Сделка с дьяволом?

Глава 7. Переступая черту

Находясь на грани провала весь мир будто замер для юного морского принца. В этот критический момент он напряженно шевелил извилинами своего мозга, стараясь изо всех сил придумать, что сказать и как выкрутиться из создавшейся опасной ситуации. Сердце принца бешено колотилось, а по спине струился холодный пот от нарастающего чувства безысходности. Напротив него находилась его родная мать, королева морских драконов, смотревшая на сына полным любви, но совершенно не материнским взглядом. В ее прекрасных зеленых глазах плескалось вожделение, отравленное ядом его языка о сакральное место. Юный дракон уже ясно видел причину собственной смерти, и в отчаянии обратился к недавно полученным навыкам, вспомнив о статистике. Пробежавшись взглядом по списку способностей, Аксолотль остановился на недавно полученных: Активном навыке «Невидимость» и пассивном «Особое/Божье семя». Именно эти навыки могли стать его спасением! Торопясь и не раздумывая, принц активировал «Невидимость», однако, к его ужасу, ничего не произошло. Несомненно, навык сработал, но что-то было не так. — Ты сегодня какой-то… странный, — наконец заговорила королева, пристально вглядываясь в своего «мужа». На ее мордочки проступили искорки подозрения, готовившиеся вспыхнуть в любой момент. Навык по какой-то причине сработал неправильно, и, что самое ужасное, у напуганного принца не было времени разобраться в причинах. Его чутье подсказывало, что вот-вот его раскроют, если он немедленно ничего не предпримет. В критический момент, Аксолотль, подумав о том, как поступил бы на его месте опытный, мудрый и харизматичный отец. Преисполненный решимости, он посмотрел в прекрасные изумрудные глаза Коралл и произнес нежные, исполненные любви слова: — Коралл, моя темно-синяя королева, твоя красота не знает равных в этом подводном королевстве. Твоя чешуя, как морская длань океана в суровые ночи, — произнес он, ласково касаясь ее щеки. — Каждый раз, когда я вижу тебя, мое сердце наполняется теплом, как будто я вновь вижу свет первого рассвета. Коралл, слегка смущенная, но исступленно радостная, ответила ему своими люминесцентными узорами: — Жабр, ты всегда умеешь найти слова, чтобы растопить мое сердце, — сказала она, ее глаза светились, как самые драгоценные изумруды. — Твоя любовь для меня — как вода для моря, она наполняет меня жизнью и силой. Он продолжал, не зная, откуда приходили эти слова в его голову: — Когда я смотрю на тебя, я вижу величие океана, его тайны и чудеса. Ты — моя королева, моя любовь, мое все. Я обещаю защищать тебя, как защищают свои сокровища самые глубокие пещеры моря. Коралл, охваченная волнением, приблизилась к Аксолотлю, и их губы соприкоснулись в нежном поцелуе. В этот момент времени не существовало, и вся вселенная сжалась до размеров их объятий. Королева почувствовала, как старые воспоминания оживают в ее сердце, и она вновь стала той юной драконицей, которая впервые поцеловалась со своим возлюбленным. Аксолотль, не в силах ответить матери с той же искренностью, прибегнул к уловке. Чтобы чувства выглядели правдоподобно, он представил на месте Коралл свою возлюбленную Тину. Его язык скользнул в пасть матери, встречая там ответное тепло. Язык Коралл, усыпанный мелкими перламутровыми бугорками, был неожиданно нежен. Он ласкал язык Аксолотля, сплетаясь с ним в страстном танце. Волна желания захлестнула Аксолотля. Он целовал мать с жаром, вкладывая в поцелуй всю свою любовь к Тине. Коралл отвечала с той же пылкостью, ее тело извивалось в воде, словно водоросль под напором течения. Люминесцентные узоры на ее чешуе вспыхивали ярче, отражая бурю эмоций. Поцелуй становился глубже, языки драконов сплетались все теснее. Слова Аксолотля и воспоминания прошлого опьянили самку. Могучие лапы обвились вокруг сына, притягивая его ближе. Острые когти, не причиняя боли, скользили по чешуе, вызывая дрожь, которая была совсем не от страха. Огромные крылья раскрылись, словно шёлковые полотна, окутывая их и создавая кокон, в котором не существовало ничего, кроме них двоих. Зная горькую правду, Аксолотль отвечал