На страже надежды

      С высоты птичьего полёта вся суета городской жизни казалась чем-то таким далёким и бессмысленным. Настолько незначительным и мелким, что даже собственная вовлечённость в эту самую жизнь заставляла в какой-то мере устыдиться уже привычных для себя повседневных судорожных метаний.       Предаваться негативным мыслям под ясным небом с завитушками облаков нежных оттенков Блу, впрочем, не собирался, вместо этого подставляя лицо тёплому предзакатному солнцу.       В дружбе с преступниками определённо были свои плюсы. Не ограниченные какими-либо запретами, они могли находиться в местах, посетить которые при иных обстоятельствах у Блу потребовалось бы не одно разрешение из разных инстанций. Ну или хотя бы веский повод. Для кого-то, кто знает «короткие пути», ничего из этого было не нужно.       На закрытую от посещений случайных зевак платформу телебашни Блу попал по щелчку пальцев.       — Я более чем уверен, что башня огорожена трёхметровым забором не просто так. — Блу роняет взгляд вниз, опираясь в локтях о перила платформы. — И что на двери весит табличка «вход воспрещён» тоже.       — Технически, — с прыжка запрыгивает Киллер на перила, перекидывая ноги, и, качнувшись в сторону земли, улыбается, — мы и не входили.       Упрекать в чём-либо противозаконном преступников ещё по примеру Эррора Блу знает совершенно бесполезно. Пусть и пропускать мимо глаз считает недопустимым. Как водные процедуры по утрам. Как что-то вроде ритуала.       — Пока содержание таких непримечательных объектов не несёт угрозу жизни, ничем, кроме обычных замков, оно запираться всё равно не будет. — Ох уж этот рациональный мир. — И вы вообще видели эту лестницу? — Киллер ухватился рукой за перила и всем телом свесился с платформы, ногой упираясь в её основание. Указывал куда-то вниз, — кто бы вообще в здравом уме полез на такую верхотуру? Помрёшь, пока поднимешься.       Шнурки на кедах свободно болтались на высоте около ста метров, пока их хозяин водил ногой по воздуху, ни на что не опираясь.       — Киллер, ты не мог бы… — Блу с опаской смотрел за его выкрутасами, понимал прекрасно, что шутки опять свои шутит, но как-то уже становилось не смешно, — залезть обратно.       — Да легко! — Блу не успевает облегчённо выдохнуть, Киллер носком кроссовка цепляется за перила и отпускает обе руки. — Только гляньте, как ещё могу!       Душа Блу застывает в груди. С широченной улыбкой Киллер вытягивается вровень с землей, раскидывая руки в стороны, удерживается на платформе исключительно одними ногами. А под ним ничего, кроме метров свободного падения…       — Киллер! — срывается крик, и прежде чем Блу успевает ухватиться за лодыжку ближайшей ноги, кроссовок соскальзывает с перекладины, и Киллер, отталкиваясь от основания платформы, отточенным движением совершает идеальное сальто назад.       Блу чуть было за ним не бросается, как со звуком «оп» за спиной с характерным дребезжанием стальной решётки пола приземляется, чтоб ему пусто было, Киллер.       Блу хватается за сердце, резко оборачиваясь:       — Ты совсем дурак?! — смотрит в бесстыжие пустые глазницы и только тогда заходится судорожным вздохом. — У меня чуть душа из груди не выскочила!       Перед кем только распинается... И без того бесстыжие глазницы лукаво сощурились, а сам Киллер затейливо качнулся с пятки на носок:       — Подумаешь, с башни спрыгнул. Я же тпшиться умею, забыли?       — Не всем же телепортом владеть! А если бы в этот момент барьером всю магию в округе выжгло? А ты и не заметил?! Нельзя же просто брать и прыгать с крыш, только потому, что умеешь телепортироваться!       Блу чуть ли не трясло от волнения. Или возмущения. Уже не поймёшь. И его совершенно не заботило, что Киллер смотрел на него таким взглядом, словно успешно провёл тест на параноика в полевых условиях и результат его полностью удовлетворил.       — Вы бы прыгнули за мной, да, — прокатилось по платформе интонацией такой прямой, самоуверенной и так чисто по-киллеровски — невыносимой.       — Я бы прыгнул, только чтобы придать тебе ускорения.       