Телохранитель киллера

      — Чему радуешься, попаданец?       — Есть повод. Нельзя, что ли?       С Ютой мы сталкиваемся на входе, почти стукнувшись лбами, — я слишком замечтался, погруженный в воспоминания о приятно проведённом с Читтапоном вечере и такой же скромной совместной ночи, потому происходящее вокруг меня мало волнует. Юта же, аки трудолюбивая пчёлка разглядывающая соты, пялится в глянцевые окошки камер и проверяет их работоспособность. На стойке ресепшна рядом стоит целых три ноутбука с графиками и картинками с камер, нашу Сунок за ними практически не видно. Она приветливо мне кивает и снова прячется за стойкой, заглянув куда, вижу, она красит ногти.       — Я бы на твоём месте сильно не радовался. Перед тем как уйти по своим жутко важным делам, Чэнлэ сказал: «Сегодня я наведу здесь порядок». Слышал бы ты его тон! А как он рукой по столу хлопнул! Тебе как минимум дисциплинарного взыскания не избежать.       — А как максимум?       Юта пожимает плечами.       — Я тебя прикрыл. Скажи спасибо своему тайцу, что он так удачно нос расквасил, считай, своей кровью уберег тебя от мгновенной анальной кары. Ладно, вали, мне работать надо, а то кара и меня может внезапно настигнуть. Жопой чую, всем влетит. Уверен, Чэнлэ тянул до момента, когда все соберутся, чтобы одним махом снести нам головы. Кстати, наши в тренажёрке, можешь пока там потусить. Вместе не так страшно будет!       Обращаю внимание, что Юта тоже чем-то доволен, хотя и пытается держать морду кирпичом.       — А ты чего довольный?       Он сразу хмурится и отбрыкивается той же фразой, что и я.       — Есть повод. Нельзя, что ли?       Конечно, ему можно радоваться, а мне нельзя.       — Ладно. Тыкай свои кнопочки, трудяга.       Он отмахивается, а мне так хорошо, что я вообще ничего не боюсь и ни о чем не волнуюсь. Будь что будет! Давлю смешок и засовываю во внутренний карман куртки свёрнутый в трубочку файл с документами. Тоже мне, придумал, анальная кара. Чэнлэ не станет на такое размениваться, просто посмотрит своим коронным взглядом, а мы сами себе головы пооткручиваем. Никаких долгих мучений.       Первым делом заскочив в раздевалку, бросаю куртку, давлю желание надеть добок и потренироваться: давно не разминался, и тело требует нагрузки, но, вдруг чего, убегать лучше в своей привычной одежде. В прекрасном настроении направляюсь в зал, моментально окунаясь в галдёж и резкие выкрики. Такое случается каждый раз, когда кто-то из наших бойцов устраивает спарринг, и вокруг всегда собирается куча зевак. Кто же звезда сегодня?       В центре площадки друг напротив друга стоят знакомые личности, и я тревожно закусываю губу, неужели мой план не сработал? Какого чёрта они тут мордобой устроили? Народ увлечён боем, меня никто не замечает. Обойдя нескольких незнакомых парней из секции хапкидо, притормаживаю за спиной какого-то здоровяка и тут же замечаю движение сбоку — Джехён. Он неумолимо прёт ко мне. На плечи у него накинуто полотенце, конец которого он прижимает к кровоточащей губе.       — Вот не надо делать такую довольную рожу, — буднично, будто ничего не произошло между нами, оправдывается он. — Лукас не сильно мне заехал, просто по свежей ране лопнуло…       — Я рад, что мы с Лукасом мыслим одинаково.       — Не будь таким мелочным. Посмотри, что вытворяют!       Рядом кто-то не выдерживает и кричит: «Да бей его!». Кого — непонятно. Оба бойца замерли друг перед другом и не спешат продолжать. Чону становится в стойку: согнув колени, левую ногу ставит чуть дальше правой, а кулаки поднимает перед собой.       — Хорошая позиция. У Чону точно есть яйца. Последнее время он получше держит защиту, однако дерётся всё равно как детсадовец. Вот не дано некоторым, нельзя быть талантливым во всём. В общем, ничего ему не поможет. Только не против Лукаса. Этот гондон меня на раз-два сделал! До сих пор не пойму, как он под тебя лёг, но система до усрачки смешная: Лукас уделывает меня, я тебя, а ты, блять, уделываешь Лукаса! Ха-ха-ха.       Шёл бы ты на хер. Отворачиваюсь и молча отступаю в сторону, считая ниже своего достоинства продолжать бессмысленную перепалку. Спарринг отлично помог бы мне сорвать на нём злость, но не сегодня и не до тех пор, пока не пойму, что ему от меня нужно. Он то подкатывает, то угрожает, то снова делает вид, что ничего не произошло. Может, у него с головой не в порядке? Совсем мозги пропил.       Скашиваю на него глаза, он с интересом смотрит на площадку, потому тоже возвращаюсь к парням. Чону в один момент делает ложный левый выпад по рёбрам Лукаса, пропускает удар по левой ноге и валится на пол, откатывается назад и подскакивает, оказываясь лицом ко мне, и я едва не прыскаю от увиденного. Под глазом у него красуется небольшой, но вполне себе заметный фингал, который он даже не удосужился замазать. Господи, это я ещё лица Лукаса не видел! Уверен, сонбэним от такого яркого великолепия впал в бешенство!       Они медленно приближаются друг к другу, пока Лукас не оказывается достаточно близко, чтобы нанести удар, Чону блокирует его, сосредоточившись, чтобы по нему не попали, и я замечаю довольную улыбку на его лице. Ха, да он кокетничает?! Зря, ведь он уже проиграл. Слишком напряжён, слишком долго думает и принимает решения, с Лукасом такое не сработает — тот мыслит нестандартно и никогда не действует шаблонно. Как и ожидалось, Чону рассчитывал на стандартный ответный выпад, оставив шею открытой, и его партнёр моментально пользуется слабостью, подрезая его под подбородком — будь это реальный бой, он бы уже умер. Глаза Чону расширяются, он испуганно откидывает голову назад, снова открывая шею, и Лукас успевает дать ему пощёчину. Звонкую такую, девчачью… Бедняга отшатывается и хватается за щеку. Ох, Лукас, ты жесток до невозможного.       — Что за…       — Что такое? Ты просил не щадить тебя. Ой, прости, макияж размазал?       Лицо Чону вспыхивает алым, и, вопреки любым законам физики, отпечатавшаяся на щеке ладонь выделяется более светлым пятном.       Джехён, широко раскрыв рот, беззвучно ржёт, согнувшись в три погибели и уперев руки в колени. О пострадавшей губе он вспоминает в тот момент, когда кровь начинает капать на пол, и он небрежно затирает её носком кроссовка.       В ярости Чону плюёт на всё, бросается на Лукаса, забыв и о защите, и о дистанции и через секунду оказывается на полу на лопатках.       — Достаточно? — Лукас протягивает ему руку, и Чону без колебания хватается за неё, но внезапно сгибается и, выбросив ногу, подрезает колено соперника. Тот от неожиданности валится на спину, а Чону уже обвивает ногами его талию и пытается помешать ему встать. Не справляется, заваливается на него сверху, прижимает запястья к полу, и их лица так близко, что его чёлка наверняка щекочет кожу Лукасу. Тот его щадит, позволяя сидеть сверху, а ведь у него есть как минимум три способа вывернуться из захвата и сделать противнику больно, очень больно, но… ещё немного, и пол под ними загорится.       — Сука, ещё пара минут этого шоу, и я тресну от смеха. Чону дерётся как баба, которая насмотрелась фильмов с Джеки Чаном. Лукас! — Джехён орёт на весь зал, привлекая всеобщее внимание: — Что возишься? Да засади ему уже!       