Убежать от прошлого

Гарем замер в ожидании развязки. Шехзаде звал её очень часто и не только вечером для так званого «хальвета». Буквально всё свое свободное время Сулейман уделял только Махидевран и её ребенку, забывая о существовании детей от других наложниц, которым это, естественно, не понравилось, но выступить против никто не мог. Проблема номер один, Фюлане султан, к всеобщему удивлению, дипломатично молчала, иногда не вылезая из покоев по нескольку дней подряд, чем несомненно радовала Валентину, которой с головой хватало причитаний свекрови. Гюльфем крутилась рядом с сестрой султана словно собачка, как и в сериале, выслушивая жалобы на тяжелую жизнь от избалованной принцессы, в процессе видимо изливая и свои любовные проблемы с её братом. Валентина не раз ловила на себе укоризненный взгляд со стороны Хатидже, понимая, что подружками им в такой ситуации не стать — султанша выбрала сторону добродушной Гюльфем вместо «какой-то выскочки, что не придерживается правил». Единственная кто не собирался молчать это Валиде, которой подобный фаворитизм сына не понравился, но при попытке достучатся до него нотациями о вековых традициях и правилах, натыкалась на глухую стену. Вскоре бросив попытки переубедить Сулеймана, свекровь переключилась на Махидевран, полностью игнорируя тот факт, что обычная наложница наследнику великой османской империи указывать не имеет права. Да и сама девушка не особо горит желанием проводить с ним время В конце второй недели терпение Валентины начало трещать по швам. Давление со всех сторон мешало нормально жить, как ей с сыном, так и прислуге. — Я не пойду. — Простите? — удивленно переспросил евнух, что пришел озвучить приказ шехзаде. — Я сказала, что не пойду. — Но как… Шехзаде ждет. Как так можно? — Оповестите шехзаде, что его наложница плохо себя чувствует и не сможет прийти. — Как прикажете. В тот вечер в покои наследника никого больше не приглашали. И в последующие тоже. Как бы Валя не старалась впихнуть вместо себя какую-нибудь девицу, что так старательно готовила для него Валиде, Сулейман даже лица их не видел — девушек разворачивали у самых дверей обратно, ничего не объяснив. Султан Сулейман терпеть не мог когда им управляли. Но как донести эту мысль до его родной матери, что упрямо тянет за нитки?

***

Они прогуливались по саду, обсуждая историю, стихи, литературу и многое другое что интересовало их обоих, Мустафа крутился вокруг, деловито поддакивая, будто и в самом деле понимал о чем говорили взрослые. Долго оставаться спокойным и серьёзным у малыша не виходило и, поддавшись на его уговоры, взрослые играли в игры, которым мальчика научила мама. Позже Сулейман подарил сыну маленький деревянный меч и в список игр добавились и спаринги, участие в которых принимали все вокруг: от стражи будущего падишаха до бедных евнухов, что так не вовремя проходили мимо. Махидевран всегда смешило как наигранно охал страж и со стонами падал на землю, крича что-то о пощаде. При одной из таких прогулок наследник познакомил Махидевран со своим названным братом Ибрагимом. Ей пришлось очень сдерживать себя, чтобы не начать в открытую разглядывать каждый участок его тела, сравнивая с героем знаменитого сериала. Великий визирь Ибрагим паша буквально светился от уверенности в своей значимости для султана и империи, выделяясь даже будучи окруженным благородными беями. А этот же излучал только радость, покорно взирая на хозяина, будто маленький чумазый щенок, подобранный с улицы. Кажется, он никак не мог поверить в свое щастя, ведь быть другом наследного принца выбрали именно его. Наблюдать за изменениями в поведении этого человека будет очень интересно.