Довольный хохот не заставил себя долго ждать, и пусть засмеялся Киллер больше из уважения к чувству юмора, которое Блу в его компании старался выдерживать на его же уровне, искусственным он не казался. Ему такое нравилось. И не только ему. Чем чёрный юмор мог так запасть в душу, Блу, однако, не понимал.       — К сожалению, вам для этого придётся встать в очередь! — расплылся в улыбке Киллер. Блу постарался улыбнуться в ответ, но вышло как-то криво. — Но так уж и быть, я застолблю вам местечко сразу за Дастом. А то он уже почти восемь полных лет своей очереди ждёт. Некрасиво как-то будет вас вперёд него пропускать. — Киллер прогулочным шагом дошёл до перил площадки, в которые Блу всё это время неосознанно был вцепившись, и, круто качнувшись, спиной на них опрокинулся. — Или всё же пропустить?       Сталь со скрипом содрогнулась от толчка, Блу содрогнуло вместе с ней:       — Ты не мог бы… — с замиранием в груди проговорил он, — поосторожней.       Киллер склонил голову набок и улыбнулся:       — Вы какой-то нервный сегодня.       Как только заметил.       — С тобой будешь.       Киллер круто запрокинул голову, приготовившись исполнить ещё один акт задорного смеха, но Блу леденяще спокойным тоном его оборвал:       — Я серьёзно. Не делай так больше. И, будь добр, отлипни от этих перил. — «Мне страшно на тебя смотреть», — не говорит он вслух.       Порыв ветра проходит сквозь стальные прутья, порождая симфонию скрипа и дребезжания, которую Блу сначала даже не замечал. Многотонная конструкция перестала выглядеть надёжной ровно в тот момент, когда Киллер решил с неё сигануть.       — Я подгоню вам мячик-антистресс в следующий раз, — бессовестно улыбается Киллер, но всё же отлипает от перил, разворачивается и плюхается на пол. Ноги тут же лезут между прутьев и свешиваются с платформы, а руки перекидываются через вертикальные перекладины. И на том спасибо.       Блу садится вслед за Киллером и тут же чуть воздухом не давится:       — Зря вы, конечно, за мной не прыгнули, — с наивной простотой смотрит Киллер, пока Блу пытается откашляться. — Такие площадки, знаете ли, самый эффективный способ овладеть телепортом.       — Или расшибиться, — скептично хмурится Блу.       — Тем, кто предрасположен к телепорту, это не грозит, если, конечно, в процессе не потерять сознание. А как дохляк вы не выглядите, да и гены у вас как раз в семье имеются. — Блу даже не удивляется, откуда он об этом знает. И так почти уверен, что Киллер со скуки о нём уже больше него самого знает. — Вы ещё можете научиться.       — Думаешь, я бы уже не научился, если бы действительно мог? — Киллер уклончиво пожимает плечами. — К тому же, это небезопасно. И негуманно.       — Самые негуманные методы обычно самые действенные. Стрессовые ситуации сами по себе могут открыть такие способности, о которых ты даже не задумывался, а уж если они несут угрозу жизни… у-у-у, — Киллер смотрит прямо в глазницы и улыбается, — как, думаете, детей учат плавать? — В глубине глазниц отражается чёрная, как Ничто, ирония, — их просто бросают в воду.       Падение с 15-го этажа в сестре Киллера предрасположенности к телепорту как-то не проявило. Хотя её и выбрасывали явно не с этой целью. Целью был Киллер. И как инструмент — со способностью к телепорту он был бы полезнее.       — Тебя… — Блу с осторожностью хватается за возможность выяснить пару деталей о прошлом Киллера, — научили подобным образом?       Затаившаяся в предвкушении улыбка расширяется ровным планомерным движением:       — Для этого нужно не хотеть умирать.       Блу сжимает челюсти. У прежнего Киллера могли возникнуть с этим проблемы. В определённый период времени… Интересно, как с этим обстоят дела сейчас?       — Но нет! — вклинивает в мысли Киллер. — Меня научили другим менее грубым, но более деревянным образом. Хотя я сомневаюсь, что простое «телепортируйся в соседнюю комнату» и «ты там был» вместо объяснения, каким раком я должен был это сделать, тянет на обучение. — По столь первоклассной манере наставления у Блу уже выстроилась парочка кандидатов, кто бы это мог быть. — Но даже в таких условиях с моей гениальностью я быстро смекнул, что к чему. Это было, конечно, сложнее, чем известные мне скачки в пределах видимости, но принцип оказался схож. Разобраться со всеми тонкостями оказалось проще, чем учиться с нуля, но что мы всё обо мне да обо мне.       — А о ком ещё? — слегка опешил Блу. Услышать подобную фразу из уст Киллера сложно было даже представить. — Ты же любишь говорить о себе.       — Да меня для этого даже просить не надо! Но вы же только это и делаете.       — Ты просто очень интересная личность, — без зазрения совести льстит Блу, уж очень хочет разыграть диалог по своему сценарию.       После вчерашнего разговора с самим Найтмером и последующим непростым диалогом с Киллером на не самые простые темы, в процессе которого Блу ему чуть ли душу не вынул, если не наоборот, в его ежедневном списке задач по плану было хотя бы его продолжить. В идеале, заговорить о детективном агентстве, а для этого можно пойти и на лесть, лишь бы Киллер её принял. Он иногда клевал на эту уловку, добровольно соглашаясь на его условия.       — Не спорю, но не всё же только вам вопросами заваливать, — но, видимо, не в этот день. — Давайте поговорим на отвлечённую тему. Она тоже будет касаться меня, так что вы, считай, ничего и не потеряете.       — И на какую же? — без энтузиазма выдохнул Блу. Когда дело касалось Киллера, всё, что входило в твои планы, могло смело идти на х…       — На тему любви, разумеется.       На в один миг вытянувшемся лице большую часть занимали широко распахнутые глазницы, остальную — глупая улыбка непонимания.       — Что? — со смехом вырвалось наружу.       — Как что? На тему любви! — нежных чувств, берущих своё начало из самых сокровенных уголков души, — Киллер прижал руки над кругом души, вкладывая в жесты и мимику, казалось, всю экспрессию мира, и, сузив под конец лукавые глазницы, заговорщически промурлыкал, — поэтому, если вы в меня тайно влюблены — самое время признаться!       Блу взорвался искренним смехом в ту же секунду, просто был уже не в силах сдерживать за прижатыми ладонями клокочущие искорками предательские смешинки, с такой детской лёгкостью развеселённого внутреннего проказника, что впору бы устыдиться. Это ж надо было так сыграть! С таким серьёзным несерьёзным лицом, придурковатой интонацией и текстом из самой банальной мыльной оперы.       Чистый идиотизм, оказывается, куда более опасное оружие в руках Киллера, чем искусство раздражения.       С лёгкой руки этого Придурка с большой буквы «п» Блу забыл о тревоге, о сотни метрах под ногами, о бессмысленности городской суеты, даже о том, что планировал — благополучно забыл. А Киллер, не спуская планки идиотизма, приговаривал: «Не стоит стесняться!», облокачиваясь на вытянутой руке, смахивал со лба тяжкое бремя суперзвезды.       — В своё время я был чертовски популярен. За мной ходили толпы поклонников. Ну, может не толпы, — между слов вставил Киллер небольшую ремарку, — но мне буквально не давали проходу с предложениями сходить на свидание. И, естественно, далеко не каждому перепадало моего драгоценного внимания. У меня, знаете ли, были крайне высокие стандарты и если хотя бы по одному пункту им не отвечать, то ты в пролёте.       Блу ответственно пытался сохранить крупицы серьёзности, но придурковатая атмосфера рассеивала всякие проблески здравомыслия. Помнится, он как-то хотел познакомиться с Киллером до всех печальных событий. Смог бы он только к нему тогда подступиться? И при этом не оказавшись закадренным.       — Сердцеед, — совершенно не серьёзным тоном упрекнул Блу, а сам в кулак прыснул.       — Верно! — просиял Киллер, довольный реакцией на свои «откровения», — я был тем ещё сердцеедом, менял ухажёров как перчатки. Мог крутить сразу с несколькими или динамить всех подряд. Для меня в этом не было ничего особенного. — Блу себе Киллера таким совершенно не представлял, но почему-то вписался в образ он идеально. — У меня был огромный опыт в отношениях, но я ни в кого не был влюблён, — заключил Киллер самым будничным тоном, плечами как-то невнятно повёл, — так что сейчас я даже не знаю, на что это должно быть похоже. — Взгляд перевёл и вдруг спросил: — А вы любили?       