Звездочёт

      Когда в 3:41 ночи в комнату Анны Фенвик ввалились двое парней, один из которых мученически стонал, а другой выглядел как оживший труп, она уже почти не удивилась. Впрочем, она всё равно не спала в этот час, а исступленно пролистывала архив с судебными разбирательствами по покушениям, пытаясь разобраться в непостижимой магической юриспруденции и найти для себя лазейку. Ну а чем еще заняться во время бессонницы?       Со смерти Робби ее жизнь была исполосована: одну неделю не было сил пошевелиться под одеялом, другую — обходясь почти без сна, она в бешеном ритме штудировала трактаты и разрабатывала план мести. Когда ее замысел оказался несостоятельным бредом, Анна сперва впала в бессильную тоску. Бороться дальше не было воли. Если мистер Люпин сочтет нужным донести на нее в аврорат — что ж, пускай. Какая разница. Всё равно ей уже нечего терять.        Но потом внезапные визиты его дружков странным образом ее растормошили. Очень уж выводили из себя те наглость и собственничество, с которыми они пользовались ее услугами. Кроме того, она вспомнила их малолетнюю компанию в школьные годы. Они тогда докучали всему Хогвартсу, и Гриффиндор терял из-за них сотни баллов, что очень ее злило. Этим мальчишкам нужно было дать отпор.       На днях она виделась с Ремусом, чтобы получить ясность: собирается он обвинять ее в суде или нет. Каким-то непостижимым образом он превратил эту встречу в нечто вроде… свидания? В голове не укладывалось, что ее мог привлечь оборотень, пусть даже такой кроткий. В конечном счете, он обещал не доносить на нее, но просил взамен молчать о его состоянии и о темных тайнах его друзей.        Проблема состояла в том, что Анне совсем не улыбалось оказаться на крючке у шайки бесшабашных преступников. В самом деле, нельзя же просто сдаться на милость этих говнючих богатеньких балагуров, служить им и надеяться, что они будут молчать! Она подозревала, что их нахальству не будет предела, и прямо сейчас убедилась в своей правоте: посередь ночи в центре ее квартиры вдруг с воем завертелся чернильный вихрь, и из него вывалились эти двое. Сырой холод и затхлый влажный дух подземных рек ворвались вместе с ними.       Потребовалось несколько секунд, чтобы Анна поняла: с Поттером дело правда нешуточное. Он повалился на протертый ковер, хрипя, хватаясь за шею и страдальчески протягивая руки. В полумраке комнаты его глаза казались совершенно полоумными. Второй парень, ей незнакомый, словно не замечая ничего вокруг, вытащил большую флягу и с помощью Агуаменти наполнил ее водой. Опустившись на колени возле Поттера, он приставил горлышко к его губам и наклонил. Поттер чуть затих, жадно глотая воду.       — Люмос, — бросила Анна, и червячок света зажег потолочный светильник.       Незнакомый бледный юноша дернулся от ее голоса. Фляга выскользнула из его руки, расплескав жидкость. Поттер снова застонал.       — И что у вас опять происходит, а? — спросила Анна резко, но никто ей не ответил.       Цыкнув, она быстро подошла и осмотрела Поттера: немигающие пересохшие красные глаза с огромными мечущимися зрачками, желтоватая кожа, растрескавшиеся окровавленные губы. Жар. Дыхательные спазмы.        Она наложила пару заклинаний из разряда первой помощи и призвала из бардака полфлакона настойки ламинарии, полезной при обезвоживании. В результате кризис удалось купировать. Парень задышал ровнее и наконец прикрыл глаза.       — Что с ним произошло? — требовательно спросила она.       Второй непрошеный гость молчал, смотря на Анну так, словно встретил боггарта. Теперь она видела, что это совсем юный мальчишка, тощий и бледный. Но, кроме того, ее профессиональный взгляд подмечал фиолетово-синие окантовки его век и едва различимые серые прожилки под тонкой кожей — следы регулярного применения темной магии. Может, ему и двадцати нет, но дел натворить он успел изрядно.       