Сделка с дьяволом?

Глава 20. Крутой учитель Аксолотль Группа драконов стремительно удалялась от Дворца Пурпур, оставляя позади арену и ужасное природное явление, которое до помутнения рассудка напугало всё небесное племя, вызвав бурю с молнией и окрасив мир в кроваво-красный цвет. — Чтоб его, дурацкое пророчество! Какого морского дьявола это вообще было? — не выдержала Цунами, летя бок о бок с Глином и помогая тащить отца Аксолотля. — В пророчестве точно не было ничего подобного… — тяжело дыша, пробормотала Кречет, все еще не отойдя от шока и постоянно оглядываясь, хотя Дворец давно скрылся за горизонтом. — Да, конечно, не было! — язвительно огрызнулась морская принцесса, собираясь добавить: «Потому что это всё — полная чушь!», но не стала этого делать из-за Солнышко. — Вот был бы с нами Звездокрыл, он бы точно объяснил, что произошло! Надеюсь, с ним все хорошо. Нам нужно вернуть его! — взволнованно щебетала золотистая малышка, держась рядом с Ореолой. — Не стоит беспокоиться о нём, он сейчас со своими. Лучше подумаем о нас и о том, что будем делать дальше! — выпалила Ореола, с трудом контролируя цвет чешуи. Её бесило воспоминание о том, как Провидец прилетел и бросил их всех. Плевать на неё — она не часть пророчества, но бросить остальных? Тем временем Беда, подлетев ближе к Аксолотлю, держалась на безопасном расстоянии, явно намереваясь что-то спросить. Морской принц догадывался о чем пойдет речь, но, черт возьми, его странное поведение заметила и Ореола. — Судя по той уверенности, с которой ты действовал, ты точно знал, что это безопасно. Может, поделишься с нами? — Ореола приблизилась с другой стороны от Аксолотля, недоверчиво прищурившись. — Возможно, кое-что я и знаю. Найдем безопасное место для привала, тогда все расскажу, — ответил Аксолотль, вспоминая слова Леви. Ореола явно была недовольна таким ответом. Умей принц читать мысли, услышал бы в её голове: «Тянет время, чтобы наплести нам ложь». У драконов накопилось много тем для обсуждения. Благодаря помощи Кречет, прекрасно знающей местность, они устроили лагерь в ущелье у озера, где нависающие скалы создавали природный навес. По просьбе Аксолотля его бессознательного отца положили у берега — вода должна была исцелить страдающего от обезвоживания дракона. — Так… — начала Цунами, разглядывая причудливого бледно-зелёного, почти белого дракона с розоватыми разводами на крыльях и плавниках. — Думаю, самое время рассказать нам, что это, во имя всех лун, такое было? — Ну… — начал Аксолотль, чувствуя на себе пристальные взгляды. — Я думал, что это мой бог пришёл на помощь! — Бог? Это какое-то животное? — спросил Глин, и его желудок тут же предательски заурчал, вызвав у здоровяка смущение. Вскоре подобные звуки послышались и от остальных драконов. — М-да… — протянула Солнышко. — Нам бы не помешало что-нибудь поесть. — Да, определённо, но сначала хотелось бы получить ответ, — поддержала Ореола. — Так давайте разведём костёр и за ужином всё обсудим. Говорить на голодный желудок — сущее мучение! — настоял Глин. — Тебе что, совсем не интересно? — не выдержала Цунами. — Интересно, но есть хочется больше! Я уже и не помню, когда в последний раз что-то ел. Как хотите, а я на охоту, принесу еды, — желудок земляного дракона снова громко заурчал. — Я с тобой! — Беда поспешила за своим драконом, втайне радуясь возможности побыть с ним наедине, хоть и не рассчитывая на что-то большее. — Не сожри всё сам, обжора! — фыркнула им вслед Кречет. Внимание снова переключилось на Аксолотля: — Хорошо, слушайте, — начал он, тщательно подбирая слова. — Я верую в одно могущественное существо и стараюсь следовать её законам. Когда начался тот красный шторм, я думал, что это дело когтей моей Богини Левиафан, но, похоже, я ошибался. — Ещё один… — недовольно пробормотала Цунами, отвернувшись. Кречет грозно приблизилась вплотную, заставив Аксолотля невольно отступить на шаг. От её присутствия веяло опасностью. — Так что же это всё-таки было? — потребовала она ответа. Морской принц замялся, подбирая слова: — Я не знаю наверняка. Кто-то очень могущественный пришёл нам на помощь, — но по мордочкам собравшихся было ясно — такой ответ их не устраивал. — А что, если это часть пророчества? — воодушевлённо воскликнула Солнышко, её чешуя засверкала от переполнявшего оптимизма. — Может быть, Аксолотль был послан именно для того, чтобы помочь нам? — Ну конечно, — фыркнула Ореола с порцией сарказма, бросив враждебный взгляд на Кречет. — Давайте ещё и Небесное крыло припишем, которое только что появилось. Я вообще не понимаю, что здесь делаю. — Точно! Если Беда… — начала было золотая драконесса, но резкий рык Кречет оборвал её на полуслове. — Исключено! — прогремела бывшая опекунша. — Беда никогда не была и не может быть частью пророчества. Она вылупилась на год раньше! — А то, что вы украли моё яйцо и пытались меня убить — это, значит, нормально? — прошипела Ореола. Цунами была готова поклясться, что её подруга была готова плеваться ядом. — Не вини меня, — огрызнулась Кречет. — Это всё Ласт, болван, решил найти замену. Я ещё тогда говорила — радужной нет места в пророчестве! Напряжение между драконессами нарастало с каждой секундой. Солнышко попыталась вмешаться: — Пожалуйста, прекратите! — но её слабенький голос не мог достичь ушей. — ЗАТКНИТЕСЬ! ОБЕ! — рявкнула Цунами, заставив всех замолчать. — Мне самой не нравится, как всё обернулось. Теперь нужно решать, что делать дальше. — Тут и последнему дураку ясно — затея с пророчеством была обречена с самого начала, — вынесла свой вердикт Кречет. В её голосе сквозила горечь разочарования. — Как вы собираетесь спасать Пиррию? Кто станет вас слушать? Один боец, а второй слишком мягкосердечный. Где ваша решимость? Где стремление? Я возвращаюсь к Когтям Мира, поговорю с Провидцем. И вам советую поступить так же. — Провидец! — глаза Солнышко загорелись. — Нам нужно лететь к нему, чтобы вернуть Звездокрыла! — И заодно узнать, откуда вы украли наши яйца! — Цунами угрожающе надвинулась на Кречет. — Украли наши жизни, лишили нас возможности быть со своими семьями! Я хочу получить ответ прямо сейчас! — Возможно, всё не так плохо, как кажется, — неожиданно вмешался Аксолотль. — Объясняйся, — прорычала Цунами, едва сдерживая агрессию. — Мы не знаем ваших родителей. Не факт, что ваша жизнь сложилась бы лучше. Взять хотя бы меня — моей матери нет до меня дела, а у отца никогда нет времени. С некоторыми братьями отношения более-менее, но с сестрой… — он помолчал, собираясь с мыслями. — Что я хочу сказать: возможно, ваши родители оказались бы не лучше. Зато сейчас вы есть друг у друга! — Аксолотль прав! — подхватила Солнышко. — Если бы нас не похитили, мы бы никогда не встретились! Конечно, я тоже хочу знать своих родителей, но… Её прервал слабый голос: — Ле… Вра… Акс… — это был Жабр, лежавший наполовину в воде. — Отец? — Аксолотль бросился к нему, а его живая тень, напротив, слилась с обычной, словно в испуге. — Лёд… Жар… Тьма… Небо… Вода… Грязь… Цвет… — бормотал дракон, перечисляя эти семь слов в разном порядке. — Отец, ты в порядке? — Аксолотль дрожащими лапами попытался привести его в чувство, но это только усилило бормотание. — Жар, Тьма, Вода, Грязь, Цвет, Небо, Лёд! — Он бредит, — произнесла Кречет. — Они… Они… ОНИ!!! — внезапно Жабр пришёл в себя, его расширенные от ужаса темно-зеленые глаза уставились прямо на сына. — ЛЕ… ЛЕ… ВРАГ… НЕБО… трясётся! Небо падает! Небо горит! Небо тонет! Небо… — последние слова растаяли в воздухе, и он потерял сознание. Аксолотль успел подхватить его голову. Жабр дышал, но, казалось, все силы покинули его. — Похоже, то, что он увидел на арене, серьёзно повлияло на его рассудок, — тихо произнесла Ореола, и никто не смог с ней не согласиться. Солнышко осторожно шагнула в воду. Несмотря на неприятные ощущения, она решила помочь Аксолотлю и его отцу, нежно поглаживая потерявшего сознание дракона по голове. — Спокойно, всё хорошо, — произнесла она, а затем обратилась к остальным. — По-моему, всё складывается просто замечательно! — воскликнула юная драконесса, с энтузиазмом глядя на Кречет. — У нас появился новый друг, мы успешно покинули Небесное королевство, и нам помогают таинственные силы! Даже две! — Две? — Кречет недоверчиво сморщила морду. — Неизвестный благодетель и богиня Левиафан! — Солнышко одарила Аксолотля лучезарной улыбкой. — Ну… это… — замялся принц, краснея. Ему было сложно сохранять самообладание рядом с такой очаровательной и жизнерадостной особой, буквально излучающей солнечный свет. — А можно мне поговорить с Левиафан? — продолжила сиять оптимизмом золотистая драконесса. «Леви…» — начал принц, но осёкся, услышав резкий ответ богини. «НЕТ! Лишь истинно верующие в меня и следующие моим заповедям могут общаться со мной, когда я сочту нужным.» Её тон и манера речи разительно изменились, что было совершенно не похоже на ту Левиафан, к которой привык морской принц. — Боюсь, это невозможно, — осторожно объяснил Аксолотль, недоумевая от внезапной перемены в характере Леви. — Она общается только с преданными последователями, да и то по собственному желанию. — Жаль… — Солнышко слегка поникла. — Тогда, может, расскажешь о ней? Мне очень интересно! — Если вкратце… Левиафан олицетворяет любовь! — принц подбирал слова. — Любовь к матери, сыну, другу, знакомому и так далее. Любовь нельзя ограничивать. В морском королевстве принято искать пару на всю жизнь, но я следую учению Леви, которое проповедует свободную любовь. Ни я, ни мой партнёр не будем против… более открытых отношений. В этом суть — всё движимо любовью! — Аксолотль хотел сказать «похотью», но сдержался. — Какой бред! — возмутилась Ореола, и Кречет явно разделяла её мнение. — А я-то думала… Может, это просто совпадение? — разочарованно протянула Цунами. — А я верю! — воскликнула Солнышко, сияя ещё ярче. — Любовь способна победить что угодно! — В её голосе звучала убеждённость, когда она вспоминала силы своего нового друга. Аксолотль сомневался, что она правильно поняла, о какой именно любви шла речь. Любовь к семье, друзьям и возлюбленным — совершенно разные чувства и могут испытываться по-разному. Морской принц поспешил отогнать непрошеные воспоминания, пока его угорь не ожил и не опозорил на публику. — Нужно развести костер, — сказала Ореола, бросив недовольный взгляд на Кречет. — Надо бы собрать хворост. — Не указывай мне! — возмутилась Кречет. — То, что вы единожды спасли меня, ещё ничего не значит! — Ну конечно, ведь среди нас так много драконов, умеющих дышать огнем, — с сарказмом ответила Ореола. И действительно, из шестерых присутствующих только Кречет и Солнышко обладали этой способностью. — Ладно-ладно, принесу я ваши дрова, — проворчала Кречет себе под нос. — Совсем беспомощные… — И заодно расскажешь, откуда у вас наши яйца! — крикнула вслед Цунами, направляясь с Ореолой к лесу. — Солнышко, ты с нами? — Нет, я останусь здесь с Аксолотлем и его отцом, — ответила малышка, провожая остальных взглядом. Аксолотль, погруженный в собственные мысли, задался вопросом: «Я ей нравлюсь?». Он продолжал размышлять, параллельно рассказывая о себе, стараясь давать уклончивые ответы, чтобы не выдать свою принадлежность к королевской семье. «Может ли мой навык 'Соблазнитель' до сих пор на нее действовать? Даже если и так, то эффект не должен быть настолько сильным. Мы же были далеко друг от друга, а значит, его действие должно было сойти на нет», — промелькнуло в его голове. Но принц не стал долго об этом думать. Солнышко громко воскликнула, чем напугала Аксолотля и вывела его из задумчивости. А всё из-за того, что Аксолотль сказал, что у него 31 