Блу с неожиданности пару раз бестолково глазницами хлопнул. Он уже успел удобно разместиться на жёстких прутьях пола, подтянув одну ногу к себе, второй болтая за пределами платформы. Расслабился настолько, что позволил подступить непрошенной сонливости. Киллеру не то чтобы оказывался нужен собеседник, когда он начинал без умолку болтать. Скорее зритель. К вопросу он оказался совершенно не готов.       А Киллер ждал, смотрел с какой-то неясной улыбкой и ждал. Блу задумался. В его собственной жизни амурных историй было не так уж и много.       — Ну, может, бывали в отношениях, — подсказал Киллер и попал точно в цель.       Блу со вздохом кивнул, вовремя изменив желанию уронить лицо в ладонь:       — Да, был у меня один «роман», — ненароком вспоминая не самый приятный отрезок своей жизни, — если это можно так назвать.       — О-о, мне уже интересно, — расплылся довольным котом Киллер.       — Ничего особенного, просто обычные школьные драмы, — попытался отмахнуться Блу.       — Мои заканчивались разбитыми сердцами.       Киллер наверняка ожидал захватывающей истории. Ничего примечательного Блу рассказать не мог, но… если это хоть чуточку сможет развеять его скуку, то, можно сказать, было не за зря.       — На последнем году обучения на меня положила глазницу одна школьная звезда, — начал вспоминать Блу. — Её звали Але́ксия. Для друзей — просто Лекса. Она была как ты. Брала от жизни всё, что ей бы ни захотелось. И так вышло, что отличник, мечтающий стать Стражем, попал под это определение. Как можно было подумать, нормальные отношения завязаться таким образом просто не могли, — Киллер с усмешкой кивнул. — Я не любил её, она не любила меня, нас даже друзьями называть было нельзя. И всё же наш роман затянулся на целый долгий год, вплоть до самого выпуска. Где-то в середине года у меня начала сильно проседать успеваемость. Ещё бы она, конечно, не просела, — Блу ударился в перечисления: — Когда постоянно проматываешь время на вечеринках, на которых ты просто обязан находиться, остаёшься в курсе всех последних сплетен, чтобы, не дай звёзды, не показаться законченным олухом, или просто представляешь из себя прекрасный предмет обсуждения в любой удобный и не очень случай — времени на учёбу со всей этой светской жизнью практически не остаётся. А я ведь по сути даже не нарывался, — как сейчас помнил Блу, — грыз себе спокойненько гранит науки, а всё равно умудрился вляпаться в историю.       — А почему, собственно, было просто с ней не порвать? — Киллер раздул невесть откуда взявшийся пузырь жвачки и громко лопнул его.       Блу нахмурился, озадаченный не столько вопросом, сколько тем, что его задал именно Киллер.       — Как будто ты не знаешь, на какие ухищрения могут пойти избалованные всеобщим вниманием, просто чтобы добиться своего.       Полуприкрытые дольки глазниц едва уловимо сощурились:       — Могу представить.       — У неё было всё, — на секундочку отметил Блу, — влияние, популярность, репутация. Ничем из этого похвастаться я особо не мог. Школа была промежуточным этапом в моей жизни. В мои планы входило спокойно доучиться и уйти в академию, а не стремиться в топ самых популярных монстров школы.       — Ну как спокойно, — Киллер затейливо стрельнул взглядом в сторону и вернул обратно, — добросовестно исполняя для школьной звезды роль персональной, — и сощурился, — собачонки. — Были бы у Киллера зрачки в глазницах, то непременно колкие.       Блу не то чтобы в обиде. Его последние школьные годы действительно выглядели так. Негатива он к ним, однако, больше не питает. Да, было много неприятных моментов, но они остались в прошлом. Стали чем-то вроде жизненного опыта. Чтобы столкнувшись с подобным вновь, так помыкать собой он уже не позволил.       — И доверить решение этой проблемы, к слову, кому-то на стороне тоже было абсолютно недопустимо, — улыбнулся Киллер. Препарировать окружающих со всех сторон как лягушек на уроках биологии было для него сущим удовольствием: — Я прав?       — К сожалению, — выдохнул Блу, — да. Эту проблему действительно можно было решить намного проще. Можно было спокойно перевестись в другую школу или в идеале город. Наша семья могла себе это позволить. Можно было повлиять на неё через кого-то более авторитетного, но, просто, мне было семнадцать. И я был свято уверен, что мне нечего делать в «Страже», если я не могу справиться с этой небольшой проблемкой самостоятельно, — сейчас всё это кажется таким смешным, а ведь для него семнадцатилетнего это было настоящим испытанием. — Я впервые столкнулся с настолько откровенным манипулятором и банально не знал, что с этим делать. И беспокоить родных по такому пустяку совсем не хотелось, а делиться с кем-то из знакомых было как-то стыдно, я же всё-таки считал себя будущим Стражем. В конце концов я выпустился, наши пути разошлись, и поводов заострять на этом внимания не осталось вовсе, — Блу пожал плечами: — Ты первый, кому я об этом рассказал.       Киллер звучно лопнул пузырь жвачки и круто сощурил хитрющие глазницы:       — Знаете, я соверше-е-енно не умею хранить секреты.       — Скажи это клиентам, чья причастность к криминальным делам так нигде и не всплыла. — Киллер чистосердечно отвёл взгляд. — Но если хочешь, валяй. Не думаю, что для кого-то, кроме тебя это может показаться интересным. Это был, конечно, полезный опыт, но он был личный. Чисто для собственного понимания психологии поведения самовлюблённых манипуляторов, находящих в игре над чужими чувствами — развлечение. Так что извини, если это вдруг заденет твою гордость, — Блу резко сошёл с дорожки серьёзности и взглянул Киллеру прямо в глазницы, — но я в тебя не влюблён.       Киллер шумно пропустил воздух сквозь зубы и почти прохохотал:       — Как-нибудь переживу!       Имея дело с актёром куда более гениальным, Блу лишь беззлобно улыбается. Может, одной школьной звезде просто не доставало внимания. Кого-то, с кем она могла снять свою маску. В толпе тоже можно чувствовать себя одиноко. И множество послушных марионеток не заменят одной искренней живой души. С неравнодушным взглядом.       Благополучно пропуская мимо несуществующих ушей комментарии в духе: «значит, обворожительные, хитроумные и интересные скелеты не его типаж» и «ему бы кого-то попроще», Блу едва хмурит надбровные дуги. Киллер с лёгкой руки небрежно стирает с его лица лёгкую задумчивость:       — Признаться, я возлагал на вас большие надежды. Я думал, уж кто-то более адекватный-то сможет пояснить мне за любовь.       — А почему ты, собственно, интересуешься? — застревает в голове Блу очевидный вопрос, но так неожиданно, как гвоздь в конструкции сложного механизма. Словно поводов ему быть попросту не могло.       — Чтобы убедиться, что влюблён, разумеется.       Где-то вдалеке, в суете раскалённого за день города, на самом горизонте заходящего солнца показались мысли, которым Блу всё это время не придавал значения. И за секунду, искривив само пространство, оказались прямо за его спиной.       — В кого?       — В Найтмера.       Чтобы в конечном итоге обрушиться лавиной осознания.       Блу подорвался с места, схватился за голову, навернул произвольный круг на своей части платформы. Киллер наблюдал за ним с лёгкой улыбкой на абсолютно нейтральном лице.       Все эти намёки, прямым и завуалированным текстом, перемены настроения, когда речь заходила о Найтмере, сердечки с непонятным «Хабиби» посередине в контактах телефона, попытки связать шарф в бункере Эррора были…       — То есть ты не шутил всё это время?! — У Блу взрывалась голова.       Дружеские советы по обольщению, правда только тех, кому за пятисот, техники флирта для этого же диапазона, прямая ссылка на целый сборник рассказов, которые больше походили на фанфики (читать их Блу, конечно же, не стал), точный астрологический прогноз по совместимости тельцов и стрельцов! Всё это время не были шуткой?!       