голову не пришло использовать метлу! Он каким-то заклятием повредил дракону глаз. Всё было хорошо, только чудище заметалось от боли и передавило половину настоящих яиц. Из-за этого ему снизили баллы.        Они подошли к краю загона, и Гермиона затаила дыхание, сжав руку Поттера. Дракона увели, и Гарри увидел пятерых судей. Они восседали в дальнем конце, на вышке, задрапированной золотой тканью с гербами Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга.        — Судьи оценивают чемпионов по десятибалльной шкале, — прошептала девочка, быстро взглянув на друга.        Гарри сжал её руку в ответ и увидел, как первая судья — мадам Максим — подняла палочку. С ее кончика вместе с небольшим количеством искр сорвалась длинная серебристая лента и нарисовала цифру восемь.        — Очень хорошо! — сказал Гермиона. — Думаю, она сняла очки из-за раны, но это не критично.        Следующим был мистер Крауч. Он дал Гарри девять баллов.        — Здорово! — вновь воскликнула Гермиона.        Дамблдор тоже очертил в воздухе девятку. Зрители ликовали ещё пуще. И тут палочку в руки взял Людо Бэгмен. Вылетел сноп искр, и в воздухе, сверкая и переливаясь, закрасовалась большая золотая цифра десять.        — Десять? — не поверил Гарри. — Я же получил травму…        Но его перебила подруга, взъерошив и без того лохматые волосы свободной рукой.        — Ты молодец, Гарри! — восторженно крикнула она. — Молодец!        Каркаров был последним. Помедлив, он взмахнул палочкой, и серебристая лента приняла очертания четверки.        — Четверка?! — девочка чуть ли не топнула ногой от досады. — Это… Это.. Это не честно! Так же нельзя! Но не расстраивайся, Гарри, у тебя одни из самых высоких оценок, ты точно займешь первое место.        Но Гарри и не расстраивался. Он только махнул рукой, потянув Гермиону к выходу с арены. Да пусть Игорь Каркаров хоть ноль ставит: нервы его подруги стоили намного дороже. По дороге их встретила толпа ликующих Гриффиндорцев с флагами, кричалками и трещетками. Они приветствовали его, наперебой выкрикивая поздравления, будто разом позабыв все обиды и думая, что Гарри поступил также. Нет, он тоже искренне радовался, возвращая широкие улыбки однофакультетникам, но что-то, сидящее глубоко внутри, уязвлено шептало, что прощать травлю и оскорбления вот так просто не стоило. Если стоило вообще. Решив не прислушиваться ко словам внутреннего голоса, Гарри вместе с шумной красно-золотой толпой отправился в замок. Но вскоре их догнал Чарли Уизли.        — Вы с Крамом заняли первое место, Гарри! — сказал он, уперев руки в колени. Затем, шумно выдохнув, вновь выпрямился и помчался дальше, выкрикивая на ходу: — Я побежал, надо послать маме сову. Я поклялся ей подробно все описать! Ах, да, меня просили тебе передать, чтобы ты вернулся на несколько минут. Бэгмен хочет поговорить с чемпионами!        Гермиона пообещала подождать, и Поттер вернулся в палатку. Там уже была Флер, а вскоре зашли Седрик и Крам.       — Молодец, Гарри, — улыбнулся ему Диггори.        Гарри улыбнулся в ответ.        — Вы все молодцы! — вихрем ворвался в палатку Людо Бэгмен. Он пребывал на седьмом небе от счастья, как будто самолично отнял у драконов все четыре яйца. — Я хочу вкратце изложить дальнейшие планы. До второго тура почти три месяца. Он состоится двадцать четвёртого февраля в девять тридцать утра. Но за это время вам будет о чём подумать, — волшебник указал на трофеи пальцем. — Взгляните на золотые яйца, которые у вас в руках. Видите? Они открываются… вот петельки. Внутри яйца ключ ко второму заданию. Нет! Нет! Не открывайте их сейчас. Отлично. Ну, а так, всем всё ясно? Уверены? Тогда отдыхайте!        И так же стремительно, как и появился, Бэгмен исчез. А чемпионы, напоследок переглянувшись между собой, начали разбредаться. Когда Гарри вышел на улицу, уже смеркалось, но Гермиона, как и обещала, ждала его недалеко от входа, правда, не одна. Рядом с ней стоял Рон. Ковыряя мысом ботинка жухлую траву, он старательно делал вид, что не замечает появление волшебника. Завидев его, Гермиона ткнула локтем Уизли и подбежала к Гарри. Щеки её раскраснелись, а изо рта вырвалось облачко пара.        — Ну как? — спросила девочка, пряча замерзшие пальцы в карманах мантии.        — Бэгмен просто вводил нас в курс дела, — Поттер старался не смотреть в сторону рыжего Гриффиндорца. — И ещё сказал, что в золотых яйцах спрятана подсказка к следующему туру. Вроде всё.        — Вот и хорошо. Потопали тогда в школу? А то холодрыга жуткая, да и в твою честь, Гарри, между прочим, устроили вечеринку. Не представляешь, сколько всего Джордж с Фредом натаскали с кухни.        Подал голос Рон, неуверенно подойдя к друзьям. Но Гарри ничего не ответил, лишь крепче сжал метлу и трофей, да так, что костяшки его побелели и, нахмурившись, он медленно перевел взгляд на друга. А друга ли? – словно очнувшись, спросил внутренний голос.        — Рон! — шикнула на мальчишку Гермиона, сопроводив высказывание новым тычком в бок.        Уизли с минуту помявшись и подтерев свой красный нос вязанной перчаткой, неуверенно выдал:        — Эм-м… Гарри… Я понял, что только сумасшедший кинул бы свое имя в кубок... — и чуть погодя добавил: — А ты, разумеется, не сумасшедший.        Гарри нахмурился сильнее. Не пойми откуда взявшаяся злость не давала ни улыбнуться, ни сказать привычное: «Да все нормально», «Со всеми бывает», «Я не в обиде». С губ сорвалось лишь что-то колкое, будто бы неправильное и совсем непривычное.        — Додумался наконец? — ответил он. — Долго же до тебя доходило.       Что-то, что он увидел на растерянном веснушчатом лице, вдруг доставило Гарри небывалое удовольствие. Его внутренний голос ликовал, вынуждая выплюнуть ещё колкость, а затем ещё и ещё. Но перед тем, как продолжить, он взглянул на подругу, надеясь рассмотреть в ее глазах то же, что сейчас чувствовал и он. Но Гермиона лишь растерянно мотала головой, глядя то на него, то на Уизли. И это вдруг заставило его закрыть рот. Гарри стало стыдно за самого себя и, прервав Рона, всё ещё пытающегося подобрать слова, произнес:        — Всё в порядке, Рон. Забудем, и всё, — получилось скомкано и сухо.        