Груз ответственности

- А может это снова сон? - Джимми поднял голову на друга и на выдохе сказал - Либо это ты святой человек, Кёрли... Капитан не ответил, он лишь лег головой на подушку и накрылся одеялом. Джимми тоже лег на самый край кровати и отвернулся к стене. За окном уже светало, но вставать не хотелось. Ребята вскоре уснули ещё на несколько часов. Сон был неглубоким, неспокойным и очень чутким. Джим проснулся от шуршаний за своей спиной. Он сонно обернулся протирая глаза. Взгляд зацепился за спину блондина сидящего на краю кровати, голова была опущена вниз, а его тяжёлое дыхание заполняло комнату. - Всё в порядке? - Джимми сел, опершись о спинку кровати. Кёрли вздрогнул от неожиданного звука. - Да... Нет. Не совсем. - голос парня был каким-то хриплым, немного сонным, а может даже грубым. Но судя по интонации, становилось понятно, что всё явно НЕ в порядке. - Я могу помочь? - аккуратно спросил Джим. - Ты уже помог всем, чем мог. Но легче не стало, да? Глаза Джимми резко расширились. Не поворачивая голову, он перевел взгляд на друга. Сердце билось с бешеной скоростью. Почему вдруг такие слова лились из уст Кёрли? - Ты.. о чём? - чёрт, а ведь когда-то Джимми уже чувствовал такой страх, точно... фрагменты сна потихоньку поглощали мозг. Он видел дуло пистолета перед своим лицом, слышал слова капитана в своей голове: "Послушай сюда, наивный ублюдок..." Чистейший страх заставлял все в груди сжаться, мешая организму нормально дышать. - Ты прекрасно знаешь, о чем я. - Кёрли тяжело выдохнул, как будто был не в силах что-то сказать. Но, в конце концов, всё-таки решился на речь. - Буду честен. Пару часов назад, убеждая тебя, что я тебя простил, что ты не виноват и что это всё был несчастный случай, я уверял в этом и себя. Я уже пользоваться такой "тактикой" в больнице и мне не помогло. Не знаю, почему я вдруг дал себе ещё один шанс на самообман.. Я все ещё понимаю и принимаю, что ты виноват не в полной мере, но... Мне пока сложно отпустить это, Джимми. Извини, мне придется это сказать. - короткая пауза застыла в воздухе, а затем, как ножом по сердцу прозвучали слова: - Я тебя терпеть не могу.. Ты сломал мне жизнь, и я не собираюсь это отрицать. Настала пора мне быть честным перед тобой и собой. - "Так вот в чем был подвох..." Слова ударили в душу и голову Джимми, как тяжелые камни, разбивая хрупкую оболочку непонимания подозрительной доброты со стороны Кёрли. В первые секунды шатен оцепенел, словно застыл в ожидании ещё одного удара. Мелькнула в голове секундная, больная обида, но затем, медленно, как тяжелая волна, пришло понимание: да, а ведь его есть за что ненавидеть. Горькая истина пронзила его насквозь, оставляя после себя пустоту и ощущение полнейшего бессилия. Джим не стал спорить, не стал оправдываться. Что он мог сказать? Он знал, что виноват, знал, что причинил боль. Слова "я тебя терпеть не могу" прозвучали как приговор, подтверждая его худшие опасения. В глазах появились слезы, но он не стал им препятствовать. Он просто кивнул, признавая свою вину, свою неизбежную наказуемость. Ощущение позора сжало его грудь в непроницаемых тисках. В душе осталась лишь пустота, и глубокое, всепоглощающее раскаяние. Голос блондина продолжил: - Я скрывал себя настоящего от всех. От докторов, психологов, даже от самого себя. Это было невероятно сложно постоянно натягивать эту фальшивую улыбку на свое лицо. Откровенничать с тобой, возможно, не самая лучшая идея, но я подумал, что большее не могу держать всё в себе... В комнате повисла напряжённая тишина. Но вскоре ее прервал неуверенный голос: - Раз уж у нас тут минута откровений... - Джимми начал свою реплику не очень удачно, но ему было, что сказать - Я тоже скажу кое что. - Я