Вокруг слышатся сдавленные и вполне откровенные смешки, и, конечно же, многим нравится услышанное, они начинают подначивать, ведь парни и правда долго валяются на полу, а тренировочный спарринг превращается в клоунаду.       Лукас тонко чувствует истончившуюся грань и заканчивает балаган первым, иначе веселье грозит перерасти в откровенные издевательства и не менее откровенные пошлости. Выдернув правое запястье, он обхватывает соперника за шею, и Чону приходится рывком отшатнуться и завалиться на спину. Он тяжело дышит, видно, он сделал всё, что мог.       — Готов поспорить, он повалялся бы ещё и в разных позах…       — Слушай, чего ты ко мне пристал?       Наше с Джехёном передвижение по залу похоже на танец. Я шаг в сторону, он шаг за мной. Я шаг вперёд, и он тоже. Ещё немного, и мы бы обошли всю площадку по кругу, вернувшись в точку, с которой начали.       Поведение Джехёна нелогичное, необъяснимо непонятное, совершенно не понимаю, почему он постоянно ко мне цепляется. Да, он мудак, но раньше хотя бы был понятным мудаком, теперь же я совершенно запутался.       — Ой, прекрати ныть. У тебя что, те самые дни? Ну, посмотри же, разве не мило? Чону так его хочет, что готов терпеть побои. Вот она любовь! Хотя, чего это я? Ты же у нас тоже влюблённый глупенький мальчик.       — Что ты имеешь в виду?       — Хватит под дурачка косить. Ты всё прекрасно понял. Хотел бы я увидеть твою рожу, когда ты сотрёшь с глаз розовые сопли. Наш глупенький, правильный Тэён. Ты такой идиот! Ха-ха-ха!       Терпение у меня не безгранично, и придурка от назревающего мордобоя спасает начальник. Чэнлэ умеет появляться вовремя и с пафосом. Ему хватает единственного острого взгляда через весь зал, чтобы даже несуществующие мухи замолчали и попадали на пол. Зеваки исчезают в мгновение ока и возвращаются к тренировкам, Лукас подаёт руку Чону и помогает подняться, они улыбаются друг другу, не подозревая, что за их спинами зреет цунами. Наконец заметив изменения в зале, они оборачиваются, и оба, словно рядовые солдаты перед генералом, встают по стойке смирно. В добоке их рвение смотрится весьма забавно.       Поманив нас пальцем, Чэнлэ скрывается за дверью, а мы быстрым шагом направляемся за ним. Я замыкаю процессию.       — Ох, что сейчас будет! Повеселюсь от души! — скалится Джехён, оборачиваясь ко мне, и я унюхиваю едва заметный алкогольно-кофейный шлейф, тянущийся за ним. Не вчерашний, а свежий, он как всегда приложился на работе, доливая в кофе. Хотя судя по его поведению, кофе долили в алкоголь, а не наоборот.       Далеко идти не надо, мы по очереди заходим в пустующую раздевалку, за мной проскакивает запоздавший Юта, и начальник лихо захлопывает за нами двери, подперев их спиной. Выход отрезан. Он складывает руки на груди и смотрит. От его взгляда у меня начинают зудеть все ссадины на лице и сосать под ложечкой: вроде ничего такого не совершил, а ощущение, будто на завтрак младенцев ел, и сейчас за мной явилась святая инквизиция.       — Итак, вы двое, — Чэнлэ чужды прелюдии, он по очереди тычет указательным пальцем в Лукаса и Чону. Те дёргаются, как иглой пронзённые. Подозреваю, начал он с них неспроста, обычно проблемы решаются с самой маленькой по нарастающей. — Мне плевать, что между вами происходит, кто с кем трахается, кто в кого влюблён и так далее. Вашу интимную жизнь я прошу перенести за пределы рабочего места. Ещё раз услышу на территории что-то подозрительное или, не дай бог, увижу, и вам пизда. Теперь комната отдыха и любые укромные уголки исключительно для культурного времяпровождения и светских бесед, никакого родео. Уяснили, ковбои?       Так, и когда они успели? К счастью, мою вытянувшуюся от удивления физиономию никто не видит, наблюдая за виновниками происходящего.       Первым традиционно полностью краснеет Чону, за ним с запоздалой туповатой реакцией — светит пылающими ушами Лукас. Он мельком смотрит на меня и сразу же опускает глаза, зато его парень, да, теперь уж точно его можно так назвать, поднимает голову и кивает. Чёрт подери, он точно гордится собой! Чону теперь плевать даже на апокалипсис — он добился своего, а там хоть трава не расти.       — Чего скалишься, идиота кусок? — к сожалению, вторым под раздачу попадает Джехён, и тут мне становится немножечко страшно — раз меня оставляют «на закуску», значит, огребу больше всех. — Наградил же бог родственничком. Достали твои выходки, и сегодня я положу им конец. — Чэнлэ достаёт из кармана пиджака всем знакомую фляжку, Джехён вздёргивает брови и без зазрения совести охлопывает себя по карманам, а не найдя искомое, хмурится. Начальник отвинчивает крышку и переворачивает фляжку горлышком вниз, и так держит некоторое время, пока оттуда не выкатывается крохотная рыжая капля. У неё не хватает сил налиться влагой и капнуть на пол, она продолжает висеть на горлышке. Чэнлэ с силой встряхивает и швыряет фляжку на пол, а крышечку припечатывает к груди Джехёна. — Ещё и десяти нет, а она уже пустая. Забавно, не находишь?       Джехён пожимает плечами, поднимает фляжку, завинчивает крышку и отворачивается. Он раздражён и не скрывает своих эмоций.       — Я отстраняю тебя от любой административной деятельности и перевожу на испытательный срок.       — Что?! Да как ты…       — Молчать. — Чэнлэ не кричит, но говорит тоном, заставляющим нас всех чувствовать себя крайне неловко, тем более все понимают, раз выволочка Джехёна привселюдная, и сор вынесен из избы, значит, домашние беседы не возымели никакого эффекта. — Я дал тебе достаточно времени, но ты выбрал катиться на дно. Мне начхать, что тебе грустно, паршиво и где-то болит. Ты взрослый мужик, а не сопливая девчонка, но так как ты не чужой, — от этих унизительных слов у Джехёна отливает кровь от лица, ведь при всех его заслуги растёрли в прах, показав, что ему всё досталось по блату, — я даю тебе самый последний шанс. Завтра к стажировке приступают новички, и ты будешь среди них с таким же окладом и правами. Будешь держать язык за зубами, любезеничать со своими сонбэ, и если я учую от тебя хоть каплю алкоголя — а я буду проверять регулярно, ты сразу отправишься к отцу. А он будет перевоспитывать тебя своими методами.       — Ты не можешь так со мной поступить! Чэнлэ!       — Я твой начальник, обращайся соответственно. Моей фантазии хватит, чтобы сделать твою жизнь ещё невыносимей. Все слышали? — он поворачивается к нам, чуть дольше задержавшись взглядом на мне. — Теперь у нас дедовщина. Джехён — ваш младший коллега, относитесь к нему соответственно. Это не рекомендация, а приказ. Гоняйте его по любой мелочи, приходить он должен раньше всех, а уходить позже. И если станет вякать, разрешаю дать ему по шее. Ты понял?       — Да, сонбэним.       Бедняга теряет дар речи, от недавнего веселья не остаётся и следа. Он в бешенстве, но почему-то перечить больше не решается. То ли так боится Чэнлэ, то ли своего отца.       — Вы двое свободны, — он кивает новоиспечённой парочке, а следом остальным: — А вы — за мной. О, ещё момент. Всех лишаю премии на три месяца.       — А у нас была премия? — Лукас искренне удивлён.       — А меня-то за что? — Юта искренне возмущён.       — У всех была бы премия, если бы не синие физиономии. Завтра к нам заявится куча новых людей, а лучшие агенты все в синяках и ссадинах, а от одного ещё и перегаром будет нести. Вы меня опозорили. Уже.       — Но я-то не синий! — на свой страх и риск Юта продолжает настаивать. Он явно был в курсе премии и уже составил на неё кучу планов. Возможно, уже и Сунок рассказал.       — Ты участвовал в балагане? Расхлёбывай. Всё. Разговор окончен. За мной. Такой рожи у японца я не видел ни разу за всё время работы с ним. Но спорить он не рискнул. Я забираю куртку, и, когда мы выходим, Лукас успевает хлопнуть меня по плечу, пожелав удачи.       — Вот же ж блять, — Джехён останавливается передо мною, и я едва не врезаюсь в него.       — Как ты и обещал, было весело, — обхожу его, и он с запоздалой реакцией тычет мне фак.       В кабинете Чэнлэ занимает своё законное место, а мы, как примерные школьники, втроём выстраиваемся в рядочек, хотя рядом стоят свободные стулья, а чуть поодаль большое мягкое кресло, на котором валяется пиджачок в стразах, пакетик чипсов и новенькая PSP. Хозяин пиджачка отсутствует, но, наверняка, ошивается где-то неподалёку, возможно, «запрет на интим» состоит именно в его постоянном присутствии в агентстве. Сомневаюсь, что мальчишку можно подобным смутить, но Чэнлэ точно хочет держать хорошую мину при плохой игре. Либо мы своим раздолбайством действительно его достали настолько, что он решил перестать закрывать глаза на мелкие шалости…       — Произошедший без моего ведома инцидент сильно меня огорчил. Соблюдение должностных инструкций и нарушение субординации мы опустим, я уже достаточно сказал. Обсудим само происшествие. Я несколько раз пересмотрел видео с места, а Юта проверил владельца фургона — он принадлежит частному лицу, но сдаётся в аренду. В тот день фургон находился в аренде на рыбном складе, но так как там случилась попойка в честь дня рождения начальника, они не работали большую часть дня. Никто не может точно сказать, стоял ли фургон на стоянке всё время или кто-то им воспользовался.       — К сожалению, проверить все камеры наблюдения мне не удалось, да и не везде они есть, а тот путь, что я отследил, не даёт нам никакой информации. То есть нельзя с точностью сказать, кто там находился. Вполне возможно, в том фургоне находился кто-то из сотрудников склада, тем более они сами сказали, что нередко ездят по тому маршруту.       — Не многовато ли совпадений? — как и Юта, Джехён уже возвращает себе самообладание, его лицо приобретает надменное выражение. Я тоже не собираюсь сдаваться, потому держусь максимально серьёзно и сразу докладываю ситуацию.       — Многовато. Но я всегда слежу за окружением и не мог пропустить левую машину, при том у нас уже имелся хвост, который нельзя было упустить. Фургон появился именно тогда, когда мы въехали в зону операции, потому тут возможны две версии: случайность, и там были простые работяги, либо кто-то из наших слил инфу на сторону и таким образом хотел устранить часть агентов.       — На что ты намекаешь, козёл?       Схватив меня за воротник куртки, Джехён притягивает к себе так близко, что могу рассмотреть сетку налившихся кровью капилляров в его глазах. Не дождавшись реакции, он отталкивает меня обратно.       — Ещё одна такая выходка, и ты поедешь домой без испытательного срока. Есть и третий вариант, — Чэнлэ ни темпа, ни интонации не меняет, но мы прекрасно понимаем, кому какое предложение предназначается: — Преследователи догадались, что вы водите их за нос, вызвали подмогу, и те появились как раз вовремя.       — Судя по тому, как быстро они свалили, очевидно, они не знали о засаде, что исключает слив инфы. Иначе воспользовались бы заминкой. По крайней мере среди присутствующих не было крысы, — Юта выносит свой вердикт, не переставая тыкать в планшет — и что он там постоянно высматривает? Ещё до этого разговора он поделился со мной, что не верит в предателя из агентства. Он скорее поверит, что кто-то извне проник в его систему, и готов понести наказание за свою невнимательность, главное, чтобы среди своих не оказалось изменников.       — Либо кому-то прищемило яйца, и он решил разыграть небольшую сценку, — Джехён по-прежнему непреклонен. В его версии тоже кроется зерно истины, потому согласно киваю, чем вызываю в нём агрессию. — Не надо мне тут поддакивать, Ли. Ты прекрасно понимаешь, на кого я намекаю. Ты мутный с тех пор, как связался с Ван И. Не надо на меня так смотреть, я вам сейчас всё разъясню, если сами не видите. — Он дожидается снисходительного кивка начальника и вытягивает перед собой руки, начинает загибать пальцы, а мы все с интересом поворачиваемся в его сторону. — При перевозке ты заехал с Ван И в забегаловку, которой не было в плане маршрута. В тебя стреляли два снайпера! И оба промазали. Раз и два. Тебя якобы похитили, а потом банду ЧхиХо расстрелял снайпер, а тебя не тронул. Тот же. Это три. Про Джисона я тоже в курсе. Четыре. Я уже промолчу про твой шрам, — он без зазрения совести больно тычет меня в плечо, аккурат в место прошлого ранения, — ведь он тоже от него. Ты точно как-то с ним связан! Скажи, сколько тебе заплатили за освобождение Ван И? И кто?       — Ты бредишь, — становится неприятно смотреть на его перекошенное лицо. Некогда его считали не только первым красавчиком в агентстве, но и парнем, способным разрулить любую ситуацию, сейчас же он похож на безумца.       — Нет. Я очень трезво мыслю. Просто не могу понять, на хрена тебе такие манипуляции. Чего ты добиваешься? Ты самый глубокий крот, которого я видел. Ты всё продумал! Ты работаешь с киллером? Вы вместе продумываете план: ты ищешь жертв, а он убивает, да? Скажи, когда ты продался этим тварям?       Руки Джехёна трясутся, а глаза наливаются кровью, каждый вопрос он сопровождает тычком в моё многострадальное плечо, уверен, к вечеру там будет синяк. Выдохшись на последней фразе, он судорожно хлопает себя по карманам, прямо при нас открывает фляжку и прикладывается к ней, забыв, что она давно опустела. Уронив её на пол, он опускается на корточки, вцепляется пальцами во взъерошенные лохмы и начинает раскачиваться.       — Вы всегда так делаете. А невинные люди умирают. Они умирают и больше не возвращаются. Их кровь на твоих руках. Твоих руках. Руках… Я не хотел. Не хотел… Я не виноват…       Внезапная сцена жуткого помешательства Джехёна, его зацикленность и монотонный бубнёж заставляет волосы на голове зашевелиться и многое переосмыслить. Мы с Ютой переглядываемся, а Чэнлэ подскакивает, снимает с себя пиджак и накидывает на голову Джехёна, как делают с людьми, у которых случилась паническая атака. Забыв о дорогом, идеально выглаженном костюме, падает рядом с ним на колени и уговаривает успокоиться, а Юта, вытаращив глаза, мечется по кабинету, я пугаюсь, что он тоже не в себе. Мне не приходилось иметь дело с подобными случаями, и единственное, до чего додумываюсь — налить воды в стакан и подать Джехёну. Тот с жадностью накидывается, но, поняв, что там обычная вода, едва не роняет его. Чэнлэ без слов машет нам рукой, и мы убираемся из кабинета.       — Блять. Доигрался хуй на скрипке. Жизнь меня к такому не готовила. Это самое страшное, что я видел в реале. Это что такое было? Ну нахер. Это же Джехён! Он гондон, все знают. Но блять…       — Боюсь, он теперь возненавидит нас ещё больше. — Обсуждать коллегу за его спиной некрасиво, но я тоже шокирован увиденным.       — Да куда уж больше. Чувак, будь осторожен. Раз у него винтиков не хватает, тебе не стоит поворачиваться к нему спиной.       — Обычная паническая атака. Перепил… — вру я и Юте, и себе. Я совершенно не знаю и не понимаю, что произошло, и увиденное скорее походит на приступ паранойи, только моя мне помогает выживать, а у него… заставляет подозревать людей в том, чего они не совершали. И то, что Джехён продолжает оставаться отличным бойцом, делает из него очень опасного невменяемого параноика, и это страшно. — Ты же понимаешь, об увиденном нельзя никому говорить.       — Ты посмотри на моё лицо! — ткнув в свои вытаращенные глазищи, Юта загадочным образом распахивает их ещё больше. — Я в долбанном ужасе. Естественно я никому об этом не скажу. Самое неприятное, Чэнлэ в курсе происходящего и спускал всё на тормозах. Пусть он меня уволит, но я должен буду поговорить об этом. Я не собираюсь работать с долбанным психом, который однажды может решить, что японцы атакуют Корею, и прирежет меня превентивно. А мы ведь давали ему прикрывать свой зад. Твою ж мать! Теперь я не удивлён, что он без страха попёр в лобовую на машине.       — Успокойся. Думаю, проблема обострилась недавно, и раз Чэнлэ допускал его к работе, значит понимал риски. Кстати, в поле Джехён не ходит, и оружие с собой не носит….       — В гробу я видал такие риски. Ты как хочешь, а я работать с ним не буду. Знаешь, вчера вечером Сунок сказала, что беременна. Уже пять недель, понимаешь? Я всю ночь не спал, ворочался, думал о нашем будущем… И вот, сегодня получил знак.       — Ох, Юта… Поздравляю? — тема беременных баб настолько далека от меня, что я не знаю, поздравлять надо или сочувствовать. Мне привычней пугаться.       — Сделай лицо попроще, Ли. Не ты беременный, так что не нервничай, дыши глубже, — Юта на миг улыбается и снова становится серьёзным. — Я люблю Сунок, так что теперь мне предстоит о многом позаботиться. Её родители консервативных взглядов, и я им не нравлюсь. Сам понимаешь, почему. Накамото — не та фамилия, которую они хотели бы для своих внуков. Ну, и кому нужен зять, живущий в фургоне с анимешной тянкой? В их глазах я псих и извращенец. Сунок ни разу меня не упрекала, ей нравится наша нынешняя жизнь, но я знаю, чем всё кончится через десяток лет. Потому я должен много работать и зарабатывать ещё больше, чтобы её предки не могли меня обвинить в испорченной жизни их дочери и внука. И что происходит в первый же день? Я получаю штраф и лишаюсь охренительной премии! Ты же не видел документы из бухгалтерии, иначе тебя бы тоже бомбило.       — Мне так жаль… — пусть моей прямой вины в том нет, избавиться от навязчивого чувства причастности невозможно. Тем более разговор о деньгах, коих мне постоянно не хватает, тоже режет по живому. И пофиг, что у меня другие планы на ближайшее будущее. Планы — это планы, а реальные деньги вот, прямо в руках. Были.       — Да я сам виноват… Сейчас самая большая проблема — Джехён. Я не хочу, чтобы около моей Сунок ошивался психопат. Потому намерен поставить сонбэ условия. В противном случае мы уволимся.       — Юта…       Мне не удаётся уговорить его не делать поспешных выводов. Я и сам прекрасно понимаю, в нашей работе недопустимы нервные срывы. Чтобы убить или покалечить человека оружие необязательно. Если ты голый, а в руках лишь бокал с коктейлем и трубочкой, у тебя есть как минимум десяток способов устранить противника. При желании убить можно даже двумя пальцами.       Состояние Джехёна нестабильно, но его слова заставляют меня вновь задуматься об Ангеле. Что меня связывает с ним? И так ли это? Около получаса я сижу в одном из пустующих кабинетов. Недавно тут закончили ремонт, запах краски и новой мебели пока не выветрился, но совсем скоро помещение заполнится новыми сотрудниками из недавно сформированного нового отдела информационной безопасности, и тут запахнет совсем иначе. Дорогим и дешёвым парфюмом, рамёном и кимчи или самым обычным куревом и дешёвым кофе. У Чэнлэ много планов, и едва я переключаюсь на размышления о расширенном штате, звонит начальник и вызывает к себе. Неприятного разговора не избежать.       Он не обсуждает случай с Джехёном, хотя мне любопытно, и я жду объяснений, а сразу переходит к делу:       — Председатель Чо рассказал мне весьма занятную историю.       Вспоминаю о свёрнутом файле в куртке, достаю его, выпрямляю и кладу на стол перед начальником.       — Заявление? Хочешь уйти? — он читает, затем перепроверяет написанное, держа лист двумя пальцами, словно он грязный. Мой поступок ставит его в тупик. Даже лицо приобретает какое-то глупое выражение, он открывает и закрывает рот, глотая несказанные слова.       — Я нарушил несколько пунктов инструкции и не намерен скрывать свои проступки. Я всегда был честен с вами, сонбэним, и готов понести наказание. Тэн… Господин Личайапорнкул готов выплатить неустойку за несвоевременно прерванный контракт, а я заплачу штраф, если мне такой полагается.       Только бы не полагался! Я, мать его, на мели! Я практически церковная мышь!       — Ты уверен? — Чэнлэ всё ещё переваривает полученную информацию.       — Д-да. — Конечно, не уверен. Работа телохранителем — единственное, что я умею, куда потом деваться? Сидеть на шее у Читтапона я не могу, идти охранником в супермаркет — ниже моего достоинства. Вообще ниже всего на свете. Чего мелочиться, нужно сразу идти грузчиком или уборщиком. Я начинаю лучше понимать парней из Феникса, которые, оставшись на улице, подались в банду. Меж нами лишь одно отличие — я не собираюсь окунаться в преступный мир, пусть придётся сдохнуть с голода. Подобное мне чуждо и неприемлемо. Такова моя суть — я не смогу ужиться там, где обманывают и убивают, оправдывая свои поступки необходимостью. Даже виноватых казнить для меня непосильная задача, для них существует закон и порядок, по которым их сначала будут судить, а затем и наказывать. Я никогда бы не смог переступить через свои принципы и ужиться в такой среде. — Но, сонбэним, если есть возможность, я готов перейти на место с меньшей зарплатой и более гибким графиком. Или на что-то административное…       — Ты сам себя то слышишь? М-да. Я планировал устроить тебе хорошую взбучку за шашни с клиентом, покричать, ногами потопать… а в итоге ты лишил меня такого удовольствия. Я очень недоволен. Лишил меня последней радости в жизни.       — Предпоследней.       — Что? — он недоумённо смотрит на меня, а я — на блестящий пиджачок в кресле. Чэнлэ понимает с полувзгляда и строго машет мне пальцем, сдерживая улыбку. — Хитрец. Не думай легко отделаться.       — Сонбэним, простите.       — Я не дам тебе увольнения. Пусть твой коварный соблазнитель оплатит агентству неустойку — моральную компенсацию мне за то, что я чуть не потерял сотрудника. То есть штраф за нецелевое использование ресурсов агентства, — подправляет Чэнлэ версию с вытягиванием лишних денег с клиента и добивает следующей фразой: — Не вижу причин разрывать контракт, не ты первый, не ты последний вляпался… Рано или поздно подобное со всеми случается. А господин Личайяпорнкул хорошо платит, и ему нужна защита. Но если тебя настолько терзают моральные аспекты, мы можем заменить тебя на другого телохранителя…       — Он не согласится, — отбриваю я предложение начальника. Читтапон и правда отказался от услуг других телохранителей, мы это обсудили ещё утром, когда я садил его на такси перед поездкой к отцу. — Но я не знаю, что делать. Как я могу работать на него за деньги? Мы ведь, ну…       — Ты взрослый сознательный человек, рискующий своей жизнью ради другого. Он сам выбрал тебя, да и спать с боссом — не такая уж плохая перспектива. — Подавить вспышку смущения от такой прямой речи мне не удается. Но Чэнлэ не замечает моего замешательства. — И не редкость. Ну, а я не собираюсь разбрасываться ценными сотрудниками, тем более, судя по всему, у тебя всё серьёзно. Ты вообще в нём уверен? Слишком быстро вы закрутили. То, что так быстро вспыхивает, обычно так же быстро и сгорает, оставляя после себя лишь пепел да ожоги.       