Но Рон криво улыбнулся, Гарри чуть погодя тоже, а Гермиона, наблюдавшая со стороны, вдруг громко воскликнула:        — Мерлин! Какие же вы оба идиоты!        И, подхватив под руки обоих мальчишек, повела их по дороге, ведущей к замку. В гостиной троицу встретили единодушным воплем и приветствиями. Столы, каминная полка — всё, что только можно и нельзя, было заставлено кувшинами с тыквенным соком, сливочным пивом, горами пирожных и другими лакомствами. Ли Джордан запустил чудо-хлопушки доктора Фейерверкуса, и воздух заполнили разноцветные искры со звёздами. Дин Томас — самопровозглашенный художник факультета — нарисовал несколько плакатов: Гарри на "Молнии" кружится над Хвосторогой. Ещё на двух — Седрик с головой, объятой пламенем. И как и раньше сели друзья все вместе. Гарри откинулся на спинку дивана, подхватив с подлокотника бутылку сливочного пива. По-хорошему он должен был радоваться: Рон снова рядом, он победил в первом туре, в его честь устроили вечеринку, в конце-то концов! Но непонятное ощущение неправильности всего происходящего не давало расслабиться. Казалось, что сейчас все вновь ополчатся на него, стоит только сказать что-то не то или, к примеру, провалить следующее задание. А если бы он проиграл в этом, стали бы друзья разговаривать с ним? Или все это было лишь потому, что он выиграл?… Гарри сделал глоток из бутылки и поёжился. Мысли, роящиеся в голове в последнее время, ему очень не нравились. Но в итоге, решив, что виновата в том усталость и ничего более, он поспешил отвлечься, в чём ему очень кстати помог Ли Джордан.        — Чёрт, а оно тяжёлое! — волшебник взвесил на ладони золотое яйцо, оставленное Гарри на одном из столов. — Открой его, Гарри! Давай узнаем, что там внутри!        — Открой, Гарри! — несколько человек из вмиг образовавшейся толпы поддержало Ли.        Джордан протянул яйцо, и Гарри открыл его, поддев крохотные петельки пальцами: оно было полое и совершенно пустое. Но вдруг, всего через мгновение, всё пространство комнаты заполнил жуткий, пронзительный не то крик, не то вой.        — Закрой! — зажал уши Фред.        Гарри спешно захлопнул.        — Что это такое? — с ужасом посмотрел на яйцо Симус Финниган. — Похоже на ведьму-банши. Может, тебе с одной из них предстоит сразиться?        — Словно кого-то пытают! — побледневший Невилл отошёл на два шага от трофея. — Наверное, к тебе применят заклятие Круциатус!        — Глупости, это противозаконно, — заявил Джордж. — Они не посмеют использовать Круциатус на чемпионах. А этот звук, клянусь, точь-в-точь пение Перси! Гарри, не с ним ли тебе предстоит сразиться? Представляю, — Уизли всплеснул руками. — Перси поёт в душе, а Гарри терпит его рулады!        После слов близнеца гостиная разом взорвалась дружным смехом. Смеялся и Гарри, на миг позабыв обо всех переживаниях и странных мыслях. И только в час ночи он, Рон, Невилл, Дин и Симус попали в спальню. Гарри поставил крошечную фигурку Венгерской Хвостороги на свою тумбочку, куда вскоре опустил и трофей. Дракончик зевнул, привалившись спиной к золотому яйцу, и закрыл глазки. Вскоре уснул и сам юный волшебник.              