брат, чем очень удивил и поразил золотистую крошку. Аксолотль самонадеянно предположил, что соблазнить ее будет легко — достаточно будет нескольких дней вниманий и ухаживаний, чтобы сделать ее более открытой к сексу. Эти глупые наивные рассуждения вызывали у Леви лишь смех и ничего более. Со своей первой целью морской дракон определился, но не разозлит ли это остальных? Судя по всему, драконы относятся к ней как к младшей сестре, которую нужно оберегать больше всего. Как бы не навлечь на себя их гнев! Но его «угорь» уже рвался в бой, желая как можно скорее «разорить её пещерку». К счастью, он был в воде, и его нижняя часть оставалась скрытой от посторонних глаз. По заданию Леви ему нужно было переспать как минимум с двумя драконами и кем-то еще, чья личность была скрыта под вопросиками. Неизвестно, был ли это самец или самка, но принца этот вопрос не интересовал. Этот кто-то должен был начать испытывать влечение к самцам, что являлось обязательным пунктом. Но поскольку Аксолотль еще сам не знал ничего об этом незнакомце, он отложил это задание на потом. Солнышко начала рассказывать о своей жизни в пещере, о том, кем ей приходятся Кречет, Бархан и Ласт. Аксолотль слушал ее, продолжая размышлять о своих планах. Кто же будет его второй целью? Ореола? Хоть она и видела, как Аксолотль пытался спасти Солнышко, она все еще не доверяла и не проявляла дружелюбия. Похоже, что идеология Леви не зацепила, а значит, она будет трудной добычей. Аксолотль не отбрасывал и вариант с самцами, главное, чтобы они были не против. Принц надеялся, что они не имеют ничего против однополых отношений. А то ведь есть драконы, которые терпеть этого не могут, — вспомнил он себя самого в начале своего пути. Поскольку ночного не было рядом, оставался только Глин. Морской дракон надеялся, что если он поможет сблизить Беду и Глина, то ему удастся как-то вклиниться к ним третьим. Оставалась еще Цунами, которая, по всей видимости, не знала об их родстве. Принц, словно зачарованный темным омутом, стоял на краю бездны, и в его сердце разгоралось пламя запретной страсти лишь при упоминании этого имени. Вопрос о том, готов ли он погрузиться еще глубже в пучину разврата, осквернив свою сестру, уже не имел смысла. Аксолотль, ухмыльнувшись своим мыслям, понимал — ответ был однозначным: да. Он жаждал её, и все моральные устои, казалось, рассыпались в прах перед этим неудержимым влечением. Его «змей» трепетал от одной только мысли о ней. Похоть, подобно густому туману, заволокла его разум, и дракон с наслаждением начал представлять их танец в глубинах моря. Он видел, как их тела закружатся, как их узоры засияют подобно лучам подводных светил. Глаза, блестящие ярче двух лун, устремятся друг к другу, и их губы… Аксолотль жаждал этого прикосновения, сначала легкого, словно прикосновение волны, а затем, с нарастающей страстью, он хотел поглотить ее, раствориться в ней, слиться в единое целое. Желание и любовь смешались в его воображении, оставляя лишь пылающее, нестерпимое влечение. Он представлял, как нежные прикосновения переходят в жаркие объятия, как их дыхание становится одним, а стоны сливаются в морскую симфонию любви. В его фантазии он медленно проводил своим языком по ее мощной груди, нежно очерчивая контуры ее чешуи. С каждым движением его сердце колотилось все сильнее, а желание нарастало неумолимой волной. Его язык плавно скользил вниз, дразня и провоцируя, пока не достиг сокровенного места, скрытого между ее задними ногами. Дыхание участилось, а воображение уже рисовало самые интимные картины… — Аксолотль?! — голос малышки заставил его вздрогнуть. Ей пришлось повысить голос, чтобы достучаться до друга. — С тобой все в порядке? Выражение у тебя было… Странное! Словно Глин, узнавший, что на ужин будет с десяток толстых оленей! — Да, прости, я задумался! — ответил принц, вернувшись из мира грёз, щёки его вспыхнули ярким румянцем, а он поспешил спрятать свой возбуждённый орган под телом отца и своим крылом подальше от взора Солнышко. — Ясно… — сбилась с мысли Солнышко, опустив взгляд. — Ты очень необычная… — произнёс Аксолотль, но, заметив её поникшую мордашку, поспешил объясниться. — В самом прекрасном смысле! Удивительно красивая… Поистине особенная! — Да какая я особенная, — вздохнула золотистая драконица, понурив голову. — Просто малявка, у которой даже нет жала на хвосте. Аксолотль задумчиво посмотрел на воду, затем нырнул и через мгновение вынырнул, держа в лапах крупный морской плод. — Знаешь, — начал он, поворачивая в лапах переливающийся перламутром фрукт, — многие судят лишь по размеру и внешней силе. Вот, смотри — этот плод большой, красивый снаружи… — он аккуратно разломил его пополам, обнажив почерневшую сердцевину. — Но внутри он прогнил. А бывает наоборот — маленький фрукт, неприметный на вид, а внутри сладкий и сочный. Так и с драконами — важно не то, какого ты размера или есть ли у тебя жало. Важно то, что у тебя внутри — твоя душа, твой характер, твоя доброта. Солнышко подняла голову, её глаза засияли, а на мордочке появилась робкая улыбка. Этот простой пример затронул что-то в её сердце, заставив посмотреть на себя совсем другими глазами. Тень Принца лишь закатила глаза, когда узнала «Раннецвет». Этот плод был вкусным, когда был маленьким, но становился отвратительным, когда вырастал. Удивительно, что такие редкие морские плоды росли в этом озере. — Хи-хи, — тихо посмеялась Солнышко, и Аксолотль невольно залюбовался её милым смехом. — Ты прав… Вот взять хотя бы Провидца — огромный чёрный ночной дракон. Выглядит внушительно, а характер — ужасный! — она состроила забавную гримаску. — Вечно хмурый, всем недовольный… — Провидец? — переспросил заинтересованно Аксолотль. — Не слышал о таком. — И хорошо! — Солнышко по-детски показала язык. — Он такой злой вредина! Аксолотль рассмеялся, глядя на её озорное выражение мордочки. Между ними словно проскочила искра — такая естественная, непринуждённая. Они ещё какое-то время болтали и смеялись, делясь забавными историями и наблюдениями. — Ой, — вдруг спохватилась Солнышко, прислушавшись. — Кажется, остальные уже прилетели. Может, принести вам что-нибудь поесть? — Было бы замечательно, — с благодарностью кивнул Аксолотль. — Мы пока побудем здесь, у воды. В его голосе слышалась теплота, а взгляд задержался на уходящей золотистой фигурке чуть дольше обычного. Принц, с томной грустью вздохнув, проводил взглядом удаляющуюся фигуру. Её опущенный хвост так и не дал Аксолотлю насладиться прелестью, на которую он так надеялся, пялясь ей вслед. Но морской дракон не стал долго зацикливаться на этом разочаровании. . В мыслях он продолжил то, что прервала его Солнышко. Он был уверен, с ней у него не возникнет проблем, хватило бы только его харизмы и навыка обольщения. Опыта соблазнения у него было очень мало, но навык «Соблазнитель» должен выручить. И все же по мнению Аксолотля Солнышко выглядела очень легкой целью и это вновь только рассмешило богиню, что за ним наблюдала. Аксолотль вспомнил о сестре. Цунами точно не согласится на секс ни под какими условиями, когда узнает об их кровном родстве. Если они вернутся в Морское королевство, то скрыть это будет невозможно. А это значит, что ему надо как-то избегать этой правды и переспать с ней до того, когда она узнает. Поэтому первой его целью должна стать Цунами. Думая, как совратить сестру, он и не заметил, как все драконы пришли к нему к воде. — Мы тут подумали, что не дело тебе в одиночестве ужинать, — заговорил земляной здоровяк с довольной мордой, таща целую корову. — В компании всегда веселее! — И к тому же, — добавила Цунами, бросая на Ореолу лукавый взгляд, словно поддразнивая её, — нам нужно обсудить наши дальнейшие планы, и ты бы мог нам в этом помочь. — Я уже обязан вам спасением отца, так что помогу всем, чем смогу, — проговорил Аксолотль, принимая сочный кусок волчатины. — Можешь нас сопроводить до Морского королевства? — прямо спросила Цунами, сверкнув глазами. — С этим проблем не будет, — кивнул морской дракон, прожевав мясо. — В Глубокий дворец вам, конечно, не попасть — если только жабры не отрастите. А вот в Летний — запросто. Я как раз собирался возвращаться, когда отец окрепнет. Если поможете его доставить, можем хоть завтра вылетать! «Трижды проклятые медузы, что я несу?» — мысленно выругался он. Нужно было тянуть время, а он сам предложил немедленный отлёт. — Нам нужно сначала вернуть Звездокрыла! — встревоженно напомнила Солнышко. — И я хотел бы найти родных, раз уж мы недалеко от моего болота, — добавил Глин, уплетая здоровенный кусок мяса. Солнышко заметила Ореолу, державшуюся в стороне от остальных. Подойдя к подруге, она мягко спросила: — Ты чего здесь одна? Пойдём к остальным! — Да… Моё присутствие ведь так сильно всё изменит, — горько усмехнулась радужная с очередной порцией сарказма. — Меня даже в пророчестве нет. Может, мне лучше вернуться в Дождевой лес? — Да чтоб тебя акулы сожрали! — рявкнула подошедшая Цунами. — Опять за своё? Под хвост Провидца это пророчество! Ты — одна из нас, и точка! Хватит себя накручивать, бесишь уже! Ореола невольно улыбнулась, особенно когда Солнышко — этот маленький солнечный лучик — крепко обняла её. Следом подлетели остальные, окружив подругу защитным коконом из крыльев. Хоть радужная и недолюбливала прикосновения, сейчас она была благодарна за эту поддержку. — Как же тошно на вас смотреть, — проворчала Кречет. — Улетаю на рассвете. Как связаться — знаете. Беда бросила долгий взгляд на мать, но промолчала, не желая возвращаться к болезненной теме. Наблюдая за их тёплым общением, Аксолотль невольно задумался о том, что значит настоящая семья. Эти драконята, не связанные кровью, были ближе друг другу, чем иные родственники. Они шутили, смеялись, делились историями, а он и Беда оставались в стороне от этого уютного круга. День выдался изматывающим. После ужина и долгого обсуждения всех событий пришло время отдыха. Драконята судьбы привычно свернулись в общий клубок, делясь теплом. Кречет, фыркнув, устроилась подальше от «сопливой мелюзги». Беда, обречённая на одиночество из-за своей пылающей чешуи, легла в стороне. Аксолотль, не теряя времени даром, применил свой навык «Соблазнитель», нацелив его на одиночную цель — Цунами. Затем он удобно устроился рядом с отцом у берега, наполовину погрузившись в прохладную воду. Перед тем как заснуть, принц решился задать мучивший его вопрос. «Леви, что всё это значит? То происшествие на арене и недавно, когда я пытался представить тебя Солнышку… Ты будто…» — он замялся, не зная, как сформулировать мысль. «О, я не злюсь и ничего не скрываю,» — в голосе богини звенело неприкрытое возбуждение. — «Наоборот, я в восторге! Кто-то присоединился к моей игре, и ставки взлетели до небес! Это вызов, и я не намерена проигрывать!» «Что мне теперь делать?!» — в панике воскликнул принц. «Отличный вопрос», — хмыкнула Леви. — «Мне и самой любопытно, как ты поступишь. Просто знай — появился ещё один игрок с божественной силой, даровавший силы кому-то. Но не паникуй раньше времени: чем больше сила, тем суровее ограничения с соответствующим штрафом. То, что произошло на арене, было, скорее всего, разовым мероприятием, дружеским приветствием, которое символизировало начало игровой партии. В каком-то смысле вы равны. Тебе лишь нужно раскрыть его или её сильные и слабые стороны». «Это ни капли не помогло! Мне придётся с ним драться? Я не готов к такому!» — мысленно закричал Аксолотль, но богиня уже исчезла, оставив его наедине с тревожными мыслями. Сколько бы он ни пытался докричаться до неё, ответом была лишь тишина. Аксолотль и не заметил, как провалился в сон.