слушаю. - не поворачиваясь, нехотя сказал капитан. - Кёрли, я... - парень боялся говорить. Голос дрожал. - Я почти ничего не помню... Секундная тишина, непонимание, голос Кёрли: - В каком смысле? - Я- я знаю, что это звучит как полный бред, или в секунду придуманное оправдание, но Кёрли... Я не помню, что было на корабле.. - Джим почти полностью накрылся пледом, оставив снаружи лишь глаза, все тело сжалось в ожидании реакции капитана. - Что? - Кёрли наконец обернулся и сел уже лицом к Джимми. Его глаз выражал гнев и непонимание, но где-то в глубине взгляда затерялось и сочувствие. - Прости, я- я не помню... Почти не помню. Я помню только самый конец полета. Начало тоже. Из середины я помню только отрывки, как будто фрагменты ужастика из детства. - Что за бред ты несёшь? - Кёрли нахмурил бровь, замечая явную ложь в глазах собеседника. - Кёрли, это сложно, я знаю, но поверь мне! Любыми возможными способами, я докажу тебе всё! - Ладно. Допустим. Но звучит, как самая худшая отговорка, такая противная и наплевательска, что хочется заткнуть ее скорее. - блондин провел рукой по лицу - Что последнее ты помнишь? Из начала полета. - Как мы разговаривали в капитанской кабине. Но я не помню, что мы обсуждали.. - Психологический тест. - этими словами Кёрли вдруг резко оборвал разговор, быстро и решительно надел протезы и встал с кровати. - Я поеду в больницу. - Что? Но зачем? - Джимми испуганно закопошился, скидывая с себя плед. - Я расскажу им все, то, что говорил тебе. И продолжу лечение уже там. - Нет, нет, я ведь, подписал все документы, я- - Удерживать меня будешь? - перебил парня недовольный голос - Это уголовно наказуемо. - Нет, я просто... - парень вдруг замер, не зная, что и сказать. - Я пойду. - Кёрли накинул кофту прямо на футболку, в которой спал. Оба парня вышли в прихожую, блондин натянул обувь на протезы, молча открыл дверь, но вдруг остановился. Он стоял так недолго, потом сжал ручку двери и не поворачиваясь, сказал: - Спасибо, в любом случае. Пока, Джим. Дверь хлопнула, словно выстрел, прерывая напряженную тишину. Кёрли ушёл, оставив после себя пустоту, заполненную неразрешенными вопросами и горьким осадком. Джимми остался один, прижимая руку к сердцу, словно пытаясь защитить его от холода, который внезапно проник в комнату. "Спасибо, в любом случае…" – слова прозвучали странно, смесь благодарности и холодной отстранённости. Джим понял, что это было прощание, прощание навсегда, хотя никто из них не произнёс этого вслух. В этом "Спасибо" скрывалась целая бездна невысказанного, целая история их сложных отношений. В сердце Джимми была смесь боли и пустоты. Он чувствовал себя брошенным, одиноким, непонятым. Что означает "Спасибо в любом случае"? Это был сарказм? Про какой "любой случай" капитан говорил? В воздухе повис горький привкус недосказанности и неизбежной потери. Кёрли ушёл, забрав с собой не только себя, но и часть жизни шатена. И Джимми остался один, с эхом хлопнувшей двери и холодом в душе. Эмоции просились наружу, гнев на самого себя сжигал все органы внутри, обращая их в пепел душевной боли. - Я ОПЯТЬ ОБЛАЖАЛСЯ! - крик отчаяния в секунду заполнил опустевшую квартиру - что со мной не так... Взял ответственность? ПОНРАВИЛОСЬ? СПРАВИЛСЯ?! Кусок никчемности... - Джимми неистово рвал горло, коря самого себя. И это было самое настоящее, больное и страшное отчаяние, пожирающее душу и всё, что хранилось в глубине неё... - И что было со мной тогда, на корабле?.. Что я сделал? Если бы я только помнил... *** - "Отличная работа, Джимми! Вы очень помогли нашим клиентам, так что вам закинули ещё немного чаевых! Спасибо за ваш труд". Джим слегка улыбнулся - приятно получать такие письма от начальства. Работа оказалась