взаимностью, прижимаясь к ней всем телом, продолжая играть свою роль. Сердце его бешено колотилось в груди. Он понимал, что своими действиями только усугубляет ситуацию, но поступить иначе не мог. Не начав целовать мать тогда, он бы точно выдал себя, а гнев разгневанной самки страшен. Ситуация выходила из-под контроля, ведя к неминуемому спариванию с собственной матерью. Мог ли он остановиться сейчас или уже было слишком поздно? Что ему делать? Признаться и надеяться на прощение или же продолжить притворяться, надеясь, что до секса не дойдет? Но мнения Аксолотля больше не имело значения. Его разгоряченное мужество, подпитываемое инстинктами, диктовало свои условия. Отвечая на зов сердца, плоть юного дракона наливалась твердостью, невольно соприкасаясь с нежными интимными складками самки. В этот миг между ними словно проскочила искра, электризуя их тела. Коралл и Аксолотль не могли не заметить этого. Прервав поцелуй, Коралл опустила взгляд и увидела, как напряженный член упирается в ее живот снаружи, что надо было исправить. Аксолотль вздрогнул, когда нежные пальцы матери обхватили член и начали массировать его. Встретившись с его слегка испуганным взглядом, Коралл игриво улыбнулась: — Ох, Жабр! Думаю, я должна отплатить тебе за тот прекрасный оргазм, который ты мне устроил! Ты так не думаешь? — Королева игриво облизала губы и, разорвав объятия, опустилась к бедрам самца. Аксолотль бешено глотал морскую воду, фильтруй в лёгкие кислород через жабры, когда его мать, наконец провела своим языком по его стволу. От языка матери по всему его члену прошёлся приятный импульс, переодеваясь в остальную часть тела. Своими ловкими и нежными коготками Коралл спускалась все ниже по стволу, пока не добралась до основания. Но и этого ей было мало. Сперва она начала легонько давить на небольшое отверстие, затем проталкивать туда свои коготки, проникая в половую щель самца, из которой уже торчал член. Давление изнутри стало приятной стимуляции в купе с языком, что игриво обхватывал ствол и щекотал своими теплом. Запрокинув голову, дракон высказался: — Ты, как всегда, великолепна! Игриво улыбаясь, Коралл ответила: — Слишком рано для похвалы, ведь мы даже ещё не начали. После этих слов, королева приступила к главному блюду. Широко раскрыв пасть, она начала поглощать вьющегося розового червячка. Язык подобно змеей крепко обвился вдоль члена, начав его душить. И когда кончик уперся в гортань Коралл сделала что-то невероятное, на что никогда не была способно Тина. Она игнорируя размер начала заглатывать ствол самца, что тот ушёл в её горло. Аксолотль, завороженный зрелищем, не мог отвести взгляда от своей матери. С изяществом опытной песчаной куртизанки она поглотила его внушительный, конусообразный член, скользнув влажным языком по всей его длине, прежде чем он исчез в ее глотке. Розовый стержень, пульсируя от возбуждения, скользил глубже, направляемый умелыми движениями ее языка. Тина, его возлюбленная, и мечтать не могла о такой искусности. Ее робкие попытки ограничивались лишь первой третью его члена, оставляя Аксолотля в приятном, но неполном удовлетворении. Сейчас же, с членом, полностью поглощенным жаром материнской глотки, он испытывал неземное блаженство. Каждый миллиметр его плоти пылал от невероятного жара, исходящего из глубины ее тела. Коралл, ощущая пульсацию его члена в своей глотке, медлила, смакуя каждый миг их единения. Коралл, влажная от возбуждения, чувствовала пульсацию члена Аксолотля в своей глотке. Она двигала головой, отточенным движением опытной любовницы, ее челюсти, сильные и гибкие, работали с изяществом, рожденным годами практики. С каждым движением головы волна жара проходила по стволу члена, его конусообразная головка скользила по ее языку, лаская чувствительную плоть. Слюна самки обволакивала его член, делая его еще более скользким. Каждый вдох Королевы приносил новые ощущения, каждый выдох заставлял Аксолотля дрожать от наслаждения. Его глаза закатились от удовольствия, крылья беспомощно трепетали в воде, пока мать продолжала свою эротическую игру. В этот момент он забыл, что перед ним его