***

Утро началось с неприятного ощущения: кто-то настойчиво тыкал его в нос и брызгал водой. Пытаясь избавиться от назойливого раздражителя, он повернул голову и полностью погрузился в прибрежные воды — для морского дракона это было естественным укрытием. Но, похоже, такой манёвр только разозлил его незваного будильника. Лапа несильно ударила его по голове, а затем раздался громкий крик: — А ну вылезай немедленно! Хватит прятаться под водой! Сонно моргая, Аксолотль поднял голову и увидел нависшую над ним Цунами. Она смотрела на него с таким видом, словно была той строгой воспитательницей, которая отчитывала принца за сон на занятиях. При воспоминании о ней настроение морского дракона резко испортилось. — Три луны, ну зачем так рано? — простонал он, с трудом выбираясь на берег. — Солнце едва встало… — Рано? — фыркнула Цунами, закатывая глаза. — Все уже давно на ногах! Ты единственный тут разлёживаешься как морская звезда на рифе! Внезапно Аксолотль осознал, что рядом нет отца. Паника молнией пронзила его сознание: — Погоди, а где…? — Твой отец? — перебила его Цунами, и что-то странное промелькнуло в её голосе. — Он… там, с Солнышком и остальными… Играет… Тебе лучше самому это увидеть. Аксолотль поспешил вглубь грота. Утренний свет проникал через небольшие отверстия в потолке, создавая освещенные кружки на полу и стенах. Вскоре он услышал звонкий смех, эхом отражающийся от сводов пещеры. То, что он увидел, заставило его застыть на месте. В центре небольшой площадки Солнышко и его отец… играли. Они сидели друг напротив друга на задних лапах и хвосте, хлопая передними, словно в какой-то детской игре. Но больше всего Аксолотля поразило выражение мордочки отца — его глаза светились таким неподдельным восторгом, какого принц никогда раньше не видел. — Ой, как весело! — восклицал Жабр голосом, больше подходящим новорождённому дракончику. — Давай ещё раз! А теперь вот так! Он двигался неуклюже, но с таким искренним удовольствием, что казалось, будто перед ними действительно только что вылупившийся малыш, открывающий для себя мир. Краем глаза Аксолотль заметил Беду, лежащую неподалеку от Глина. В её взгляде на игру читалась такая неприкрытая тоска, что у него защемило сердце. Несмотря на всю детскую наивность этой игры, было очевидно: она отчаянно хотела присоединиться. Но её пылающая чешуя, этот вечный барьер между ней и миром, делала такое простое желание невозможным. На мгновение Аксолотлю показалось, что она сейчас повернётся и попросит Глина сыграть с ней в эту игру. Аксолотль также подумал, что Беда вполне могла бы поиграть в эту игру под водой, ведь там жар её чешуи спадает до терпимого уровня. — Похоже… — тихо произнесла подошедшая Цунами, и в её голосе звучала печаль, — твой отец пережил такое сильное потрясение, что его разум… просто всё забыл. — Возможно, его чем-то опоили, — предположил Аксолотль, вспоминая их недавнюю встречу. — Когда я видел его в прошлый раз, он был… относительно в порядке. Хотя на арене… — он замялся, — казалось, что он больше сражался с самим собой, чем с тобой. Двигался как дикий зверь. — Да, — Цунами кивнула, явно вспоминая тот бой. — Знаешь… — она на мгновение положила крыло ему на плечо, что для неё было редким жестом поддержки, — я уверена, что он поправится. Собравшись с духом, Аксолотль приблизился к играющим драконам, стараясь сохранять непринуждённую улыбку: — Как проходит игра? Солнышко открыла пасть, чтобы ответить, но Жабр опередил её, возбуждённо размахивая передними лапами: — О-о-о! Эта добрая драконесса научила меня такой весёлой игре! Смотри-смотри, вот так надо делать! — он снова захлопал лапами, сияя от радости. — Да, Солнышка у нас очень добрая и весёлая! , — мягко произнёс Аксолотль, глядя на песчаную. Та смущённо отвела взгляд: — Да ничего особенного… Это же простая игра. — Жабр, — Аксолотль внимательно посмотрел на отца, — как ты себя чувствуешь? — Замечательно! — воскликнул тот, подпрыгивая на месте с энергией юного дракончика. Казалось невероятным, что этот же дракон совсем недавно страдал от обезвоживания и участвовал в бою на арене. — А ты… — Аксолотль на мгновение запнулся, — помнишь что-нибудь? Свой дом? Семью? Мы ведь собирались туда вернуться… Жабр нахмурился, его взгляд затуманился: — Не помню… ничего такого не помню… — вдруг его темно-зеленые глаза расширились от ужаса, принимая более светлый зеленый цвет. — Только… кошмар помню. Было так громко, что уши болели… И всё было красным… Неожиданно для всех огромный морской дракон разразился плачем, как маленький напуганный дракончик. Солнышко мгновенно оказалась рядом, успокаивающе обнимая его крылом: — Тш-ш-ш, всё хорошо, это просто плохой сон… — Может быть, пора подумать об обеде? — предложил Глин, явно стараясь разрядить обстановку. — Во время обеда всегда поднимается настроение, и все неприятности и плохие воспоминания мгновенно улетучиваются! — Я могу наловить рыбы, — вызвался Аксолотль. — Добрая тётушка Солнышко, присмотришь за Жабром? — Тётушка?! — удивлённо воскликнула та. — Это когда это я успела стать тётушкой? Но Аксолотль уже направлялся к выходу из грота. Вскоре к нему присоединилась Цунами. — Почему ты скрыл, что он твой отец? — спросила она. Аксолотль остановился у выхода из грота, бросив последний взгляд на отца. Его голос звучал устало и печально: — В этом нет большого смысла. У него много сыновей… Он, возможно, даже не помнил меня и до потери памяти. Конечно, он старался уделять нам внимание, но когда нас так много… — Всё равно стоило сказать! — возразила Цунами с привычной прямотой. — Может быть, это помогло бы ему… ну, лучше к тебе относиться. Аксолотль покачал головой, направляясь к воде: — Ты же видела его состояние. Он как только что вылупившийся дракончик, который ничего не помнит. Его нужно… подготовить. Цунами на мгновение задумалась: — Да, пожалуй, ты прав. Я не подумала об этом. — Что-нибудь придумаю, — вздохнул Аксолотль. — Давай я помогу тебе с рыбой, — предложила Цунами, а затем, явно гордясь чем-то и наверняка собираясь хвастаться, спросила: — Кстати, как ты относишься к принцессам в Морском королевстве? Аксолотль вздрогнул, почувствовав подвох в её вопросе. После секундного колебания он решил соврать: — Ненавижу её. Будь здесь, я бы так и сказал ей прямо в морду. Цунами застыла с открытой пастью, явно собираясь что-то сказать, но передумала. Её энтузиазм заметно угас: — Почему? Неужели они настолько ужасные? — Пустое место, — прошипел Аксолотль с неожиданной горечью. — Словно воришка на цепи у королевы. Никакой разницы. Цунами молча уставилась на воду. Было очевидно, что эти слова задели её за живое. Она ещё не встречалась со своей матерью, королевой Коралл, но теперь её представление о Морском королевстве и своём будущем там резко изменилось. Похоже, ей стоило узнать больше, прежде чем отправляться домой. Цунами на мгновение задумалась, собираясь задать ещё вопрос, но Аксолотль уже нырнул в воду, обдав её брызгами. Для морской драконессы вода была привычной стихией, но всё равно стало досадно — она же ещё столько хотела узнать, а под водой особо не поговоришь! Нырнув следом, она быстро догнала принца. Аксолотль начал активно мигать своими люминесцентными узорами, сопровождая сигналы жестами передних лап: — Впереди много крупной рыбы. Однако Цунами, никогда прежде не сталкивавшаяся с морским языком и даже не подозревавшая о его существовании, восприняла эти сигналы совсем иначе. «Три акульих хвоста! — пронеслось у неё в голове. — Да он… он пытается со мной заигрывать!» Она знала, что морские драконы используют свечение для привлечения партнёров, и сейчас, когда они оказались наедине… «Да как он смеет! — возмутилась она про себя. — А казался приличным драконом!» Решив дать достойный отпор, она замигала своими узорами в ответ, надеясь передать своё возмущение. Аксолотль в замешательстве уставился на её хаотичное мигание, разобрав только бессвязный набор слов: «Перо… ешь нос… рог в глазу?» Озадаченный таким странным ответом, он подплыл ближе, пытаясь понять, что она имела в виду. Цунами в ужасе осознала свою ошибку — своим неумелым миганием она, похоже, только подала какой-то неприличный сигнал, говорящий что-то наподобие «Трахай меня как хочешь, я вся твоя»! «Тупее каракатицы!» — обругала она себя. Увидев приближающегося Аксолотля, она с силой хлестнула его хвостом по морде. Ошеломлённый неожиданной атакой, Аксолотль попытался что-то спросить на морском языке, но Цунами, решив, что с неё хватит этих подводных заигрываний, рванула к поверхности. Выскочив на берег, она разразилась гневной тирадой: — Ах ты морской слизень! Скользкий угорь! Думаешь, раз помог нам, то можешь вести себя как озабоченный осьминог?! Да я лучше с акулой поцелуюсь, чем позволю такому медузоголовому… такому… бесхребетному моллюску даже лапой ко мне прикоснуться! Аксолотль, выбравшийся следом за ней, в полном недоумении хлопал жабрами: — О чём ты вообще говоришь? На шум и крики прибежали остальные драконы. Глин первым протиснулся вперёд: — Что случилось? Почему такой крик? Цунами, всё ещё кипя от возмущения, взмахнула крыльями: — Этот… этот моллюск безмозглый! Предложил мне спариться с ним!!! Все драконы повернулись к Аксолотлю, глядя на него с осуждением. Тот поднял передние лапы в защитном жесте: — Ничего подобного! Я просто сообщил о косяке рыбы впереди, вот и всё! — Да неужели? — фыркнула Цунами. — А зачем тогда узорами замигал? Аксолотль нахмурился: — Я передавал обычное сообщение на морском языке. «Впереди много крупной рыбы» — вот и всё, что я сказал. — Он помолчал секунду. — Хотя… погоди-ка. То, что ты мне ответила… — его глаза расширились. — Ты что, не знаешь морского языка? — Какого ещё морского языка? — Цунами растерянно посмотрела на остальных. — Языка световых сигналов и жестов, — объяснил Аксолотль. — Им владеет каждый дракончик в Морском королевстве. Мы используем его для общения под водой — комбинации световых узоров и движений лап. По берегу прокатился дружный смех. Цунами покраснела под чешуёй, осознавая весь комизм ситуации. — Будь здесь Звездокрыл, — хихикнула Солнышко, — он бы точно всё объяснил! — Ничего бы он не объяснил, — проворчала Цунами. — В наших учебниках об этом ни слова не было. Вы тоже ничего не знали о таком способе общения. Аксолотль покачал головой: — Морскому дракону не знать морского языка… это… — он замялся, явно подбирая сравнение, но потом махнул лапой. — Слушай, я могу научить тебя потом, если хочешь. Цунами, всё ещё чувствуя себя невероятно глупо, кивнула: — Было бы неплохо. И… прости за недоразумение. — Самым неприятным для неё было то, что это недоразумение возбудило её. Не говоря уже о том, что Аксолотль выглядел как необычный и очень привлекательный дракон… — Не переживай, — усмехнулся Аксолотль. — А сейчас, раз уж я действительно видел там рыбу, пойду поймаю. Скоро вернусь! С этими словами он развернулся и нырнул в воду, оставив остальных драконов на берегу, всё ещё посмеивающихся над забавным недоразумением. И один лишь Жабр не понимал, над чем все смеются и смотрел на них своими темно-зелеными глазами с вопросиками. Аксолотль оказался превосходным рыболовом. Раз за разом он выныривал из воды, держа в пасти или лапах по две-три извивающихся рыбины. Вскоре на берегу образовалась внушительная груда улова. — Вот это да! — восхитилась Цунами, наблюдая завороженно за его ловкостью. — Ты и правда отлично управляешься под водой. Аксолотль скромно улыбнулся, стряхивая капли с чешуи: — Годы практики. В Морском королевстве это базовый навык. Глин уже разводил костёр, укладывая сухие ветки в форме пирамиды: — Кому как больше нравится — можем и поджарить, и сырой оставить. — О, я никогда не пробовал жареную рыбу! И не припомню, чтобы сырую ел! — оживился Жабр, с любопытством наблюдая за разгорающимся пламенем. Солнышко подвинулась ближе к огню: — Тогда тебе точно стоит попробовать. С дымком она особенно вкусная! Раздавая рыбу, Аксолотль окинул взглядом собравшихся драконов и нахмурился: — А где остальные? Беда, Ореола и Кречет? Глин, нанизывая рыбу на заострённую палку, ответил: — А, они поели пораньше и улетели, пока ты рыбачил. — Улетели? Куда? — Аксолотль присел рядом с костром, выбрав себе сырую рыбу. Солнышко подбросила веток в огонь: — За Звездокрылом полетели. С Бедой им никакой Провидец не страшен, — она усмехнулась. — Она одна стоит целой армии. Аксолотль кивнул, переводя взгляд на Жабра, который с детским восторгом пробовал и сырую, и жареную рыбу по очереди. Было что-то трогательное в том, как его отец, потерявший память, заново открывал для себя простые радости жизни. — Мы не полетели все вместе из-за… текущей ситуации, — деликатно пояснил Глин, кивнув в сторону Жабра. — К тому же, мне бы хотелось найти своих родителей. По словам Кречет, они должны быть в противоположной стороне от лагеря Провидца и логова Когтей Мира. Все увлечённо беседовали, но Цунами не могла найти себе места. Её нижняя часть зудела. Как бы она ни старалась отвлечься, все её мысли возвращались к этому месту, и жжение становилось всё сильнее. Полностью погрузившись в свои мысли, она попыталась сосредоточиться на чём-то другом, чтобы хоть как-то отвлечься, но всё было тщетно. Обычно в такие моменты она погружалась в воду. В отличие от остальных в пещере, где было трудно найти уединение, у неё было своё личное пространство — водоём, в который она часто ныряла на самое дно. Цунами вспомнила, как ныряла в воду, как вода ласкала её тело, когда она погружалась на дно. А на дне, лёжа на спине, её шаловливая лапа нежно опускалась вниз, находя два бугорка, чтобы поиграть с ними. Пузырьки удовольствия часто вырывались из её уст, особенно когда она начинала массировать клитор. Массаж этой чудесной выпуклости всегда ускорял её кровь, и её эрогенная зона становилась настолько чувствительной, что убрать лапу было уже невозможно. Раз прикоснувшись, она не могла думать ни о чём другом. Круговые движения, нажатия, давление или нежность — всё работало прекрасно, заставляя её расставлять лапы пошире, словно для потенциального самца. Подумав о самце, Цунами не могла не переключиться на поиск такого. Обычно, мастурбируя, она вспоминала член Глина — большой, толстый и с венами. Как бы много она о нём ни думала, даже в своих влажных фантазиях она не могла представить, как этот гигант мог бы войти в неё. Конечно, она думала и о других самцах, но здесь больше влияло её настроение. Вторым на ум всегда приходил Звездокрыл. В то время она была влюблена в него так же сильно, как и в Глина, и часто представляла его своим