***

— Гарри!        Поттер дёрнулся, переведя взгляд на подругу. Гермиона возвышалась над ним, уперев руки в бока, всем своим видом источая крайнее недовольство. Он устало вздохнул и под недовольным взором волшебницы наугад вытянул книгу из тянувшейся к потолку стопки. Их поиски ответа на загадку золотого яйца длились вот уже второю неделю и не сдвинулись ровным счетом ни на йоту. Хотя Гермиона и твердила, что они близки к разгадке, что нужно лишь лучше стараться, больше читать и не отлынивать, верилось в её слова с трудом. Особенно когда вот уже четырнадцать дней кряду обедать и ужинать приходилось в библиотеке, если приходилось вообще, а количество проштудированных книг перевалило за полдюжины. Гарри уже не раз успел пожалеть, что попросил у друзей помощи. Сначала, гонимый верой в то, что втроём они мигом разберутся со всем, как это обычно и происходило, он не вылезал с друзьями из библиотеки до самого её закрытия. А затем, когда мисс Пинс все же их выгоняла, они под мантией невидимкой пробирались в гостиную и продолжали строить теории, обсуждать новые догадки и тут же их опровергать. Но вскоре запал пропал, а ответа, что означает адское пение трофея, они так и не нашли.        — Рональд!        Гарри украдкой выглянул из-за стопки книг, лицезрея, как доставалось теперь уже Рону. Гермиона с ним церемонилась в разы меньше, и вместе с гневным взглядом, друг получил ещё и по рыжей макушке. — Ты что творишь?!        — Пытаюсь вернуть вас с небес на землю. До второго тура осталось всего лишь чуть больше двух месяцев, а вы сидите и плюете в потолок!        — Гермиона, до закрытия библиотеки осталась всего лишь четверть часа, а мы сидим тут с семи утра! Субботнего, между прочим, утра. Да видит Мерлин, никуда от нас это яйцо не убежит. Правда ведь, Гарри?        — Рон прав. Нужно отдохнуть, Гермиона, а то, боюсь, к концу учебного года я возненавижу это место ещё пуще класса зельеварения. И не думаю, что случится что-то страшное, если мы проведём один день как… — Поттер оглянул пустую библиотеку, замечая, что они остались совершенно одни. — Остальные ученики…        Девочка, шумно выдохнув, рухнула на соседнее с ним место. От её былого воинственного настроя не осталось и следа. Потерев ладонями вставшие глаза, она подняла их на друга.        — Я просто переживаю. Тебе дают очень жестокие испытания, Гарри. Одна Хвосторога чего стоила… Ты поступил смело, но на этот раз, боюсь, одной твоей смелости может не хватить.        Мальчишки замолкли, смотря на подругу. Рон, поджав губы, хотел было уже сказать какую-нибудь очередную нелепую глупость, чтобы прогнать серьёзную атмосферу, но не стал, заметив, как за спинами друзей выросла строгая фигура мадам Пинс.        — Молодые люди, до комендантского часа осталось десять минут. Советую как можно скорее убрать книги на положенное им место и поторопиться в вашу гостиную, если не хотите лишиться факультетских очков, — женщина подошла к столу, где сидели трое Гриффиндорцев.        Невпопад заверив мадам Пинс, что именно так они и поступят, друзья начали собираться. Лёгким взмахом волшебной палочки Гермиона отправляла книги на полки, пока Гарри и Рон с предельной осторожностью раскладывали их в стопки по темам под суровым взглядом библиотекарши.        — Ты же не забыл?… — спросил шёпотом Рон.        Гарри мотнул головой, на ходу запихивая в рюкзак золотое яйцо. Мантия невидимка стала для друзей почти незаменима, ведь не раз спасала их от Филча и учителей, изредка расхаживающих в коридорах после отбоя. Когда двери библиотеки захлопнулись за их спинами, юные волшебники, скрывшись от чужих глаз, двинулись по коридорам. Миновав пару лестничных пролётов и караулившую нарушителей миссис Норрис, они наконец добрались до гостиной Гриффиндора. Но всю дорогу Гарри, как бы не пытался, не смог выкинуть из головы слова Гермионы.       

«…ты поступил смело, но на этот раз, боюсь, одной твоей смелости может не хватить.»