мать. Все, что имело значение, — это невероятное блаженство, которое она ему дарила. Он был поглощен ее умелыми ласками, ее властным ртом, ее опытом, который заставлял его тело петь от наслаждения. Коралл продолжала играть с его чувствами. Она меняла темп, то ускоряясь, то замедляясь, то останавливаясь совсем, чтобы почувствовать пульсацию его члена в своей глотке. Она точно знала, как доставить ему максимальное удовольствие, как заставить его умолять о большем, как свести его с ума от желания. Королева морских драконов, была полностью поглощена процессом, не обращая внимания на истинную личность своего партнера. Она наслаждалась вкусом и ощущением члена Жабра, не подозревая, что на самом деле это ее сын, Аксолотль. Его вкус был пьянящим, смесь соли и чего-то уникального, присущего только ему. Это был вкус, которого ей так не хватало, и он разжег в ней огонь. Ее движения стали еще более пылкими, а голова задвигалась вверх-вниз, когда она без раздумий заглотила его член. Ее горло, гибкое и сильное, с легкостью вмещало его размер. Ощущение члена в пасти только усиливало ее возбуждение. Ее собственное тело отвечало на ее действия: Узоры светились мягкими свечениями, мигая в такт биению сердца. Ее чешуя мерцала, отражая растущее возбуждение. Ее киска, спрятанная между лапами, пульсировала в такт с сердцем, требуя внимания. Она была мокрой, ее возбуждение ощущалось в запахе воды вокруг них. Крылья Коралл трепетали, когда она продолжала работать над членом Аксолотля. Ее глаза, полуприкрытые от удовольствия, не отрывались от его мордочки. Она наслаждалась каждым его сантиметром, каждой пульсацией, каждым толчком. Ее язык танцевал вокруг его ствола, дразня и пробуя на вкус, сводя самца с ума от желания. Самка была в огне, ее тело пылало от жара, как в переносном, так и в прямом смысле. Ее возбуждение было ощутимым, осязаемым. Это чувствовалось в том, как двигалось ее тело, как трепетали ее крылья. Она была королевой в порыве страсти, и это было зрелище, на которое нельзя было не смотреть. Коралл продолжала работать над членом Аксолотля, ее движения становились все более отчаянными, все более нуждающимися. Она хотела его, нуждалась в нем так, что не могла объяснить. Она потерялась в моменте, потерялась в его вкусе и ощущении. И на данный момент это было все, что имело значение. Аксолотль, несмотря на непреодолимое удовольствие, не терял самообладания. Он заметил яркое свечение чешуи своей матери, которое грозило разбудить его младшую сестру Анемону. Юная принцесса, лежавшая в своей постели неподалеку от королевской, купалась в мягком сиянии. Аксолотль быстро расправил крылья, создавая щит, чтобы свет не доходил до сестры. Его тень, отбрасываемая светящимися узорами, плясала на стенах пещеры, казалось, зачарованная разворачивающейся перед ней эротической сценой. Коралл, не обращая внимания на действия Аксолотля, продолжала свои ласки. Ее темп ускорился, когда она почувствовала, как его член затрясся в ее горле — признак приближающейся кульминации. Мышцы по всей его длине пульсировали, готовые выпустить мощный поток спермы. Коралл, не сдержавшись, еще больше возбудилась от этого. Ее тело задрожало в ответ, а киска зачесалась, привлекая к себе внимание. Аксолотль почувствовал, как в его паху нарастает знакомое напряжение — предвестник разрядки. Он разрывался между желанием выпустить из себя и страхом перед последствиями. Однако его тело, казалось, думало само по себе. Его член напрягся, еще больше раздуваясь в горле Коралл. Коралл, чувствуя приближающуюся закуску, удвоила усилия. Ее голова покачивалась вверх-вниз, а горло обрабатывало его член с удивительной точностью. Ее язык кружился вокруг ствола, дразня и пробуя его на вкус. Ее глаза, светящиеся желанием, остановились на нем. Она была готова, даже жаждала попробовать его на вкус, почувствовать, как он кончает в ее горле. Напряжение в междулапии Аксолотля достигло апогея. Он больше не мог сдерживаться. С тихим стоном он кончил. Мощная струя спермы вырвалась из его члена и заполнила горло Коралл. Она сглотнула, ее горло работало, пытаясь справиться с силой его