партнёром. И хотя эти чувства давно угасли, воспоминания остались. Его член был значительно меньше и имел тёмный цвет. Особенно впечатляла его форма — вдоль ствола были небольшие, слегка изогнутые наружу ребристые пластины, которые, вероятно, во время движений заставили бы Цунами кричать от дополнительной стимуляции. Были ещё Ласт и Бархан, но если член первого ей ни разу не удалось увидеть, то пару раз она замечала, как мастурбирует второй. Однако, испытывая к нему только злобу и раздражение, она не смогла найти в нём объект своего вожделения. Ее лоно пылало жаром, каждый нерв натянулся, требуя ласки. Но отдаться вожделению прямо на глазах у драконов было немыслимо. Взгляд скользнул по присутствующим самцам. Жабр, мощный и крупный, наверняка обладает внушительным достоинством, но в своем нынешнем состоянии он не привлекал, даже отталкивал. Глин и его ствол уже не раз мелькали в её влажных фантазии, потому ей хотелось чего-то нового. И тогда ее внимание переключилось на Аксолотля. Он что-то говорил, увлеченно рассказывая, но Цунами не слушала. Все ее мысли сосредоточились на одном: какой формы и размера его член? Она знала, что у каждого племени драконов этот орган отличался, и ей не терпелось узнать, какой сюрприз скрывает ее соплеменник. Будет ли он таким же массивным, как у Глина, или поразит причудливой формой, подобно Звездокрылу? Каков его цвет и вкус на ощупь? Чем больше она размышляла, тем чаще оценивала Аксолотля глазами похотливой самки. Он не был огромным или мускулистым, но в его облике таилась особая, экзотическая красота, особенно его уникальный цвет чешуи. Хотя она не видела много морских драконов, она сразу поняла, что Аксолотль — это нечто уникальное, редкий экземпляр. Вряд ли в Пиррии сыщется еще один такой дракон с подобным восхитительным окрасом. Впрочем, все могло быть гораздо проще: Аксолотль мог оказаться гибридом. Если среди его предков был дракон другого племени, это многое объясняло бы. Ее взгляд, не таясь, опустился ниже, прямо к его паху, пытаясь высмотреть, что скрывается там. Но все, что ей открылось, — это аккуратный вертикальный разрез с аппетитными краями плоти, мужская половая щель. Как же сильно она хотела бы просунуть туда пальцы, раздвинуть эти губы и лицезреть сокрытое внутри сокровище. Представить себе, как он разбухнет и нальется кровью, отвечая на ее ласки. Резкий толчок в бок вырвал ее из похотливых фантазий. Цунами вскинула голову, и ее взгляд встретился с насмешливым, но понимающим взором Солнышка. Та явно заметила, как подруга сверлила взглядом промежность Аксолотля. Морская драконесса мгновенно вспыхнула краской стыда, словно пойманная на месте преступления. Она украдкой взглянула на Аксолотля, который в это время с энтузиазмом рассказывал Глину о том, какие сочные и мясистые рыбы водятся в море. Похоже, он совершенно не заметил, что она разглядывала его хозяйство. Это было облегчением, но стыд жрал ее изнутри. Как она вообще докатилась до такого? Видимо, выработанная привычка время от времени нырять в воду и ублажать себя сыграла с ней злую шутку. Сейчас она давно не занималась самоудовлетворением, и оттого ее так дико тянуло к плотским утехам. Пусть ее лапы и были опытными, но она никогда не позволяла себе ничего больше, чем двух пальцев, проникающих в ее влажную киску. Даже хвост не удостаивался чести посетить это сокровенное место. Мысль о том, чтобы почувствовать внутри себя что-то более крупное, что-то настоящее, заставила ее дрогнуть от возбуждения. Цунами покачала головой, словно отгоняя наваждение, и моргнула несколько раз, пытаясь сфокусироваться. Она перевела взгляд на остальных. Глин и Аксолотль продолжали оживлённо беседовать о каких-то рыбах, совершенно не замечая её, а Жабр, утомлённый после обеда, лежал на боку и мирно дремал. — Здесь как-то душно, — пробормотала она, стараясь звучать как можно более непринуждённо. — Я, пожалуй, искупаюсь. Она резко поднялась, и на каменном полу остался влажный след. Капли смазки, выделявшиеся из её влагалища, выдавали её внутреннее состояние, и она ощутила прилив стыда. Опустив хвост, она постаралась прикрыть им свою заднюю часть и быстро направилась к выходу из грота. Не успела она сделать и нескольких шагов, как услышала голос Аксолотля. — Искупаться? Я тоже не прочь освежиться, — сказал он, с лёгкой улыбкой. — А ещё, я мог бы поучить тебя основам морского языка. Думаю, это было бы полезно. Цунами замерла, слегка повернувшись к нему. Её сердце бешено колотилось, а тело было наполнено противоречивыми чувствами. С одной стороны, ей хотелось поскорее окунуться в прохладную воду и избавиться от этого мучительного жара, но с другой… быть наедине с Аксолотлем после того, как она так откровенно на него пялилась, было немного страшно. Её хвост плотнее прижался к телу, пытаясь скрыть от чужих глаз её состояние. — Да, хорошо, — ответила она, стараясь говорить как можно более спокойно. — Вместе будет веселее. — Она с трудом подавила вздох нетерпения и постаралась сделать вид, будто всё в порядке. Они направились к выходу, оставляя остальных в гроте. Солнышко, которая всё это время наблюдала за ними, не удержалась и обратилась к Глину. — Ты видел, как Цунами смотрела на Аксолотля? — спросила она, с любопытством глядя на него. Глин удивлённо захлопал глазами, его квадратная морда выражала полнейшее непонимание: — Смотрела? На Аксолотля? А что? Солнышко закатила глаза: — Да ничего, Глин, ты вечно ничего не замечаешь, — проворчала она, махнув хвостом. Цунами, оказавшись у кромки воды, не теряя ни секунды, рванулась вперёд, ныряя в прохладные объятия спасения. Вода мгновенно поглотила её, смывая с чешуи остатки смущения и жара, что ещё недавно жгли её изнутри. Она нырнула глубже, позволяя волнам обнять её. Аксолотль же остался на берегу, словно вкопанный. Его ноздри слегка расширились, втягивая в себя воздух, насыщенный ароматом Цунами. Запах был густым, томным и, безусловно, возбуждающим, от него мутило и одновременно хотелось ещё. Он отчётливо ощущал феромоны, оставленные ею на месте, где она только что стояла. Он понимал, что её интерес к нему не был случайностью. На самом деле он прекрасно знал об её взгляде в его сторону, об её изучении его промежности. Его внутренности напряглись, а член, заточённый внутри его собственной щели, настойчиво требовал свободы. Аксолотль с огромным трудом, используя всю свою силу воли, сдерживал нарастающее желание и сумел не показать своего состояния. Навык «Соблазнитель» действовал на Цунами с полной силой. Это было очевидно по её поведению. Но принц должен быть терпеливым, должен аккуратно играть в эту игру. Ему нужно, чтобы она первая проявила желание, чтобы она первой сдалась. Это было для него тяжелым испытанием, потому что чем ближе он находился к ней, тем сильнее были его собственные желания, его либидо, и тем труднее было контролировать своего дружка. Даже в воде, он знал, он будет ощущать её похоть, и его член будет находиться в постоянном напряжении, ожидая своего часа. Прежде чем нырнуть, он на мгновение вспомнил Солнышко, его навык на ней работает менее эффективно, чем на Цунами. Наконец, он сделал глубокий вдох и погрузился в воду, пробиваясь сквозь водную гладь к тому месту, где скрылась Цунами. Уже через несколько мгновений он настиг её в центре озера. Она висела в толще воды, расслабленная, казалось, наслаждалась тишиной и прохладой. Но Аксолотль знал, что её спокойствие обманчиво. Он видел её возбуждение, витало в воздухе, даже в воде. Он знал, что Цунами так же, как и он, хочет секса. Аксолотль, вынырнув на поверхность воды, аккуратно отряхнулся, выпустив из ноздрей несколько пузырьков. — В воде всегда лучше, не правда ли? — он мягко улыбнулся, глядя на Цунами, которая находилась неподалеку. — Это озеро такое приятное, прохладное. Цунами, слегка покачнувшись на воде, согласилась: — Да, это правда. После маленького водоёма в пещере это озеро кажется настоящим морем! Она подплыла ближе к Аксолотлю, и они какое-то время плавали рядом, наслаждаясь тишиной и прохладой. Аксолотль, стараясь сохранять невозмутимый вид, начал неспешный разговор. — Море совсем другое. Оно огромное, бескрайнее. Сперва тебе может показаться непривычным, — он сделал небольшую паузу, глядя на ее отражение в воде, — но у него есть свои, ни с чем не сравнимые красоты. Цунами зачарованно слушала, не отрывая взгляда от его глаз: — Я представляю… Должно быть, это невероятно. Они продолжали плавать, то поднимаясь на поверхность, то ныряя, но оба понимали, что их мысли далеки от этого беззаботного времяпрепровождения. Возбуждение, которое они пытались скрыть от друг друга, было заметно невооружённым глазом. Однако им самим было сложно это осознать. Цунами внимательно слушала рассказ Аксолотля о море, но мысли её были далеки от темы. Она мечтала лишь о том, чтобы раздвинуть перед ним свои задние лапы и с откровенным приглашением лечь на дно озера. Аксолотль же, в свою очередь, испытывал непреодолимое желание овладеть ею, погрузиться в неё и начать любовные ласки так властно, чтобы её стоны наполнили всё озеро. Спустя некоторое время, немного наплававшись, Аксолотль, словно невзначай, предложил: — А может, начнем с тобой заниматься морским языком? Это важно, и, думаю, тебе будет интересно. Цунами, осознавая всю важность этого предложения, всё же не смогла сдержать разочарования. Она отчётливо понимала, что её тело, буквально изнывающее от желания, требовало совсем другого. Однако сама она была не готова к этому. Но мысль о том, что это скучное занятие поможет ей немного унять её пыл, приносила некоторое успокоение. — Конечно, — ответила она, стараясь скрыть свою похоть, — это очень важно. Аксолотль начал урок, мягко покачиваясь на воде: — Давай начнем с самого простого. Смотри, когда я хочу сказать 'я', я делаю вот так…» Его узор на голове засветились мягким бело-розовым светом, образуя простой повторяющийся паттерн. Цунами внимательно наблюдала, пытаясь повторить световой узор. К удивлению Аксолотля, её узоры засветились почти идеально, копируя его паттерн. — Очень хорошо! — восхитился он. Цунами просияла от похвалы, её узоры невольно вспыхнули ярче от радости. — Правда? А что значит этот узор?» — она указала на свои мерцающие бока. — О, это интересно, — Аксолотль подплыл ближе. — Ты только что сказала что-то вроде 'счастлива'. Видишь, ты уже интуитивно понимаешь язык! Они продолжили занятие, переходя от простых местоимений к базовым словам. Аксолотль превратил обучение в увлекательную игру: он создавал световые узоры, а Цунами должна была угадать их значение или повторить их в правильной последовательности. Порой он двигался, показывал на объекты — в общем, использовал все возможные средства, чтобы сделать обучение более интересным и увлекательным. — Смотри, — сказал он, выстраивая узор и движение пальцев, — если добавить вот такое мерцание к 'я', получится 'мы'. А если изменить ритм вот так… — его узоры замерцали быстрее, — это уже 'они'. Цунами оказалась талантливой ученицей. Она быстро освоила контроль над своими узорами, могла менять их интенсивность и скорость мерцания по желанию. Вскоре они перешли к простым фразам. — Попробуй сказать «я плаваю», — предложил Аксолотль, демонстрируя комбинацию узоров. Цунами сосредоточилась, и её узоры заплясали по телу, складываясь в нужную последовательность: — Так? — Почти идеально! — Аксолотль не скрывал восхищения. — Нужно только немного замедлить последний узор. Вот так… Время летело незаметно. Они то погружались под воду, то выныривали на поверхность, практикуя новые слова и фразы. Делали перерывы, и даже во время еды морской дракон продолжал её учить. Аксолотль постепенно усложнял задания, но всегда оставался терпеливым учителем, подбадривая Цунами, когда что-то не получалось с первого раза. — Знаешь, — сказал он, когда солнце начало клониться к закату, — ты удивительно быстро учишься. Мы уже больше двухсот слов выучили. Думаю, скоро ты сможешь поддерживать простые разговоры на морском языке. Похвала заставила Цунами смущённо отвести взгляд. — Ты… преувеличиваешь мои успехи, — пробормотала она,. — Я просто повторяю за тобой. Аксолотль мягко рассмеялся, создавая успокаивающий узор света: — Вовсе нет. Самое сложное в морском языке — это запомнить и научиться контролировать свои узоры. Особенно маленьким дракончикам это даётся с огромным трудом. — Он сделал паузу, наблюдая за тем, как его ученица невольно играет световыми паттернами, повторяя выученные слова. — Но ты… ты уже умеешь это делать естественно, словно дышать. Именно поэтому всё идёт так гладко. Надо только выучить слова, и со временем ты это будешь делать на инстинкте. Цунами подняла голову к небу, замечая, как последние лучи солнца окрашивают воду в тёмно-лиловые тона. — Уже темнеет, — произнесла она, — Вернёмся к гроту? Остальные, наверное, волнуются… — Вряд ли, — Аксолотль указал когтем на далёкий выступ скалы. — Они периодически выходят к озеру и наблюдают за нами издалека. — О! А я и не подумала об этом… Два морских дракона направились к берегу. Цунами, плывя чуть позади Аксолотля, пыталась осмыслить водоворот событий этого дня. Утреннее возбуждение, которое казалось ей невыносимым, подобно раскаленной магме, рвалось наружу, готовое выплеснуться в самый неподходящий момент. Желание утолить свою похоть, пусть даже самым дерзким способом, было настолько сильным, что она с трудом сдерживалась, чтобы не начать мастурбировать прямо на виду у всех. Но затем, когда они с Аксолотлем погрузились в прохладные воды озера, чтобы изучать морской язык, все её плотские мысли словно испарились, уступив место чему-то новому. Она не могла не признать, что этот день был просто великолепен, хотя она никогда не отличалась тягой к учёбе. Занятия с наставниками-надзирателями всегда нагоняли тоску, а её сводный брат Звездокрыл был таким занудой, что от его лекций клонило в сон. Но Аксолотль оказался совершенно другим. С ним было легко и увлекательно, а знания словно сами собой впитывались в её сознание. Плывя за ним, Цунами не могла отвести взгляд от его мощного хвоста, который плавно и соблазнительно извивался, словно дразня её. Она даже нырнула под воду, надеясь увидеть что-то запретное, но всё, что она увидела, это его анус и половую щель, внутри которой непременно прятался член дракона. Разочарование промелькнуло в её глазах, и она быстро вынырнула, вернувшись на поверхность, чтобы не выдать свой наглый поступок. Сердце Цунами бешено колотилось рядом с Аксолотлем. Его присутствие вызывало странное, томное чувство, которое было