Я молчу. Между нами много секретов, но потихоньку Тэн раскрывается, и однажды недомолвок не останется. Хочу верить в его честность и искренность, потому что разве человек способен так хорошо сыграть чувства? Многое из прошлого гложет Тэна, но не думаю, что оно повлияет на моё решение. Я готов даже Джехёна простить, а ведь терпеть его не могу! Вот такая я тряпка.       — Судя по затянувшейся паузе, между вами много нерешённых вопросов. Пусть он и азиат, вырос-то он в Америке. Там совсем другие ценности, там волнуются лишь о собственных желаниях и счастье, наши традиции для них — пустой звук. Не плачь потом, когда мальчишка вынесет тебе мозг, вырвет сердце и кинет себе под ноги.       — Я же не Чону, рыдать не буду, — пытаюсь отшутиться, хотя слова задевают за живое. — Думаю, всё будет хорошо.       Хочу, чтобы было хорошо. Мы переглядываемся и улыбаемся. Чэнлэ мечтательно закрывает глаза, а потом снова смотрит на кресло, где до сих пор валяется пиджак Джисона.       — Да, Чону сияет последние дни. Вот что значит любовь. Только дурак бы не заметил того, как он изменился. Главное — чтобы работе не мешало. А насчёт тебя… будешь тренировать новичков? Если больше не хочешь рисковать своей шкурой, можешь заняться нашими стажёрами. Ну и отдельно помогать группе перехвата, скоро навалится много работы и график гибкий. Место Лукаса пока пустует. Госпожа У осталась им довольна и застолбила его на все свои ближайшие мероприятия. Ещё и подругам посоветовала. Ох, не завидую я ему… Но платит она хорошо. Так что? Согласен?       — Спасибо, сонбэним, я согласен. Жаль только, мне не удалось нормальное расследование.       — А что удалось узнать?       Хочется доверять Чэнлэ, не хочется ввязывать в происходящее Читтапона, не хочется облажаться… Однако я не детектив, я случайно сложил несколько фактов, и мне нужна помощь. Увы, я не гений, зато Чэнлэ сразу зацепился за мои слова, видимо, у него тоже тупик во всём.       — Все концы ведут в «Феникс». Ребята с агентства засветились в рейде на нас, в банде Шрама, то есть ЧхиХо, и при похищении Джисона. А ещё — они среди личной охраны Со Ёнхо.       — Ничего удивительного, что телохранители из агентства, которое однажды купил отец Ёнхо, охраняют его, — начальник не отрицает сказанного мною, наоборот, активно ищет лазейки в имеющейся информации. — Три первых происшествия связаны друг с другом, но охрана младшего Со выбивается из общей картины. Он может и не знать о подпольной деятельности организации, а председатель Чо характеризовал его семью как порядочную и бескорыстную. Они каждый год жертвуют миллиарды вон на благотворительность и ни разу не были замечены в незаконной деятельности. Ни одного серьёзного скандала за три поколения правления их семьи!       — Вам не кажется странным столь идеальная репутация?       — Кажется. — Чэнлэ хмурит брови и велит мне не маячить перед глазами, а сесть на стул напротив. — Но пока не вижу параллели.       — Ёнхо очень интересуется Тэном. То есть господином Личайяпорнкулом, — неофициальное имя Читтапона начальнику неизвестно, но он оценивает момент моей небольшой оговорки вздёрнутыми бровями, и я снова смущаюсь. — Когда мужику с поста охраны ломали ноги, там участвовали ЧхиХо и его правая рука — тот самый, который типа двойной агент.       Неодобрение в моём голосе слишком явственное, я не пытаюсь скрыть его. Никогда не пойму, как можно смотреть на зверства и ничего не предпринимать. Только настоящий отморозок способен на такое, и, видимо, Широкий такой же психопат, как и его хозяин.       — Не злись на него. Можешь не верить, но именно он зачастую охлаждает пыл своего хозяина, и жертвы выживают. То, что ты жив, тоже его заслуга. Когда вас заставили драться, ты его не щадил, сломал руку, и он рисковал, позволяя тебе бить его в полную силу.       — Он меня почти сломал! Я чудом спасся!       — Но не сломал же! А мог. Он боец не хуже тебя, а то и лучше. Обучался в той же школе.       Так вот почему его навыки мне показались знакомыми, и я мог парировать. Вот уж… удар по самолюбию. Подумал, что уделал такого здоровяка, а на самом деле он просто подыграл. Я реальное ничтожество: Шрам поддался, Ангел расстрелял остальных. И чего я бы стоил без них?       — Понимаю, о чём ты сейчас думаешь. Что если бы не везение, ты бы уже кормил червей. Удача тоже важна. Без неё не совершается и половины великих дел. ЫнСика могло не оказаться на месте, а снайпер мог опоздать. Всё могло закончиться ещё раньше, если бы тебя неудачно ударили при допросе, и ты истёк кровью. Твоя удача — твоя сверхспособность.       — Вы недавно то же самое говорили о моей интуиции. Если подумать, не понимаю, что тут делаю, мне бы в Лигу Справедливости. Там, небось, и зарплата повыше с такими-то талантами!       Чэнлэ хохочет, а я совсем не разделяю его веселья.       — Получается, твоя зазноба пришлась по душе и Ёнхо. Ух, хорош таец. Не успел в страну явиться, как отхватил себе кучу кавалеров. Но не будем отвлекаться. Ребята из «Феникса» действительно засветились в нехороших делах. Приплюсуй ко всему недавнее преследование и ещё пару эпизодов по мелочи — там, где ты не участвовал. Мы потихоньку копаем под них, но пока нет ни доказательств, ни зацепок. Юта скоро зубы сотрёт от злости — документация у ребят такая белая, а репутация и алиби у всех такие чистые, что странно, почему над их головами до сих пор нимбы не светятся. Все имеющиеся видео материалы не дают ничего, а Шрам не работает в «Фениксе», его не приплетёшь. Даже парни с видео похищения Джисона официально в агентстве уже не работают давно. Семью Со с ними тоже не свяжешь — они так давно продали «Феникс», и он прошёл через столько рук, что концы уже не свести. Тупик.       — А что насчёт того астматика? — судьба мужика, который попал нам в руки в злополучную ночь похищения мальчишки, волновала меня давно, да как-то не удавалось спросить.       — Он мёртв.       — Как?!       — Он долго ломался, отказываясь давать сведения. Точек давления на него не оказалось — семьи нет, детей или бабы нет. Родители давно почили. Он не боялся смерти, но оказался жаден до денег. Ему пообещали новую личность, переезд заграницу и кучу бабла, а он взамен обязался назвать одно из убежищ, где ЧхиХо встречался с неким типом, личность которого в банде не знает никто. ЧхиХо — единственный посредник, и он один общается с тем, кто дёргает за ниточки. В ту же ночь осведомителя нашли повешенным и с отрезанным языком. Намёк непрозрачный и весьма понятный. Естественно, информация засекречена и распространять её нельзя, но знают о случившемся уже многие.       