выброса. Его вкус, соленый и насыщенный, только усилил ее возбуждение. Тело Аксолотля содрогалось от удовольствия, его крылья трепетали в воде. Его тень, отбрасываемая светящимися узорами, продолжала танцевать на стенах пещеры, безмолвно свидетельствуя об их запретном союзе. Когда из его члена вытекла последняя порция спермы, Аксолотль не мог не задаться вопросом, что будет дальше. Мысли Аксолотля неслись вскачь, когда он пытался придумать выход из сложившейся ситуации. Он продолжал выдавать себя за отца: — Коралл, ты поистине невероятна. Твоя красота и пылкий азарт не имеют себе равных. — Он надеялся, что его слов будет достаточно, чтобы отвлечь ее и дать ему время подумать. Коралл, наслаждаясь похвалой, покраснела под чешуей. Она взяла в лапу член Аксолотля, прижав его к своей половой щели. Она начала двигаться навстречу ему, потираясь о его длину, не позволяя проникнуть внутрь. Контакт был безумным, посылая волны удовольствия через них обоих. Аксолотль почувствовал, как его член снова начал напрягаться, несмотря на недавнюю разрядку. Ощущение прижавшейся к нему вульвы матери было непреодолимым. Он запаниковал, его разум метался в поисках решения. Он не мог позволить этому продолжаться, но не знал, как остановить это, не раскрывая своей истинный облик. Коралл, практически потеряв голову, продолжала тереться об него. Ее узоры светились все ярче, отражая растущее возбуждение. Она была так близко, и ей хотелось, чтобы Жабр или, скорее, Аксолотль — был как никогда близок к ней. Аксолотль, отчаянно пытаясь остановить их запретный союз, попытался воззвать к материнским инстинктам королевы: — Дорогая, а как же Анемона? Она всего в нескольких хвостах от нас и может проснуться. Коралл, разум которой был затуманен похотью, отмахнулась от его опасений взмахом хвоста: — О, Жабр, ты же знаешь Анемону. Она большая соня. Она не проснется, будь уверен. Видя, что его первая попытка не удалась, Аксолотль решил попробовать другой подход: — Моя прекрасная королева, — сказал он, — почему бы нам не попробовать что-нибудь… другое? Королева, потерянная в муках возбуждения, не поняла его предложения: — Что ты имеешь в виду, Жабр? — спросила она, ее движения замедлились, но не прекратились. Аксолотль глубоко вздохнул, понимая, что ступает на опасную почву: — Я имею в виду… почему бы нам не попробовать другое отверстие? — сказал он, стараясь говорить непринужденно. Реакция самки была мгновенной и резкой: — О чем ты говоришь, Жабр? Ты же знаешь, что мне это не нравится. В этом нет никакого смысла. Дракон почувствовал, как по его позвоночнику пробежала холодная дрожь. Его идея была отвергнута, и на мгновение ему показалось, что его маскировка вот-вот раскроется. К счастью, вожделение Коралл было слишком сильным, и она быстро отбросила свои подозрения. Тем временем она продолжала тереть его член по половым губам и набухшему клитору. Это соприкосновение сводило Аксолотля с ума, его член получал постоянную стимуляцию от ее движений. Несмотря на былую мягкость от оргазма, его член снова начал твердеть, готовясь к очередному раунду. Коралл, замечая, как его член твердеет, удовлетворенно улыбнулась: — Вот видишь, — прорычала она, и ее светящиеся узоры засияли еще ярче, — ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Сердце Аксолотля заколотилось в груди, когда он почувствовал, как по его члену било разрядами каждый раз как он соприкасался с её половыми губами. У него заканчивались варианты, а время было не на его стороне. Нужно было срочно что-то придумать, иначе он не сможет предотвратить секс. Его мысли метались, отчаянно ища решение. Он не мог допустить, чтобы это произошло, только не с матерью. Но как он мог остановить это, не раскрывая себя? Ситуация выходила из-под контроля, и у Аксолотля быстро заканчивались идеи. Тело королевы пылало от желания. Ее половая щель была голодна, из нее вытекало огромное количество смазки, которая мутила воду вокруг них. Ее разум был поглощен стоящим перед ней членом, все рациональные мысли были отброшены. Прикосновение к ее чувствительным гениталиям посылало разряды прямо в мозг, требуя