ей незнакомо. Он был, несомненно, притягательным, даже несмотря на то, что не обладал ни мышцами, ни внушительными размерами. Наконец они достигли берега. Выбравшись из воды, Цунами встряхнула чешуёй, стряхивая капли. Она размышляла о том, как сильно изменился её мир за один день. Цунами невольно проследила взглядом за Аксолотлем, когда тот направился к остальным. Она старалась держаться поближе к нему, чувствуя, как в его присутствии её мысли становятся яснее. Внутри пещеры уже собрались все остальные. Глин был занят своим любимым делом — вечерней трапезой, с аппетитом уплетая остатки дневной добычи. — А вот и наши пропавшие вернулись! — приветливо улыбнулась Солнышко. — Мы уже начали волноваться. — Аксолотль оказался замечательным учителем, — ответила Цунами, бросив на него такой выразительный взгляд, что Солнышко многозначительно хмыкнула, но тактично промолчала, вспомнив, как её подруга смотрела на промежность самца днем. Аксолотль окинул взглядом пещеру и, заметив спящего отца, негромко спросил: — Кречет не говорила, когда ждать остальных? — Дня через два-три, — пробурчал Глин, проглатывая очередной кусок мяса. — И меня, между прочим, никуда не пускают. — Это было общее решение, — твёрдо сказала Цунами. — После того жуткого шторма неизвестно, что творится вокруг. А в деревню земляных драконов одному лететь слишком опасно. Постепенно все начали устраиваться на ночлег. Цунами, Солнышко и Глин привычно расположились вместе, создавая уютное гнездо из крыльев и хвостов. Жабр устроился чуть в стороне. Аксолотль выбрал место неподалёку от группы, достаточно близко, чтобы слышать их дыхание, но достаточно далеко, чтобы соблюсти приличия. Идеальное расстояние для работы навыка. В пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием спящих драконов. Аксолотль, устроившись на своем месте, прислушивался к их сонной мелодии. Спустя какое-то время он тихо приподнял голову, убедившись, что все погрузились в глубокий сон. Он осторожно поднялся и, ступая бесшумно, словно тень, покинул пещеру. Минуты тянулись, наполненные тишиной ночи. Наконец, Аксолотль вернулся чрезмерно довольным, и от него исходил легкий, сладковатый аромат, нежный и притягательный, от которого было трудно оторваться. Аромат был словно вуаль, прозрачная и манящая, как утренняя роса на лепестках цветов. Он устроился на свое место, и вскоре его дыхание тоже стало ровным и спокойным. На следующее утро лучи восходящего солнца проникли в пещеру, разбудив обитателей. Аксолотль проснулся первым. Его мысли уже были заняты предстоящим днем, но, вместо того, чтобы просто ожидать, он бесшумно покинул пещеру и отправился к озеру. Он быстро смог выловить нужное количество рыб. Занимаясь этим простым делом, он то и дело отвлекался и нагонял своего «дружка», чтобы быть готовым перетерпеть весь день. Закончив с утренними развлечениями, он слегка смазал рыбку своим нектаром, превращая ее в особое угощение. Чистая прозрачная жидкость должна была стать прекрасной приправой к рыбе. Когда солнце поднялось выше, Аксолотль вернулся в пещеру. Драконы уже проснулись и потягивались, позевывая. Он поставил перед ними пойманную рыбу, и ее свежий аромат сразу вызвал у всех интерес. — Вот это да! — воскликнул Глин, с аппетитом набрасываясь на рыбу. — Никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее! — И правда, необыкновенно, — согласилась Солнышко, с удовольствием смакуя каждый кусочек. Цунами молча взяла свою долю, не сводя глаз с Аксолотля, и наслаждаясь каждым кусочком, она ощущала, как приятный привкус заставляет ее сердце биться быстрее. После завтрака драконы немного поговорили, обсуждая планы на день. Цунами нетерпеливо поглядывала на Аксолотля. — Может, мы сегодня еще немного позанимаемся? — спросила она, стараясь скрыть нетерпение в голосе. — Я все еще не все запомнила. — Конечно, — с улыбкой ответил Аксолотль. — С удовольствием продолжу тебе помогать. Вскоре Цунами и Аксолотль вновь оказались на середине озера. Утро было свежим и прохладным, но солнце уже согревало воду. — Итак, — начал Аксолотль, — давай вспомним, что мы вчера проходили. Я буду говорить слова, твоя задача сказать их на морском языке. Цунами сосредоточилась, вспоминая слова и фразы, которые они разучивали накануне. Она запнулась на нескольких словах, и Аксолотль терпеливо помог ей исправить ошибки. — Ты молодец! — похвалил её Аксолотль. — Никто не может за день выучить целый язык, но ты делаешь большие успехи! Очередной день занятий для обоих драконов прошёл успешно, и они вернулись домой уже затемно. Ночь повторила события предыдущей, а наутро Аксолотль вновь порадовал драконов изумительной рыбой, от которой невозможно было оторваться. Глин особенно увлёкся трапезой. Он с таким упоением поглощал рыбу, что даже не заметил, как съел всю свою порцию. — Невероятно вкусно! — восхищённо произнёс обжора, облизываясь. — Как тебе удаётся ловить таких особенных рыб? — Да, расскажи свой секрет, — поддержала Солнышко, с любопытством глядя на Аксолотля. Тот лишь загадочно улыбнулся: — Это мой маленький секрет. Солнышко переглянулась с Глином. Она догадывалась, что Аксолотль использует какие-то особые приправы/духи, чтобы придать рыбе такой восхитительный вкус. И, похоже, делал он это не просто так — наверняка хотел произвести впечатление на Цунами. Позже, когда Аксолотль и Цунами снова оказались посреди озера для очередного урока морского языка, настроение у драконицы было приподнятым. Она чувствовала себя гораздо увереннее — всё-таки основы языка были уже освоены. — Сегодня займёмся расширением словарного запаса, — объявил Аксолотль. Цунами слегка вздохнула: — Самая скучная часть обучения… — С этим не поспоришь, — согласился Аксолотль. — Я постараюсь сделать это занятие интересным. — Давай попробуем что-то новое и весёлое, — сказал Аксолотль, — Сначала выучим несколько слов. Он стал показывать, как эти слова произносятся на морском языке, и одновременно произносить их вслух: — Вот так выглядит «волна». А это «прыгать». Цунами внимательно повторила движения. — А теперь смотри, — Аксолотль начал мигать узорами и жестикулировать. — Почему маленькая Волна не могла прыгать? Потому что она была слишком морской! Анекдот был откровенно слабым, но Цунами всё равно рассмеялась. Было что-то очаровательное в том, как старательно Аксолотль пытался сделать урок веселее. — Теперь новые слова, — продолжил он. Его узоры засветились новым паттерном: — Это «ракушка», а это «петь». Он снова сложил шутку на морском языке: Что сказала ракушка певцу? Ты поёшь так красиво, что я готова раскрыться! Цунами снова засмеялась, на этот раз более искреннее, её узоры светились от удовольствия. Анекдоты были простыми, даже детскими, но в компании Аксолотля всё казалось особенным. После еще нескольких подобных шуток Аксолотль понял, что запас иссяк. Он немного замялся, словно что-то обдумывая, а затем сказал: — Мои братья рассказывали мне еще несколько анекдотов… но они… немного другие. — Какие? — с любопытством спросила Цунами, наклоняя голову набок. Аксолотль неуверенно мигнул: — Ну, они могут быть… неуместными. Пошлые с эротическим содержанием. Глаза Цунами засияли азартом. — Тем более интересно, — ответила она с усмешкой. — Давай, не стесняйся. Морской дракон решил рассказать анекдот одновременно вслух и на морском языке. — Два морских дракона решили поиграть в прятки, только без правил. Она спряталась так, что только её дырочка была видна. Он её нашёл, и вот она ему и говорит: «Ну что, мой охотник, раз нашёл мой тайник, то и пользуйся им сполна!» А он ей отвечает: «Охотиться я, конечно, люблю, но не на таких ракушек, что так нарываются!» Цунами тихонько хихикнула. — Ты меня удивляешь! Она мотнула головой, словно пытаясь сдержать смех. Было непонятно, это было наиграно или нет. Аксолотль, заметив реакцию Цунами, немного расслабился и с воодушевлением продолжил: — Хорошо, давай разбирать, чтобы ты могла рассказывать её на морском языке. Он начал медленно и четко мигать узорами, одновременно показывая жесты передними лапами: — Эти означает «Два», это «морской дракон», это «играть», это «прятки» — лапы, закрывающие глаза. Затем он продемонстрировал, как показать на морском «дырочка». — Тут слово в контексте, поэтому это вот этот узор, а также жест, как будто лапой показываешь на конкретное место между ног. Аксолотль продолжил, разбирая анекдот по словам, стараясь проговаривать каждое слово и жест, следя за тем, как Цунами старательно повторяет за ним, пытаясь уловить все нюансы морского языка. После нескольких попыток ей удалось повторить анекдот, и Аксолотль был доволен, перейдя к следующей. — Как-то раз один морской дракон жаловался другу: «Мой член как водоросль, вечно болтается без дела!» На что друг ответил: «Ну хоть он у тебя в нужный момент быстро и ловко разворачивается, а мой — старый моллюск, всё время норовит пробраться в чужую раковину». Цунами тихонько хихикнула. После разбора анекдота Аксолотль приступил к следующему. — Как-то раз осьминог подплыл к одной драконессе. Он начал виться вокруг нее, показывая все свои присоски. Он ей и говорит: «Ну же, красавица, разве не хочешь попробовать кое-что новенькое? Я ведь, говорят, ловкач». А драконесса ему в ответ, конечно, фыркает: «Да ну тебя, осьминог! У меня дракон есть, он вон какой огромный и сильный. Ты-то что мне покажешь?» А осьминог ей так самодовольно: «Ну, тут ты меня недооцениваешь». Драконесса, заинтригованная, подплыла поближе, а после уплыла довольной. Вечером она, значит, встретила своего самца и с восхищением сказала: «Я думала, что ты хороший любовник, но тот осьминог… Он оказался в восемь раз лучше тебя!» Цунами заливисто рассмеялась, представляя, как осьминог ебал самку всеми своими восемью щупальцами. Выучив и этот анекдот, Аксолотль приступил к следующему. — Однажды супружеская пара решила заняться любовью. Жена стонала, кричала и извивалась под своим партнёром. «О, мой угорь, какой ты скользкий и ненасытный, если ты продолжишь так же, то я…» — стонала она. Муж был поражён и воскликнул: «О чём ты говоришь, я ведь даже ещё не вставил?» Жена удивилась в ответ: «А что это тогда так приятно извивается внутри меня?» И в этот момент, когда её охватил мощный оргазм, из её лона вылетел самый настоящий угорь. Удивленный муж воскликнул: «Ну и ну, это что, мой первенец? Не знал, что ты подрабатываешь разведением угрей!» Цунами задумалась, прищурив глаза, и спросила: — Слушай, а часто ли в этих анекдотах морские драконессы в свою киску всякую морскую живность пихают? Аксолотль, улыбнувшись, ответил: — Довольно часто, но анекдотов с осьминогами и угрями всех больше. — Встретились как-то два морских дракона, и один другому говорит: «Слушай, а у твоего брата узор на пузе какой-то… особенный. Он когда его показывает, все вокруг так и текут!» А другой ему отвечает: «Так это еще не все. Он как начнет этот узор крутить, то все сразу знают, что веселье будет всю ночь!» Цунами нахмурила брови, пытаясь уловить смысл. — Какой ещё узор? — спросила она, слегка озадаченно. — Что-то я не поняла… — Ну, это не совсем узор в обычном смысле, — пояснил он с невинным видом. — Это… ну, это его член, понимаешь? Цунами недоумённо поморгала. — А… член? И что такого? Причем тут узор? — Логично, что ты не понимаешь. Это из тех шуток, которые нужно увидеть, чтобы прочувствовать. — Он немного помолчал, потом, поймав её взгляд, с хитринкой в глазах добавил: — Могу и показать, если хочешь. Цунами залилась краской, резко отвернувшись. — Ой, ну что ты! Это же… это некрасиво! — пробормотала она, стараясь скрыть смущение. Аксолотль пожал крыльями. — Ну, для меня это не сложно. Я ведь следую религии Левиафана, и в нашей вере совершенно нормально показать свой член любому другу, даже если он самка. Цунами, преодолевая неловкость, всё же не могла скрыть любопытства. Она перевела взгляд на Аксолотля, и, помедлив, тихо проговорила: — Ну… хорошо. Покажи. Аксолотль кивнул и, грациозно развернувшись, нырнул в воду. Цунами последовала за ним, ее сердце колотилось немного быстрее обычного. Под водой, в мягком полумраке, Аксолотль остановился и, медленно повернувшись, расправил свой хвост. В этот момент она увидела то самое. Его длинный, гибкий, с сильными мышцами розовый конусообразный член плавно изогнулся, приняв форму завитка-узора. Он действительно напоминал какой-то причудливый, замысловатый орнамент, в котором чувствовалась и сила, и грация. Внезапно до Цунами дошёл смысл шутки. Она представила, как этот «узор» может крутиться и извиваться, и как морские драконихи, увидев его, приходили в восторг. Она залилась громким, искренним смехом, брызги разлетались во все стороны, а Аксолотль, довольно улыбаясь — Теперь… теперь я понимаю, — она вытерла слезы смеха с уголков глаз. — Теперь я понимаю эти твои… пошлые шутки. — Она покачала головой, но в голосе звучала неприкрытая заинтересованность. — Неужели… он действительно может так невероятно извиваться? Аксолотль гордо приподнял голову. — О, да! — подтвердил он, с удовольствием замечая её любопытство. — И это ещё не всё. У нас, морских драконов, они не всегда розовые. Бывают и других цветов, под цвет чешуи, например. Для нас это абсолютно нормально. Он перевернулся на бок, лениво покачиваясь в воде, и продолжил: — И да, он очень сильный. Там много мышц, — он кивнул своим орудием, — он может извиваться как угодно, по желанию. И, если самец захочет, он может так крепко закрепиться в киске самки, что вынуть его будет практически невозможно. Цунами удивлённо нахмурилась. — Ну уж нет! Ты явно приукрашиваешь. — Она сложила лапы на груди, сомневаясь в его словах. — Не может такого быть. Аксолотль хитро улыбнулся, медленно приближаясь к ней. — А ты проверь. — Его голос стал ниже, словно бросая вызов. — Попробуй. Прикоснись лапой. Цунами на мгновение заколебалась, но любопытство взяло верх. Она протянула лапу и, дрожа, коснулась кончиком пальца его члена, переживая, как бы когтем его не поранить. В то же мгновение, он ожил. Мягкие мышцы под розовой кожей напряглись, и он, словно живой удав, обвился вокруг её лапы, обхватив её почти в два полных кольца. Цунами ахнула от неожиданности и удивления. Она попыталась легоньку выдернуть лапу, но хватка была на удивление крепкой. Мышцы сдавливают её, и этот неожиданный контакт вызвал волну тепла, которая покатилась от кончиков пальцев по всему телу. Сердце забилось чаще, а её лоно налилось жаром. — Видишь? — не удержался от гордости Аксолотль, наблюдая за её реакцией. — Это ещё не предел. — Он ослабил хватку, и она смогла освободить