Каждый день твой

      – Вставай, Лиза, просыпайся! – кто-то тарабанил в дверь комнаты. Да так сильно, что Лиза за секунду подлетела с кровати. Натренированный дежурствами мозг почему-то посчитал, что она на работе и что стучат в дверь ординаторской.       Оглянулась ошалело и выдохнула – находилась в спальне все того же коттеджа. Одна, к счастью.       Или сожалению?       В памяти вспышками всплывали события прошедшего дня. Веселье. Танцы.       Пчелкин.       А дверь тем временем осаждали все настойчивее, и голос Томы – в этом уже не было никаких сомнений, – становился все нетерпеливее.       – Лиза, мне нужна помощь! Скоро молодоженов поздравлять, а я мальчиков разбудить не могу! Вставай же, ну!       Тальникова потерла веки в попытках прогнать остатки сна и накатившее без интриги похмелье. Окинула взглядом часы на прикроватной тумбе и кое-как сползла с кровати. Ноги слушаются, координация присутствует, не тошнит – победа.       И да, еще бы «мальчики» хотели просыпаться – Лиза и сама бы поспала еще несколько часов с большим удовольствием. Стрелка часов показывала всего девять утра, а ведь даже после рассвета Тальникова слышала под окном своей комнаты чей-то пьяный бубнеж. Скорее всего, последние гости разошлись по спальням лишь пару часов назад. А Тома уже пыталась их поднять на ноги. Самоуверенно, однако.       – Да проснулась я, встаю! – крикнула Лиза, а затем приоткрыла дверь комнаты. Тамара выглядела бодрой – уже при полном параде. Без тени вчерашней пьянки на улыбающемся лице.       – Приводи себя в порядок и спускайся, – а вот Лиза, видимо, была не до такой степени свежа. – Сроки поджимают. У ребят самолет в шесть.       Пришлось согласно кивнуть. Что угодно Лиза бы сделала, лишь бы Тома оставила ее в покое. Каждое слово – чужое и собственное, – эхом отдавалось в голове, вызывая ноющую боль.       А еще волнами продолжали накатывать воспоминания минувшей ночи. Их с Витей танец в мельчайших подробностях – до почти осязаемых ощущений на кончиках пальцев. Посиделки у бассейна – до колющих на щеках эмоций. И почти поцелуй. От воспоминаний о его прикосновениях сердце зашлось в бешеном темпе. И как теперь смотреть ему в глаза?       «Приводи себя в порядок», – проще сказать, чем выполнить. Кажется, после минувшей ночи Лиза уже никогда не сможет быть в порядке.       Но и она была не из тех, кто прячется от испытаний. Поэтому, превозмогая назойливый стук в висках, она сонно поплелась в ванную, чтобы хоть как-то придать своему помятому лицу удобоваримый вид. *       Витя выглядел ужасно.       Сидел на диване в большой гостиной, прикрывая глаза ладонью – укрывался от дневного света. Кажется, ему было больно даже просто дышать. Каждая экскурсия грудной клетки сопровождалась недвусмысленной гримасой на лице. Хотя, после такого количества потребленного алкоголя удивительно то, что Пчелкин вообще выжил.       Рядом с диваном на столике был собран набор джентельмена: тамблер с коричневатой жидкостью – очевидно, алкогольного генеза, – и бутылка минералки в стекле. Видимо, Пчелкин еще не определился, с чего следовало начать лечение. Однако же, он был в свежей рубашке – привычно черной, но застегнуть все пуговицы до конца, судя по всему, мочи уже не хватило. Так что взору открывалась широкая золотая цепь на груди.       А Лиза так и продолжала стоять на пороге гостиной, не решаясь подойти ближе. Или, что еще хуже – заглянуть в глубокие голубые глаза. Казалось, если нырнет в эти бездны – тут же утонет. Захлебнется.       Собрав волю в кулак, она было отважно шагнула вперед – не вечно же тушеваться, – когда за спиной кто-то заорал:       – Пчела, подъем! – Филатов пробасил настолько громко, что даже Лиза поморщилась.       А на лице Вити отразились все оттенки боли.       