Цветы зла растут близ Хуанхэ ➖ 恶之华黄河旁边生长

В ванском дворце, полном шелка и нефрита, украшений и раболепных слуг, происходило таинство. Оно пробралось на маленьких лапках через щели массивных дверей, через лазейки уголков помещений. Просочилось смрадными миазмами под ногами стражей, ветром забилось в окна – разорвало ткань, разделяющую покои с внешним миром и, клубясь, опрокинулось на роскошную постель.  Три головы, шесть рук и шесть ног. Насекомое-урод, предвестник ненастья, извивалось и смеялось на нежных шелках. Скаталась вышивка, оставленная на краю постели, одна из рук сорвала с креплений свисающую вуаль.  Покои и, подобный прекрасному видению, дворец из молочной яшмы принадлежали ванской дочке, после смерти ставшей владычицей поветрий. Она являлась прелестной и капризной госпожой, а слуги у нее были вытянутыми и худыми женщинами, укутанными в белые шелка. Раньше они были ее любимыми палочками для еды и захоронены с нею. Теперь души верных при жизни служанок переселились в предметы быта и стали демонами-прислужницами. Они ухаживали за садами, в которых произрастали самые красивые розовые ликорисы и чистили пруды с чистейшей из вод.  Их вышвырнуло из покоев госпожи волной энергии и оставило за закрытыми дверьми нечто, чему они были вынуждены повиноваться. Им оставалось лишь мелко дрожать и с ужасом ожидать прихода своей госпожи-демоницы.  А уродливое насекомое продолжало извиваться на кровати и хохотать. Оно смяло мягкие одеяла, снесло стойку с ароматной корой для благовоний. А затем разделилось на три разных тела — и стало еще более опасным. Три демона, три владыки поветрий.  — Чэньшу, что ты… – недовольно заворчал Господин Мрачных Топей, заметив, что гуй поменьше под ним задергался и завертелся. Он сбросил с плеч упавшую вуаль и притоптал ее голой пятой.  Чэньшу, он же Яовэнь-цзюнь, завел руку за спину и достал воткнувшуюся в спину костяную спицу. — Неужели ты меня теперь на спицы опрокидываешь? — фыркнул он.  Третий демон, успевший пристроиться рядом и даже улечься на боку, опробовал острие спицы пальцем, а затем выкинул из пробитого окна. Он потянул носом, вдыхая аромат жженой коры и девичьего быта, который три демона с такой простотой разрушили, и с силой чихнул.  — О, как можешь так обо мне думать? – улыбнулся Хэйаньничжао-цзюнь. Он был полностью обнажен, как и остальные – в порыве страстей, хохота и желания как-нибудь испортить кому-нибудь после-жизнь они перенеслись из собственных покоев в чужие. – Тебя бы я опрокинул на самые изысканные колья, но никак не на забавы какой-то девки.  Приличный облик Господину Мрачных Топей создавала лишь его длинная накидка-плащ с пушистым воротом, а остальным и того не хватало. Чэньшу, он же Яовэнь-цзюнь, был гол и тонок. Рядом пристроился широкоплечий и на несколько тонов темнее кожей Господин Пустотного Воя, Хукункао-цзюнь. Этот демон был самым свирепым из владык поветрий, но рядом со своими двумя любовниками был кроток и тих, как хорошо воспитанный пес.  И теперь он коротко поцеловал сначала Чэньшу в висок, а затем привлек ближе надменного Господина Мрачных Топей и слегка прикусил за губу.  — Хватит вам ссориться, – сказал он. – Займитесь делом. Господин Мрачных Топей расхохотался – захихикали тени в складках вуалей, задрожали в уголках предметов.  — Ох, Хуосин сегодня нетерпеливый. Слышал, Чэньшу? Подавай сюда свой зубастый рот и подставляй задницу.  — Однажды я у тебя кое-что лишнее откушу, Биншуй, – пробормотал Чэньшу, устраиваясь между двух превосходящих его в размерах мужчин.  Биншуй опирался коленом о постель и, держа член в руке, легонько шлепнул им по щеке пытающегося пристойно устроиться на четвереньках Чэньшу. Тот, прогнувшись в пояснице, уперся задом в уже давно оставленный без внимания горячий член третьего демона. Не успели изо рта Яовэнь-цзюня вылететь возмущения, его немедленно заткнули – с обеих сторон.  Еще теплая смазка издавала хлюпающие звуки, а рот быстро наполнился слюной от вожделенного запаха. У Чэньшу были две тонкие длинные косы цвета костяной муки, или даже ближе к оттенку мышиной спинки – каждый из демонов норовил первым схватить за них и направлять или глубже в горло демону, или крепче вбиваться в его кишки. По покоям разносились влажные шлепки, беспорядочные стоны демонов и срывающиеся с губ редкие осознанные слова.  — Что за бесстыдная у тебя глотка, туже некуда… – вздохнул Господин Мрачных Топей, кладя ладонь на затылок увлеченного делом демона у себя между ног. Он не удержался и чуть толкнулся бедрами навстречу, в горячий и тесный рот, губы которого сомкнулись на нем еще плотнее. — Ах… что-то я не чувствую прилива сил после того, как…аах, принял захваченное у этого маленького жреца.  Будучи при жизни чиновником-дафу, он являлся самым разумным и хитрым из троицы поветрий. Замученный своими же сослуживцами за, пожалуй, излишнюю прозорливость и желание быстро заполучить в руки как можно больше власти, демон продолжил дело и после смерти. Пьет иньская тварь, да не насыщается. Господин Пустотного Воя же был сосредоточен на деле. Его крепкое мускулистое тело, покрытое боевыми шрамами, принадлежало при жизни сыну вождя племени западных Чжоу. Попавший в плен и загрызенный насмерть собаками, он переродился демоном поветрия, распространяющегося бешеным зверем. Поместья этого владыки представляли собой просторные степи, по которым прогуливались табуны демонических коней… и не было ветров более страшных, чем те, которые вили гривой под его рукой.  Он был немногословен в ласках и придерживал содрогающегося от мощных толчков с двух сторон Чэньшу за поясницу и не позволял менять положение. Бледные ягодицы дрожали от шлепков плоть о плоть, а стоны глушила забитая глотка. — Что-то странное ощущается в ветрах. Грядут перемены, – отрывисто пробормотал Господин Пустотного Воя. — Мы готовы? Демон, к которому он обращался, уже был готов кончить. Не было ничего для Господина Мрачных Топей слаще и приятней, чем вид подчиненного и устроившегося его ублажать демоненка, а испитое недавно вино вскружило ему голову. Подстраиваясь под темп толчков третьего демона, он постарался закончить наравне с ним – еще не хватало, чтобы его сочли слишком эмоциональным.  Яовэнь-цзюнь, переполненный ласками и чужим семенем, в изнеможении закатил глаза: ему не позволили даже коснуться себя и самоудовлетворить. Сразу отняли ладонь и накрыли своими пальцами – сухими мозолистыми, принадлежащими воину, и изнеженными, знающими лишь работу с ванскими указами и приказами.  Маленький демон поветрий был слабейшим из троицы, но незаменимой его частью: умерший среди крыс раб возвысился до владык не только за счет своего красивого лица и изгибов тонкого тела. Именно он впервые изучил оставленные владения предыдущего поколения первородных демонов, освоил искусство взращивания своих угодий на пепелищах и распространил служек-крыс следить за каждой душой после-смертного мира.  Обласкав его тело, испачканное в семени двух других демонов, Чэньшу отпустили – и он, сплюнув на девичьи простыни белесый сгусток слюны, подобрался ближе к Господину Мрачных Топей. Схватив его за край накидки, дернул к себе. — Что с тобой? Никуда не годится, Биншуй, – пробормотал он, с влажными красными губами.  Подбородок Чэньшу грубо захватили пальцами.  — Может быть, маленькая сучка плохо старается сегодня? Если еще не понял, что твой господин расстроен, то скоро потеряешь право называть меня по имени, – процедил Биншуй, с силой сжимая белые пальцы. Челюсть демона поменьше еле слышно затрещала.  Чэньшу опасно клацнул зубами – из-под кровати встревоженно выбежал выводок крыс, а по потолку пробежал ропот.  Хуосин, Господин Пустотного Воя, уже устроился поудобней на постели и приготовился наблюдать очередную сцену между этими двумя: не было желания разнимать этих вечно ссорящихся любовников. Он лучше подремлет, к тому же, на краю лежит такая мягкая заячья шкурка… Яовэнь-цзюнь принюхался, а затем быстро вывернулся из рук и приник к шее разъяренного любовника. На его губах еще сохло семя, но никому не было дело до подобных нечистот. Слишком давно демоны были одним целым и такие мелочи не могли внушить отвращения. Пахло мускусом, влажной плотью и совсем чуть-чуть – кровью.  