лапу. Цунами завороженно смотрела на его член, который снова принял свою первоначальную форму. Она не могла поверить, что только что почувствовала. Этот простой эксперимент пробудил в ней жажду опытов, и от одной мысли о том, как это может быть «внутри», её буквально бросало в жар. — Три Луны… — восхитилась она, а щеки залились красками. — Ты… ты не врал. — Она опустила глаза, пытаясь скрыть своё смущение, но при этом не могла отвести взгляд от его «узора», который теперь казался ещё более притягательным и таинственным. Тепло разливалось по всему телу, её влагалище уже обильно увлажнилось, и желание стремительно нарастало. — Теперь я понимаю, — высказалась Цунами, все еще смущенная, но уже не скрывая своего любопытства. — Ты говорил, что это… как его… Леви. Что это за божество такое? Аксолотль, довольный произведенным эффектом, приподнялся в воде, позволяя розовому отростку свободно покачиваться. Он посмотрел на Цунами с легкой усмешкой. — Леви — богиня любви в моей религии, — его голос стал мягче. — Она… она просто невероятна. Её настоящее тело огромно, способно охватить целые миры, я видел её только однажды в этом обличии и… Даже не знаю, как это описать. Она совсем другого вида дракон, если вообще дракон. И она может менять свой облик. Я видел её в форме морской драконессы… ты бы только видела, какая она… — он замолчал, словно слова не могли передать всего его восхищения. — Её красота настолько ослепительна, что… ну, ты понимаешь, — он кивнул на свой член. — Я всегда готов, когда думаю о ней. Цунами, смущенная таким откровенным заявлением, украдкой бросила взгляд на «достоинство» Аксолотля. Тот, казалось, не собирался его прятать, даже наоборот, как будто демонстрировал его во всей красе. И что больше всего удивляло Цунами, ей это нравилось. Как будто она открывала для себя что-то новое и очень интересное. — А у тебя… — она немного запнулась, прежде чем продолжить, — у тебя есть… партнерша? Аксолотль, не переставая покачиваться в воде, посмотрел ей прямо в глаза. — Да, — он улыбнулся, и в его взгляде появилась теплота. — Её зовут Тина. Она мой любовь. Я люблю её всем сердцем. Она — моя единственная. В груди Цунами словно что-то оборвалось. Небольшая, но болезненная тоска пронзила ее сердце. Она не ожидала, что ее так заденет этот ответ, ведь она почти не знала Аксолотля, но, похоже, уже успела влюбиться. Она быстро попыталась спрятать свои эмоции, сделав вид, что ее слова простое любопытство. Аксолотль, заметив ее небольшое замешательство, продолжил: — Хоть в нашем морском королевстве и принято, чтобы жить с партнером вместе до конца жизни, религия Леви учит нас, что любовь не знает границ. Мы с Тиной верны друг другу, но это не запрещает нам испытывать радость с другими, если этого захотят все стороны. Это… как дружеский секс. Цунами нахмурилась, пытаясь понять. — Дружеский секс? Но… разве никто не ревнует? Аксолотль пожал плечами и крыльями, и его член дернулся в воде. — Ревность — это пустая трата времени и эмоций. Если есть доверие и понимание, то нет причин для ревности. И, знаешь, — он хитро улыбнулся, — может, пока мы тут беседуем, Тина вовсю развлекается с кем-то, а я даже не знаю об этом. Но я не ревную, наоборот мне бы хотелось присоединиться к ним. Аксолотль даже не знал, насколько он угадал. Остаток дня они провели за изучением морского языка, а к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, они вернулись в грот. Остальных еще не было, и они, как обычно, устроились спать, но теперь с ощущением легкой тревоги, не случилось ли с их друзьями что-нибудь. Кроме того, Аксолотль думал о своей разумной тени, которая давно не появлялась. Он не стал углубляться в эту тему, предположив, что она боится появляться в присутствии других драконов, чтобы случайно не подставить Аксолотля. Где-то посреди ночи Аксолотль проснулся от легкого шороха. Открыв глаза, он увидел, как Цунами, стараясь не разбудить своих друзей, выскользнула из-под них и направилась к воде. Цунами бесшумно подошла к границе воды, где лунный свет играл на поверхности волн. Её тело, гибкое и сильное, плавно погрузилось в прохладную глубину. Сердце бешено колотилось в груди, пульсируя в висках. В промежности разливался горячий, мучительный зуд, настойчивое напоминание о подавленном желании. Она так долго сдерживала себя, что теперь, оказавшись наедине с собой и ночным океаном, чувствовала, как её самоконтроль плавится. Под водой она искала укрытое место, подальше от посторонних глаз. Её жабры жадно вздымались и опускались, наполняя лёгкие солёным воздухом. И вот, наконец, она нашла его — небольшой песчаный островок на дне, окружённый колышущимися водорослями. Она опустилась на него, ложась на спину и раскинув в стороны крылья. Три луны, три серебряных диска, мерцали сквозь толщу воды, отбрасывая завораживающие тени на морское дно. Их призрачный свет разжигал огонь желания в её теле. Цунами не сдержалась, протянула лапу вниз, к источнику сладостного томления. Её пальцы скользнули по влажной чешуе, нащупали нежное, чувствительное место между бёдер. Лёгкое прикосновение, и по телу прокатилась волна жара. Она застонала, зажмурившись от наслаждения. Цунами прикрыла глаза, отдаваясь на волю нарастающего возбуждения. Ее пальцы, увенчанные острыми когтями, с осторожностью хищника, но и с нежностью влюбленной, принялись ласкать ее сокровенную плоть. Она понимала, что если не рассчитать свои силы, то можно получить боль, но этот риск только подстёгивал её. Кончики пальцев скользнули по набухшим от возбуждения влажным губам, очерчивая их контуры. Она мягко надавила, раздвигая их, обнажая трепещущую, нежно-розовую плоть. Ее клитор, маленький упругий бугорок, вибрировал под лаской. Цунами осторожно коснулась его подушечкой пальца, и по телу пробежала волна жара, заставившая ее выгнуться дугой, издав тихий, сдавленный стон. Она начала медленно, почти невесомо водить пальцем вокруг клитора, то едва касаясь его, то сильнее нажимая, дразня себя и доводя до исступления. Влага, обильно смачивающая ее лоно, облегчала скольжение, делая каждое прикосновение еще более интригующим. Цунами запустила один палец в себя, ощутив, как податливая, горячая плоть обхватывает его. Она начала медленно двигаться, то входя глубже, то почти выскальзывая наружу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Она двигалась медленно, смакуя каждое мгновение, предвкушая наслаждения ночи. Это было лишь придраконивание, дразнящее обещанием настоящего экстаза. «Ох, Цунами, какая ты шалунья», — засмеялась драконесса, впустив второй палец в киску, а третьим надавив на клитор. Издав продолженный стон наслаждения и выпустив пузыри выдохом, драконесса начала играться со своей киской, трахая её пальцами и теребя клитор. Жар разливался по груди Цунами, словно расплавленное золото, растекаясь по венам и сгущаясь внизу живота тянущим, сладким нагревом. Ее дыхание стало прерывистым, каждый вдох отдавался эхом в напряженных мышцах. Внутри, в самом сокровенном месте, разгорался пожар. Каждое прикосновение пальцев к влажной, чувствительной плоти вызывало новую волну наслаждения, заставляя ее извиваться и стонать. Но этого было мало. Чертовски мало! Пальцы, хоть и ловкие, не могли утолить разгорающийся внутри нее голод. Они лишь дразнили, разжигали пламя, но не могли дать того, чего жаждала ее киска. Она мечтала о чем-то большем, чем просто ласка. О чем-то твердом и горячем, что заполнит ее полностью, растянет до предела, подарит ощущение абсолютной полноты. Цунами сжимала бедра, пытаясь унять зуд, безумно хотелось чувствовать внутри себя нечто длинное, теплое, живое. Ей хотелось быть заполненной до краев, хотелось испытать ту сладкую боль, когда ее внутренние стенки растянуты до предела. Ее киска требовала настоящей грубости, мощных толчков, которые выбьют из нее все мысли, оставят лишь чистое, животное наслаждение. Она хотела быть захваченной, покоренной, доведенной до точки невозврата. Ее тело горело, жаждая быть раскуроченным наизнанку грубой, неудержимой силой. В мыслях уже кружился подходящий агрегат, и, сияя узорами, она произносила только одно имя: — Аксолотль, Аксолотль! АКСОЛОТЛЬ! Цунами извивалась на дне озера, ее воображение рисовало Аксолотля во всей его красе. Она представляла его мощный, конусообразный член, упругий и длинный, с рельефными мышцами, который безжалостно входил в нее, заполняя ее до отказа. При этой мысли ее собственная лапа, скользившая по клитору, ускоряла темп, стремясь довести себя до предела. Жар растекался по всему телу, превращая ее кожу в пылающую печь. Сквозь приоткрытые веки она уловила движение — силуэт морского дракона, скользящего вдали. Он проплывал мимо, но вдруг резко развернулся и направился к ней. Однако в этот момент Цунами это мало заботило, она была поглощена собственными ощущениями, продолжая ублажать себя. Лишь когда дракон оказался совсем близко, до нее начало доходить, что происходит. Это был Аксолотль. Его чешуя была бледно-зелёной, почти белой, с нежными розовыми мазками на крыльях и плавниках. Он казался смущенным, его узоры мерцали, словно задавая немой вопрос: «Цунами, ты звала меня?» До нее внезапно дошло, что она действительно взывала к нему, используя морской язык, и он приплыл на ее зов. Охваченная стыдом, она резко прикрылась крыльями, пытаясь скрыть свое озабоченное тело. Ярость вспыхнула в ней, она хотела закричать, спросить, что он здесь делает, но слова застряли в горле. Все ее трехдневные старания выучить морской язык словно испарились, а нужные слова покинули ее разум. Аксолотль, заметив ее замешательство, подал знак, означающий предложение всплыть на поверхность. Цунами, вынырнув из воды следом за Аксолотлем, ощутила, как жар смущения и гнева вспыхнул внутри нее. Она едва сдерживала крик, готовая наброситься на него с вопросом, какого хрена он тут делает. Краска стыда заливала ее щеки под чешей, выдавая позор, в котором она оказалась застигнутой врасплох. Ярость клокотала в груди, но слова не хотели вырываться из горла. — Какого морского дьявола ты здесь забыл? — наконец, выплюнула она, сверля его взглядом, полным ярости. Аксолотль вздрогнул от ее напора. Его узоры на мгновение замерцали быстрее, выдавая его нервозность. — Похоже… — неуверенно начал он, — по тому же делу, что и ты. Цунами сжала крылья, ее глаза метали молнии: — Ты что, следил за мной? — прошипела она. — Нет, — поспешил оправдаться Аксолотль. — Я просто… решил поплыть в этом направлении, а потом… увидел, как чьи-то узоры на дне выкрикивают мое имя. Оказалось, это ты. Ну, логично. Он неловко качнул головой, отводя взгляд. — И вот… — пробормотал он, — я подумал, может быть… я могу помочь? Цунами фыркнула, презрительно скривив губы. — Помочь? Ты, извращенец, ты этого и хотел, да? Подглядывать, а потом навязаться со своей «помощью»? Аксолотль поспешно замахал лапами, показывая, что он не хотел обидеть. — Я понимаю, что не все разделяют мои… взгляды и религию, и поэтому я не хотел навязываться, — быстро проговорил он. — Но тут скорее проблема в тебе, Цунами. — В чем это еще проблема во мне? — возмутилась она, брови ее сошлись на переносице. Аксолотль набрал воздуха, стараясь говорить как можно мягче. — Дело в том, что последние три дня… Ты… скажем так, была очень перевозбуждена. И твои аромы… особенно в некоторые моменты… Были довольно… интенсивными, — он прокашлялся. — И я старался это игнорировать, чтобы не показаться бесцеремонным и не вести себя как… Услышав его слова, вся агрессия и уверенность Цунами мгновенно испарилась. Ее глаза расширились, а щеки залил горячий стыд. Неужели всё это время, пока она предавалась своим фантазиям, теряла контроль настолько сильно? Неужели он знал, что она зовет его? От этого осознания она ощутила себя маленькой и жалкой. Она была в таком отчаянии, что даже не заметила, как своим возбуждением и феромонами мучила его все эти дни. Он же старался держать себя в когтях, будучи джентельменом. Она опустила голову, чувствуя, как позор пронизывает ее насквозь. Она молчала, переваривая произошедшее и пытаясь осознать, каким же посмешищем выставила себя. — Прости меня, — прошептала Цунами, голос её был полон раскаяния. — Я… я не знала, что всё так заметно. Мне так стыдно. Аксолотль мягко коснулся её лапы своей. — Не стоит, Цунами. Это естественно. Просто… иногда, когда эмоции берут верх, контроль ослабевает. Я не осуждаю. Наоборот… я понимаю. Он сделал паузу, внимательно глядя ей в глаза. — И я подумал… возможно, я мог бы помочь тебе с этим напряжением. Если ты, конечно, не против. Цунами подняла взгляд: — Помочь? Аксолотль откашлялся, стараясь подобрать слова. — Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я пользуюсь ситуацией или навязываю тебе что-то. Я не буду настаивать, если тебе это неприятно. И… мы можем обойтись без… моего члена, если тебя это пугает или если тебе это кажется слишком. Просто… Близость и понимание помогают лучше, чем попытки сбросить напряжение в одиночестве. Если ты согласна на… просто дружеский секс, без всяких обязательств, то почему бы и нет? Если же это противно тебе или ты не хочешь, то я пойму. И больше никогда не предложу подобного. Цунами внимательно слушала, слова Аксолотля проникали в неё, как тёплый поток. Дружеский секс… без обязательств? Это звучало… заманчиво. Особенно учитывая, как долго она терзалась своими желаниями. — Ты… ты предлагаешь просто… секс? Без необходимости заводить отношения? — осторожно спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. Аксолотль кивнул. — Именно. Я могу остановиться в любой момент, если тебе что-то не понравится. Это только для удовольствия и облегчения. Внутри Цунами разгорелся жаркий спор. Одна её часть протестовала, кричала о непристойности, о том, что она не должна так легко соглашаться, как-никак она принцесса. Другая же часть жаждала близости и освобождения. Её тело, всё ещё перевозбуждённое, словно кричало в унисон с её желаниями. Она представила себе его рядом, их тела в сплетении, и волна страсти накрыла её с головой. — Да, — прошептала она, совсем не подумав о последствиях. — Я согласна. Глаза Аксолотля засветились пониманием. — Тогда… где мы этим займёмся? На суше или под водой? Под водой будет трудно разговаривать. И… должен ли я использовать свой… Не успел Аксолотль закончить фразу, как Цунами набросилась на него. Её губы нашли его губы, а её лапы обвились вокруг его тела. Она притянула его к себе, и они, забыв обо всём, ушли под воду. Аксолотль понял её без слов. Он прижался к её телу, обняв крыльями, и они начали медленно кружиться, уходя