Он не хотел всерьёз думать об этом. Как и о том, что выжил в первом туре едва ли не по счастливой случайности. Что удача, верно шагающая с ним рука об руку на протяжении четырнадцати лет, может отвернутся. Не хотел он думать и о том, кто кинул его имя в кубок, почему лучший друг не поверил сразу, а лишь спустя время. И потом, как ни в чём не бывало, вернулся, когда он разделил первое место с Крамом. Внутри опять что-то прошептало о том, что наверняка Гермиона заставила Рона извиниться. Гарри нахмурился и перевернулся на другой бок. Матрас под ним скрипнул, и маленькая Хвосторога тут же заворочалась во сне, свесив с края тумбочки свой шипастый хвост. Взглянув на трофей, который даже в потёмках умудрялся поблескивать, мальчик невольно подумал, что видимо поэтому он и нравился дракону. Та, будучи всего лишь фигуркой, всё равно яро защищала яйцо, не отходя от него ни на шаг даже ночью. А что, если бы Рон рассказал Гермионе о первом испытании позже? Или не рассказал бы вообще? Вновь вторил внутренний голос. И Гарри, рывком скинув одеяло, поднялся с кровати. Сон не шёл, а мысли, крутившиеся в голове, мешали даже просто спокойно лежать. Под дружный храп товарищей, натянув очки и наспех накинув поверх пижамы мантию невидимку, Поттер спустился в гостиную, а затем, прошмыгнув мимо крепко спящего портрета Полной Дамы, побрёл по коридорам школы. Он хотел подняться в совятню, ведь не мог избавится от по-детски глупого желания выговориться. Рассказать всё кому-то, кто не осудит, не полезет с советом, а просто выслушает, пусть это и будет даже пресловутая почтовая сова. Ведь Сириуса беспокоить по таким пустякам он точно не собирался, хоть иногда и очень хотелось. Рон не поможет, только попытается отшутиться, но Гарри его в этом и не винил. Гермиона сразу начнет читать нотации, искать решение, а… Он запоздало понял, что поговорить-то ему особо больше и не с кем. От этой мысли почему-то стало особенно тошно и, ускорив шаг, будто пытаясь убежать от то ли от себя, то ли от не пойми чего ещё, он уже было хотел завернуть за угол, как вдруг краем глаза заметил какое-то смазанное движение. Оно было не похоже ни на человека, ни на призрака. Остановившись, Гарри пригляделся. На дальней стене, где не висело картин и не стояло старинных доспехов, рисовались линии. Они медленно ползли по каменной кладке, светясь и тут же погасая, вмиг проявляясь кованными узорами. И всего через мгновение перед ним предстала самая настоящая дверь. Она отличалась от обычных, ведущих в классы, скорее походя на ту, которая была в обеденном зале или библиотеке: двустворчатая, высокая, выполненная в форме арки и с большими железными ручками. Она будто бы ждала, когда мальчик откроет её. Гарри неуверенно шагнул ближе, но дверь никуда не исчезла, а даже наоборот, чуть приоткрылась: через узкую щель на пол упала белая полоса света, словно приглашая войти. Удостоверившись, что в коридоре пусто, Поттер дёрнул за массивную ручку и скользнул за дверь, которая, бесшумно захлопнувшись за его спиной, вмиг растворилась. Внутри странной комнаты, к удивлению юного волшебника, было… обычно. Не появись проход из ниоткуда, Гарри непременно подумал бы, что попал в чужую гостиную или заброшенную классную комнату. На полу — пушистый ковёр. У стен стояли высокие шкафы, доверху забитые книгами, два небольших дивана в углу и меж ними круглый стол. Окон в «гостиной» не было, как и двери, откуда он пришёл. Вместо неё от самого потолка до пола на стене висели флаги четырёх факультетов. Ещё в комнате имелся камин, а рядом с ним стояла метла и большое зеркало в золотой раме. Подойдя ближе, Гарри осторожно взял в руки метлу. Та была покрыта толстым слоем пыли, но все равно выглядела так, словно человек, оставивший ее здесь, относился к ней очень бережно и явно дорожил. Протерев краем мантии рукоять, он удивленно поднял брови. На лакированном дереве блестела золотая надпись: «Нимбус-901». Метле было точно не меньше пятидесяти лет, но за это время прутья её не рассохлись и даже спинка не затерлась. Лишь упор для ног был немного покрыт ржавчиной и погнут. Осторожно прислонив обратно свою находку, будто боясь, что хозяин узнает о том, что он взял её без спроса, пусть даже и просто посмотреть, Гарри скользнул взглядом по каминной полке. На ней в идеальном порядке лежали стопками пометки и целые пергаментные свитки, расписанные чьим-то размашистым почерком. Выбор места для хранения записей Гарри счел довольно странным, конечно, если автор не растапливал ими по вечерам камин и, вытянув один из пыльных пергаментов, ойкнул, стоило чему-то, запрятанному средь кипы бумаг, упасть на пол. Из-за тишины царившей в комнате, металический звон показался звоном часов астрономической башни. Отложив пергамент, на обратной стороне которого красовались витиевато выданные буквы «H.S.», Гарри подобрал упавший предмет. Это оказалась сережка. Гвоздик с подвешенным на цепочку длинным белым пером. Металл, к удивлению Гарри, оказался теплым, как будто секунду назад украшение сжимали чьи-то руки. Но вдруг серьга начала дребезжать. Пёрышко быстро заметалось, словно живое, и, выскользнув из пальцев юного волшебника, стремительно подлетела к уху, заняв положенное ей место. Гарри зашипел, схватившись за мочку, где теперь красовался серебряный гвоздик. Но подушечках пальцев не осталось ни капли крови. Попытавшись сдернуть своенравное украшение, мальчик зашипел вновь, уже от того, что серебро предостерегающее нагрелось. Отдёрнув руку, он, пошатнувшись, осел на пол, пытаясь понять, почему на него вдруг накатила такая слабость. Мир перед глазами поплыл, превращаясь в одну смазанную картинку, а затем и вовсе в темноту.              

