Кровью на твоих губах

      Утром за мной заехала Ханна. Отпускать в логово врага она меня не собиралась, а потому мы вместе пересекали школьный двор. Каблуки стучали об асфальт, каркали вороны, погода была всё такая же слякотная и мерзкая, а потому хотелось быстрее покончить со всем и завалиться в тёплую кровать. Поднимались по лестнице мы в гробовом молчании, но возле двери она нарушала её.       — Если что-то случится, кричи, — девушка порывисто обняла меня, а я утерев сопли запястьем, вошла внутрь.       На удивление мужчина лежал на столе с закрытыми глазами. Сначала я думала, что тот притворяется спящим, но подойдя ближе убедилась, что он спит. Бледное лицо украшали ссадины и кровоподтёки, под глазами были тёмные круги, а волосы свалялись в беспорядке. Я неуверенно обвела кабинет взглядом, стараясь найти хоть что-то, что могло бы дать представление о мужчине, но создавалось впечатление, что он совершенно случайно занял это место. Он так инородно смотрелся здесь, так неправильно и несвойственно, что хотелось стереть его из этой картины. Я с грохотом села на стул, а мужчина дёрнулся, заглатывая воздух так, будто бы до этого момента и вовсе не дышал. Его рассеянный взгляд фокусировался на мне несколько минут, пока тот не схватился за голову и болезненно не застонал.       — Блядская текила.       — И вам доброе утро, — прохрипела я, закашливаясь, мужчина сложил руки под подбородком, усмехаясь.       — Можешь не притворяться больной. Всё равно от меня не отделаешься.       — Я не притворяюсь, у меня температура 38,7 — я коснулась своих горящих щёк, видимо тот смог разглядеть болезненный румянец, от того и закатил глаза. — Но я тут не за консультацией, чего ты от меня хочешь?       — Ты? Мы уже находимся в столь близких отношениях?       — Не прикидывайся идиотом, — возмутилась я, сцепив руку в кулак.       — Либо говори, либо я уйду!       — Маленький мышонок нашёл сыр с горсткой смелости? — мужчина тихо засмеялся, но когда его глаза вновь открылись, то испепелили холодом, по моим рукам побежали мурашки, от чего я решила прикусить свой язык, пока его с корнем не вырвали. — На самом деле я хотел предложить тебе работу.       — Нет, — я скрестила руки на груди, хмыкая, мужчина же округлил глаза. — Я похожа на проститутку? — Санзу оценивающе пробежался взглядом по моим дыркам в колготках, что украшали ноги, прошёлся по оголённым бокам и застыл на изучении груди. Я же подорвалась на ноги, хлопая руками о стол. — Не смей пялиться на меня как на кусок мяса! Я не шлюха и ваших шавок ублажать не собираюсь!       — Как? — он исподлобья взглянул на меня, губы растянулись в мерзкой улыбке, но даже так я не собиралась уступать, было плевать, лучше пусть убьёт чем думает, что сможет принудить к чему-либо. — Ты самая обычная шлюха, но в притоне на тебя даже бы беглый взгляд не упал. Не думай о себе много, — Санзу со скрипом поднялся из-за стола, медленно обходя его, явно пытаясь запугать меня. Я выпрямилась, встречаясь с его высокомерным взглядом. — Твоя жизнь УЖЕ в моих руках, и тебе бы следовало умолять меня на коленях позволить стать полезной мне и моим, как ты выразилась шавкам, — я стиснула челюсть, но не решилась ярко выражать гнев, что пламенем бежал по венам.       — Что ты имеешь в виду? — он лишь усмехнулся, касаясь моей щеки.       — Мей… — его взгляд сузился, а лицо приблизилось. — Я знаю всё. От того чем занимался твой отец, до того чем сейчас занимается твоя бабуля, а ещё хуже, что я знаю все твои уязвимые места, — он легонько шлёпнул меня по щеке, отходя к окну и складывая руки на груди.       — И? Это как-то отвечает на мои вопросы?!       — Не притворяйся дурой, ты догадываешься, что я имею в виду.       Я закусила губу, мысленно стараясь набросать список из того, на что он намекает.       — «Убьёт мою бабушку? Нет, не думаю, шантажировал бы сразу, тут что-то другое…»       — Я пришла сюда играть в угадайку?       — Нет… Но пока я не захочу, стены этого кабинета ты не покинешь, целой как минимум.       — Тогда говори, что ты хочешь от меня!       — Боже… — он вздохнул, зарываясь пальцами в волосы. — Вы дети такие шумные и надоедливые, аж бесит, — я изогнула бровь, а мужчина достал груду документов из стола. — Я перекупил твои долги, — он улыбнулся, показывая мне договора и чеки. Я выхватила бумаги из тонких, холодных пальцев, не веря своим глазам. Уродец выкупил все кредиты, которыми меня обложили из-за ареста папаши, а ещё хуже прибавил к ним цену, затраченную на это. Руки затряслись, а к горлу подступил ком. Теперь мне предстояло найти 8 триллионов иен.       — И? — я постаралась выглядеть как можно увереннее, но мужчина громко расхохотался, что выбило меня из колеи ещё сильнее.       — Это значит, что теперь ты должна не коллекторам, которым перепродали твой кредит, а мне. И я могу очень сильно усложнить тебе жизнь, да так, что смерть покажется сказкой, а могу… — он улыбнулся.       — Тогда убейте сразу… — я лишь отрешённо улыбнулась, отступая на шаг от стола, опуская руки и показывая, что и так гола до нитки. — У меня нет ничего. У меня даже будущего нет, а вы… — на глазах проступили слёзы и только чудом не побежали по щекам. — Вам нравится чувствовать бессилие? Нравится глумиться, издеваться? Вы чувствуете себя от этого счастливее? — Санзу лишь раздражённо закатил глаза, почёсывая ушную раковину мизинцем.       — Ну ты ещё разревись мне тут. У меня для тебя есть работа, которую ты вполне сможешь выполнить.       — И что же это? Раз на роль проститутки я не гожусь, закладчица?       — Давай ещё, мне так лестно слушать всё, что ты обо мне думаешь.       — Вам смешно?       — А тебе нет? Сама придумала, сама поплакала. Женщины… — он как-то добродушно усмехнулся, вновь подходя ко мне. — В любом случае, как бы весело мне сейчас не было, моё время не резиновое. У меня есть очень… Дорогой человек и твой голос единственное, чем он одержим. Я хочу, чтобы ты встречалась с ним хотя бы пару раз в неделю. Платить буду я, а значит и долг буду гасить я, — Санзу развёл руками, а я затрясла головой.       — Не поняла.       — Да, всё так легко и просто. Тебя спасло и погубило одновременно желание моего друга, — он засмеялся, хватаясь за сердце. — Он частично ослеп, видит очень хреново, твой голос… Будто бы оживил его. Тебе не нужно делать ничего, просто приходи и развлекай его.       — И это всё?       — Да, я закрою глаза на твой любопытный нос. На твою подружку, что трётся у дверей, и на всю твою шайку лейку, но это не значит, что я позволю тебе говорить слишком много.       — Хорошо… — я заметалась взглядом, не веря в услышанное. Меня так просто отпустят? Но не слишком ли это заманчиво и не хотят ли меня устранить по-тихому? Я приду, а они меня и грохнут.       — Тогда в это воскресенье, в 8 вечера, встретимся возле школы. Не смей опаздывать, иначе я притащу тебя сам, и не смей говорить об этом никому. Об этом знаем только мы втроём. Вякнешь кому-нибудь и твоей подружке очень не повезёт. Я думаю её мать будет очень счастлива узнать, какой дурью та упарывается, — Санзу хищно улыбнулся, а я кивнула. — Тогда проваливай, я устал, — он зевнул, зависая. — И ещё, — покружившись по комнате, он достал коробку с туфлями. — Это твоей подружке, — кинув её в ноги, я осторожно подобрала обувь с пола. Это были те самые каблуки, в которых Ханна души не чаяла и одевала только на выступления. Я быстро покинула кабинет, натыкаясь на встревоженное лицо девушки, что было буквально в нескольких миллиметрах от моего.        — Ну чё там? — спросила та и опустила взгляд на коробку в моих руках, я же быстро пихнула её девушке.       — Подарок тебе передал.       — Мне? — она изогнула бровь, открывая крышку и фыркая. — Подделка гавёная, — она выпустила коробку из рук и пнула туфли, складывая руки на груди.       — Как ты это поняла за долю секунды?       — Да так, что мне те туфли сам Такаши Мицуя передавал, всё остальное подделка сшитая уже после, — она закатила глаза, вздыхая. — В любом случае мне подарки от таких отбросов не нужны. Лучше скажи, что с тобой.       — Ничего, отчитывал, угрожал, и сказал долг выплачивать.       — Какой ещё долг?       — Он перекупил мои кредиты у коллекторов, — я лишь вздохнула.       — Не хочешь занять у меня, думаю мне будет лучше отдавать, чем ему.       — Не получится. Он нашёл и на тебя управу, — я лишь бросила на девушку косой взгляд, а та округлила глаза.       — Что он на меня мог найти?       — Он знает, что ты куришь, — девушка остолбенела, смотря ровно перед собой, будто бы пытаясь собрать картинку воедино.       — Блядское, блядство.       — Ему видимо жизненно важно ломать меня, так что забей. Не будешь вмешиваться в «воспитательный» процесс, он тоже вмешиваться не будет.       — Чем ты успела ему поднасрать? — Ханна скривила уголок губ в отвращении и на улице обернулась, пытаясь выискать окна ведущие в кабинет. — Странно, что взрослый мужчина так и грезит сломать малолетку.       — Не знаю, но боюсь предположить, что дело не во мне, а в моём отце, — я лишь развела руками, а девушка склонила голову на бок.       — Причем тут чел, которого ты видела 2 раза в год?       — Мой отец занимался какой-то хуйнёй, по типу их, может он на хвост и наступил, а тот решил отыграться на более слабом и доступном, — я закусила губу, замечая движение возле окна, а потому пнула девушку по ноге, та громко возмутилась, но команду поняла. Мы быстро сели в машину, не желая задерживаться под пристальным взглядом.       — На студию? — я кивнула, и машина тронулась с места. Хоть горло и драло изнутри, но у нас было ещё слишком много работы, чтобы болеть дома.       Добравшись до небольшого хорошо звукоизолируемого подвала, Ханна открыла дверь ключом, пропуская меня внутрь. Я скинула с плеч бомбер, усаживаясь на небольшой диван. Как оказалось мы были самыми ранними пташками на сегодняшний день, а потому Ханна направилась к кухонному блоку, чтобы навести быстрорастворимый кофе. Я же приложила два пальца к пульсирующему виску, слыша как телефон потихоньку стал набирать обороты, всё громче и громче говоря о своём присутствии. Достав его из кармана, я удивилась, заприметив номер матери, а потому ответила с некой досадой и закрывающимся страхом.       — Тебе что-то нужно? — не дожидаясь прелюдий, спросила я. Мать явно опешила, а потому на несколько секунд повисло молчание, в момент которого она явно пыталась собрать последние зачатки разума в одну кашу.       — Как грубо.       — Как обычно. Так что-то случилось, а то я на работе.       — Хотела узнать тянешь ли в этом месяце.       — Тяну, это всё?       — Тебе совсем не интересно как мать поживает?       — Даже близко нет. Было интересно лет 5 назад, сейчас как-то побоку.       — Мей…       — Хватит строить из себя человека, которому не наплевать. Деньги у меня есть, хуй без соли, конечно, доедаю, но зато ем, — я горько усмехнулась, смотря на Ханну, что старалась выдавить улыбку, но в глазах читалась сплошная жалость, от чего становилось тошно.       Мать попыталась настроить диалог, но куда бы не пыталась та завести тему, нарывалась лишь на мою грубость, когда и ей надоело это бесполезное занятие, то распрощалась и сбросила вызов. Я вздохнула, откладывая телефон в сторону. Ханна замялась, но размяв плечи твёрдой походкой направилась ко мне, подавая пластиковый стаканчик с кофе и присаживаясь рядом.       — Как ты? — она осторожно накрыла рукой, моё колено, заглядывая в глаза.       — Привыкла. Раньше было больно, теперь стало плевать. Чувствую себя правда виноватой, сейчас, кажется, что мне нет до неё дела, хотя я сама страдала от холода с её стороны, — я пожала плечами, вздыхая.       — Почему, если не секрет.       — Моя мать родила меня рано, собственно ей особого дела до меня и не было. Когда была маленькой, сбрасывала на бабушку, когда стала старше, то уже оставалась одна в закрытой квартире. Она могла пропасть на дня 3-4, потом явится как ни в чём не бывало. Да сейчас практически то же самое. Только она свалила под предлогом работы и появляется в лучшем случае раз в полгода.       В голове словно в доказательства всплыли мольбы, чтобы мать не оставляла меня дома одну, но глухой хлопок двери был ответом на все мои жалостливые слова. Ханна осторожно коснулась моей ладони, вырисовывая когтистым пальцем неизвестные символы.       — Тогда пошла она, карга старая, — я прыснула со смеха, бессильная перед такой детской наивностью, Ханна улыбнулась, обнимая меня за плечи. — Ты имеешь право обижаться, — прошептала та, отстраняясь как только распахнулась дверь. В студию вошёл растрёпанный Рен, зевая во весь рот и ставя гитару возле двери, заметив нас он удивлённо округлил глаза.       — Я думал вы, как всегда, последние завалитесь.       — Доброе утро, все знают, что последний заваливается Даичи, — возмутилась я.       — Не заваливается, а вваливается, — подметил Рен, а Ханна кивнула.       — Я надеюсь он нигде не нажрался.       — Плохо надеешься, он сегодня опять игнорит все звонки от меня, — Рен пожал плечами и плюхнулся возле меня. — Как горло?       — Болит, но не сильно, пару часов протяну.       — Не протянешь, — Рен лишь отмахнулся и потянулся к рюкзаку, что успел оставить на полу. Достав оттуда тетрадь и ручки, протянул их мне. — Будешь сегодня думать над текстом, а мы пальцы разомнём, — Ханна уверенно кивнула, а я со скорбью посмотрела на пустые листы, иногда они приносили ужас в моё сердце, а потому я вздохнула. Ребята поднялись, потягиваясь и растягиваясь. Рен решил помассировать запястья, не знаю, помогало ли ему это, но делал он так всегда. Пока те двое расставляли оборудование, я рисовала цветы на полях, не зная, что можно рассказать, но в голове крутилась лишь одна фраза:       — Мы не можем быть вместе… — напевая её каждый раз, я пыталась сдвинуться с мёртвой точки, привлекая внимание Рена.       — Помочь? — он сел рядом, заглядывая в тетрадь, а я пожала плечами.       — Хочется чего-то нового, но и сильно выбиваться из образа не хочется, — я подпёрла щёку, рукой, а парень потрепал меня по голове.       — Что бы ты не настрочила, мы подстроимся под тебя, потому-то мы и должны работать как одна команда, — я кивнула, а Рен вернулся к Ханне, чтобы помочь ей вытащить усилители. Я же вновь осталась одна, заваливаясь на диван с ногами. Хоть Даичи и не появился, но ребят это не сильно волновало, те экспериментировали с мелодиями, наблюдая за тем как хорошо могли дополнить и подстроится друг под друга. Я же смогла закончить припев лишь к обеду, даже не представляя, что можно вложить в сами куплеты.       — Опять слёзодавилка. Тебя кто-то бросил? — Ханна усмехнулась, а я пожала плечами.       — Всё хорошо, все любят песни про неразделенную любовь, — Рен ободряюще улыбнулся, хлопая меня по плечу.       — Правда твой напев сильно отличается от рока, поэтому нужно либо подстраивать Даичи под нас, либо тебе, подстраиваться под него.       — Сложно что-то говорить по одному припеву, — я сложила все принадлежности в рюкзак Рена и поднялась на ноги. — Поэтому я надеюсь, что ты что-нибудь придумаешь.       — Тебя подвезти? — спросил вокалист, пряча гитару в чехол, а я кивнула.       — Буду не против.       — Тогда, я поеду тусоваться в Брахман, — Ханна слегка качнула бёдрами, заливисто смеясь. — Там такой красавчик на пульте появился, я вся в любви.       — А что с тем говнососом, с которым вы в туалете сцепились? — поинтересовался Рен, а Ханна развела руками.       — Ты так говоришь будто бы я прям узнавала. Надеюсь, смылся в свою канализацию и больше оттуда не вылезет.       — А тогда с тем мужиком? — Рен перевёл тяжёлый взгляд на меня, а я сжала локоть, виновато отворачиваясь.       — Ничего хорошего.       — Мей… — его рука легла на плечо, а я заскулила, даже не понимая от тяжести ли это или от того, что сердце внутри дрожало. — Чем я смогу тебе помочь?       — Не влезать в это, — я смахнула руку вокалиста и, сорвав свою куртку с крючка, выбежала из студии, направляясь на улицу. Щёки горели то ли от простуды, то ли от гнева. Дышать было тяжело настолько, что казалось будто я задыхаюсь, а потому преодолев переулок, согнулась, опираясь на колени и заглатывая как можно больше холодного воздуха. Рен быстро меня нагнал, не говоря ни слова, пока я пыталась насытиться жизнью.       — Он тебя запугивает, — я промолчала, гордо расправляя плечи и улыбаясь.       — Сильнее жизни, не напугает, — Рен лишь усмехнулся, качая головой, стараясь отмахнуться от язвительных комментариев, а потому двинулся в сторону парковки. Сев в машину и пристегнувшись, я поймала на себе взгляд Такани.       — Так есть что-то определённое в его запугиваниях, цель хотя бы?       — Удовольствие, да и возможно мой длинный язык, — я пожала плечами.       — Сложно сказать, что у таких людей в голове.       — Твой отец… Он же вроде был таким же?       — Я не знаю. Мать говорила, что он употреблял, а потому она вышвырнула его, а потом его посадили за какие-то махинации с поставками неизвестного.       — Значит причин тебя прессовать у него много.       — Но как по мне ни одной стоящей. Отца я давно не видела, да даже не знаю, чем он занимается. Ну то, что у меня язык без костей, но за это тоже странно так агриться. За то, что я увидела его в амплуа сумасшедшего убийцы? Тогда почему не убил сразу, раз возможность была.       — Как ты и сказала, хрен знает какие у него ролики работают, — Рен завёл автомобиль и тронулся с места. — Не хочешь пообедать, я заплачу.       — Если не составит труда, то я не откажусь.       Через два часа мы зашли в кафе в центре города, заняв столик в укромном от глаз месте, я скинула куртку, развалившись на небольшом диване. Рен усмехнулся глядя на меня. Заняв место напротив, он открыл меню, изучая ассортимент, а после поднял взгляд на меня.       — Ты не будешь заказывать?       — Оставлю на твой вкус, — я пожала плечами, разминая шею, что почему-то ныла. Горло драло сильнее, а в глазах плыло. Вспоминая, что ещё завтра мне предстоит встретиться с ещё более жутким дядькой, то аппетит пропадал практически моментально.       — Может поделишься?       — Чем? Проблемами? — я тихо усмехнулась, Рен засмеялся, прячась в своей большой ладони.       — Ты слишком сильно полагаешься на себя. Поделись и мы вместе подумаем как можно выбраться из данной ситуации, — я истерично засмеялась, а после весело посмотрела на парня.       — Мне теперь нужно около 50 миллионов долларов. Я в душе не ебу где их взять, да даже все мои органы вместе взятые столько стоить не будут.       — Почему долг так сильно вырос? — глаза гитариста округлились, он нервно сжимал и разжимал руку, явно стараясь найти способ заработка который мог бы одобрить сам.       — Этот полудурок выкупил мои долги и естественно добавил и свой долг. Я не знаю где найти 8 триллионов, — руки нервно затряслись, а к глазам подступили слёзы. — Я правда… Не знаю.       — И что он предложил тебе за отработку долга? — Рен сложил руки под подбородком, а я качнула головой. Хватит впутывать ребят ещё в это говно.       — Ничего. Ему неинтересно от куда я буду брать эти деньги, но даже денег моих пра-пра-правнуков не хватит, чтобы погасить этот долг. Я не знаю что мне делать, мне нужно ещё есть и учиться. Мне даже заложить нечего, да и кредиты мне не дадут. Я не знаю что с этим делать, — Рен накрыл мою ладонь, сжимая.       — Я буду помогать тебе.       — Нет, я не хочу быть должна ещё и тебе.       — Давай я буду помогать хотя бы продуктами и таблетками, так будет немного проще, — я закусила губу, отрицательно отмахиваясь. Я не могла себе этого позволить, не могла позволить пострадать ему от рук убийц.       — Правда, не нужно, я что-нибудь придумаю.       — Что нибудь это лечь под него? — Такани изогнул бровь.       — А что мне ещё остаётся? Подвергать опасности тебя или Ханну? Или сидеть с этим долгом всю жизнь и гадать забудет ли он обо мне? Рен это 8 триллионов. Это просто непосильная ноша, — я силой сжала пальцы, прикладывая их ко лбу, мыслей не было, моя голова была на удивление пуста. Таких денег я даже с учётом всей своей жизни не могла бы найти. Это нужно было бы обворовать банки всего мира и то по ощущениям и этого бы не хватило.       — Я не буду тебя осуждать ни за один твой выбор, — он осторожно коснулся моего плеча. — Просто будь осторожна и всегда звони мне, я помогу, заберу, отвезу.       — Не считаешь меня такой же мерзкой, — я усмехнулась, а Рен посмотрел на меня совсем грустными и тоскующими глазами.       — Тебе не оставили выбора. Мерзкий в этой ситуации только тот мужик. Тебя мне искренне жаль, что тебе приходится тащить такое существование в одиночку. Поэтому я хочу помочь, даже если моя поддержка для тебя обременительна.       Я только кивнула, решая закрыть эту тему с концами. Не хотелось думать ни об одном из исходов, не хотелось думать, что придётся раздвигать ноги, а уж тем более за деньги, но и не хотелось думать, что мне придётся прожить всю жизнь словно безродному псу. Рен, как и обещал, расплатился в кафе, и по пути домой завёз меня в аптеку, оплатив пару лекарств.       Уже дома, не найдя в себе сил стоять на ногах, я повалилась прямиком в коридоре, задыхаясь от учащенного дыхания, в конце концов отрубаясь не в силах сохранить сознание.