удачной: хороший коллектив, понимающий руководитель, вежливые клиенты. С деньгами теперь проблем не было. Но душу раздирала ситуация, произошедшая уже целых восемь месяцев назад. За это время парень ни разу не приходил в больницу навестить Кёрли, понимая, что тот хочет отдохнуть от него, одуматься. Да и вообще вряд ли они ещё когда нибудь встретятся, жизнь направила их судьбы в разные русла. По планам, капитан уже должен был закончить лечение. А Джим только недавно закончил свой курс таблеток. Шатен сел на диван, вспоминая приятные моменты с его лучшим другом. Он улыбался и плакал, винил во всем себя, понимая, что не смог ничего исправить. Иногда появлялось секундное желание захлебнуться в собственных слезах, но в такие моменты Джимми вспоминал, что на свете есть минимум один человек, один почти забытый капитан, которому сейчас намного хуже... Однако, слова "терпеть тебя не могу" каждый раз рвали душу все сильнее и сильнее, все больнее и больнее. Чем дальше от ситуации - тем лучше? По логике да, но у Джимми, всё было наоборот. Ведь чем дальше от ситуации - тем меньше шанс вернуть всё назад. Джим думал часто о резкости произошедшего, за два часа Кёрли стал буквально другим человеком. Никогда бы шатен не подумал, что у капитана такая хорошая актерская игра... Хоть блондин и объяснил свой резкий поступок весьма объективно, но что-то все равно тревожило в глубине души. Может это просто перепады настроения? Кёрли ведь был нездоров... "В любом случае, все уже кончено" - постоянно в конце раздумий говорил себе Джимми. От мыслей отвлёк агрессивный стук в дверь. Джим вздрогнул от неожиданности, затем аккуратно встал с дивана и подошёл к двери. Отсутствие глазка не давало возможности посмотреть, кто стоит по ту сторону замка́, поэтому Джимми спешно проверил наличие перцового баллончика на тумбочке, стоящей рядом с дверью, и потянулся к ручке. Щелчок замка, бесшумно и медленно открылась дверь. На пороге стояли женщина с мужчиной средних лет, в их внешности присутствовали иностранные нотки, а их взгляд был полон желания что-то сказать. Сначала все втроём внимательно осматривали друг друга, как будто оценивая что-то по внешним качествам. Затем подался голос: - Джимми, верно? - спросил мужчина. - Верно, но вы тоже представьтесь, пожалуйста. - Наши имена тебе ничего не дадут. - Тогда дайте мне любую другую информацию, по которой я смогу вас распознать. - Джимми стала немного раздражать эта интрижка в голосе мужчины. - В таком случае, тебе вероятно знакомо имя нашего сына. - мужчина пронзительно посмотрел в глаза шатену - Дайске. Джимми сглотнул, пошатнувшись чувствуя, как ужас пронизывает его тело, как тонкую хрупкую нить. "Дайске..." Родители стояли на пороге, словно призраки прошлого, и всё его тело пронзила острая волна тревоги. Мир вокруг закружился, загудел, превратившись в туманную бездну. Он понял, понял всё слишком отчетливо. Вот они, родители того человека, которого он… убил. Память отказалась воспроизводить детали, но глубокое понимание вины гудело во всем теле. "Дайске..." Стыд накрыл его с головой, заставляя хотеть исчезнуть, раствориться в воздухе. Бессилие сжимало грудь, он не мог ничего сказать, ничего изменить. Только немой ужас застыл в его глазах, отражая глубину содеянного. В голове всё путалось, прошлые воспоминания смешивались с настоящим, образуя невыносимый винегрет из боли и раскаяния. "Дайске..." Он чувствовал себя грязным, бесполезным, недостойным прощения. Даже глубокое раскаяние не могло заглушить чувство ужаса и безысходности. Казалось, что теперь его будут вечно преследовать призраки прошлого. На лбу выступил холодный пот, руки дрожали. Джимми все отчётливее понимал, что он не просто человек, а человек, осужденный