***

Ощущение чего-то тяжелого и шершавого, крепко сжатого в собственных ладонях, заставило Гарри резко распахнуть глаза. Он стоял посреди дорожки, усыпанной щебнем, а впереди возвышалось здание. Пятиэтажное, серое, почти бесцветное, оно смотрело на него с высока десятками узких окошек. Взглянув вниз, он, наконец, понял, что именно всё это время держал в руках. Это был чемодан. Потёртый, с облупившейся кожаной ручкой и сбитыми углами.             

«Пойдем.»

Откуда-то с боку раздался высокий голос, и Гарри перевел удивленный взгляд на женщину, остановившуюся рядом. Он её сначала даже и не заметил. Закрытое платье с высоким воротом, светло-русые волосы, собранные в тугой пучок, и серые глаза будто заставляли её сливаться с таким же бесцветным окружением. Но она продолжая глядеть, хмуря тонкие брови, видимо, ожидая, что Поттер пойдёт за ней. И Гарри пошёл. Но не потому, что захотел, а потому не смог не пойти. Ноги будто шагали сами собой, даже не думая подчинятся.       

«Быстрее!»

Раздраженно вскрикнула женщина, приблизившись к нему в попытке схватить за плечо. Гарри зажмурился, но прикосновения не последовало. И, открыв глаза вновь, он очутился уже в совершенно ином месте: посреди тускло освещённого коридора с мальчишками, которым от силы было семь лет, в поношенных сероватых костюмах. А прямо перед ними, возвышаясь, стояла женщина, но уже совсем другая. Седая, уставшая, в застиранном переднике, покрытом блёклыми пятнами. Она хмуро глядела сверху вниз, но не на него, а видимо, на провинившихся.       

«Кто это сделал?»

Слова эхом отскочили от стен, выложенных тёмной плиткой. И двое мальчишек, стоявших неподалеку, будто бы только и ожидая её вопроса, разом указали на третьего. На это он лишь медленно поднял голову, взглянув в лицо женщине. Гарри никогда ещё не видел таких пустых, ничего не выражающих глаз.       

«Это ты сломал руку Бенджамину?»

Черноволосый мальчик промолчал. Но зато двое других наперебой начали выкрикивать:       

«Да, миссис Коул, это он!»

«Бенжи просто хотел посмотреть, что он постоянно пишет у себя в тетрадке, а он…»

«Сломал ему руку! Миссис Коул, это правда он! Это То…»

Гарри понял, что с губ вдруг сорвались слова. Только вот голос был совершенно не его.

«Миссис Коул, можно?»

На вопрос женщина, видимо, та самая миссис Коул, поднимает брови, и он продолжает, ткнув пальцем в сторону мальчишек по обе стороны от черноволосого.       

«Виноваты Оливер и Эрик. Вот почему их не было на ужине. Я видел из окна как Эрик держал Бенджамина, а Оливер бил его ногами…»

       Что было дальше, Гарри уже не слышал. Голоса звучали неразборчиво, будто сквозь толстый слой ваты, но пристальный взгляд черноволосого мальчишки, смотрящего на него без прежней пустоты, а с каким-то неправильным, даже пугающим интересом, заставил Гарри мысленно содрогнуться. Но и он вскоре померк, а следующим, что увидел Поттер, был захламлённый чердак. В воздухе летала пыль, по стенам, от кривого дощатого пола до самого потолка, росли горы старых вещей и тряпок. А также писк, совсем слабый, доносившийся откуда-то из глубины писк.       