Дело приобретает весьма неожиданный поворот. Как я и думал, за всем стоит некий тип, важный и сильный. Неприметный ядовитый паук в центре гигантской паутины, контролирующий всё вокруг, имеющий доступ везде и ко всем. Наверняка, он участвовал в освобождении Ван И, и, хотя вину пытались повесить на меня, предателя стоит искать в гоструктурах повыше. Если неизвестный проник и туда — а это очевидно, иначе астматика не убили бы так быстро, и если он разработал план спасения Ван И, почему китаец пропал, а Шрам, с которым он общается лично, стал охотиться на меня? Не сходится. Будто его на меня натравили специально, но кому я так неудачно перешёл дорогу?       Излагаю свои мысли начальнику, он крепко задумывается.       — Слишком много переменных. Тут нужен мозговой штурм с несколькими серьёзными аналитиками, — посмотрев на меня, он, извиняясь, разводит руками. Я не обижаюсь. Кто на кого учился. Мои таланты в другом, я и так уже много сделал. — Но будь осторожен. Я всё больше склоняюсь, что господин Личайяпорнкул, — после того, как он едва не увёл «ценного сотрудника», уважения в голосе Чэнлэ поубавилось, однако он не стал опускаться до общепринятого среди моих знакомых «твой таец», — и господин Со в деле как-то замешаны. Намеренно или случайно, но тут явно нечисто. Итак, подведём итоги: увольнять я тебя не собираюсь, премии ты уже лишился в наказание. Джехён отстранён, Лукас и Чону заняты, все остальные сотрудники задействованы в сопровождении нескольких важных шишек. Мне не хватает людей, потому с завтрашнего дня приходи в офис для работы с новичками. График с девяти до двух, в остальное время можешь заниматься собственным подопечным и… если хочешь, побудешь нашим тайным агентом.       — У нас появился такой отдел?       Чэнлэ загадочно улыбается.       — Он не может быть тайным, если о нём все будут знать. Твоя задача — как можно чаще кататься по всяким мероприятиям и сблизиться с господином Со…       — Нет. Ёнхо сильно меня не любит, а вот к Читтапону как раз испытывает недюжинный интерес.       — Значит, ему ничего не угрожает.       — А если Ёнхо псих? Если он связан со всеми случившимися зверствами? Вы бы позволили Джисону сближаться с таким человеком?       Раздражение и злость охватывают меня, наши взгляды скрещиваются, а ноздри Чэнлэ ходят ходуном. То ли от моей дерзости, то ли от мысли, что с Джисоном может случиться нечто нехорошее. Хотя его понять можно — с Джисоном уже случалось нехорошее, парень чудом остался невредим.       — И как ты предлагаешь действовать? Мы не можем официально начать расследование, не можем устроить слежку за Ёнхо. Разве что аккуратно прощупать сотрудников «Феникса», но так, чтобы нас не засекли, иначе меня засудят. Я не у себя в Китае.       — Предлагаю охоту на живца. Я свяжусь с ЧхиХо и предложу ему информацию о Ван И. Скажу, меня турнули из агентства, я на мели, и мне нужны деньги. Он приедет на встречу, и тут я поставлю условие, что обменяю инфу на встречу с самым главным и…       — Тупой план. — Чэнлэ категоричен и безжалостен в оценке моих умственных способностей. — Он тебя подвесит на крюк за ребро, и вскоре ты сам расскажешь ему, где Ван И, а где твои родители картошку хранят. Во всех подробностях. Я запрещаю связываться с этим ублюдком.       — Тогда остаётся Ёнхо. Но, встречаясь с ним на официальных мероприятиях, я не смогу ничего выведать. Он умён и не даёт повода усомниться в своей репутации. То, что он натравил на меня своих шестёрок при прошлой встрече, к делу не привяжешь. Нет ни доказательств, ни вообще реального подтверждения. Не факт, что подобное повторится, и если каким-то чудом он снова захочет подставить меня, не думаю, что станет повторяться.       Сцепив пальцы в замок, Чэнлэ несколько минут напряжённо думает, куда пристроить меня и какое задание дать. Будучи чуть ли не ближе всех к гипотетическому главному злодею, я связан по рукам и ногам. Как и начальник. В нацразведке прошляпили Ван И и вообще отнеслись к его транспортировке и дальнейшему поиску крайне халатно — сегодня я понимаю, привлечение банального телохранителя к такому важному делу выглядит как минимум странно. Чэнлэ, согласившись «помочь», хотел заиметь в должники саму нацразведку Кореи, в итоге нарвался на кучу неприятностей и теперь не знает, как выкрутиться с наименьшими потерями. Наша специализация другая, но и пускать на самотёк нельзя — в случившееся втянуты все. И в опасности тоже все.       — Не стану скрывать. Мой интерес в деле отнюдь не самый благородный. Впрочем, я не намерен рисковать своими людьми. Раз всё пока мутно, даю тебе задание не отсвечивать и ждать дальнейших указаний. Мои люди уже прорабатывают несколько линий, осталось сложить факты и принять решение, что делать дальше. Если понадобится твоя помощь, я тебе сообщу.       Помолчав, планирую уговорить Чэнлэ связаться с Широким. Пусть он не наш информатор, но уверен, у начальника будет способ выйти на него. Я не совсем понимаю, как он справляется с работой на два фронта, и почему его до сих пор не арестовали. В этом видится мне, насколько прогнили наши верха, раз они могут сотрудничать с подобными людьми. Видите ли, он меня пощадил. Тьфу! Чего он добился бы, не появись Ангел? Меня бы превратили в фарш.       Дверь без стука распахивается, и в кабинет влетает Юта и Чону. Японец плюхает перед начальником планшет:       — Беда. Чжу Мин Хао убили.       Лицо Чэнлэ меняется, он вскакивает так резко, что кресло на скорости улетает прочь и врезается в стену.       — Из официальных СМИ пока ничего не поступало, однако всем заткнуть рот не удастся. В сети уже вовсю гуляет информация — на месте преступления оказался свидетель. Придурок даже выложил фото. Вот.       Он тычет в экран, водя по нему пальцем, пока буквы не сменяются фото. Фотография кровавых брызг на стене, кончики чьих-то пальцев на полу — к счастью, фотографировать убитого он не стал, а затем и кадр с выковырянной из стены пулей, которую он держит в руке. Будь фото качества похуже, крылья рассмотреть было бы сложно, но тут они видны очень хорошо.       — Да они все издеваются!       В кабинете звонит телефон, один, второй. Следом мобильный. Чэнлэ выхватывает его из кармана пиджака и сразу принимает вызов.       — Да, отец. Тебе уже известно? Катастрофа… Чону, за мной.       Махнув рукой Киму, они вдвоём покидают кабинет, а я забираю планшет и листаю новость. Сетевая «жёлтая газетёнка», информацию взяли из аккаунта твиттера некоего ноунейма, сам акк уже удалён, его владельца ищут, а репосты активно подчищают, о чём в статье тоже говорится. С акцентом, раз такое происходит, значит власти пытаются скрыть правду от простых граждан, и вообще вокруг сплошной заговор и провокация.       Чэнлэ бурно отреагировал, меня же почему-то совсем не торкает случившееся. Вдруг очередной подражатель? Не впервые уже.       — Кто такой Чжу Мин Хао?       Юта смотрит на меня с жалостью.       — Ты вообще новости не смотришь? Чем ты целыми днями занимаешься?       