собственной совестью на вечные муки. На секунду осмелившись взглянуть в глаза мужчине, он увидел во взгляде всю глубину своей вины. "Дайске..." Нужно было хоть что-то сказать, стоять и молчать было плохим вариантом, так что Джимми задал реально мучающий его, но при этом довольно глупый вопрос: - Вы пришли меня убить? - отпуская ручку двери, еле слышно сказал Джим. - Хотелось бы. - явно еле сдерживая крик, сказал мужчина - Впустите нас. Поговорить. Делать нечего. Джимми впустил пару в квартиру. Парень боязно пригласил гостей на диван и сам уселся в самый дальний от них угол. - Мы пришли не для того, чтобы причинить вам какую-либо физическую боль, а уж тем более не убивать, - начал отец, голос его был спокойным, но в нём слышна была бесконечная боль. - Мы пришли, чтобы просто взглянуть вам в глаза. Мать подала голос, глаза её были полны слёз: - Наш Дайске… он был таким добрым, таким солнечным. - Она замолчала, слёзы потекли по лицу. - Вы отняли у нас всё, - прошептала она, голос её было едва слышно. Отец взял жену за руку, приговаривая успокоительные слова. - Скажите хоть что-нибудь. Слова застревали в горле. Джимми знает, что никакие реплики не смогут исцелить их боль, но молчать было тоже невыносимо. - П- простите... - шептал Джим, голос едва слышно. - Я… я не знаю, как вам сказать, чтобы вы поняли. - Он пытался найти правильные слова, но они, как будто, избегали его, растворяясь в тумане стыда и раскаяния. - Я помню, что уб.. что стало с вашим сыном, но… я не помню, как это произошло. - Джимми глянул на них: на эти лица, искаженные горем, и почувствовал, как его собственное сердце разрывается от боли. - Я уже ничем не смогу искупить свою вину, - он говорил тихо, почти шепотом - Я понимаю, что никакие слова не уменьшат вашу боль. - Он молчал несколько секунд, пытаясь прийти в себя, собрать мысли. - Я хочу вас убедить, что мне действительно очень жаль. Ведь Дайске мне самому доставлял огромную радость на том сером корабле... - Джимми смотрел на руки родителей, сцепленные вместе, и видел в этом жесте поддержку и глубокую любовь. Слезы уже давали о себе знать хрустальным блеском в глазах. - Я понимаю, что вы никогда не сможете меня простить, но я хочу, чтобы вы знали, что я всегда буду помнить о Дайске. И я буду нести этот крест до конца своих дней. - после этих слов шатен замолчал, не зная, что ещё можно сказать. Он и так наплёл лишнего. - Все же ты прав, как минимум в одной вещи - после недолгой паузы сказал отец - мы никогда не сможем тебя просить. - слова прозвучали так больно.. заставляя Джимми сжаться всем телом. - Я хотя бы рад, что ты раскаиваешься в содеянном. Но знай, будь мой гнев хоть на процент больше, я бы убил тебя прямо тут. - мужчина говорил с трудом, скрипя зубами. Жена молчала опустив голову. После где-то двухминутной тишины, отец снова заговорил. - Ты сказал, что не помнишь что ты сделал с нашим сыном. - мужчина взглянул на Джимми - расскажи подробнее. - Хоть слова и звучат глупо, но это не попытка избежать ответственности, поверьте. Это правда. Я почти не помню, что сделал с.. с Дайске. Я чувствую это в каждой клетке своего тела, но самого момента уби.. убийства в моей памяти нет. - Джимми сильно старался избегать слов "убил", "убийство" и тому подобное, слишком уж эти слова цепляли сердце, но сейчас никакое другое слово не подойдёт. Он замолчал на время, пытаясь найти правильные слова. - Это… как провал в памяти. И я честно не знаю откуда он взялся. - Джим заметно нервничал, перебирая пальцами. - У меня бывают приступы агрессии, я теряю контроль над собой, воспоминания о этих моментах фрагментарны или вообще отсутствуют. Это я так предполагаю. Но это не оправдание, я понимаю. Я готов нести наказание за свою вину. Просто… я не могу вам рассказать, как это произошло, потому что я сам этого не знаю.