Принц, который всех спасет (The Prince to Save Them All)

***

      Роды Рейниры разбудили половину замка, когда они начались. Эйгон был в замешательстве, когда его разбудили крики, отдававшиеся эхом от стен, но потом его осенило, и он вскочил с кровати и поспешил в отцовские покои. Он не хотел видеть, как рожает его сестра, но хотел быть рядом с отцом, зная, что Визерис будет вне себя от беспокойства.       Эйгон был прав. Отец расхаживал по комнатам, почти навязчиво перебирая пальцами золотое кольцо.       — Папа?       Отец повернулся.       — О, Эйгон. Иди сюда, мой мальчик.       Эйгон подошел к Визерису и улыбнулся, когда отец сел и притянул его к себе на колени.       — Нира рожает ребенка?       — Да, она рожает, — пробормотал отец, голос которого слегка дрожал.       Эйгон слегка повернулся на коленях отца и поцеловал его в щеку.       — С ней все будет хорошо, — тихо сказал он, не в силах удержаться от того, чтобы не прижаться к отцу; Визерис был гораздо внимательнее и ласковее, чем раньше, и Эйгону это нравилось. — Сестра сильная.       Визерис рассмеялся.       — Она такая, сын мой.       Они погрузились в уютное молчание, пока время тянулось мучительно медленно. Крики и проклятия Рейниры эхом разносились по коридору из ее комнат, отчего у Эйгона скрутило живот. До этого она рожала много раз, и он был уверен, что боги не настолько жестоки, чтобы отнять ее, когда она так важна для будущего. Когда прошел час, а малыша все не было, отец схватил книгу и начал читать Эйгону вслух, чтобы отвлечь их. Это был фолиант из комнат Висеньи и явно предназначался для детей, поскольку был полон басен.       Эйгон прислонился головой к груди отца и слушал, дремля с закрытыми глазами. Он чувствовал в груди гулкий голос отца, который убаюкивал его, погружая в легкую дрему. Он не знал, сколько времени проспал, когда дверь распахнулась и заставила его проснуться. Перед ним стоял Деймон со слезами на глазах и ослепительной ухмылкой на лице.       — У меня родился сын, — сказал он.       Отец встал с Эйгоном на руках и последовал за Деймоном по коридору в комнаты Рейниры. Внутри суетились акушерки, мейстера не было видно, а потная Рейнира сидела на кровати, не сводя глаз со свертка на руках.       — Нира? — призвал он, и отец осторожно положил его на кровать рядом с ней. Она подняла голову и улыбнулась, хотя выглядела измученной.       — Валонкар. Познакомься со своим племянником.       Он прислонился к кровати и прислонился к малышу, чтобы рассмотреть его: он был потрясен, встретившись взглядом с сине-фиолетовыми глазами. Несмотря на изменение цвета, он знал малыша, на которого смотрел. Это было невозможно, не так ли? Но лицо было почти идентичным, за исключением некоторых изменений.       — Как его зовут? — спросил отец, хрипло и со слезами на глазах.       — Эйрион, — пробормотала Рейнира, и Эйгону захотелось истерически рассмеяться.       — Хорошее имя, — сказал отец, сияя.       Малыш на руках Рейниры оказался его племянником, хотя на этот раз у него не было темных волос и глаз. На этот раз он был полностью Таргариеном с фиолетовыми глазами и бледными волосами, и Эйгону казалось, что сердце его может разорваться, когда он наблюдал за племянником. Неужели боги решили позволить Джейкейрису — Эйриону — тоже вернуться? Или Рейнире суждено было всегда, в любой жизни, рожать Джейса, даже если бы его имя было другим? Сохранил ли он свои воспоминания, или это был чистый лист для его племянника? Эйгон не знал, но он знал, что станет лучшим дядей, чем прежде.

