Принц, который всех спасет (The Prince to Save Them All)

***

      Эйгон не помнил, чтобы когда-нибудь прежде был так зол. Его руки дрожали от гнева, а зрение странно расплывалось. Он едва мог видеть, когда несся по коридорам, громко шлепая сапогами по полу. Эймонд следовал за ним со слезами на глазах, все еще потрясенный словами и поступками матери. Это только разозлило его еще больше. Стражников все еще не было, а он знал, что их должно было быть по крайней мере двое снаружи детской и один внутри. Но их не было. Почему? Неужели мать заручилась симпатией одного из королевских гвардейцев? Маловероятно, что один из Золотых Плащей, всегда преданный дяде Деймону, а теперь сиру Харвину, допустил бы такое. Обогнув угол, он вышел в коридор, ведущий к комнатам отца, и беззвучно зарычал. Сир Аррик стоял там, слегка нервничая, и при виде Эйгона побледнел.       — Вы позволили моей матери войти в детскую без присмотра? — потребовал он.       — Мой принц…       — Сир Гарольд! — крикнул он, зная, что старший рыцарь стоит у покоев отца, и, конечно же, верный человек появился через несколько мгновений, быстро приближаясь.       — Ваша милость? — спросил сир Гаррольд, хмурясь при виде пастообразного лица Аррика.       — Ваш присяжный брат ослушался приказа своего короля и позволил моей матери остаться наедине с Эймондом, — яростно шипел он, защитно хватая младшего брата за руку.       Сир Гаррольд выпрямился и окинул Аррика таким взглядом, от которого другие мужчины обмочились бы. Он схватил Аррика за руку и потащил его по коридору в королевские покои, Эйгон и Эймонд последовали за ним. Эррик стоял на страже королевской двери, и глаза его расширились, когда он увидел, как его бледного брата тащит разъяренный лорд-командующий. Он молчал, когда сир Гаррольд резко постучал в дверь.       Дверь открылась, и Деймон с любопытством поднял бровь.       — В чем дело?       — Сир Аррик покинул свой пост и оставил принца Эймонда наедине с Ее милостью, — процедил лорд-командующий, его голос был жестким и холодным. Выражение лица Деймона потемнело, он уставился на Аррика.       — Входите, — произнес он шелковисто, опасно и отступил на шаг назад. — Ваша милость.       Эйгон втащил Эймонда в комнату, и они поспешили к отцу; на лице Визериса был лишь гнев. Он прижал их к груди, погладил по волосам и поцеловал в лоб.       — Вы в порядке, мальчики мои?       — Мать схватила Эймонда за руки и меня за лицо, — сказал Эйгон на валирийском, взглянув на Эймонда. — Покажи нам свою руку, младший брат.       Эймонд фыркнул, но повиновался и, поморщившись, снял дублет, обнажив под ним простую тунику с длинными рукавами. Он стянул и ее, обнаружив синяки на руках. Эйгон резко вдохнул и повернулся к сиру Аррику, сидевшему на коленях с выражением глубочайшей вины и ужаса на лице.       — Посмотри, к чему привели твои действия! — прорычал он, делая шаг вперед.       Деймон схватил его.       — Полегче, младший брат.       Эйгон хотел сопротивляться, но он знал, что наказывать рыцаря должен отец. А отец выглядел совершенно разъяренным, направляясь к месту, где стоял на коленях Аррик.       — Я ясно дал понять свои приказы, сир Аррик. Каковы они были?       — Постоянно охранять принцев и принцессу, — в панике выдохнул сир Аррик. — Особенно когда Ее милость присутствовала.       — Ты ослушался прямого приказа своего короля и командующего, — прорычал отец, и снаружи раздался глухой рев; Вермитор, вероятно, почувствовал отцовский гнев. Эйгон выскользнул из рук Деймона и придержал Эймонда за руки, помогая ему надеть тунику. Они наблюдали за тем, как отец устремил взгляд на Аррика. — Мои сыновья пострадали из-за твоих действий, сир Аррик, и поэтому я больше не могу доверять тебе защиту моей семьи. С тебя снимут плащ и отправят на Стену.       Аррик вздрогнул и склонил голову, но Эйгон не почувствовал к нему сочувствия.       — Как мы можем доверять его брату? — спросил Деймон, взглянув на Эррика.       Эррик опустился на колени, склонив голову.       — Я поклялся защищать короля, его тайны и родственников. Я буду делать это до конца своих дней и, если потребуется, умру за своих подопечных.       — Уведите Аррика, сир Гаррольд, — с отвращением сказал отец. — Снимите с него плащ и немедленно выпроводите из города.       — Немедленно, Ваша милость, — сказал сир Гаррольд, поднял Аррика на ноги и вывел его из комнаты.       — Сир Эррик, вы можете доказать свою преданность, найдя королеву и приведя ее сюда, — объяснил отец мужчине. — Не говори ей, зачем, и не вызывай подозрений. Ступай.       Сир Эррик встал и глубоко поклонился.       — Да, Ваша милость.       Когда они остались одни, Эйгон медленно отпустил Эймонда и надулся.       — Ты должен позволить мне скормить Аррика Солнечному Огню.       Деймон хихикнул и взъерошил ему волосы.       — Такой заботливый, младший брат, — ласково сказал он.       — Деймон, ты не отведешь Эймонда к Герардису за мазью? — спросил отец, тихо вздыхая. — Я должен поговорить с женой.       — Я остаюсь, — заявил Эйгон, скрестив руки.       Деймон фыркнул и легко поднял Эймонда на руки, его младший брат покраснел, но явно не был настолько смущен, чтобы бороться с тем, что его несут как малыша, положив голову на плечо Деймона.       Отец вздохнул и кивнул, поцеловав Эймонда в висок, прежде чем Деймон ушел. Он обнял Эйгона.       — Я горжусь тобой, Эгг, что ты защитил своего брата. Тебе тоже нужна мазь для лица, когда все закончится. Твоя мать сильно поцарапала тебя.       Эйгон издал удивленный звук и подошел к полированному зеркалу у тазика с водой, с удивлением глядя на свои окровавленные щеки. Он почти не чувствовал боли. Он окунул тряпку в воду и быстро очистил лицо, морщась от легкого жжения. Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату важно вошла матушка.       — Вы звали меня, мой король?       Эйгон повернулся, понимая, что мать его не видит, и долго смотрел на отца, который смотрел на нее, явно чувствуя себя неловко.       — Сир Аррик исключен из королевской гвардии за неповиновение своему королю и командиру, когда он позволил тебе остаться наедине с Эймондом и Эйгоном, что привело к тяжелым ранениям обоих моих сыновей, — холодно сообщил отец матери.       Алисента напряглась.       — Они и мои сыновья тоже.       Отец сардонически улыбнулся.       — Правда? Ты, конечно, не относишься к ним как к таковым — ни к Эйгону, ни, с недавних пор, к Эймонду. А вот с Дейроном — да, но только бесцеремонно. Интересно, почему так, Алисента? Интересно, почему моя дочь стала для них матерью больше, чем ты…       — Она им не мать! Это я! Я их мать и королева, а в моем доме со мной обращаются как с обычной преступницей! — вскричала Алисента. — На меня подозрительно смотрят и насмехаются стражи, придворные и твой брат!       — Ты вела себя отвратительно на пиру в честь помолвки моего брата и дочери, — тихо сказал Визерис, звучавший так же опасно, как Деймон. — Ты вела себя отвратительно, позоря не только Дом Таргариенов, но и меня самого в последние годы. Я больше не позволю этому продолжаться.       Алисента вздрогнула.       — Что… что ты имеешь в виду?       — Я изгнал твоего отца, потому что он затеял интригу, чтобы я назвал Эйгона наследником. Он надругался над моим сыном, принцем, и думал с его помощью узурпировать Рейниру как наследника. Он совершил измену, Алисента; изгнание было легким наказанием, и многие считали — да и сейчас считают — что мне следовало бы его казнить, — холодно объяснил отец.       Мать вздрогнула.       — Разве мне не позволено оплакивать уход отца? Разве мне не позволено проводить время с детьми?       — Ты фактически объявила войну, Алисента! — гневно воскликнул отец. — Оскорбила Деймона и Рейниру перед половиной лордов Вестероса. Многие считали, что я должен был отстранить тебя только за это, но я, как всегда мягкосердечный дурак, этого не сделал.       — Ты не можешь меня отстранить! — вздохнула она.       — Нет, — тяжело и с сожалением сказал отец. — Но ты будешь заключена в северную башню в крепости Мейгора на неопределенное время. Тебе будет позволено два часа утром и вечером гулять по саду под охраной, но все остальное время ты будешь проводить в башне.       — Ты не можешь этого сделать, — ледяным тоном сказала мать. — Я королева.       — Ты причинила вред моим детям, провела последние годы, безуспешно пытаясь настроить Эйгона, Хелейну, Эймонда и Дейрона против Рейниры, Деймона и их детей. Я не удивлюсь, если вы замышляете короновать Эйгона после моей смерти, — огрызнулся Визерис.       — По воле богов и людей первенец наследует после отца, — прошипела Алисента, сжимая ожерелье из семиконечной звезды. — Это закон вестеросцев, а ты пренебрегаешь им, нарекая Рейниру. Она и ее муж уничтожат королевства и Дом Таргариенов. Они убьют моих детей, чтобы пресечь любой вызов ее престолонаследию!       Отец выглядел отвратительно.       — Ты заблуждаешься, Алисента. Рейнира и Деймон любят наших детей, как своих собственных. Рейнира и Деймон будут хорошими правителями; они уже многое сделали для того, чтобы это королевство стало лучше и безопаснее.       Алисента всхлипнула и покачала головой.       — Нет — они убьют их, я знаю. Они пренебрегают долгом и традициями; Деймон — чудовище, а Рейнира -…       Эйгон вышел из своего укрытия, взгляд Алисенты метнулся к нему и расширился.              — Осмелюсь предложить тебе закончить это предложение, — мягко сказал он, сузив глаза.       Алисента заметно сглотнула и испуганно посмотрела на Визериса, который выглядел совершенно разъяренным.       — Будь осторожна, говоря о моем брате и дочери. Сир Эррик проводит тебя в твои новые покои. Еда будет доставляться туда, как и книги и другие развлечения.       Эйгон почувствовал лишь удовлетворение, когда его мать увели.