- Он сделал глубокий вздох, стараясь сдержать слезы. "Говорить абсолютно, все, что думаешь" в последнее время стало "фишкой" монологов Джимми. - Мне очень жаль, что я не могу дать вам более подробных ответов. Но поверьте, я.. ладно, я все сказал.. - В твоей весьма бессвязной речи, я понял, что тебе, надеюсь, искренне жаль. - произнес отец Дайске уставшим голосом. - И это правда. - Джимми решил вкратце повторить ранее сказанное - Я прошу прощения, за нанесённую мною боль вам. Жизнью и сердцем я теперь обязан вам за Дайске. Мужчина задумался, приклеив взгляд к полу. Решение пришло не сразу, оно выковывалось путем тяжёлого труда над собой, в мучительных борениях между гневными криками души и желанием найти в себе силы простить. Слова прощения не срывались с губ легко, они извлекались из глубин сердца, словно драгоценные камни из земли. Каждое слово было пронизано бесконечной тоской по утраченному сыну. В голове мелькали воспоминания: счастливое, беззаботное лицо Дайске, его добрая улыбка, и эта картина заставляла родителей снова и снова проживать невыносимую боль потери. Что сильно усложняло возможность прощения виновника, сидящего прямо напротив них. Но в месте с болью в их сердцах зародилась новая чувствительность, способность понимать глубину человеческого раскаяния. Это было не легкое прощение, а тяжелое признание того факта, что гнев не может вернуть сына обратно, и что прощение, хоть и болезненное, может принести им хоть немного спокойствия. Они шли к этой точке долгие минуты молчания, испытывая всё новые волны боли и отчаяния, но в конце концов победила не месть, а сострадание. Решение далось им с огромным трудом, с огромной ценой, но прощение стало их выбором, их путем к исцелению. И это прощение было таким же тяжелым, как и смерть Дайске. - Боль утраты — это тяжелый крест, который мы будем нести всю жизнь. Но гнев — это путь в никуда. Он не вернет нам Дайске, он лишь усугубит нашу боль. Твое раскаяние, твоя искренняя боль — это то, что мы хотели услышать сегодня. И хотя никакие слова не смогут изменить прошлое, мы.. нет. - мужчина сильнее сжал ладонь жены - Я не могу. Я не прощаю тебя, Джимми. Я не прощаю, но не злюсь, нам всё ещё очень больно. Уж пойми. - тихо, иногда прерываясь произнес отец юноши. - Я понимаю, но я всё равно очень благодарен... Я сам испоганил себе жизнь, ещё больше чем другим... - Джим смотрел в пол, без возможности взглянуть на гостей. - Вы очень хорошие люди. Спасибо вам за понимание. - Мы всегда ищем в споре справедливость. - сказала мама, молчавшая все это время. - Может вы хотите что-нибудь? - Джимми в порыве тревоги совсем забыл про гостеприимство - Чай? - Нет спасибо. Мы пойдем. - отрезал мужчина. Пара встала с дивана и направилась к двери. Джимми проводил их и, спешно закрыв дверь, сполз на пол прямо у входа. Он руками схватился за голову: "Что же я натворил..." *** Жизнь текла своим чередом, мерным и спокойным потоком цифр и логистических схем на мониторе его компьютера. Джимми работал удаленно, за работой он прятался от пустоты, которая по-прежнему жила внутри: от эха хлопнувшей двери и слов прощения, до сильного чувства вины за потерянное прошлое. Прошел месяц с тех пор, как он повстречал родителей Дайске. Совесть грызла его, не давая покоя ни на минуту. Дикое сожаление — не просто чувство вины, а огромная, пронзительная боль, связанная с потерей памяти. Редкими ночами он бродил по лабиринту своих кошмаров, где оставшиеся воспоминания с Тулпара смешивались с неслышным криком о помощи. Эти кошмары были краткими, но резкими, словно удары током, пронзающие его до самой глубины