глубже на дно. Его тело отозвалось на её прикосновения, и из его половой щели показался его член, уже давно мечтавший трахнуть собственную сестру. Он знал, что это будет незабываемо, ведь его ждала сама морская драконесса, чьё тело так давно сводило его с ума. Два морских дракона, сплетаясь лапами и крыльями, опускались на дно озера, не прерывая поцелуя. Цунами, начавшая эту игру, быстро обнаружила, что инициатива перешла к Аксолотлю, который с неожиданной для неё напористостью завладел её пастью. Это был её первый поцелуй, и эта внезапная смена ролей, доминирование Аксолотля, только усиливало её интерес к происходящему. Хотя самец физически уступал ей в силе, Цунами не ощущала никакого дискомфорта. Наоборот, ей хотелось подчиниться, отдаться наслаждению, ведь в этой игре главную роль играла её эмоциональная, чувствительная натура. Аксолотль, превосходный пловец, с легкостью скользнул за её спину. Его язык нежно ласкал её шею, осторожно обходя жабры, а лапы крепко обхватили её мощную грудь. Цунами понимала, что сейчас её возбуждение намного сильнее, чем во время мастурбации, и это осознание приносило ей ещё большее удовольствие. Все её чувства были охвачены незнакомыми, пронзительными эмоциями. Каждое касание Аксолотля вызывало в ней горячую волну, заставляя её тело дрожать от вожделения. Её первый раз превзошел все самые смелые фантазии. Стыд и страх, мучившие её раньше, отступили, уступая место бурному восторгу. Цунами застонала, когда лапа Аксолотля скользнула по её внутренней стороне бедра, приближаясь к самому сокровенному месту. Она не стеснялась своих звуков, своего тела, которое жаждало продолжения. Цунами прижалась к Аксолотлю, ища ещё большей близости, ещё большего наслаждения. Её крылья непроизвольно раскрывались и сжимались, а хвост ритмично извивался, подчиняясь нарастающему экстазу. Она полностью отдалась власти чувств, готовая познать всю глубину этой новой, волнующей близости. Драконессе нравилось направление, которое задавал Аксолотль. Он нежно отодвинул её хвост в сторону, движение, которое она почти не заметила, поглощенная ощущением его лапы, ласкающей её половые губы. Внезапно ласка прекратилась. В следующий момент она резко распахнула глаза от удивления, почувствовав, как что-то теплое и твердое скользит под её хвостом. Сначала этот объект прошел мимо её сфинктера, что драконесса ощутила отчетливо, затем вдоль половых губ, слегка погрузившись внутрь и вызвав у Цунами ощущение, похожее на электрический разряд. Наконец, он продвинулся дальше и остановился, прижавшись к области её клитора, приподнимая головку вверх. Опустив взгляд, Цунами могла бы подумать, что у неё вырос член, настолько реалистичным было ощущение. Но это было не так. Из её влагалища выступал член Аксолотля, принявший форму, идеально соответствующую её анатомии. Цунами задыхалась от новых ощущений, наблюдая за тем, как Аксолотль искусно двигает своим членом. Он водил им влево и вправо, раздвигая ее половые губы, играя с ними, дразня. Жжение в ее промежности стало почти нестерпимым, усиливаясь с каждым движением, словно электрические разряды пробегали от точки соприкосновения его плоти с ее собственной, распространяясь по всему телу и биением отдаваясь в голове. Ничего подобного она раньше не испытывала, и теперь с ошеломляющей ясностью понимала, насколько настоящий член превосходит ее собственные пальцы — и это при том, что он еще даже не вошел в нее. Взгляд ее упал на Аксолотля. В его зеленых глазах читалась любовь и нежность, а еще — явное ожидание, немой вопрос, обращенный к ней. Цунами потеряла дар речи. Все слова морского языка, известные ей, исчезли из памяти. Способная лишь на жесты, она кивнула, вспомнив лишь одну фразу, добавив узорами: «В меня». Улыбка тронула губы Аксолотля. Его член, гибкий и податливый, отступил на мгновение, изгибаясь под неожиданным углом, подобно крючку, а затем резким, но контролируемым движением вошел в её лоно. Тело Цунами пронзила дрожь. Это было впервые, когда что-то, кроме её собственных пальцев, заполнило её. И это было не просто «что-то», а настоящий, твердый член. Боли не было. Разогретая и влажная плоть расступилась, принимая его с жадной готовностью. Ощущение полноты оказалось невероятно приятным, почти блаженным. Пустота, которая мучила её прежде, исчезла, сменившись волной эйфории. Но это было только начало. Хвост Цунами непроизвольно изогнулся, когда член Аксолотля, покинув ее, тут же вернулся, заполнив образовавшуюся пустоту. Драконесса выдохнула, пузырьки воздуха серебристой цепочкой устремились к поверхности озера. Впервые она понимала, что значит быть по-настоящему наполненной. Но как быстро член вошел, так член и вышел. И Цунами ощутила, каково, когда внутри тебя происходит движения. Быстрые, ловкие, стремительные. Её мышцы двигались под чужим напором, грубая сила заставляла её дрожать от кайфа. Она была захвачена силой приятных ощущений, которые накатывали на неё, словно прилив крови. Под ритм Аксолотля её дыхание сбивалось, и она ничего не могла с этим поделать. Аксолотль двигался с нарастающей уверенностью. Его член, словно независимое существо, исследовал каждый изгиб внутри нее, толкаясь, скользя, царапая. Его движения не были просто вперед и назад. Он вращал им, менял угол, каждый толчок достигал самой чувствительной точки, вызывая спазмы, которые волнами расходились по всему телу. Цунами не могла сдержать стонов. Каждый выдох сопровождался сдавленными звуками, которые тонули в толще воды. Аксолотль, ощущая ее реакцию, усиливал темп. Его хватка стала крепче, движения резче. Он буквально вколачивал свой член, заставляя Цунами выгибаться дугой. Вода вокруг них бурлила от их движений, создавая своеобразный танец из пузырьков и переплетающихся тел. Глаза Цунами закатились, перед внутренним взором вспыхивали яркие вспышки. Она целиком отдалась этому новому, пьянящему опыту. С каждым толчком нарастало напряжение, словно волна, готовящаяся обрушиться на берег. Цунами знала, что близка к чему-то неизведанному, к границе, за которой ее ждет нечто невероятное. Внутри Цунами нарастало напряжение, знакомое ей по одиноким ласкам, но с членом Аксолотля в ней это ощущение превратилось в нечто совершенно новое, гораздо более интенсивное. Мышцы ее лона сжимались и разжимались в неистовом ритме, словно пытаясь удержать, впитать в себя каждый миллиметр его твердой плоти. Это было на грани боли, на грани блаженства, невыносимо приятно и одновременно почти нестерпимо. И вот предел был достигнут. Волна экстаза накрыла Цунами, захлестнув ее с головой. Из ее горла вырвался глухой рев, потерявшийся в водной толще. Глаза закатились, тело выгнулось дугой, мышцы сжались вокруг члена Аксолотля с такой силой, что, казалось, могли сломать его. Десять секунд чистого, неразбавленного блаженства протянулись в вечность. Но Аксолотль не остановился. Он продолжал двигаться, не обращая внимания на ее конвульсии, на ее стоны, на жесткие объятия ее лона. Словно черпая силу в ее оргазме, он толчками вбивал свой член все глубже и глубже, поддерживая огонь ее наслаждения. Для Цунами это был первый оргазм во время секса, и он был потрясающим. Но, судя по неутомимой энергии Аксолотля, он и не собирался сбавлять обороты. Ведь похоть Аксолотля подогревалась ещё одной причиной, о которой Цунами не знала и не могла знать. Цунами была его родной сестрой, и этот факт так повышал его либидо и похоть, что член, казалось, просто не мог расслабиться и всегда был твёрдым даже не на 100%, а на все 200%. Он любил её. Любил больше, чем мог себе позволить любой другой брат. И именно поэтому он хотел показать делом, как сильно он её любит. Даже после её первого оргазма его запал не погас. Ему нравилась её киска, такая узкая и девственная, он мог своим членом понять, что был первым, кто присвоил себе эту территорию. Зная, что тайна рано или поздно раскроется, Аксолотль хотел сейчас взять всё сполна и показать ей, насколько сильно он её любит. Он хотел дать ей такое наслаждение, чтобы она навсегда запомнила этот момент как один из самых ярких моментов в своей жизни. Её жар был нестерпим, словно он погружался в раскалённую печь, и его плоть плавилась от этого ощущения. Кровь кипела, а движения становились всё быстрее. Цунами стонала, полностью отдаваясь этому чувству, а её дорогой и любимый брат, подобно хищнику, впился пастью в её шею. Его язык ласкал её, а слюна смешивалась с пресной водой. Принц старался сочетать разные движения: то вкладывал все свои силы в один мощный толчок, то замедлялся, чтобы насладиться моментом и привести дыхание в норму. Но даже во время коротких передышек он не переставал двигать мышцами члена, извиваясь в её киске, словно червь. Неопытная самка быстро ощутила нарастающее напряжение, которое казалось ещё более сильным, чем прежде. Её влагалище словно раздувалось и сдувалось, сочетая сладкую боль с наслаждением, и её тело готовилось к новому взрыву эмоций. Трахаясь, они были настолько близки друг к другу, что казались единым целым — одним драконом с одной кровью. Вместе с сестрой Аксолотль терял грань реальности и уже не мог понять, трахает ли он её или себя. Её киска стала для него настолько родной, что покидать её было настоящим грехом, и он чувствовал себя неполноценным в такие краткие моменты. Схожая ситуация происходила и с Цунами. Её мышцы были на пределе, и на этот раз спазм был настолько мощным, что стало больно. Однако эта боль стала чем-то подобно озарению или божьему благословению, когда она начала терять связь с собственным телом. Продолжая трахать её, Аксолотль был на пике наслаждения, но именно это и было его главной проблемой. Как бы сильно он ни хотел кончить в свою сестру, он не мог. Даже если он уменьшит фертильность своей спермы до 5%, это всё равно останется целых 5%, и он не мог понизить эту планку. Была ли это злая шутка Леви? Вполне возможно. Лапы Аксолотля крепко сжимали её мощную грудь на протяжении всего процесса. И когда она уже была готова откинуться в мощном оргазме, член внезапно покинул её тело. Она не могла этого не заметить и открыла глаза, чтобы понять, что происходит, и посмотреть на своего партнёра. Но внезапно она ощутила, как член прошёлся вдоль её половых губ и обернулся кончиком вокруг клитора, начав его сдавливать. Одно прикосновение, и начался фейерверк, попытка сжать его, и Цунами потеряла рассудок от мощного оргазма, который накрыл её с головой. Аксолотль же одновременно сдавливал её клитор кончиком и двигал им вперёд-назад, трахая её половые губы своим основанием. Он быстро ощутил, как склизкая тёплая жидкость выплеснулась из её киски и обвилась вокруг его члена, смешиваясь с водой. А Цунами вся тряслась в судорогах с открытой пастью от столь сильного оргазма. Приятная послеоргазмовая волна накрыла тело Цунами не на десять секунд, даже не на двадцать, а на целых тридцать. Когда она пришла в себя, то всё ещё ощущала, как её половые губы обхватывают член Аксолотля, чувствовала, как вздуваются вены на его гладкой поверхности. Принц дрожал от напряжения, приближаясь к финалу. Цунами решила отблагодарить своего партнёра и опустила лапу вниз, к своей киске. Аксолотль был удивлён, когда почувствовал прикосновение к своему члену, но, увидев игривую улыбку Цунами, не стал возражать. Она видела, как самцы дрочат, и, вспомнив Бархана в качестве примера, начала двигать лапой вверх и вниз, делая ему приятно. Аксолотль же продолжал трахать её половые губы вдоль, наслаждаясь дополнительной женской лаской. Со стороны могло показаться, что Цунами дрочит собственный член и здесь занимаются сексом два самца. Однако Жабр, наблюдавший за происходящим с самого начала издали, лишь сильнее нахмурился своими суровыми недовольными зелёными глазами и, решив, что увидел достаточно, собирался уплывать прочь. Аксолотль был в восторге от того, как пальцы его сестры массировали его пенис, а её половые губы дарили ему тепло и возбуждение. Эти ощущения быстро приблизили его к кульминации. В какой-то момент он остановился, его толстая часть члена глубоко вошла в расщелину сестры, а кончик приподнялся вверх, извергая мощный поток кристально чистой спермы в сторону поверхности озера. Цунами была в шоке, ведь это происходило под водой, но даже так поток был довольно сильным. Сам Аксолотль, испытав мощный фонтан эмоций, расслабил все мышцы, ощущая невероятную эйфорию. Он посмотрел на Цунами, и его узоры на чешуе заговорили: — Отдых и ещё один раунд? К счастью, на этот раз Цунами смогла понять его. После того как Аксолотль отпустил её, ей хотелось выразить свои эмоции, но знание морского языка не позволяло ей сказать всё, что она чувствовала: — Это было великолепно! У меня внутри всё словно взорвалось и испепелилось! Это так хорошо… Аксолотль сделал всего лишь небольшой перерыв, чтобы перевести дыхание. Он понимал, что не должен медлить и разрушать атмосферу, и поэтому, к удивлению Цунами, подплыл ближе. — Пусть у меня ещё не встал, но я уже готов продолжить, — сказал он, но Цунами смогла разобрать только фразу «У меня встал!» После этого Аксолотль набросился на неё, стараясь прижать её к себе как можно плотнее лапами и крыльями. Цунами ответила взаимностью. Их губы вновь слились в поцелуе, а страсть начала нарастать, разогревая и без того разгорячённые тела. Подводный вальс длился недолго, ведь им обоим хотелось продолжения. В какой-то момент Аксолотль, кружась в танце, оказался ниже своей сестры и начал нежно гладить её сфинктер пальцем без когтя. Она была очень удивлена, ведь к такому она точно не была готова. Слегка повернувшись, она взглянула на самца и не знала, как ответить. — Хочешь в эту дырку? — спросил Аксолотль, проводя языком по её девственному анусу. В её анальном отверстии стало горячо и щекотно. Цунами не знала, что делать, и даже немного боялась, но, глядя на уверенность своего друга, она была уверена, что он умеет угодить и этой дырочке. К тому же, из-за своей гордости она ни за что не признается, что ей может быть больно. Она никогда в жизни не готовилась к такому, но, сказав «да», она приняла решение. Аксолотль, полностью изменив позу, устроился под хвостом сестры и начал разрабатывать её анус. Цунами видела это и, когда ей в морду случайно ударил его член, она молча приняла это за просьбу и решила попробовать его. Будучи неопытной, она лишь лизнула его, и её окутал его афродизиак. Приятный мускусный вкус смешался с её липким женским лубрикантом. К тому же в нем был какой-то чарующий сладкий привкус, от которого было невозможно удержаться. Поняв, что Цунами не против, Аксолотль