С блаженной улыбкой Киллер покачал головой идеально равномерным движением от начала до конца.       — Но, ты, разве… — с отчётливыми паузами выстраивал логическую цепочку Блу, отсекая всё лишнее в сторону, — можешь?       И улыбка Киллера застыла.       Когда чувства становятся лишь инструментом в руках — любовь легко можно спутать с игрой.       Огоньки зрачков, если бы они были, опустились в пол, полуприкрывая глазницы, и, задержавшись, вновь уставились на Блу снизу вверх. Киллер слабо повёл плечами:       — Даст считает, что не могу. То есть могу, но это скорее не чувство, а мой сознательный выбор, — усмехнулся как-то презрительно и сделал голос на пару тонов ниже. — Что бы он только в этом понимал. — Грубые нотки, впрочем, исчезли так же быстро, как и появились, и Киллер поднял руки в две вертикальные линии по обе стороны от головы, — ни, — руки приняли горизонтальное расположение, — ху, — а затем сомкнулись ладонями над головой, — …       — Прошу не выражаться, — не дал Блу закончить Киллеру уже открывшему рот в беззвучном «я». Он, если признаться, до сих пор не понимал, почему в один прекрасный момент все эти сомнительные личности в его присутствии начали материться. Словно им какое-то табу сняли, честное слово.       — В любом случае, сколько бы я ни доверял его ещё не до конца протёкшей крыше, в вопросах любви он тот ещё советник, — неодобрительно оскалился Киллер. — Может, чисто с научной точки зрения я и не могу любить. Но простой сознательный выбор как-то слабо вяжется с тем, что я действительно порою что-то чувствую. Что-то, что не чувствовал прежде. Я даже значения этому первое время не придавал, списывал на неполадки с душой. Кто знает, какие ещё приколюхи мне достались помимо бесчувственности. Но они продолжали происходить, сколько бы я их ни игнорировал. И причём — только в присутствии Найтмера, — Киллер сомкнул глазницы и мило улыбнулся: — Я просто сложил два плюс два.       За рассуждениями Киллера Блу не заметил, как вновь занял сидячее положение. Буквально минуту назад он был в шоке, а сейчас и сам всерьёз задумался о вероятности возникновения стабильного чувства. В нестабильной душе.       Киллер бесчувственен, ему порою нужно напоминать себе, как знакомые-то чувства чувствовать. А тут... это. Блу мотнул головой. Слишком сложные размышления. Было кое-что попроще:       — А сам-то он знает?       — Возможно также считает просто шуткой, — пожал плечами Киллер, — проверкой ангельского терпения.       — И ты ни разу не пытался его в этом, — Блу недоверчиво свёл надбровные дуги, такая позиция с прямолинейностью Киллера как-то не складывалась, — переубедить?       Киллер ответил снисходительной улыбкой, в которой, Блу мог поклясться, затесалось сожаление:       — Как я могу переубедить его в чём-то, в чём не убеждён сам? — Справедливо сказано… Блу потупил сконфуженный взгляд. Киллер лишь усмехнулся. — Он же для всех как заботливая мамочка. Может, эти чувства ничто иное, как простая признательность? Или я вообще их действительно имитирую. Мне приятнее считать это любовью, но что это в действительности такое — вопрос. И пока что ответить мне на него никто не смог.       Блу неловко свёл кончики указательных пальцев:       — Ну, так, может, Найтмер сможет? — эмоции, вроде как, его профильное предназначение.       Глазницы Киллера круто сощурились, каждой деталью показывая, что Блу задал именно тот вопрос, который от него и требовался.       — Позвольте пояснить о чём конкретно вы не знаете, что говорите.       Блу помотал головой, даже не пытаясь подавить усмешку. Киллер был таким ребёнком, когда выпадала возможность лишний раз указать на свою гениальность, очевидное превосходство или осведомлённость в вопросах, в которых шарят только избранные.       — Я весь внимание.       — Найтмера можно описать тремя «а», — со знанием эксперта начал разгибать пальцы Киллер, — асексуален, аромантичен, ахуенен, — с чувством произнёс он последнее. Блу непроизвольно закатил глазницы. — Однако, насколько бы он ни был охуеннен, как можно понять из этой краткой характеристики, в делах сердечных он, как и Даст, полный ноль. Он игнорирует флирт, принимает комплименты только как должное, считает вульгарным любые знаки внимания, если они не несут практичный смысл, а для ухаживаний, видите ли, он недостаточно стар! — Киллер всплеснул руками. Блу пропустил смешок, как комичную опечатку в тексте, а Киллер — вид, что пропустил его мимо ушей. — Он совершенно не поддаётся моим чарам, сколько бы я его не кадрил! Иногда мне кажется, что у меня нет никаких шансов, но вода камень точит.       — Знаешь, — зашёл Блу с вопросительной интонации, но только чтобы дружески подколоть, — существует такая вещь, как платонические отношения.       — Да знаю я, — тут же отмахнулся Киллер, — но это не совсем та любовь, на которую я рассчитываю. Вот смотрите, — ни с того ни с сего он подцепил край футболки и задрал её, оголяя рёбра. Блу округлил с неожиданности глазницы.       Глазеть на киллеровскую грудную клетку в его планы на сегодня явно не входило, но он даже мысли не допустил, отвести взгляд, почему-то не испытывая ни малейшего смущения. Возможно, конечно, потому, что сам Киллер о нём был ни сном, ни духом.       Недолго протупив так взглядом, Блу сморгнул удивление и, всмотревшись, смог различить на белизне костей с левой оголённой части небольшую татуировку. На шестом ребре прописным курсивом было выведено короткое «твоим».       — Чтобы я не забыл, кем хочу быть, — так искренне просиял Киллер, что можно было бы ослепнуть. — Романтично, не правда ли?       Блу кивает, до сих пор удивляясь, куда зашёл этот диалог. Мог бы он поверить, скажи ему, что он будет говорить о любви с бесчувственным на взгляд наёмным убийцей? Что ни странно, да, мог. С Киллером нужно быть готовым ко всему.       — Самое прикольное — он даже не всем моим стандартам отвечает, а меня всё равно как-то угораздило. Чем не любовь в чистом виде?       И всё же это удивляло. Он тот, кто ежедневно готов выполнять самую грязную работу, верит, что в его душе способно поселиться светлое чувство. И ведь удивляет даже не само чувство, которое действительно может оказаться любовью — а то, что Киллер хочет считать, что это именно она.       Даже преступникам не чужда любовь. Это… вдохновляет.       — Знаешь, — неожиданно роняет Блу, но ни на секунду не сомневается, — а я тебе верю.       — О, правда? — щурится Киллер довольно, ногами как школьник в воздухе болтает. — Давно надо было завести себе в друзья такого сказочного добряка.       В конечном итоге, чувство, которое иногда испытывает Киллер, может оказаться чем угодно, даже той же игрой, но пока Киллер считает его любовью, оно ею будет. Оказаться на месте Найтмера Блу, впрочем, совершенно не хотел.       — Можешь дать номер Найтмера?       — Ок, без проблем.       — И Даста так, между делом.       — Вы до сих пор не стрельнули у него номерок? — оторвался он от экрана телефона, только чтобы состроить гримасу. — Я разочарован.       С Киллером и без того бывало невыносимо трудно.       Блу еле сдержался, чтобы не вжать руку в лицо, когда Киллер, закинув телефон в карман белых спортивок, так никаких контактов ему и не скинув, с широченной улыбкой предложил:       — А давайте сходим в клубешник, — отметил, что это было одно из его любимых занятий, помимо игр во всех проявлениях, — подцепим вам кого. — Блу посмотрел сурово, обзаводиться лишними отношениями не в самый удачный период времени ему опять как-то не хотелось. Киллер понял этот взгляд по своему. — Только не советуйте мне подцепить сифилис.       — Боюсь спросить, кто тебе такое советовал.       — Даст, разумеется. Кто же ещё меня так горячо любит. — Блу едва открыл рот, напомнить о номере хотя бы только Найтмера, как Киллер внезапно просиял. — А как тогда насчёт того, чтобы сыграть в баскетбол?       Киллер сидел, скрестив ноги, по-кошачьи опираясь на вытянутых руках. Смотрел «успеете ещё стрельнуть номерки» взглядом и чуть ли искорками из глазниц не стрелял, подёргивая надбровными дугами.       Что могло пойти не так?       — Если только без посторонних.