души. Больше всего Джимми мучил вопрос о Кёрли. Почему произошло такое резкое изменение в его поведении? В начале он спокойно говорил о прощении, о тёмной стороне, которая привела к трагедии. И буквально через несколько часов он был погружён в бездну гнева и ненависти. Что случилось? Было ли это действительно его попытка самообмана или это какой-то другой защитный механизм? Или это было что-то еще, что-то, чего Джимми не может понять? Этот вопрос с каждым днём становился все более навязчивым, напоминая о сложности человеческой психики и о том, что за маской спокойствия может скрываться боль и страдание, не менее глубокое, чем его собственное. Он пытался разобраться в этом, но каждый раз застревал в тупике. Этот вопрос стал ещё одним камнем, застрявшим в его душе, ещё одним напоминанием о трагедии, которую он не мог забыть и вспомнить одновременно... Одним почти спокойным летним днём Джим сидел напротив экрана ноутбука сверяя свои подсчёты. Вдруг телефон на столе завибрировал. Парень отвлекся от вычислений и прочитал входящие сообщение. - "Жду тебя сегодня в пять часов вечера по адресу *****. Твое появление обязательно. Буду ждать." - говорилось в смс. Адрес был прикреплен к парку в центре города. Сообщение было слишком подозрительным. Непонятно кто его пишет, а главное с какой целью? "А если это снова члены семьи экипажа... Что я им скажу? Они меня из дома вывести хотят. Ну точно что-нибудь со мной сделают..." - со страхом думал Джимми. Он хотел отвлечься от всего этого кошмара, попытаться забыть все и начать жизнь с нового листа. Было принято решение не идти на эту встречу, слишком опасно. С небольшой тревогой в душе парень продолжил свою работу. День прошел как обычные будние рутинные сутки. После сытного обеда, Джим сел на диван немного отдохнуть. Было около шести вечера, когда в дверь резко и сильно постучали. "О, нет..." - Джимми было не по себе о таких стуков. Не все родители такие понимающие, как родители Дайске. Парень сидя на диване, старался дышать как можно тише, дабы сделать вид, что дома никого нет. После нескольких неудачных попыток стука в дверь, вдруг раздался громкий голос: - ДЖИММИ! ОТКРОЙ СЕЙЧАС ЖЕ! - голос был до ужаса знакомым. - ДЖИММИ ОТКРОЙ. ДВЕРЬ. - Кёрли... За дверью стоял Кёрли. "Все? Это мой конец? Так я умру? Не знал я, что у смерти такие родные руки..." - с такими мыслями Джим подошёл к двери. Дрожащая рука потянулась к замку. Два щелчка. Дверь открылась. На пороге стоял запыхавшийся Кёрли, без какого-либо приветствия он сказал: - Бери с собой телефон, деньги и выбегай из квартиры. Сейчас же. - Кёрли, что происходит? - У нас нет времени. Ты и так задержал всё на час. Делай, что говорю. Джим, понимая, что так-то он капитану жизнью обязан, выполнил просьбу. Когда шатен хотел закрыть дверь на замок, Кёрли остановил его. - Стой. Возьми ту бутылку с собой. - С Тулпара? Зачем? - Джимми, быстрее. Шатен заскочил в комнату, взял бутылку с полки шкафа и вышел за дверь, закрыв ее. Блондин резко схватил Джима за руку и повел к выходу. - Почему ты не пришел? - быстро идя по улице и таща за собой парня спросил Кёрли. - Я должен по твоему приходить по каждому подозрительному сообщению без имени отправителя и иной информации? - спотыкаясь, еле успевая за капитаном сказал Джимми. Кёрли лишь недовольно фыркнул. Парни подошли к машине блондина. - Садись. И без вопросов. Всё в машине расскажу. Джим с тревожным непониманием выполнял все "приказы". Когда автомобиль тронулся и выехал на трассу, парень спросил: - Что происходит и куда мы едем, Кёрли? - Мы едем в место, которые оба всей душой ненавидим. - Что? - шатену эта фраза не прояснила буквально ничего. - Мы едем в здание "лучшей компании в мире"... Pony express.