***

Пока служанки помогали ей переодеться к вечеру, Валя вспоминала свой первый ужин с шехзаде, и то, как она нервничала перед ним. Прошло всего пару недель, и теперь она чувствовала себя совершенно по-другому: не испытывала ни беспокойства, ни неловкости. В ее голове промелькнула внезапная мысль, что она слишком быстро привыкает к этой жизни. — Валиде переживает за вас, не стоит на неё злится. — Порой она перегибает палку, — вздохнул наследник, когда Махидевран в очередной раз завела эту тему. Напряжение между шехзаде и его матерью росло с каждым днем. Страдали в основном слуги, на которых раздраженная Хавса срывала свою злость и обиду; Махидевран приходилось выступать в качестве психотерапевта, сглаживая острые угли между ними и выслушивая жалобы на друг друга, что высасывало все силы у бедной девушки. Конфликты та не любила еще со школы. — Будешь снова поднимать эту тему… — Тоже начнете меня избегать? — Не боишься этого? — Это вы должны бояться этого. — Почему это? — на мгновение его глаза, казалось, засмеялись. — Вы лишитесь своего личного критика ювелирных изделий и стихов. И не приходите потом ко мне ночью в покои, если не сможете уснуть — продолжение той истории, что я рассказывала в прошлый раз, услышит только Мустафа, — она нагло уселась ему на колени, обвивая руками шею. — Жестокая ты женщина. — В том, что говорит ваша матушка есть и доля правды. Вы сами прекрасно понимаете это, — продолжила настаивать Махидевран, нежно поглаживая напряженную спину мужчины руками. — Как бы вы сильно за такой прекрасной мной не скучали, я должна хоть немного отдыхать от вас. — Ты знаешь, что очень упряма? — Валя застыла в нерешительности, когда лицо наследника приблизилось, и она почувствовала его дыхание на своих губах. — Когда это? — Только что, — Сулейман осторожно прикусил её нижнюю губу, словно спрашивая, может ли он продолжать. — Вы такой сложный человек. — Я как раз хотел сказать то же самое. Не давая ей времени на возражения, мужчина полностью захватил ее губы.

***

На улице еще было темно, но сон продолжал ускользать от нее. Странные мысли мучили и не давали покоя, чем больше она пыталась обуздать их беспорядочное метание, тем больше они выходили из-под контроля. В конце концов, Валя просто уставилась на темный потолок, стараясь уснуть. Она чувствовала себя совсем как в тот день. Ей вспомнился тот самый день, когда она впервые разделила с ним постель. Тогда они тоже лежали рядом, точь в точь, как сегодня. Последующие ночи были окутаны чувственной страстью: она засыпала утомленной, когда их обнаженные тела были тесно переплетены. Это случалось так часто, что теперь уже казалось неловким лежать в стороне друг от друга. — Вы спите? — Нет, — сразу же ответил он. — Я могу спросить кое-что? — осторожно спросила Махидевран. — Конечно. «Почему ты зовешь меня так часто? Я действительно тебе понравилась своей наглостью, странными шутками и поведением или же ты делаешь это, чтобы позлить свою властную мать?» На языке вертелась целая вереница вопросов, но Валя не смогла заставить себя задать хотя бы один из них. Между ними двумя существовала тонкая грань, пересекать которую было рискованно. Нельзя сказать, что ей недоставало смелости заговорить об этом. Просто она боялась услышать ответ, который совпадет с тем, что вообразила её буйная фантазия. Поэтому вместо этого она спросила у него: — Научите меня ездить верхом? Глаза Сулеймана широко распахнулись, и он повернулся, чтобы взглянуть на ее лицо. — Что за неожиданная просьба? Ты раньше боялась лошадей. Валя мысленно стукнула себя по лбу, проклиная собственную тупость, но всё же смогла взять себя в руки и придумать убедительное оправдание своей просьбе. — Мустафе очень нравятся лошади. Он был очень взволнован, когда вы показали ему новых жеребцов в конюшне. Глядя на его искрящиеся глаза, я поняла, что в будущем мне часто придется иметь дело с этим.

— Ты не обязана. Ему выделят самого лучшего учителя. — Я его мать и хочу сделать все возможное, чтобы он был счастлив, — пояснила она в ответ. — Он сказал, что хочет покатятся вместе со мной, когда вырастет. Не хочу разочаровывать его. Шехзаде вздохнул и надолго задумался, старательно перебирая в голове всё, что придется подготовить для этого. — Хорошо, раз ты так этого хочешь, так уж и быть — я научу тебя. Но сперва нужно будет выбрать тебе лошадь, желательно со спокойным характером. — Нужно приготовить что-то для уроков? Одежда может быть любая? Махидевран ждала ответа, но так и не получила его; повернулась и легла на спину, решив, что это не настолько срочно, чтобы будить человека, у которого впереди трудный день.