Она щелкнула пальцами у него перед носом.       — Алло, малохольный. За кого меня принял?       Он наконец моргнул. Его взгляд, прежде остекленевший, стал пристально изучать Анну.       — Кто вы? — спросил он без явной интонации. — Что вы здесь делаете?        — Что я здесь делаю?! — взорвалась Анна. — Это моя квартира, я здесь живу! Какого черта вы сюда приперлись?!       Юноша содрогнулся и на несколько секунд снова замер в ступоре.       — О... — наконец протянул он, опустив глаза на серьгу, сжатую в пальцах. — Меня не предупредили, куда ведет портключ. Я прошу прощения за вторжение.        — Неужели?! Ну хоть кто-то!       Анна требовательно протянула руку, и юноша отдал ей портключ. Она сжала его в ладони с облегчением: уж и не надеялась вернуть. Но тут же почувствовала, что на ощупь серьга неправильная. Присмотревшись, она увидела, что та оплавлена, будто прошла сквозь печное горнило.       — Да мать твою! Что вы с ней сделали?!       — О… — юноша осмотрел портключ, не выражая особых эмоций. — Похоже, нам повезло, что сил портала хватило…        Он подобрал флягу, наполнил ее новым Агуаменти и сам принялся жадно пить.       — Итак, — строго сказала Анна. Этот мальчик был похож на старшекурсника, а с такими ей целый год приходилось обращаться, так что она включила «взрослую» интонацию. — Во-первых, откуда вы сбегали и, во-вторых, что привело твоего приятеля в такое состояние?        Парень молчал.       — Если не объяснишь, как я смогу помочь ему? — надавила Анна.       — Это Напиток отчаяния, — тихо сказал он.       Анна уставилась на него, не зная, верить или нет. Впрочем, юноша выглядел как человек, для которого подобные жуткие зелья — почти обыденность.       — Ты варил?       — Нет, — он, кажется, совсем не удивился вопросу.       — А кто?       — О, — он смерил ее взглядом. Потом опустил глаза на сломанный портключ в ее руках и перевел взор на Поттера, который мерно дышал, наконец уснув. — А вы не догадываетесь?       Она лишь вскинула брови.       — В любом случае авторство зелья едва ли влияет на методы лечения, — добавил юноша, чем начал порядком раздражать Анну. Он очень напоминал зазнайку-старшекурсника, который уверен, что разбирается в предмете лучше всех.       Выдохнув, Анна поднялась. Они сломали портал — это плохо. Но, по крайней мере, теперь они перестанут с его помощью к ней вламываться! Хотя это, конечно, решает далеко не все проблемы. Эти молодчики ввязались в темные делишки — возможно, куда более темные, чем даже покушение на убийство. Дальше покрывать их — кривая дорожка. Но прямо сейчас на полу ее спальни валялся без сознания человек, пострадавший от Напитка отчаяния, и по-матерински заботливая сторона Анны не могла отвернуться. Распахнув дверь, она велела юнцу:       — Ну-ка тащи своего друга в мой «лазарет», на койку.       Парень повел палочкой и с помощью левитации перенес беспамятного товарища, куда Анна указала. Ее гостевая умела волшебным образом подстраиваться под количество больных постояльцев, которым требовался уход. Поэтому сейчас для незваных гостей тут образовалось две кровати. Да, несмотря на невзрачный видок, жилище Анны все-таки было магическим.       Она привлекла манящими чарами несколько пузырьков с укрепляющими зельями и объяснила парню, в каком порядке и с какими промежутками их давать.        — Можете переночевать, — сказала она строго. — Утром, когда твой приятель придет в себя, выметайтесь. И не шуметь, понял? Я еще поспать собираюсь.       Юноша кивнул.       ***       Джеймс ощущал свинцовую тяжесть в висках и во всём теле. Кости ломило. Даже приподняться на койке было трудно. Он помнил, мучительно ярко помнил все кошмары, насланными зельем. Но постепенно всё четче осознавал, что это были просто иллюзии. Лили никто не мучил, а Гарри дома в безопасности. Несколько минут он лежал, повторяя это как мантру.        Окончательно придя в себя, он заметил рядом Регулуса, который возился с какими-то флаконами. Джеймс чуть пошевелился и привлек этим внимание слизеринца. Тот окинул его внимательным взглядом. Отойдя от зелий, он приподнял перед Джеймсом серебряный медальон, цепочкой намотанный на палец, и скривил губы в подобии улыбки.       — Это успех, Поттер, — сказал он тихо, но торжественно. — Осталось его уничтожить, и мое дело сделано. Потом можешь рассказывать Сириусу, как я тебя использовал и замучил. Что угодно.       — Вот дурак ты, Мозгоплет, — Джеймс слабо ухмыльнулся. — В таких приключениях куется дружба.       В ответном взгляде Регулуса он прочел недоверие и благодарность.        — Зачем ты сделал это? — спросил Блэк тихо. — Сначала монета со змеями, потом отнял кубок…       — Разве не очевидно? Хотел проверить, правда ли ты готов сам пить это дерьмо или притащил меня на закланье. — Он обнаружил, что, несмотря на усталость, болтать совсем нетрудно, поэтому решил объяснить подробнее. — Потому что если ты правда готов был, если ты правда на нашей стороне, то незачем тебе снова мучиться. После плена у Лестрейнджей, все дела. Да Сириус меня живьем бы сожрал, узнав, что я заставил тебя через такую жесть пройти!       — Мне льстит эта мысль, — вдумчиво ответил Блэк. — Но теперь, выходит, что он сожрет меня? Да ты само коварство, Поттер.        Джеймс покосился на Регулуса, пытаясь понять, серьезно ли тот. Глаза ревенанта оставались холодными, но уголок губ был насмешливо приподнят.       — Ты никак шутить умеешь?       — Скорее, заново учусь.       — О! Ну так я могу дать пару уроков, когда…       Джеймс прервался, вдруг ощутив вибрацию на левом запястье и услышав резкий диссонансный сигнал. В первый момент он даже не сообразил, откуда идет звук и что он значит, — настолько подлым и немыслимым это показалось. Но гудок повторился, и Джеймс вынужден был посмотреть на наручные часы. Вместо временны́х делений на круглом циферблате с портретом Гарри были сектора, которые указывали, где сын и что с ним. Сейчас, посреди ночи, одна стрелка утыкалась в символ фонаря, означавший «на улице», а другая застыла ровно посередине красного сектора опасности.       Все чувства Джеймса накалились, а грудь будто вспороло раскаленным лезвием. Он попытался встать, но в глазах резко помутнело, и голову сдавило обручем боли. Он осел обратно на койку и с тихим рокочущим рыком уставился на Блэка. Выбросив вперед руку, Джеймс схватил его за тонкую холодную шею.       — Где он?!       Глаза ревенанта распахнулись неестественно широко.       — Кто?.. — прохрипел он.       — Мой сын! Где он?!       — Откуда мне?.. Кхр…       Джеймс слишком сильно сдавил ему горло, лишив возможности говорить. Одновременно с этим его руку начало сводить болью от холода, и он вынужден был отпустить. Он хотел атаковать магией, но с ужасом понял, что безоружен: его палочка так и осталась у двуличного ублюдка.       Грудь сжало отчаянием, и вместо угроз и проклятий он вдруг сумбурно перешел на мольбы.       — Пожалуйста, Блэк!.. Он же просто ребенок! Что мы тебе сделали?! За что?..       — Поттер, я не понимаю, о чём ты говоришь. Что произошло?       Джеймс резким движением указал ему на часы.       — Хочешь сказать, это совпадение?!       По лбу Регулуса пролегла вертикальная складка.       — Они настроены на твоего сына? Он в беде?       — Не прикидывайся!       — Я здесь ни при чём!       Джеймс снова попытался встать с койки, несмотря на тягучую остаточную боль во всём теле. Кое-как, оперевшись на спинку кровати, ему удалось держаться на ногах.       — Я должен аппарировать к нему, — констатировал он. — Где он? Умоляю, просто скажи, где он!       — В таком состоянии ты ему ничем не поможешь, — отметил Блэк холодно.       У Джеймса вырвался горький истеричный смешок.       — Да, ты всё грамотно подстроил, гнида. Вывел меня из строя, пока твои…       — Почему я тебя тогда в пещере не бросил?       Джеймс затих, неотрывно глядя на портрет сына под двумя стрелками. Мало-помалу трезвое мышление возвращалось к нему.       — Клянусь, Поттер, я тут ни при чём, — тихо, но твердо сказал Регулус.       — Дай мою палочку.       Он увидел секундное колебание в движениях ревенанта, но тот всё же выполнил требование.       — Я клянусь…       — Заткнись.       Джеймс сжал древко и прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на счастливом и светлом. Мысли были отравлены тревогой, но опыт взял свое, и он сумел призвать телесного патронуса. Серебристый светящийся олень возник посреди комнатки. Регулус со сдавленным «тшц!» отшатнулся от него и загородил глаза ладонью. Джеймс отметил эту реакцию на будущее, но сейчас ему не было никакого дела до уязвимостей ревенанта.       — Передай Сириусу, — велел он оленю, касаясь палочкой губ и говоря так тихо, чтобы слышал только патронус, — «Гарри в опасности. Отправляйся в Литтл Уингинг на улицу Глициний, 17, и ищи его по запаху».       Патронус обратился серебряной нитью и усвистал в окно. Когда он исчез, Джеймса уколол запоздалый ужас. «Я снова доверяю жизнь семьи Бродяге? После прошлого раза?» Но это было первое интуитивное решение, которому он последовал не раздумывая. Почему-то, несмотря ни на что, Сириус по-прежнему — или опять? — казался самым верным и безотказным в таких обстоятельствах.        Джеймс прикрыл глаза на пару секунд, обращая молитвы к Мерлину и к магловскому Богу — пусть хоть кто-то из них поможет.        ***        Сириус и Ремус уставились друг на друга, потрясенные услышанным. Светящийся олень прогарцевал перед ними, склонил голову и принялся щипать невидимую траву.       Еще пять минут назад они были увлечены крайне веселым, по крайней мере для Сириуса, разговором. Он пытался выведать у Ремуса подробности его отношений с Анной, а тот забавно смущался.       — То есть тебя не напрягает, — спрашивал Сириус, — что она пыталась тебя убить, и все эти ее мстительные предрассудки? Разве можно чувствовать себя в безопасности в такой компании?       — Нельзя, — резонно признал Ремус. — Но и рядом со мной ни одна здравомыслящая девушка не сможет расслабиться, верно? Тут мы оказываемся в равном положении, и это… развязывает руки, что ли. Не чтобы навредить ей, упаси Мерлин, конечно же. А просто чтоб, ну, позволять себе какие-то вещи, которые обычно бывают между мужчиной и женщиной…       — Чтоб трахнуть ее, короче, — ухмыльнулся Сириус.       — Черт возьми, да! В хорошем смысле.       Сириус рассмеялся.       — Ну, что могу сказать? Новость — огонь, дружище! Давно пора выпустить твоего зверя на волю — «в хорошем смысле».       Ремус сперва покосился на него с долей ханжеского осуждения, а потом сам прыснул со смеху.       Но теперь всё это веселье как ветром сдуло.       — Делай, как он просит, а я передам в Орден, — сказал Ремус, хмурясь и сверкая напряженным взглядом.       Сириус хотел предложить то же самое.        — Как только что-то узнаю, сообщу в штаб, — быстро сказал он и, кивнув другу на прощание, аппарировал.