продолжения. Ее клитор, постоянно соприкасавшийся с членом Аксолотля, сводил ее с ума. Она терлась о него, понимая, что это лишь вопрос времени, когда его похожий на угря отросток сам войдет в нее. Аксолотль тем временем изо всех сил пытался контролировать свой член с помощью мышц. Это казалось невозможным, словно его тело действовало против его воли. Его инструмент сам тянулся к вульве матери, напряженные мышцы искали угол, под которым он мог бы войти. Он напрягал мышцы, пытаясь отвести член или хотя бы задеть половые губы и чешуйки рядом с ними. Он двигал членом во всех направлениях, стараясь во что бы то ни стало не войти в мать. Но чем больше он старался, тем сильнее его член, казалось, стремился к ней. Это была битва воль, и Аксолотль проигрывал. Коралл, потерянная в своем вожделении, не замечала борьбы Аксолотля. Она была слишком сосредоточена на наслаждении, нарастающем внутри нее, на зуде в ее киске, которая требовала, чтобы ее заполнили. Она двигалась навстречу ему, ее движения становились все более отчаянными в поисках разрядки. Аксолотль почувствовал, как его решимость и воля ослабевают. Ощущение прижатого к нему тела матери было непреодолимым, и сопротивляться становилось невозможно. Ему хотелось забыть обо всем и войти в нее. Напряжение было невыносимым, и он не знал, сколько еще сможет продержаться. Его член приятно стонал плотью, упираясь в вульву матери. Он чувствовал ее жар, ее влажность, и ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не поддаться. Его мышцы напряглись, член дернулся, когда он попытался отстраниться. Но это было бесполезно. Тело брало верх, инстинкты толкали его к запретному союзу, которого он не мог допустить. И вот настал момент, когда он поддался своим инстинктам самца. Аксолотль, контролируя свое мужество, намеренно плавно скользнул в киску Коралл. Кончик, конусообразный и крепкий, вошел в нее с нарочитой легкостью. С каждым сантиметром он утолщался, растягивая ее стенки и заполняя ее пещерку. Коралл застонала от удовольствия под водой, звук был приглушен водой, но от этого не стал менее интенсивным. Ее люминесцентные узоры дико замерцали, отражая ее экстаз. Аксолотль потерялся в этом моменте, инстинкты взяли верх над его волей. Весь его мир перевернулся с хвоста на голову, и все, на чем он мог сосредоточиться, — это невероятное ощущение внутри своей матери. Его член приятно зудел, реагируя на ее тепло и влажность. Его мышцы напряглись, тело начинало двигаться в ритме с ее телом. Но как только волна удовольствия схлынула, Аксолотль сразу же понял, что произошло. Он переступил очередную черту. Он оказался внутри своей матери, и этого нельзя было отрицать. Наступила паника, но было уже слишком поздно. Дело было сделано, и все, что он мог сделать — это попытаться как можно лучше сориентироваться в ситуации, и любым избежать самое ужасное, что можно сделать. Коралл, не обращая внимания на внутреннее смятение Аксолотля, продолжала двигаться навстречу ему. Ее тело требовало большего, ее киска сжималась вокруг его члена в поисках новых способов удовлетворения. Ее движения были дикими. Она потерялась в муках похоти, ее разум был поглощен наслаждением, нарастающим внутри нее. Королева взяла лидерство, ее мощные лапы обхватили Аксолотля, когда она начала двигаться. Ощущение его члена внутри нее было ошеломляющим, посылая волны удовольствия по всему телу. Сердце заколотилось в груди, когда она отдалась ощущениям. С грацией и накопленным опытом, она уложила Аксолотля на пол, не обращая внимания на воду вокруг них, и опустилась на него. Гладкий член входил и выходил из нее, а сильные мышцы ее киски сжимались вокруг него, сводя обоих с ума. Ощущения были невероятными, не похожими ни на что, что Аксолотль когда-либо испытывал. Киска его матери была бархатными тисками, сжимавшими его член с силой и мастерством, превосходящими все, что он знал. Он чувствовал каждый сантиметр плоти, каждую мышцу, каждый нерв, и это сводило его с ума. Коралл двигалась с мастерством, которое говорило о многолетнем опыте. Она жестко скакала на нем, ее тело двигалось в ритме. Мышцы ее киски сжимались