начал нежно массировать её сфинктер, то надавливая на него, то совершая круговые движения вдоль, стараясь расслабить её мышцы. Время от времени он смазывал её отверстие языком, чтобы облегчить проникновение своего пальца. Отсутствие когтей позволяло Аксолотлю не беспокоиться о том, чтобы навредить Цунами. Однако ему было трудно сосредоточиться, так как его член становился настолько твердым от контакта с её языком, что он испытывал боль, требуя более активного взаимодействия. Наконец, Цунами набралась смелости и сначала поцеловала кончик его члена, а затем взяла его в рот. Она нежно облизывала его языком, чувствуя, как её охватывает жар, и одновременно стараясь расслабиться, чтобы мышцы сфинктера не препятствовали Аксолотлю. Пока ей не очень нравилась анальная стимуляция, и она думала, что ей может не понравиться анальный секс совсем. Но ей не хотелось разочаровывать Аксолотля, и она решила, что если ей совсем не понравится, то она так и скажет, а пока потерпит. Аксолотль уже ухаживал за её отверстием под хвостом двумя пальцами. Он нежно раздвигал её сфинктер и проникал внутрь языком, увлажняя её изнутри. Цунами ощущала тепло и жар его языка, но её реакция была скорее нейтральной, чем положительной. Даже мастерство Аксолотля не могло заставить её изменить своё мнение. Сейчас её сердце бешено колотилось от другого чувства. Её киска стонала, требуя, чтобы член проник внутрь нижних губ вместо верхних. Наконец, она смогла взять его в рот, но не полностью. Если бы она попыталась заглотить его на всю длину, то, вероятно, сразу же закашлялась бы и подавилась. Для неё было невозможно взять член целиком. Поэтому она просто начала двигать головой вперёд и назад, выполняя свой первый оральный минет, и ей это нравилось. Член Аксолотля был потрясающим на вкус, а его запах был настолько сильным, что даже под водой заставлял её испытывать сильное возбуждение. Цунами только начала получать удовольствие, как узоры Аксолотля внезапно засветились, словно говоря ей что-то. Она взглянула на него и увидела, как он произносит слово «Отпустить», а затем ещё какие-то фразы, которые она не смогла разобрать. А ведь ей только начало нравиться, и она была готова заглотить его целиком или, по крайней мере, попытаться это сделать. Но делать было нечего, и она выпустила его член изо рта. Аксолотль сразу же оплыл её и оказался сзади, нависая над ней. Его член был совсем рядом с её анальным отверстием. Цунами удивилась, спрашивая себя, неужели он уже закончил с подготовкой. Аксолотль же был уверен, что его член — лучшее орудие для разминки. Ведь член морского дракона имеет тонкий кончик, выделяет достаточное количество смазки и, самое главное, может войти в любую дырку благодаря своей природной гибкости. Одной лапой он зафиксировал её хвост, а кончик члена приложил к сфинктеру. Цунами сразу же ощутила жар в своём анальном колечке от чужого тепла. Про себя она подумала, что лучше бы он уделил внимание её другой дырке, которой не хватило двух оргазмов, и ей хотелось добавки. Морской принц, уверенный в своих действиях, осторожно начал вводить кончик своего члена в сестру. Ему удалось без труда протолкнуть его на уровень пальца, после чего он начал извиваться, постепенно расширяя проход. Хотя некоторое неудобство всё ещё присутствовало, Цунами начала испытывать приятное ощущение наполненности. Её сфинктер расслабился ещё больше, позволяя Аксолотлю проникнуть глубже. Его член двигался внутри Цунами, словно живой, уходя всё глубже и глубже, заполняя собой пещеру драконессы. Если поначалу это было просто неприятно и вызывало дискомфорт, то теперь Цунами начала медленно ощущать удовольствие. В её животе вновь поднялся жар, а в душе зародились искры счастья. Каждый раз ей казалось, что это предел и Аксолотль больше не сможет, но его член каждый раз поражал её, и в конце концов он зашёл так глубоко, что Цунами даже не знала, что такое возможно. Он буквально вошёл на всю длину, чего не смогла бы позволить даже её киска. И именно тогда Аксолотль начал движения, сначала медленные, чтобы её анус привык, а затем более быстрые, подбирая ритм. Её анус был полностью расслаблен, мышцы кишки подыгрывали ему, и Цунами сама не поняла, как ей начало это нравиться. Она начала получать удовольствие, чувствуя близость с Аксолотлем, словно он был частью её и даже больше. В этот момент, как и во время секса в киску, он стал для неё как брат или же продолжение её, но в другом ключе. Принц потратил некоторое время на то, чтобы подготовить анальное отверстие своей сестры, и уже через пять минут Аксолотль двигался так, словно это была её киска, не опасаясь сделать ей больно . Цунами начала стонать, но её стоны были едва слышны под водой, и только пузыри, поднимающиеся на поверхность, выдавали её состояние. Её внутренние мышцы сжимались и расслаблялись, и, казалось, не имело значения, что её трахали в анус, ведь влагалище словно бы тоже участвовало в процессе. Аксолотль, своим ловким и сильным членом, давил на чувствительные точки в тонкой перегородке её кишки, и разряды удовольствия распространялись по всему телу, отчетливо вибрируя во влагалище. Его лапа нашла своё место на её клиторе, и этот бугорок чистого удовольствия всегда был в центре внимания, а его пасть крепко вцепилась в её шею. В этот момент Цунами ощущала себя зверем, загнанным в угол. Хищник полностью доминировал над ней, но ей нравилась эта позиция, и она полностью отдалась ему, чувствуя приближение неминуемого оргазма. Оргазм был близок, и тело самки напряглось до предела. Затем её охватила блаженная волна, расслабляя и лишая сил. Это было настолько приятно, что на мгновение она обмякла, но быстро пришла в себя, поскольку её ненасытный партнёр продолжал активно двигаться. Аксолотля не остановил оргазм сестры. Он жадно овладел ею, словно присваивая её себе. Сейчас она была для него всем. В его развратном сознании продолжала крутиться мысль о том, что он занимается сексом со своей родной сестрой. Это придавало пикантности и эмоционального удовлетворения. Она была его и только его — родной дракон с родной кровью. Это было как заниматься сексом с самим собой. Двигая своим членом всё быстрее и быстрее в её анусе, он намеревался сделать всё возможное, чтобы она запомнила его навсегда. Член родного брата. Даже если бы она решила заняться сексом с кем-то ещё, Аксолотль хотел, чтобы она всегда подсознательно вспоминала его. Сравнивала, какой её любовник был лучше, и чтобы победу всегда одерживал Аксолотль. Это было его мужским эгоизмом и нежеланием уступать другим самцам. Как бы он ни старался, его выносливость была не бесконечной. Он тоже был драконом и больше не мог терпеть. Его движения стали более интенсивными, и это не осталось незамеченным для Цунами. Она не успевала за его ритмом, и её тело достигло оргазма раньше времени. В последних движениях он словно вдалбливал свой член в её анальное отверстие, после чего последовал мощный выброс. Цунами сразу же ощутила его. Выброс спермы был настолько сильным, что ей показалось, будто внутри неё взорвалась бомба. Это ощущение буквально лишило её рассудка на добрые сорок секунд, оставив в состоянии чистой эйфории. Но даже после оргазма Аксолотль не спешил покидать свою сестру. Он оставил член в её теле, и когда она пришла в себя, то подумала, что на этом всё. Однако, взглянув на мордочку Аксолотля, она сразу поняла, насколько ошибалась. Аксолотль вновь начал свои движения, и с каждым разом её анальное отверстие становилось всё более разработанным. Он не щадил её, но и Цунами не нуждалась в его жалости. Если бы они были на суше, она, вероятно, подняла бы столько шума, что это было бы трудно представить. Но под водой всё было иначе. Грубость и мощь стали их сутью, и им было безразлично, что завтра всё будет болеть, а у некоторых после такого длительного анального секса некоторое время не будет закрываться очко, не говоря уже о боли от перенапряжения. Сейчас вся ночь принадлежала им. Аксолотль продолжал нещадно ебать свою сестру, а Цунами наслаждалась и давно потеряла все силы. После каждого оргазма Аксолотль был вынужден делать перерывы, и с каждым разом их длительность увеличивалась. После примерно десятого оргазма анальное отверстие Цунами было настолько раздолбано, что не могло закрыться. Вероятно, пройдёт как минимум неделя, прежде чем оно вернётся в нормальное состояние, но даже после этого наверняка останутся следы недавнего анального секса. Её отверстие было настолько просторным, что легко вмещало член, и уже начало побаливать от всех этих нагрузок. Но то же самое касалось и Аксолотля: он перевыполнил свою работу и, устроившись бочком на дне озера вместе с Цунами, накрыл её крылом и уснул.

***

Яркое полуденное солнце ласково согревало чешую Аксолотля, пока он нежился на поверхности моря. Легкие волны убаюкивали, даря непередаваемое ощущение единения с водной стихией. Принц блаженно прикрыл глаза, позволяя течению слегка покачивать его тело. «Как же хорошо…» — промелькнула ленивая мысль. Казалось, ничто не может нарушить этот идеальный момент умиротворения. Внезапно порыв ледяного ветра пронзил воздух, заставив Аксолотля вздрогнуть. В считанные секунды всё вокруг заволокло густым, неестественным туманом. Принц резко открыл глаза, тревожно озираясь по сторонам. Сквозь молочно-белую пелену проступили два зеленых глаза, пронизывающих насквозь своим взглядом. Аксолотль испытал, как его сердце пропустило удар. Давящая аура неизвестного существа была настолько мощной, что у него перехватило дыхание. Даже божественная сила Леви меркла в сравнении с ней. Так думал Аксолотль, ведь Леви никогда не использовала свою подавляющую магическую ауру против него всерьёз, даже когда принимала облик космического левиафана. В тумане медленно проявлялся силуэт небесного дракона, чуть меньше самого Аксолотля. Его очертания были размытыми, словно призрачными, но даже так внушали трепет. Аксолотль не мог определить пол существа. Сглотнув комок в горле, принц собрал всю свою храбрость и дрожащим голосом спросил: — Кто… кто вы? — его голос прозвучал неожиданно тихо, почти шёпотом. Существо заскользило сквозь туман, его движения были текучими, как вода, и в то же время лёгкими, как воздух. Когда оно заговорило, его голос звучал подобно эху в горном ущелье, смешанному с шумом прибоя: «Там, где волны бьются в скалы, Где туманы вьются ввысь, Два дракона повстречались, Их пути переплелись. Кто из них парил над бездной, Кто морской пучиной плыл? След их тайны неизвестной В моей сути проступил. В дворце горном, в глуби водной, Их любовь дала мне жизнь. Но обман их благородный Превратился в горький писк. Так ответь мне, о предатель, Как назвать дитя греха? Кровь драконья, месть и память Привели меня сюда…» Последние слова существа растворились в воздухе подобно льдинкам, но их холодный отзвук продолжал звенеть в ушах Аксолотля. Аксолотль нахмурился, пытаясь разгадать скрытый смысл в витиеватых словах существа. Что-то в его словах намекало на какое-то предательство, но кто кого предал? И почему существо называет его предателем? — Я… я не понимаю вашей загадки, — произнёс он, стараясь не показывать страху. — О каком предательстве вы говорите? Почему называете меня предателем? Существо издало звук, похожий на смесь рыка и свиста ветра. Его глаза вспыхнули ярче, наполняясь то ли гневом, то ли восхищением. Голос зазвучал громче, отражаясь от стен тумана: «В зеркалах времён минувших Вижу образ твой, отец. Средь миров давно уснувших Ты исчез, как дым колец. Думала, что всё прощу я — Власть страстей и силу чар. Но твой путь, во тьме танцуя, Превратил любовь в кошмар. Ты драконов соблазняешь, Души нежные губя. В бездну страсти увлекаешь — Мать, отец… всё для тебя. А теперь и крылья сестры В твоих сетях шелестят. Что же дальше, принц мой пёстрый? Дочь и сын твой яд вкусят? То ли месть моя проснулась, То ли зависть, то ль любовь? В твоих играх захлебнулась Драконья кровь…» Слова существа звенели в воздухе, наполненные противоречивыми эмоциями. В них слышались и ярость, и восхищение, и что-то похожее на извращённую гордость. Каждая строфа была подобна удару кинжала, но непонятно было — карающего или ласкающего. Аксолотль застыл, поражённый странной двусмысленностью обвинений. В словах существа переплетались осуждение и какое-то тёмное одобрение, словно оно само не могло определить своего отношения к его поступкам. — Что… что вы хотите этим сказать? — голос Аксолотля дрогнул, — Вы говорите загадками… Я не понимаю, обвиняете вы меня или… Существо взмахнуло крыльями, и туман завихрился вокруг него спиралями. «Там, где звёзды гаснут в море, Где миры сплетают нить, Ты ушёл, оставив горе, Научив меня не жить. Боги видели страданья, Дали силу мне в горсти. Тьму и свет, огонь и пламя — Всё, чтоб суд свой принести. Тысячекратною мощью Наделил меня благодетель. Чтоб отмстить за день и ночью За того, кто был отец. В пьесе этой я герой здесь, Ты же — демон злой в тени. И твоя дорога поздно Привела к концу пути. Так вернись в чертог небесный, Где драконий трон стоит. Или гнев мой бестелесный Всё вокруг испепелит! Как лишил отца ты дочь, Так лишу тебя я власти. Уходи в другую ночь, Или встреть конец в ненастье!» Воздух вокруг существа начал потрескивать от энергии, а туман окрасился всполохами малинового заката. Его аура стала настолько плотной, что казалось, будто сам воздух превратился в тяжёлую воду, давящую со всех сторон. Зажатый будто в тиски Аксолотль не мог и слова проронить в свою защиту. Но внезапно туман, что казался готовым испепелить Аксолотля, вдруг отступил, словно испуганный, обнажив существо, чья аура теперь пульсировала багровым заревом. Голос, прозвучавший вновь, был подобен раскатам грома, утихающим в шёпот морского прибоя: «Словно лед в реке, Сила твоя тает во тьме. Признай судьбу свою покорно, От божества отринься, вздорно. Прощение лишь там найдёшь, Где гордость свою сожжёшь. Протяни лапу, стань послушен, И путь иной тебе не нужен. Ибо итог уж предрешен, Твой бой — лишь прах, и ты сражен. Несчастья ждет тебя удел, Коль не повергнешь свой предел. Раскайся в грешной тьме своей, От власти божества презренной. Склонись предо мной, смиренно, Как самка, что прощенья просит. Подставь же хвост свой предо мной, Раздвинь лапы, признай покой. Приму тебя, как знак победы, И плоть мою в твою я введу. Силу и дух мой влив туда, Чтоб стала истинна судьба. Но прежде — лапу протяни, Союз наш вечный скрепи.» Существо протянуло вперёд лапу, мерцающую туманной энергией, словно призывая Аксолотля к договору, к сдаче и смирению.