Он схватил бутылку минералки – выбор сделан, – и замахнулся на Валеру. И стекло бы однозначно полетело в цель, вот только Витя заметил наконец Лизу рядом с другом. Потому, видимо, только зло ткнул Филу средний палец и со страдальческой рожей откинул затылок обратно на спинку дивана. Прикрыл глаза, выравнивал дыхание.       – Может тебе таблетку Цитрамона? – предложила Тальникова тихо.       Все-таки подошла осторожно к дивану, на котором стоически выносил все тяготы похмелья Пчелкин. Лизе не нравилось смотреть, как люди страдают в принципе – все-таки она не шутки ради выбрала врачебную стезю. И тем более ей не нравилось наблюдать за муками тех, кто что-то для нее значил. А обманывать себя, убеждая, что Пчелкин в этот узкий круг не входил – ну просто смешно.       Да, она трусливо сбежала, не позволив себя поцеловать. Да, головой прекрасно понимала – никаких перспектив у ее отношений с Витей не было от слова совсем. А вот сердце… Сердцу не прикажешь, получается.       Рыжеватая бандитская макушка отрицательно покачалась из стороны в сторону. Едва-едва.       – Пару глотков пива – и будет как новенький, – уже более спокойным тоном проговорил Валера, проходя мимо. Выглядел он, кстати, вполне себе сносно, если не брать в учет синяки под глазами – Лиза натурально пребывала в шоке. Она же собственными глазами видела, как Филатов пил на свадьбе ничуть не меньше остальных. Метаболизм спортсмена? Хорошая актерская игра?       Игнорируя удивленный взгляд в свой адрес, Валера выставил бутылку пива на столик рядом с минералкой и виски – вариативность выбора росла на глазах. А следом в гостиную буквально-таки забежала Тома – тащила в руках какие-то коробки, которые ловко и без слов сразу перехватил муж.       Да почему эти двое так бодры?!       – Мальчики! Вставайте, идем. Уже стол накрыли. Где Саша и Фархад?       – Фара, кажись, в коматозе до сих пор, – Пчелкин устало поскреб веки. Каждое слово давалось ему с большим трудом.       Лиза осторожно присела на диван рядом. Прямо физически ощущала, как же Витя страдал. И ей так хотелось хоть как-то облегчить его боль, хоть мозгом и понимала – ну сам же виноват, не помогал никто.       – Боже мой, да на вас нельзя положиться! Совсем нельзя! – причитала Тамара, ртутью перемещаясь по комнатам особняка.       И как же хорошо, что у Тани была Тома. Она знала, что нужно делать, как нужно делать, у нее был свой сценарий, и она ему четко следовала – иначе бы все полетело в Тартарары. А сегодня Лиза совершенно точно не смогла бы растолкать толпу едва живых после попойки бандитов – все присутствующие, кроме четы Филатовых и беременной Ольги, выглядели, мягко говоря, помятыми. Фархад и вовсе больше напоминал мертвеца, нежели живого человека. Ему, кажется, сегодня уже никто не был в состоянии помочь.       Но резервы человеческого организма поистине безграничны. И спустя какое-то время все пережившие ночь уже ломились в коттедж Холмогоровых большой шумной компанией. Даже Витя, который, хоть и поглядывал странно на Лизу, вел себя вполне обыденно. Может, и забыл вовсе о том, что случилось между ними у бассейна. Или передумал, окончательно устав бегать за Тальниковой и стучаться в закрытые двери. Лиза свою позицию хоть и четко не очертила, но достаточно ясно продемонстрировала.       Холмогоровы друзей ждали и выглядели абсолютно счастливыми. Таня сияла, Космос ободряюще хлопал друзей по спинам и подкалывал. После очередной волны поздравлений компания продолжила застолье уже куда меньшим, нежели вчера, составом. Остались только самые близкие друзья и родня. И самые стойкие. Но шума, кажется, меньше не стало. Или это все еще отголоски похмелья давали о себе знать?       Пчелкин задумчиво курил и задумчиво же пил, хотя и на удивление мало – если исчислять вчерашними мерками. А Лиза и вовсе решила отказаться от алкоголя – завтра уже выходила на смену в хирургию, хотела иметь чистый, незатуманенный разум. А сейчас разум определенно пребывал в тумане – она сидела за столом в большом особняке, но мыслями витала где-то в облаках, в десятый раз кружась в событиях вчерашнего вечера. Одергивала себя, пытаясь выкинуть вязкие размышления из головы. И снова в них утопала. И так по кругу, раз за разом.       