вокруг его члена, доя его, дразня его, доводя до грани. Аксолотль не мог не сравнивать ее с Тиной, своей любовью, и разница была ошеломляющей. Коралл была мастером, знающей свое тело и умеющей использовать его, чтобы довести партнера до дикого состояния. Вены на члене Аксолотля запульсировали от удовольствия, мышцы напряглись, пытаясь сдержать кульминацию. Ощущения были слишком сильными, слишком интенсивными. Киска матери словно пыталась выжать сперму из его члена, ее мышцы работали одновременно и приятно, и больно. Разряд удовольствия распространился по его телу, пульсирующий ритм, который, казалось, совпадал с биением его сердца. Это было одновременно завораживающее и подавляющее ощущение, удовольствие, граничащее с болью. Он почувствовал, как контроль над собой ослабевает, а кульминация нарастает, несмотря на все его усилия сдержать ее. Коралл, потерянная в собственном удовольствии, не замечала борьбы Аксолотля. Она была слишком сосредоточена на члене внутри себя, на том, как он заполняет ее, как движется. Она контролировала ситуацию, и ей это нравилось. Ее тело двигалось с изяществом и мастерством, от которых захватывало дух, мышцы ее киски работали с членом Аксолотля так, что это было не что иное как волшебство. Аксолотль, несмотря на свое отчаяние, не мог не восхищаться способностью своей матери, удовлетворить партнера. Она была драконессой в самом расцвете сил, королевой, которая знала, как взять то, что ей нужно, и как заставить партнера умолять о большем. И как бы он ни хотел сопротивляться, как бы ни хотел отрицать это, он не мог. Его тело предавало его, его член бился в истерики от потребности, которую было все труднее и труднее отрицать. Принц потерял дар речи, его мысли были поглощены стоящей перед ним драконицей. Его мать, Коралл, была просто восхитительна. Ее глаза, полные любви и вожделения, смотрели на него. Он влюблялся в нее, несмотря на все свои усилия сопротивляться. Напряжение в его члене росло, мышцы напрягались, когда он пытался сдерживаться. Он хотел сдаться, выпустить в нее свое семя и признать ее своей. Но в то же время он знал, что не может. Она была его матерью, и последствия такого поступка были бы катастрофическими. Самка продолжала двигаться, ее тело подпрыгивало на его теле, когда она принимала его все глубже в себя. Внезапно тело королевы напряглось. По ней прокатилась мощная судорога, заставившая ее киску сжаться вокруг члена. Его ствол словно затерялся внутри нее, зажатый в тиски, которые были одновременно приятными и страшными. Судорога передалась ему, и его тело напряглось, когда он почувствовал знакомое ощущение приближающегося оргазма. Он так долго сдерживался, пытаясь не поддаться всепоглощающему удовольствию. Но теперь, когда тело королевы крепко прижалось к его телу, он больше не мог сдерживаться. Мощный оргазм захлестнул его, член забился в судорогах, когда он выпустил в нее свое семя. Струя была мощной, что свидетельствовало о его возбуждении, которая накопилась в ходе его тщетных попыток сопротивляться. Его сперма растеклась по ее киске, полностью заполнив ее. Это было ощущение, не похожее ни на что из того, что он когда-либо испытывал, удовольствие, граничащее с болью. Его тело содрогнулось, мышцы напряглись, когда оргазм захлестнул его. Удовольствие переполняло его, вытесняя из головы все остальные мысли. На мгновение все, на чем он мог сосредоточиться, — это невероятные ощущения, распространяющиеся по всему телу. Это был самый приятный момент в его жизни, с которым не мог сравниться даже оргазм с Тиной. Когда волны наслаждения схлынули, Аксолотль задыхался, а его тело обмякло. Он посмотрел на мать, ее мордочка широко улыбалась от наслаждения. Он переступил последнюю допустимую черту. Но в тот момент он чувствовал лишь странную смесь любви, похоти и вины. Он оплодотворил свою мать, и пути назад уже не было. Самка улеглась на грудь своего «мужа», ее мордочка выглядела довольной и удовлетворенной. Она игриво ткнула Аксолотля когтем, и ее узоры замерцали от удовольствия: — Ты был великолепен, Жабр, — сказала она, ее выражение было полно любви и восхищения. — Ты