Прости Юта, но то, чем я занимаюсь, тебя вряд ли заинтересует. Не трачу время на разъяснения, потому он вводит меня в курс дела. Оказывается, убитый — это бизнесмен-миллиардер из Китая и ещё более известный филантроп. Буквально святой человек с идеальной репутацией, прекрасной женой и не менее прекрасными тремя детишками. Каждый год он покидает родину и вместе с семьёй целый месяц колесит по миру, занимаясь благотворительностью, открывая фонды, спонсируя детские дома, интернаты и бесплатные госпитали. Его жена известный педиатр, а старший сын поступил в начале года в университет изучать нейробиологию, и в этот раз они прилетели только вчетвером.       Напрягаюсь, и в памяти всплывают обрывки когда-то услышанных новостей и сплетен.       — Тот самый по прозвищу Рука Будды?       Юта кивает, и я, впечатлённый, по-новому смотрю на ситуацию. Человек не получит такое громкое прозвище зазря. Зачем киллеру убивать его? Кому перешёл дорогу такой хороший человек?       — Наши ребята должны были помогать службе безопасности Чжу Мин Хао, сонбэним заключил серьёзный контракт с той стороной. В итоге мы потеряем крупную сумму денег, ну, и мужика жалко…       — Зачем ему вообще нужно столько охраны? Он же не босс наркомафии.       — А хрен его знает. Заморочки богатея. Вроде, ему угрожали, но, насколько известно, ему угрожали постоянно, так что ничего нового и необычного не ожидалось.       — А это точно Ангел?       Японец складывает руки на груди и долго смотрит на меня. Мне становится неуютно, будто я усомнился во вселенском зле.       — Точно. Подражатель мёртв. Пулю проверяют, но предварительные данные говорят о подлинности. Я заглянул одним глазком в файлы.       — А жена и дети не пострадали?       — Нет. Их изолировали, но жена настаивает, что они должны продолжить свою миссию несмотря ни на что. Когда расследование позволит, они покинут Корею.       В моих глазах Ангел почти перестал быть врагом, но сегодня я снова чувствую ту злость, что и раньше. Полчаса назад я даже подумывал бросить все силы на его поиски и, что уж греха таить, попросить о помощи. Смешно, наивно, чертовски глупо. Своя шкура ближе к телу, после того, как он спас мою задницу, я стал чувствовать к нему некоторую симпатию и доверие. Я забылся, что убийца — это убийца. Он психопат. Не человек. Как я вообще мог обольститься мыслью сотрудничества с ним?       Прекрасное настроение угасает окончательно, я осознаю всю ничтожность своих жалких планов. Нет, никакого сотрудничества с киллерами, никаких встреч с бандитами, никаких мечтаний о собственном расследовании. Я слишком неопытен и многое упускаю, я должен заниматься тем, в чем хорош.       Потому я вернусь к Тэну, засуну свою гордость подальше и потрачу время на его безопасность. Как телохранитель и как… близкий ему человек.

***

      Проходит больше недели, я потихоньку свыкаюсь со своей новой жизнью. Тэн с головой уходит в учёбу, наняв репетиторов по экономике и управленческому учёту, они приезжают к нам на дом. Скука смертная, но порой я присутствую на занятиях и начинаю понимать многие вещи. Учиться оказывается не так и сложно, однако становиться студентом мне совсем не хочется.       До двух часов я пропадаю в агентстве, натаскивая новичков. Работать с младшими коллегами оказывается неожиданно легко, парни все сообразительные и старательные, лучшая половина из них из Китая. Все они хорошие специалисты, но возвращаться на родину совсем не хотят. Наверняка, у каждого своя сложная история, но мы пока не настолько близки, чтобы лезть друг другу в душу.       Первые несколько дней жутко болят мышцы и связки, а на теле появляется куча синяков — мы не жалеем друг друга, но я чувствую, как стал ловчее и гибче, по венам кровь бежит быстрее, а тренировок со своими подопечными жду с нетерпением.       Лукас пропадает со своими новоиспечёнными фанатками постбользаковского возраста. Чону жутко доволен, что его зазнобе достались такие подопечные, потому спокойно помогает Чэнлэ и, как мне кажется, справляется не хуже Джехёна, которого после того приступа я больше не видел. Ходит слушок, начальник запихнул его в лечебницу. Юта счастлив, а мне почему-то жаль придурка. Как-то тихо и скучно без него стало, да и узнать я ничего не успел. Его слова не дают мне покоя, заставляя всё время напрягаться, хотя Тэн не даёт мне повода сомневаться в себе.       После работы я иногда гоняю по поручениям Тэна с ним или без или везу его куда-нибудь на встречу с очередным бухгалтером, финансистом или юристом. После мы забуриваемся в ресторан или кафешку, где я пытаюсь уговорить Тэна съесть больше, чем обычно. Ближе к ночи возвращаемся домой, чтобы заняться своим «пенсионерским» времяпровождением: смотрим телек, болтаем, едим вредные хрустящие закуски и пьём пиво — Тэн неизменно светлое, я неизменно безалкогольное. Наши отношения застряли на отметке «смотреть можно, но лучше не трогать». Я не давлю, но сдерживаться всё сложнее, особенно учитывая тот факт, что Тэн совершенно не стесняется тесно контактировать, любые шмотки на нём смотрятся исключительно провокационно, и вообще ведёт себя непозволительно соблазнительно. Судя по всему, такое поведение в нём заложено от природы, но мне от этого не легче.       Пообещав не спешить, я сам себя проклял, а Тэн и рад стараться — держит себя так, словно собирается соблазнить всех на свете, но о сексе никогда не слышал. Может, и не нужен секс ему после всего пережитого? Или он меня испытывает? Не понимая, как правильно поступать, я бы хотел проконсультироваться со знающим человеком, но среди моих знакомых нет таких специалистов, да и делать подобное за спиной Тэна… Остаётся терпеть «маленькие» неудобства по утрам, вечерам и средь бела дня… и радоваться, что тренировки хоть немного помогают отвлечься.       Сегодня пятница, и я предвкушаю выходные. Интересные, сложные, интригующие. Что нас ждёт?       В коридоре на нашем этаже вкусно пахнет, я открываю дверь и натыкаюсь на умилительную сценку, где Тэн, пританцовывая под тихую музыку в милом фартушке с сакурой, орудует около плиты. На всю квартиру умопомрачительно пахнет мясом, и мой рот мигом наполняется голодной слюной. Тэн оборачивается и приветливо машет мне лопаткой.       — Я, конечно, знал, что ты обладаешь многими талантами, но среди них и умение прекрасно готовить. — Как человек, у которого даже чай пригорает, я особо ценю такие умения. Подхожу к нему и целую в плечо, он снова солнечно улыбается, не отвлекаясь от основного занятия — на второй сковородке у него жарится какой-то незнакомый мне гарнир, а на душе у меня становится легко-легко. Будто я действительно дома.       — Не обольщайся. Я умею готовить всего пару блюд, и то лишь ради того, чтобы пустить пыль в глаза. Как представлю, что нам всё это ещё и есть… Только ради тебя стараюсь, ой…       Разворачиваю его лицом к себе и целую. Его губы мягкие и сладкие, вкусно пахнут клубникой — очередной трюк из его огромной, просто бездонной косметички со всякими штучками. Он явно ждал поцелуя и знал, что я не удержусь. Куда уж там. Сдерживаться становится всё сложнее, и я вжимаюсь губами в его губы, вторгаюсь в рот своим языком, а его самого прижимаю к себе.       Он откидывает голову назад, и я тут же откликаюсь на просьбу ласки, касаюсь нежной кожи на его шее, прикусываю острую линию челюсти.       — Кажется, там что-то пригорает…       Ага. Ласки он хотел… Отстранился, чтобы освободить рот и снова им болтать.       — Конечно. Не хочу испортить твой кулинарный шедевр.       