Второй день празднования оказался менее официальным и более размеренным. Не было жестких рамок и спешки. Разве только периодически поглядывали на часы, чтобы Антон успел забросить Холмогоровых в аэропорт. Непоправимы только смерть и опоздание на рейс.       Лиза жевала безумно вкусный шашлык – сегодня все казалось безумно вкусным, – когда к ней ближе подсела Таня. Сверкала золотым колечком на безымянном пальце и улыбкой во все тридцать два.       – Лиз, я подумала тут – тебе бы с нами, наверное, поехать. По пути в аэропорт завезем домой. Ну, или, если не будем успевать, то Антон на обратном пути забросит уже, – звучало вполне резонно – лучше, чем добираться в город самостоятельно с непонятным налысо бритым водителем. К Антону она хотя бы успела привыкнуть.       Тальникова уже было согласилась на предложение, как напротив нее за столом возник Пчелкин:       – Лизу я отвезу. Пусть еще посидит, – на что Тальникова недоверчиво смерила Витю взглядом. Вот так они впервые с самого утра нормально посмотрели друг на друга, не избегая взглядов.       И с чего бы вдруг Виктор решил куда-то ее везти? Полдня они удачно придерживались дистанции, абсолютно игнорировали обоюдно и не поминали вчерашнюю почти близость. Что изменилось сейчас?       – Пчел, а ты че, оставаться не собираешься? – Белов был уже прилично подшофе – опять, – и почти догнал вчерашнюю кондицию. Глядел непонимающе на друга через стол своими стальными глазами, а Пчелкин только пожал плечами. И вот сейчас Лиза впервые обратила внимание, что Витя действительно почти не пил за день, и это было весьма... странным.       – Я туда и обратно. Лизку отвезу и вернусь.       – Белый, все правильно, – вмешался Филатов, разливая коньяк по рюмкам. – Пчела свидетельницу забросит и сюда вернется. Дайте уже и Тохе побухать что ли, а то все работа и работа. Сколько можно?       Лиза совершенно не понимала, что происходило. Обсуждали, не спрашивая ее собственного мнения, словно ее вовсе и не было за столом. Каким-то не терпящим ее вмешательства тоном.        Нет, Тальникова, безусловно, с Витей поговорить хотела, но садиться к нему в машину сейчас было страшно. Сколько промилле у него в крови, даже учитывая сегодняшнее почти воздержание? Сможет ли он вести машину, если утром еле воскрес?       А еще странным казалось и то, что Валера, который еще вчера нарочно вмешался в их... разговор, сегодня почему-то занял сторону Пчелкина.       Да Боже ж ты мой! Лиза уже ничего не понимала, а никто и не стремился объяснять.       Тальникова покосилась на Таню в поисках поддержки. Но Холмогорова должного значения ситуации не придала – уже переключилась на болтовню с Томой и обсуждение предстоящего заграничного отдыха.       И Лиза решила отложить свой вопрос на неопределенный срок. Каков шанс, что Витя напьется и просто будет не в состоянии куда-либо ее везти? Да огромный, шанс этот! А проблема решится сама собой.       Когда отправляли Холмогоровых в аэропорт, на душе стало даже немного грустно. В воздухе витали стойкое ощущение заката праздника и легкое сожаление о том, что в ближайшие две недели подруги не увидятся.       С другой стороны, без Тани вряд ли будет необходимость видеться с остальными бригадирами – в частности, с Пчелкиным, – поэтому появится время вправить себе мозг на место. И забыть его – Пчелкина, имеется в виду. И все то безумное наваждение, что накрыло бедную Лизу на волне праздника и пропитавшей воздух любви Холмогоровых.       Но нет.       К большому удивлению, Виктор все-таки оказался вполне в состоянии управлять автомобилем ближе к вечеру, а своего решения отвезти Тальникову домой не поменял. У Лизы же просто не осталось вменяемых отговорок.       