держался довольно долго, но так и не побил свой собственный рекорд по удержанию оргазма. Аксолотль, все еще в облике своего отца, смотрел в глаза Коралл со смесью любви и вины: — Дело в том, что ты всегда слишком потрясающая, моя единственная, — ответил он. — Из-за этого мне трудно удержать всё внутри себя. Коралл, не обращая внимания на внутреннее смятение Аксолотля, сделала небольшую передышку, ее тело все еще пылало от последствий их соития. Она снова начала целовать его, ее губы были мягкими и нежными. Ее поцелуи были наполнены любовью и заботой, что составляло разительный контраст с пылкой страстью, охватившей их всего несколько мгновений назад. Принц ответил взаимностью, на мгновение забыв о своей вине, когда поддался вкус материнских губ, прижавшихся к его губам. Он полностью отдавал себе отчет в своих действиях и впервые с тех пор, как переступил черту, не пытался представить Тину на ее месте. Он целовал свою мать и испытывал к ней вожделение. Это было неправильно, но он ничего не мог с собой поделать. Их поцелуй стал еще глубже, языки заплясали в медленном, чувственном ритме. Лапы Аксолотля блуждали по телу Коралл, его когти нежно ласкали её чешуйки. Он чувствовал биение ее сердца, сильное и ровное, на своей груди. Это была странная смесь знакомого и нового, ощущение, которое одновременно успокаивало и возбуждало. Член Аксолотля, все еще находившийся во влагалище, снова зашевелился. Гладкий конусообразный мускул запульсировал с новой силой, становясь тверже с каждым мгновением. Коралл, почувствовав изменения, ехидно усмехнулась: — Жабр, — сказала она, ее узоры были наполнены весельем, — ты ненасытен. Даже после такого мощного оргазма ты готов к продолжению. Она положила лапу на живот, пытаясь нащупать фаллос внутри себя. Ее узоры мерцали от возбуждения, когда она говорила: — Не могу дождаться, когда сделаю кладку новых яиц, — сказала она, ее узоры были полон надежды. — Возможно, на этот раз у нас будет ещё одна принцесса. Аксолотль усмехнулся ей в ответ. Он знал, что у неё обязательно будут внуки или внучки, благодаря одному умению, которое гарантировало стопроцентную вероятность оплодотворения истинных королев и усиления их отпрысков. — Еще один раунд, любовь моя? — спросил он, его мордочка выражала открытое игривое вожделение. Глаза Коралл светились любовью и желанием: — Как же я тебя люблю, мой король! — сказала она искренне. — Ты всегда знаешь, как сделать меня счастливой. Аксолотль, больше не опасаясь последствий, был готов как следует насладиться своей матерью. Он притянул ее ближе, лапами прошелся по ее телу, готовясь снова овладеть ею. Его член зашевелился внутри нее, готовый к очередному раунду страстных любовных утех. Тем временем Анемона, которая притворялась спящей, наблюдала за братом. Она видела, как он трахает их мать, и видела, как она зовет его Жабром. Яркий свет от узоров заполнил спальню, сумев разбудить ее, ударив по глазам. Она молча наблюдала за происходящим, пытаясь осмыслить увиденное. Юная принцесса лежала в своей постели, широко раскрыв глаза от шока и неверия. Она наблюдала, как ее брат Аксолотль и ее мать Коралл страстно обнимаются, их тела переплетаются в похотливом танце. Мысли Анемоны метались, пытаясь осмыслить то, чему она была свидетелем. Ее мать, потеряв голову от похоти, произносила имя Жабра, своего мужа и отца Анемоны. Но держал ее не Жабр, а Аксолотль. Навык «Любовник из грез» не был применен к ней, и она видела истинное положение вещей. Вскоре Анемона начала догадываться, как её брат смог провести мать и соблазнить её. Зрелище, представшее перед ней, одновременно шокировало и завораживало. Член Аксолотля исчезал в киске их матери, сильные мышцы его ствола напрягались при каждом толчке. Анемона, достаточно взрослая, чтобы всё понимать почувствовала, как в её животе начинают плавать мальки, от которых ей становилось очень хорошо. Ей хотелось прикоснуться к себе, унять зуд, но она не могла сделать это открыто. Одна из теней Аксолотля была привлечена зрелищем. Она наблюдала за тем, как принц и королева утопают в разврате, оставаясь незамеченной. Внезапно