Именно эта нотка насторожила маленького владыку поветрий. Он запустил руку в меховой воротник одежд Биншуя и достал крысиное тельце с изломанным хвостом. Шерсть мертвого зверька облезла, мясо вывернулось наружу, а каждая косточка в остывшем трупике была сломана.  Господин Мрачных Топей неприязненно поморщился. Он немедленно сбросил испачканную накидку с плеч, оголяя нефритово-белую кожу и сильную спину. И разом часть его раздражений пропала.  — Слишком долго ты позволяешь жрецу и его уродам жить, – сказал Чэньшу, мягко проводя рукой по тому, что осталось от его слуги. Обычно убитые гуи распадались в прах после уничтожения, но эта крыса была убита каким-то необычным образом. Демон быстро превратил ее в пепел. — Посмотри. Это дурной знак… как их… — Дурное предзнаменование. Следующей же луной разделаем их на гэн, – заверил любовника Биншуй. А затем, смягчившись, погладил пальцем по его губе и поцеловал, разделяя соленый вкус семени и власти поветрий на двоих.  Они сплелись вновь в голодных ласках и упали на постель. Хуосин, приподнявшись на локтях, присоединился к ним – со своими кусающими поцелуями и неутолимым желанием. С ним тоже что-то придется сделать…

***

Тела сплелись тесно, грудь к груди. Волосы прилипали к коже, бусины пота скатывались в ложбинки – затекали в раскрытый в немом крике рот. Скрипел каркас кровати, дрожали стены дворца благороднейшей из демониц, а в ее уютных покоях любили друг друга незваные гости.  Но и любовью назвать это – укусить себя за язык. Они двигались в друг друге так, словно хотели разорвать внутренности и кусали-целовали с желанием проглотить чужой кусок.  Ноги Чэньшу, тонкие тростинки, были закинуты на плечи Господина Мрачных Топей. Он держал его спереди и уже вошел внутрь, неспешно двигаясь. Сзади же пристроился Хуосин, помогая удержать малого демона между двух тел. Его хватка была крепкой, заставляя подчиняться каждому движению. Он тяжело дышал, потираясь горячим и стоящим от желания членом меж чужих ягодиц.  — Не бойся, он не порвется, – посмеялся Биншуй, любуясь испуганным выражением лица демона поменьше. Тот часто дышал, забывая о том, что дыхание лишь отголосок и воспоминание их ушедшей жизни, и взволнованно хватался за чужие плечи.  — Помедленней, – хрипло попросил Яовэнь-цзюнь, – иначе я загрызу вас обоих.  — Твой страх, крыска моя, – прошептал Господин Мрачных Топей, склоняясь ближе к чужому лицу, – смердит.  В этот момент Хуосин не выдержал и, рыча, протолкался в уже захваченные врата. Его член был крупнее и толще Биншуя, а вместе они почти разорвали своего общего любовника на части. Чэньшу задрожал, пытаясь не сорваться на крик – ему казалось, что еще немного и эти демоны продырявят ему легкие. Дышать было нечем, на крик не хватало сил, и владыка поветрий чувствовал себя настолько заполненным, насколько только возможно.  И… еще никогда он не чувствовал себя, ни в своей, хуже скотской, жизни, ни в после-смерти… таким желанным.  Демоны стали двигаться, каждый в своем темпе – каждый желал урвать больше удовольствия, утолить свою неизбывную жажду. Хуосин двигался мощными и медленными толчками, а Биншуй старался взять быстрее, трахал болезненно и сладко, давя на нужные местечки в стенке кишок. Чэньшу оставалось только стонать, хвататься за чужие плечи и дрожать, отдавать, отдаваться. Он раскрыл в немом крике и к нему сразу приникли остальные два демона. Яовэнь-цзюню вдруг стало смешно, несмотря на то, что он почти не чувствовал нижнюю половину тела из-за раздирающих на части боли и удовольствия. Он подумал, что эти двое похожи на птиц, которые желают накормить его и обогреть.  Биншуй убрал руку с бедра Чэньшу и повернул его к себе за лицо, прикусывая за губу. Хуосин, который почти свернул тому шею, чтобы увлечь в поцелуй, взвыл в негодовании и крепко толкнулся бедрами — кости жалобно затрещали, Яовэнь-цзюнь лишь крепче вжался в грудь впереди стоящего демона.  Владыка поветрий, зажатый между них, подумал – если вы, идиоты, растянете меня еще немного, из меня после вас все вывалится как из старого мешка. Но тут Хуосин тоже поцеловал его, касаясь губами и Биншуя рядом, и он снова забылся в сладкой неге обмана. Его кусали за щеки и шею, целовали ключицы, и он был так любим и сыт. Один из членов дернулся в его кишках и излился липко и горячо – сам же Чэньшу, кажется, успел возбудиться и кончить несколько раз от распирающего ощущения в теле. Хуосин изможденно опустил голову на плечо, но выходить не спешил.  — Что, и это все? Нежный, – ухмыльнулся Господин Мрачных Топей, ощущая волну приятного торжества и удовольствия от тепла и влажности внутри демона. Он продолжил двигаться, но уже неспешно – смакуя ощущения себя победителем в негласном испытании выдержки. — Ах… может, вы все же договоритесь двигаться вместе? — слабо подал голос Чэньшу, чувствуя, как начинает капать у него меж все еще раздвинутых ног.  Он хотел сказать еще что-то, но неожиданно двери покоев распахнулись и в комнаты ворвалась невысокая, богато одетая демоница. Ее волосы были собраны в изысканную прическу, а высоко завязанный и расшитый узорами из драгоценностей и золотых нитей пояс выдавал в девушке, верно, ванскую дочку и хозяйку дома, в котором веселились три владыки поветрий.  Хуаду-фужэнь была в ярости. Стоило ей отлучиться в дальний уголок своих очаровательных владений, полных ликорисов полей и изысканных прудов, так ее дворец захватили крысы и чужие! Демоница в ярости сжимала в руках яшмовые палочки для еды, своих испуганных и покусанных тварями служанок! Но к тому, что она увидит в собственных покоях… никого нельзя подготовить к подобному зрелищу.  — Как это понимать?! Что вы себе позволяете?! – закричала демоница, бледная от ужаса и отвращения. Ресницы Хуосина дрогнули, он только успокоился и даже слегка задремал стоя и внутри Чэньшу. Чэньшу же, желая, чтобы побыстрее все кончили и демоны могли приступить к приятным ласкам после, недовольно нахмурился. Он разглядел растоптанных ножкой демоницы крысок, одна из которых волочилась с нею в подоле. Другая, зло пищащая, повисла на рукаве – владыке поветрий следовало услышать их предупреждение, но демон был слишком поглощен страстями.  Биншуй, тот владыка, который всегда учтиво склонял перед законной владычицей над всеми поветриями голову, неприязненно поморщился и повернул к ней голову. Он стоял к вошедшей демонице спиной и она могла вдоволь полюбоваться его расцарапанными плечами, сильной белоснежной спиной и крепкими ягодицами. Только ее даже этот срам не смущал так, как то, что эти трое грязных демона решились совокупиться, и не раз, на ее изысканной девичьей постели! Она ведь даже не была при жизни замужем, а, значит, это преступление высшей меры наказания!  — Ну что вам, госпожа Чжун? – с масливой улыбкой спросил Господин Мрачных Топей, не выходя из демона и не склоняясь перед ванской дочкой в поклоне.  — Что мне?! Ты что, окончательно выжил из ума, раз позволяешь себе такие дерзости передо мной? Вы… – комок тошноты, память о бытии человеком, подкатил к горлу девушки. Она старалась не смотреть туда, где соединялись два… нет, три демона, но взгляд предательски обращался туда вновь и вновь.  Ей хотелось тошнить от отвращения, но демоны, верно, не должны иметь столько человеческих привычек. Чэньшу, гораздо меньше общавшийся с владычицей поветрий, боязно сжался и тем самым вызвал у Биншуя тихий вздох удовольствия.  Демоница, тыча пальчиком в том самом направлении, куда она боялась смотреть, завизжала. Как маленькая свинка, если бы спрашивали о сравнении Чэньшу. — НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИ! ЭТО ОМЕРЗИТЕЛЬНО! Господин Мрачных Топей поморщился и вздохнул. Он ненавидел женщин при жизни, а после смерти был вынужден притворяться, что прислуживает маленькой капризной сучке. Разве это не несчастье? И вот теперь ему придется прервать такой славный акт, раскланиваться, извиняться и, верно, подарить этой маленькой девке новую кровать? И все потому, что эта маленькая дрянь была при жизни ванской дочкой? Щель этой самки едва ли может удовлетворить его лучше, чем отверстие его дорогого и более полезного Чэньшу.  