Она попрощалась с уже прилично пьяной компанией, что оставалась в особняке еще на день, и побрела к знакомой машине Пчелкина – та уже ожидала на подъездной дорожке. Кто-то из подручных бандитов помог донести небольшую сумку с вещами и забросить ее в багажник, пока Витя о чем-то непринужденно переговаривался с Валерой. Торопить его не хотелось. Ни его, ни события – опасалась того, что может случиться, когда они с Пчелкиным окажутся наедине.       А впрочем, мужчина совершенно не оказывал никаких знаков внимания за весь долгий день. Вероятно, вполне осознал свою ошибку и хотел просто сгладить углы. Предложит забыть о том, что произошло? Или просто проигнорирует?       Наконец, Филатов похлопал друга по плечу, и Витя, докурив быстро, направился в сторону машины. Туда, где его уже ждала Лиза. *       За первые десять минут пути Витя с Лизой перебросились только дежурными фразами – совсем молчать было бы странно. Говорили обо всем и ни о чем сразу: Витя спросил, как ей свадьба; Лиза осведомилась о его самочувствии.       А дальше между ними неизбежно повисла отчаянно неловкая тишина, разрываемая лишь размеренным гулом мотора. Все выглядело так, будто Витя хотел о чем-то поговорить – поэтому настоял на том, чтобы отвезти Лизу в Москву лично, – а потом передумал. От накрывшего напряжения хотелось выпрыгнуть из салона прямо на ходу, а ведь Тальникова совсем не была склонна к драматизму.              Лиза украдкой поглядывала на Пчелкина, но нарушать молчание первой себе запретила. После всех празднований Вите все еще было нехорошо – это видно невооруженным глазом. Лучше, чем с утра, но до идеала плыть и плыть. Так что, как ни крути, все равно не самое лучшее время для разговора по душам.       А еще Лиза самую малость переживала – добраться бы домой в целости и сохранности. Не понимала, зачем вообще позволила Вите садиться за руль в таком состоянии. Возможно, все же надеялась на какой-то адекватный разговор один на один, который бы хоть немного расставил точки над "i" в их запутанной ситуации. Потому и отодвинула свой здоровый рационализм на задний план и позволила им обоим рисковать жизнями – настолько устала от происходящего. Слишком много сил потратила на то, чтобы держать оборону. Слишком много думала, а ничего толкового придумать не смогла.        И теперь было совершенно точно понятно, что оба решили притвориться, будто прошлой ночью ничего не произошло. Мало ли что вообще могло случиться на нетрезвую голову. Не всему же придавать значение. Сколько девушек Пчелкин целовал подшофе? Лиза просто неудачно оказалась не в том месте не в то время. Подвернулась под руку, так сказать. А она ведь себе уже напридумывала... всякого.       Беда в том, что если для Вити это действительно были всего лишь пьяные подвиги, то Лиза все-таки сохраняла остатки разума. Шампанское, наоборот, только подсветило то, что уже не первый день пряталось глубоко внутри. Чувства были, непонятные, необъяснимые, иррациональные – но были, и отрицать это перед собой уже не имело никакого смысла. Разрешала ли она себе эти чувства? Однозначно нет. Но они были. И что с ними делать – непонятно.       Но да, Пчелкин выглядел не фонтан, и, поглядывая на него, Лиза, даже если бы разрешила себе, не набралась бы смелости начать разговор первой. А сам он, если бы хотел – давно бы все сказал, ведь Витя явно был не из тех, кто боится заявлять о своих мыслях вслух. Может, правда устал от отказов, а может, Валера наставил на путь истинный – вариантов множество. Но в конечном итоге все они сводились к неловкой молчанке.       Да и что толку мусолить одно и то же в очередной раз? Отношения... с ним? Это очень зыбкая дорожка, и Лиза еще не настолько сошла с ума, чтобы на нее ступать. В конце концов, свадьба миновала. Теперь с Пчелкиным не будет нужды видеться так часто. А если чувства не подпитывать, они со временем пройдут – так уже случалось в ее жизни. Надо только побольше загрузить себя заботами, что определенно было Лизе по силам. Операционная точно очистит разум от лишних проблем.       – Лиз, я ночью серьезно говорил, – подал голос Виктор – до того неожиданно, что Тальникова не сразу сообразила, не послышалось ли ей. – Я был в дрова, базара ноль, но выложил все карты, как есть, - продолжил он, не отрываясь от дороги.       Лиза проморгалась – ей все-таки не послышалось. А еще она совершенно не знала, что отвечать и как реагировать. И, кстати, не знала, о чем именно сейчас говорил Витя, ведь в прошлую ночь многое было сказано. И почти сделано.       – О чем ты? – все же решила тихо уточнить Лиза, оборачиваясь на мужчину. Он только сильнее сжал руль. Задумался, чтобы лучше сформулировать мысль – на лбу образовались продольные морщины.       – О том, что у меня к тебе чувства, – голубые глаза на миг заглянули в самую душу, а затем снова сосредоточились на дорожном полотне.       Тальникова покачала головой, не веря собственным ушам. Снова захотелось куда-то бежать – он в очередной раз выбивал почву у нее из-под ног.       – Вить…       – Погоди, Лиз. Дай сказать. А то это все и так уже слишком долго длится, – шумно выдохнул. Устало. – Я спецом не стал вчера ночью к тебе в комнату лезть, чтобы ты потом не говорила, что это все синька. Я серьезно, Лиз. Не синька. Ты у меня в башке уже год сидишь. И я, как дурак, себя в узлы завязываю, чтобы не подкатывать. Чтобы вред не причинить.       – Что изменилось сейчас? – она снова говорила едва слышно, все еще не доверяя слуху. Витя, в здравом уме и почти трезвой памяти, абсолютно серьезно заявляет ей о своих чувствах – без шуток и привычной ухмылки. Рассказывает о том, что тоже боролся с собой, что ощущает то же самое, что и она сама. А Лиза при этом способна только задавать глупые вопросы. Едва слышно.       Пчелкин покачал головой:       – Во-первых, уверен, это у нас взаимно.       – Да что ты? – удивилась Тальникова. Вот теперь внутри понемногу разыгрывалась буря. Неужели у нее на лбу все написано?       По телу побежала мелкая дрожь.              Витя снова повернулся к ней и устало проговорил:       – Только не ломай комедию, Лиз. Я сейчас на полном серьезе обсудить пытаюсь.       – Хорошо, не буду. А во-вторых? – поинтересовалась, потому что бежать все равно некуда. И рано или поздно им пришлось бы поговорить откровенно – закончить этот фарс.       Витя выждал несколько мгновений. Ответил не сразу.       – Во-вторых, понял, что просто не смогу тебя обидеть.       Пульс, кажется, пропустил удар. Один. Другой. А потом снова понесся в сумасшедшем темпе. Слова отпечатывались на изнанке сердца.       Заметив панику в глазах Лизы, Витя свернул к обочине трассы и заглушил мотор, погружая салон в почти звенящую от напряжения тишину. Повернулся полубоком выжидающе – смотрел прямо и ничего не говорил. От этого оглушительного молчания несчастное сердце стучало набатом, грозясь совсем выпрыгнуть из груди.       Она не знала, что сказать. И как вообще можно было что-то сейчас говорить, после всего услышанного? Раньше бы перевела в шутку или, напротив, попросила бы Пчелкина прекратить этот цирк. Да только теперь понимала, что он был абсолютно, совершенно точно серьезен.       – Вить, я не уверена…       – Давай так, – он видел сомнения и вновь взял инициативу на себя. – Ответь честно. Ты ко мне тоже что-то чувствуешь, правда же? – и не скрыться никуда от этой бессовестной уверенности. – Тогда – достаточно ли это чувство для того, чтобы попробовать? Если щас честно ответишь, что не хочешь, я отвалю. И на этот раз навсегда уже. Задушу все это, отвечаю. Будем жить, как жили.       И Лиза хотела соврать. Даже не так. Решила врать до конца, не позволить себе открыться этому мужчине и окончательно увязнуть в его трясине.       – Только честно, Лиза.       Но она его уже знала. Она его совершенно не боялась. И ей было абсолютно точно не место рядом с Витей – без сомнений и вариантов.       – Испытываю, – а губы сами приоткрылись, а изо рта вылетело всего одно неуверенное слово. Еще до того, как Лиза успела понять и проанализировать – назад дороги уже не было.       И Витя улыбнулся. Нежно так, как раньше, кажется, ей еще не улыбался.       Это придало какой-то безумной уверенности.       – Испытываю, – повторяет она уже решительнее, сама не до конца в это веря. – Только боюсь.       А дороги назад и правда не было. Тальникова, наконец, была честна с собой. С Витей. Он, хоть и знал ответ наперед – явно ведь догадывался, – но сейчас все равно выглядел слегка ошарашенным. Даже зрачки расширились на долю секунды.       – Меня боишься? – глаза сузились, руки опустились с руля на колени. Пчелкин весь напрягся в ожидании, но Лиза покачала головой.       Нет, Витю она точно не боялась, а вот…       – Себя. Что привыкну и…       Запнулась, оголяя душу. А он и не дал договорить:       – Я тебя не обижу. Лиз, клянусь. Витя Пчелкин…       – Всегда отвечает за базар. Я помню, да.       И следом – неловкие смешки от обоих, разрядившие намагниченную обстановку в салоне автомобиля. Всего на долю секунды.       А затем взгляды снова соприкоснулись, уже без тени насмешек. И продолжали смотреть друг на друга молча и в тишине.       Что-то в его лице все-таки изменилось. Он будто расслабился, завладев инициативой – ему было привычно. Снова улыбнулся, с обыкновенной хитрецой – и в этой улыбке Лиза готова была раствориться.       Переживала до дрожи в руках – она ведь полностью сдалась. Совсем и без сомнений. С самой первой встречи Тальникова достойно держала оборону, но все-таки проиграла – или выиграла все же? А теперь – будь что будет. Ее сердце в руках Пчелкина. Вот оно, Лиза буквально достала его из груди и протянула ему в собственных ладонях.       Витя медленно и до безумия аккуратно прикоснулся к Лизиной щеке, очерчивая незримый узор. Так, как делал это прошлой ночью, когда они почти поцеловались – нежно, но настойчиво. Вызывая уже знакомую дрожь и рой мурашек, разгоняя кровь по венам до космических скоростей.       Наклонился к ней через салон. И в этот раз не стал ждать, пока кто-то нарушит момент. Накрыл собою желанные губы.       Разряды тока – сотни и тысячи, – побежали вниз от лица до самых кончиков стоп. Она ответила – сначала медленно, словно пробуя на вкус. Дыхание сбилось, сердце так и норовило выпрыгнуть из груди, а поцелуй продолжался. Длился. Не заканчивался.       Они так долго этого ждали, что, когда, наконец, их губы встретились, уже невозможно было остановиться. Хотелось зацеловать все тревоги, заботы, сомнения и метания. Чтобы в сухом остатке остались только они вдвоем – одни на целый мир.       Витя – горький на вкус, а след никотина почти обжигал язык. Она словно снова закурила, и от наслаждения кружилась голова.       Его руки спустились на талию, от прикосновений к пояснице кожа уже привычно горела, а нервные окончания грозились порваться от напряжения. Лиза позволила себе себя отпустить – и тоже вжала ладони в мужскую грудь. Целовала уже быстрее, ускоряясь вслед за его темпом, почти теряя сознание и совсем потеряв голову. Это была другая Лиза – та, что многие годы пряталась где-то внутри. Та, которую смог за один поцелуй вытащить из глубин только Пчелкин.       Когда воздуха хватать перестало, они с трудом отстранилась друг от друга. Молчали, прерывисто дыша – улыбались. Витя прислонился своим лбом ко лбу Лизы, пытался выровнять воздух в легких. А ее губы щипало – от затянувшегося поцелуя и невероятной нежности. А щеки – они пылали огнем. Безумие в высшей степени.       – Ты меня с ума сводишь, – прошептал Витя, словно читая ее мысли.       Лиза промолчала – знал бы он, какие ураганы сейчас бушевали внутри и насколько она оказалась не в состоянии с ними совладать.       – Мы все решили? – уже серьезно спросил Пчелкин, слегка отодвигаясь, но все еще оставаясь в опасной близости от губ. Голубые глаза смотрели прямо в ее – карие. И ни тени шутливости на мужском лице.       Лиза лишь вопросительно выгнула бровь. Затуманенный от наслаждения мозг еще не полностью обрабатывал поступающую извне информацию.       – Ты и я. Теперь вместе. Это если вдруг завтра снова решишь делать вид, будто ничего не было, – Пчелкин задорно подмигнул. Но все же было видно, что ему нужен ответ – он ждал решения Лизы, желал его услышать, а не только ощутить на языке.       А ей важно было перестать, наконец, убегать и принять свои чувства.       Потому Лиза потянулась снова и едва-едва коснулась губами его губ. Короткий поцелуй, как подтверждение ее решимости, совсем невесомый – для нее все это еще было слишком ново.       Витя улыбнулся, а Лиза подобралась к его правому уху и прошептала:       – Вместе.       Слова эхом отразились по салону, закрывая все остальные вопросы. Весь прошлый год, когда оба пытались бороться с влечением.       Пчелкин улыбался, как первоклассник на линейке. Лиза, вероятно, не сильно от него отличалась. Она, наконец, смогла расслабиться. Отпустила свои чувства, и уже совсем не волновало, что будет дальше. Момент сжался до салона автомобиля и их маленького, но такого широкого счастья.       Как там? Решившись, не думай. Так вот, она решилась – окончательно и бесповоротно.       Спустя еще несколько поцелуев – медленных, нежных, изучающих, а в последствии более жадных и быстрых, Витя все-таки завел мотор – еле оторвался, – и вырулил обратно на шоссе. Дальше ехали молча, ведь главное уже было сказано, и совсем не хотелось разрушать интимность момента. Только иногда касались рук друг друга – легко и словно случайно. Светились какими-то глупыми улыбками, пересекаясь глазами. Как школьники, ей-богу.       Когда машина остановилась у подъезда, сердца снова грозились выпрыгнуть из груди. Губы уже научились говорить без слов, но без диалога отношений не построишь – оба это понимали.       – У тебя суточное? – поинтересовался Витя почти буднично, заглушил мотор. Получив утвердительный ответ, заявил: – Тогда беги. Заберу тебя с работы послезавтра.       Лиза медленно и нехотя кивнула. Удивилась слегка, что Пчелкин не стал набиваться в гости. Потому что пожар внутри нее еще горел, и, если бы он только спросил про чай, кофе, просто водичку, Лиза бы точно пригласила его домой. А там снова – будь, что будет.       Но Витя не стал. Лишь серьезно всматривался в девушку своими проницательными глазами, словно впитывая каждую черту. И что только творилось в его голове?       – Я буду с ног валиться, Вить, – Лиза все же решила произнести очевидное.       – Знаю. Просто подброшу домой. Потому что если поднимусь к тебе сейчас, то с ног валиться ты будешь еще до дежурства, – последние слова он прошептал прямо на ухо, от чего жар занялся с новой силой. И снова она плавится от одного только присутствия Пчелкина рядом. Нужно сбавлять обороты, иначе действительно можно потерять даже это смутное подобие контроля над ситуацией.       Поэтому Лиза согласно кивнула – снова.       – Нам нужно остыть и немного обдумать произошедшее.       – Нечего обдумывать. Мы вместе и это даже не обсуждается, – безапелляционно, но при этом совершенно мягко проговорил Витя.       Лиза коротко улыбнулась.       Боже, она же, как дурочка, улыбалась, не в силах контролировать это. Кивала постоянно. В животе натурально порхали бабочки – такого Лиза, пожалуй, не испытывала никогда до этого.       Снова едва коснулась изученных уже, казалось, наизусть губ – мимолетный поцелуй, который разорвала сразу, как только Витя захотел продолжить. Иначе они никогда не разойдутся. Следом – отстегнула ремень безопасности и выскочила из машины. Пока не передумала.       – До послезавтра, Вить, – и скрылась за дверьми подъезда.       Бежала по ступеням на свой этаж и все еще улыбалась.       Ну точно сошла с ума.