она повернулась и обратила свое внимание на Анемону. Принцесса укрыла себя крылом спрятав часть тела. Ее коготок медленными, круговыми движениями двигался над ее клитором. Аномальная тень, боясь быть обнаруженной, замерла, вновь став обычной тенью Аксолотля. Но она продолжала скрытно наблюдать за Анемоной, не сводя с нее взгляда. Тем временем Аксолотль отдался похоти. Киска его матери была раем, местом тепла и наслаждения, которое он никогда не хотел покидать. Он двигался вместе с ней, их тела колыхались в ритме, таком же естественном как течение. Чувство вины, страх — все было забыто. Сейчас важно было только удовольствие. Аксолотль, не свойственный своей роли, кружил вместе с самкой в воде, взяв под контроль их интимный танец. С дерзостью, которая не соответствовала его истинной сущности, он трахал королеву, наслаждаясь безмерным физическим и эмоциональным удовольствием. Ощущение тела матери, обволакивающего его, было пьянящим, как запретный плод, перед которым он не мог устоять. Трение их тел друг о друга создавало симфонию ощущений, каждый толчок посылал волны удовольствия через них обоих. Аксолотль двигал членом внутри матери, усиливая давление с каждым движением. Их сердца начали биться синхронно, свидетельствуя об их общей страсти. Паря в объятиях друг друга, они целовались, будто завтра не наступит никогда. Их гениталии трепетали, пульсируя в ритме с сердцами — первобытный ритм, который вел их к кульминации. Двигаясь внутри самки, Аксолотль выпустил в нее еще один мощный поток семени, заявляя на неё права так, как никогда не думал. Ощущение того, что он наполняет ее, что она принадлежит ему, было завораживающею смесью удовольствия и разврата. Тем временем Анемона наблюдала за происходящим со своего ложа, спрятав лапу под крылом. Ее коготь медленно, целенаправленно двигался по клитору, а тело реагировало на происходящее. Ее задние лапы и хвост тряслись в спазмах, почти синхронно с лапами матери. Приятная волна облегчения нахлынула на юную принцессу, и ее тело содрогнулось от нахлынувших чувств. Опасаясь быть обнаруженной, она быстро затихла, закрыв глаза и убрав коготь от клитора. Она лежала, притворяясь спящей, а в голове ее бушевали мысли о последствиях того, что она только что увидела и пережила. Когда двое влюбленных улеглись на постель из мягкой морской травы, их глаза были полны любви и удовлетворения. Они жадно глотали воду, пытаясь отдышаться после дикой ночи любви. Аксолотль был особенно измотан. Его мышцы болели, и он едва держался, пытаясь скрыть от матери свою усталость. Коралл с обожанием смотрела на своего «мужа», ее светящиеся узоры мягко мерцали в воде. Ей хотелось, чтобы этот момент, этот осознанный сон никогда не заканчивался. — Жабр, — произнесла она на морском языке, выражая свою любовь, — Я не хочу терять тебя. Хочу, чтобы ты всегда был со мной. Ты мой единственный! Аксолотль поцеловал мать в лоб, его сердце было тяжелым от чувства вины и любви: — Я всегда буду с тобой», — пообещал он. Он знал, что не сможет остаться с ней навсегда, но хотел подарить ей этот миг счастья. Наступила ночь, и Коралл начала засыпать. Аксолотль наблюдал за ней. Он понимал, что переступил черту, но не мог заставить себя пожалеть об этом. Он подарил ей ночь счастья и открыл в себе часть себя, о существовании которой даже не подозревал. Бросив последний взгляд на мать, Аксолотль ускользнул. Он с опаской посмотрел на свою сестру Анемону, но она крепко спала. Его умение «Любовник из грез» сработал идеально, и она ничего не заметила, по крайней мере так думал принц. Его тело было изможденное, и он едва добрался до своей комнаты посреди ночи. Его возлюбленная, Тина, уже спала, свернувшись клубочком. Не разбудив ее, Аксолотль лег рядом с ней, его тело болело от усталости. Он закрыл глаза, его плавники, лапы, крылья, хвост практически отваливались, и он погрузился в глубокий сон. События прошедшей ночи не давали ему покоя, но сейчас он позволил себе отдохнуть. Завтра наступит новый день, и он встретит его, когда он наступит. А пока ему хотелось только одного — забыться, погрузиться в беспамятство сна.