Парень, да ты сам кулинарный шедевр, так бы и съел…       — Не делай такое лицо. Я знаю, что выгляжу сексуально в этом девчачьем фартушке. Но десерт будет после основного блюда!       Я отступаю, подняв руки в жесте капитуляции. Сердце колотится. Чтобы успокоить разбушевавшиеся эмоции, достаю свою сумку с оружием. Давно хотел всё перепроверить и заняться его чисткой, а также набить два запасных магазина патронами. Запас карман не тянет. Неделя прошла отвратительно спокойно и тихо, но вечно так не будет. Вчера я снова видел того бомжа, ошивающегося по округе, но, заметив меня, он сразу скрылся. Преследовать его по зарослям парка счёл нецелесообразным. Ремонтные работы и стройка вокруг Зелёнки практически завершены, на ночь ворота закрываются, везде горит свет, стоят камеры, уже сейчас попасть на территорию крайне сложно. Если замечу его ещё раз, не поленюсь и догоню, пусть расскажет, что он тут забыл, и, если понадобится, повторю прошлое предупреждение чем-то более осязаемым.       — Твой отец ещё в городе?       — Да. — Тэн отвечает тоном, по которому становится понятно — он совсем не жаждет продолжать разговор на данную тему. — Он занят, чему я весьма рад.       Познакомиться с суровым дядькой мне не довелось. Тэн встретился с ним единожды, и больше, насколько я знаю, они не пересекались. Посмотреть Зелёнку он не приезжал, ведь почивший родственник, считай, отнял у него сына. О результатах встречи Тэн рассказал весьма обтекаемо и несколько дней ходил немного подавленный — отец требовал вернуться домой. У меня сложилось впечатление, что знакомиться с ним я и не хочу.       Зато Юджин стала проявлять повышенный интерес к моей личной жизни, названивая чаще обычного и напрашиваясь в гости. Чувствую, скоро она будет здесь даже без приглашения, и, если всё пройдёт удачно, когда родители вернутся домой, познакомлю Тэна и с ними. Пока что в качестве просто друга, а как сложится дальше — посмотрим.       — Твою ж!..       Погружённый в далеко идущие планы, подскакиваю от неожиданности и смотрю в сторону шума — Тэн, обсыпанный с ног до головы чем-то коричневым, стоит с поднятыми руками и ругается на чём свет стоит. В правой руке зажата банка с какао.       — Хорошо, что сковородки убрал…       Он поворачивается ко мне, и я загибаюсь от смеха.       — Не смешно. Как я вообще засунул какао на ту полку?! И зачем?!       — Позвал бы меня, не стоило тянуться так высоко, — подхожу к нему и стряхиваю с чёлки и носа сладко и терпко пахнущий порошок. Столы, пол и весь Тэн теперь грязные.       — И как бы проблему решила твоя пара лишних сантиметров, — Тэн злится и смеётся одновременно.       — Во-первых, не пара, а целых четыре, — недавно с инициативы и к последующему неудовольствию Тэна, мы выяснили нашу разницу в росте. Понятное дело, не в его пользу. — Во-вторых, порой даже пара сантиметров может стать решающей. Ну, и в-третьих…       — В третьих, сейчас бы на моём месте оказался ты. Крышка была неплотно зарыта. Так что, да, стоило тебя попросить о помощи, и тогда я бы смеялся, а не ты.       Тэн тянется ко мне, облизывается и крепко целует, а затем сбегает в душ, оставляя на полу пыльные следы.       — Горько!       Очень горько, но так сладко…       Пока он запирается в ванной и отмывается, я с улыбкой доделываю начатое — есть что-то особенное в рутинной работе. Достав коробочку с патронами, набираю полную жменю в руку и начинаю медленно набивать магазин. Щёлк-щёлк-щёлк. Готово. Нагребаю новый запас, но я буду не я, если не накосячу, особенно когда мысли мои далеко. Коробок переворачивается, веером рассыпая содержимое.       Звонко скачущие по полу патроны настораживают, звук такой знакомый, я уже где-то его слышал, но сейчас не до воспоминаний, спешу поскорее собрать беглецов, пока они не закатились под мебель. Кошка — ещё одна приживалка в квартире Тэна, соскакивает с лежанки и в растерянности гонится то за одним патроном, то за другим, разгоняя их в разные стороны. Один всё же закатывается под диван, и котька, приняв самую что ни есть настоящую охотничью позу, разгоняется и врезается лбом в днище, падает на бок и неистово размахивая лапками, тянется за добычей. Увы, не достаёт. Хреновая помощница! Мне ничего не остаётся, как опуститься на колени и заглянуть под днище. Маленький зазор не даёт увидеть многого, но, проведя пальцами у края, не обнаруживаю там много пыли. Ох, видел бы Тэн, что творилось под моим диваном на старой квартире. Однажды я там нашёл засохшую лапшу и разбитую ёлочную игрушку. Чужую, оставшуюся после прошлого жильца.       Засовываю пальцы под край днища, слегка приподымаю — тяжёлый, зараза! Второй рукой шарю наощупь, что-то нащупываю и щелчком выталкиваю наружу. Кошка в восторге боком подпрыгивает, а я слышу ещё звук, металлический, похожий на предыдущий, но потяжелей. Неужели два закатилось? Вот невнимательный.       Я оказываюсь прав наполовину: патрона и правда два, но один из них не мой. Он больше раза в два с половиной, с острым кончиком и… у меня начинает жечь плечо в том самом месте, куда однажды попала подобная пуля. Опустив диван, я на нетвёрдых ногах делаю несколько шагов, поднимаю неожиданную находку и смотрю во все глаза, не веря увиденному — там чётко выгравированы знакомые крылышки.       Из транса меня выводит звонок, и я, мало что понимая, нажимаю кнопку «принять».       — Привет, Тэён! — голос Юты звучит взволнованно. — Я всё же смог найти ниточку к твоему подопечному. Не знаю, как тебе сказать. Думаю, лучше просто скину файл. Тэён? Ты меня слышишь?       — Да. Давай.       Отключаюсь, и через несколько секунд на почту приходит несколько документов. Открываю первый, на котором вижу фото Тэна. Он там младше, его волосы длиннее и темнее, а с лица ещё не сошла милая детская припухлость. Чуть ниже старые сканы его документов. «Ли Юнцинь, такого-то года рождения, гражданин РК». Цифры и буквы плывут перед глазами, сливаясь в бесформенное месиво. Смаргиваю пелену, не в силах остановиться, листаю дальше. А вот и знакомый документ. «Читтапон Личайяпорнкул, гражданин Таиланда». На первом стоит пометка «подделка», но там же указано, что он по этим документам множество раз выезжал и въезжал в страну, а на втором такая пометка одна — приехал из США. Он хорошо подчистил все хвосты и обеспечил себе отличное алиби, ведь кто станет копать настолько глубоко?       Дверь за моей спиной хлопает, я роняю патрон на диван, и он теряется в складках пледа. Сжимаю телефон в руках, ощущая, как занемела кожа лица, как одеревенели все мышцы. Мне хочется кричать.       — Кто звонил? — от Тэна исходит жар и цветочный запах геля для душа. От него больше не пахнет какао, но горечь в моём рту становится всё отчётливей. — Тэён? Тебе нехорошо? Ты такой бледный.       Он всматривается в моё лицо и ищет подсказки, но я растягиваю губы в улыбке, не чувствуя ничего. Меня парализовало. Мне нужно бежать отсюда. Бежать, пока не сошёл с ума. Бежать, не останавливаясь, чтобы сердце лопнуло от напряжения, и я умер. Тогда мне станет легче. Я сжимаю телефон, снимаю куртку с вешалки, думая лишь об одном — там ключи от машины, я должен сесть в неё и уехать далеко-далеко. Мне нужно бежать.       — Тэён? Что случилось! Что происходит?!       Он всё понял по моему лицу. Да, он точно понял.       — Всё хорошо, Тэн. Всё хорошо.       Я захлопываю за собой дверь и бегу.