***

      В ночь после рождения Эйриона — второго рождения? — Эйгон встретил своего второго валирийского бога, на этот раз богиню, чьи драконоподобные черты были красивого алого цвета. Он сразу понял, кто она.       — Мелеис, — вздохнул он, склонив голову.       — Принц, — пробормотала она, ее голос был странно ровным и глубоким для женщины. — Ты не знаешь, как Джейкейрис появился на свет, и хочешь узнать, сохранил ли он свои воспоминания?       — Да, — сказал он, кивнув.       — Он не помнит своей прошлой жизни, но он тот же Джейкейрис. В это время все дети Рейниры родятся заново, все без воспоминаний и с новыми именами. У Арракса всегда было доброе сердце, он попросил нас разрешить это, чтобы у детей был шанс вырасти, — бодро объяснила Мелеис. — Она получит своих прошлых детей и даже больше.       Эйгон почувствовал, как в животе зашевелилось чувство вины, но оно исчезло, когда он понял, что у Рейниры будет больше детей.       — Висенья, — прошептал он.       Мелеис слегка улыбнулась.       — Да. Она и другие дети будут рождены. Рейнира и Деймон могут даже превзойти Джейхейриса и Алисанну.       Эйгон рассмеялся.       — Это был бы настоящий подвиг.       — Твоя возлюбленная будет происходить из их линии, — внезапно сказала Мелеис, и Эйгон ахнул. Ухмылка богини расширилась. — С ней, принц, все будет хорошо.       — Я не женюсь на Хелейне? — спросил он.       — В этот раз такого союза не будет, — заверила Мелеис. — Ты любишь свою сестру, но не так, как мужчина должен любить свою жену. Нет, но она снова будет королевой.       — Дже… Эйрион, — сказал он, улыбнувшись при мысли о племяннике и сестре. Он будет хорошо относиться к Хелейне и хорошо с ней обращаться.       Мелеис ухмыльнулась.       — Действительно.       Эйгон склонил голову, закрыл глаза, а когда открыл их, он лежал в своей постели и ухмылялся.

***

      Рейнира и Деймон были совершенно очарованы своим сыном. Они повсюду брали его с собой, даже на прошения двора и Малого совета, не заботясь о том, что это неприлично. Через две недели после рождения Джейса Рейнира впервые взяла его в полет на Сиракс, которая, казалось, была так же очарована малышом.       Деймон выбрал яйцо для своего сына, знакомого зеленого и персикового цвета, и положил его в колыбель Эйриона. Эймонду тоже подарили яйцо, но на этот раз оно было теплым и живым. Эйгон надеялся, что на этот раз яйцо вылупится, чтобы его брат мог узнать, каково это — быть привязанным к дракону с детства.       Яйцо Хелейны остыло, но Эйгон знал, что она свяжется с Пламенной мечтой. Хелейну никогда не беспокоило, что ее яйцо не вылупилось, и теперь, когда он задумался об этом, она всегда утверждала, что ее ждет «пламенная мечта». Боги, он действительно был слепым идиотом.       Отец любил Эйриона не меньше, нося его с собой всякий раз, когда они собирались за семейным ужином. Эйгон любил такие вечера, но только не тогда, когда мать была не в духе. Она стала еще более холодной и горькой по отношению ко всему на свете; он знал, что она подружилась с Ларисом Стронгом и Колем — он видел ее с последним в богороще за разговором. После свадьбы Рейниры и Деймона Коль был назначен присяжным щитом матери, и Эйгон отчаянно пытался придумать, как избавиться от них обоих. Избавиться от Лариса было бы просто — достаточно столкнуться с ним на вершине лестницы и дать ему упасть. Это было бы жестоко — вот так воспользоваться его инвалидностью, но Ларис был жестоким и холодным человеком, и однажды он уже убил Эйгона. С Колем было бы гораздо сложнее. Может быть, если он подговорит его причинить ему вред? Отец и Деймон наверняка скормили бы его своим драконам по кусочку.       Эйгон не знал, что делать с матерью. Да, она была холодна и озлоблена, но в Королевской Гавани у него был шанс, пусть и мизерный, спасти ее от Отто. Если ее отстранят, она вернется в Старомест и, скорее всего, будет наказана за неудачу… Он не знал, что делать в этой ситуации, потому что, несмотря на все сделанное ею, Эйгон любил свою мать. Может, она ему и не особенно нравилась, но он любил ее.       Быть ребенком действовало ему на нервы. Он жаждал стать старше, быть полезным своей семье, не ограничиваясь лишь неумелыми «пророчествами». Он знал, что они уже помогли: Рейнира вышла замуж за Деймона первой, а не после Лейнора, который не смог дать Рейнире законных наследников; комнаты Висеньи были обнаружены, а заговор в Староместе раскрыт; Визерис не так болен — Эйгон просто знал, что его отец был отравлен раньше, что-то внутри него было твердо уверено в этом — и стал лучшим отцом и королем; Деймон стал Десницей, Рейнира вошла в роль Наследницы и собрала высокородных леди, чтобы передать то добро, которое она делала своим родственникам-лордам. Все менялось, и это заставляло Эйгона нервничать. Он не знал, что ждет его в будущем, но надеялся, что оно будет лучше, чем то, которое он видел. Дом Дракона будет противостоять своим врагам, объединившись и став сильнее, чем когда-либо.