К тому же, он так долго уже совокуплялся и до сих пор не кончил. Хуосин очнулся и насторожился, но двигаться не спешил. — Ты оглох, слуга?! — верещала демоница, из отвращения не решавшаяся подойти ближе. Она, подумав, решила было запустить в него палочки для еды. Но ими она слишком дорожила. — Вы что, все оглохли?! Я прикажу вас казнить, наказать! Немедленно прекратите это! Биншуй повернулся к своему испуганному любовнику и состроил гримасу отвращения. Тот пугливо прижался ближе и демон вдруг понял, что… — Никак нет, госпожа, – услышал он себя, – сейчас я закончу и подойду к вам.  Хуаду-фужэнь ошарашенно замерла, как и двое любовников. Господин Мрачных топей же, ощущая что-то колкое и нетерпеливое кожей, как наконец-то прорвавшийся гнойник, с ухмылкой стал дотрахивать Чэньшу. Демоница смотрела на то, как перекатывались мышцы под бледной кожей, как двигались бедра и, все еще несколько боязливый Яовэнь-цзюнь стал рвано дышать и вновь обнимать чужие плечи. Снова раздались шлепки плоти о плоть. Демоница, немного отойдя от шока, не выдержала и запустила в их сторону палочки для еды так, словно те были метательными копьями. Хуосин среагировал быстрее всего и, двинувшись вперед, схватил летящие предметы до того, как те смогли в кого-то вонзиться. Палочки-служанки в ладони жалобно заскрипели, а член демона выскользнул из Чэньшу, испачкав все под собой. Палочки были отброшены в сторону. Тот вздрогнул и попытался вылезти из чужой хватки, но Биншуй ему не позволил: стал вколачиваться с удвоенной силой, выбивая из любовника короткие стоны. Демоница за спиной разразилась ругательствами, топала ногами, кричала о том, что прикажет ублюдков линчевать, но демон ее не слушал.  Всю жизнь он подчинялся ванской семье и терпел их каприз, каким бы нелогичным тот не был. Все бытие смертным, как и все, Господин Мрачных Топей принимал порядок таким, какой тот есть… и после смерти был вынужден кланяться перед сучкой, в несколько раз его слабее. Но демоны правят по силе, а, может быть, именно в этих берегах он сможет навести порядок по справедливости, по силе?  Такой, где место будет лишь им троим в цветущих садах.  Со стоном Биншуй излился в тело любовника и только тогда сделал несколько шагов к постели. Он снял с себя чужие ноги и опустил тело Чэньшу на простыни. Встретился коротко с испуганными взглядами двух демонов и, наконец, обернулся к все еще разъяренной Хуаду-фужэнь и пошел к ней. Та дернулась, снова вне желания посмотрев на его бедра уже спереди. Если бы девушка была жива, она бы покраснела – от гнева и смущения. Демоница вовсе не ощущала былого чувства превосходства перед ним.  Она была в собственных покоях, на своих землях… и все же ею неожиданно овладел страх. Господин Мрачных Топей подошел к девушке и, вместо того, чтобы поклониться той, пусть и нагим… схватил за лицо. — Госпожа Чжун, неужели так тяжело было подождать за дверьми, пока мы не закончим? Неужели у вас нет, – демон склонился к ней, и в нос ударил запах жженной плоти, мускуса и злости первозданной и пугающей, – никаких манер?  Это она потревожила их, а не наоборот.  Впервые он позволил показать перед ней силу, и перед силой слабое склонилось, как кланяется серебряная трава под ветрами. Не выдержав этого, владычица поветрий вывернулась из хватки и убежала за двери. Палочки-служанки, материализовавшись в покалеченных девушек, бросились за ней.  Захлопнулись двери – и раздался смех этого проклятого чиновника, этого простолюдина, посмевшего нагим насмехаться над ней. Демоница, сотрясаясь телом от невыносимой злобы и невысказанной обиды, опустилась на пол.  Служанки, причитая, закружились над ней.  — А ну уходите! – крикнула их госпожа. Она поднесла руку к лицу и вдруг ощутила нечто болезненное на своем лице, словно нарыв.  — Госпожа, ваше лицо… — прошептала одна из палочек-служанок.  На лице госпожи поветрий, которой коснулся демон сильнее нее, вздулись гроздья гнойников. Кожа на щеке покраснела и облезла, а пузыри гноя росли и росли — пока не разорвали плоть, оставив после себя кровоточащие язвы.  Которые затем станут оспинами. В ужасе девушка ощупала свое уже не милое личико.  — Нож мне, быстро, – прохрипела она, протянув ладонь. В ту сразу вложили лезвие.  Хуаду-фужэнь ранили в собственных угодьях, в собственном дворце. И, пока ванская дочка срезала себе изуродованную часть лица, в ее постели сплетались в ласках три поветрия.