«Это и есть то, что ты хотел мне показать?»

       Раздался колкий вопрос из-за спины. Гарри, а если быть точнее, тот, в чьём теле он сейчас был, обернулся: сзади стоял черноволосый мальчик, но уже чуть старше.       

«Старый чердак?»

Вновь ядовито спросил ребёнок, выгнув бровь. Гарри уже было хотел съязвить в ответ, но не смог, удивленно понимая, что губы растягиваются в улыбке и он, взяв за руку вредного мальчишку, ведёт его мимо нагромождений хлама в глубь. Писк с каждым шагом становится громче, пока они не подходят к кривому, видимо, самодельно сооруженному из старого тряпья гнезду, запрятанному меж нагромождения чемоданов.       

«Смотри!»

Гарри осторожно берёт в руки страшненького птенца. Абсолютного белого и, кажется, слепого. Глазки его сизые, почти бесцветные, а зрачки мутные. Тот, почувствовав тепло, перестает пищать и хохлится, пуша редкие пёрышки.       

«Это Дарзи. Он чудный, правда?»

И он протягивает птенца своему собеседнику. Мальчик на удивление не язвит, а лишь с тем же пустым безразличием глядит на Дарзи, теперь уже пригретого в собственных ладонях.       

«Ты назвал его как ту птицу из сказки про подлого мангуста?»

И не дожидаясь ответа он продолжает:       

«Скорее чудной… Чей это птенец?»

Гарри слышит как голос теплеет, и он вновь улыбается.       

«Вороны. Но гнездо сбило градом, и все его братья и сестры погибли. А он каким-то чудом оказался здесь, на чердаке.»

«Белая ворона, значит… А вы с ним похожи.»

Мальчишка вдруг возвращает улыбку, но уже глядя не на птенца, а на того, в чьём теле оказался Гарри. Все вновь меркнет, а в следующее мгновение Гарри видит потолок. Самый обычный, кое-где потрескавшийся, белый потолок. Потом его догоняет понимание того, что он лежит на ком-то, и рука этого кого-то перебирает его волосы, изредка отстраняясь, что бы, судя по шуму, перевернуть страницу, а затем вновь возвращаясь на место. В молчании проходит от силы ещё минуты три, и невидимый собеседник вдруг спрашивает:       

«Зачем ты тогда солгал?»

По голосу Гарри узнает вредного мальчишку и, уже даже не пытаясь контролировать происходящее, просто слушает свой-не-свой голос, отвечающий на вопрос.       

«Я никогда тебе не лгу.»

      

«Я говорю о случае с Бенджамином. Три года назад.»

«Я и тогда не солгал. Оливер с Эриком пинали Бенжи ногами, и я видел это из окна. Правда, было это в мае, за полгода до того, как ты решил проучить его. Единственное, не знаю, сломал ли он тогда себе что-нибудь…»

Рука на миг замирает, переставая перебирать волосы, но вскоре монотонное действие повторяется, как и тишина, прерываемая лишь шестом страниц. Потолок чернеет тоже.              

***

Головная боль заставила Гарри зашипеть почти по-змеиному. Его виски пульсировали, и казалось, что кожа на них вот-вот лопнет. Затылок болел тоже, но уже не так сильно, и волшебник медленно сел, не открывая глаз. Он попросту не хотел снова оказаться в чужом теле. В чужой жизни?.. Он до сих пор сомневался в реальности происходящего: было ли увиденное игрой его воображения? Видением? Существовал ли тот человек, в чьём теле он оказался, в реальности? А вредный мальчишка? Или он тоже лишь плод разыгравшегося подсознания? Но так и лезущие в лохматую голову вопросы прервал мягкий голос:        — Ты наконец очнулся!