Добро пожаловать в цикл

Темно, очень темно. Ощущается прохладный свежий воздух. И вот яркий свет проходящий в комнату через открытое окно. Всё ощущается… так спокойно и безмятежно, как будто не было никакого пожара, никто не умирал, ничего не происходило, а Майкл не был плохим человеком.Всё это ведь сон? Да Майк? Он твердил это себе в мыслях с самого начала всего ужаса. Майкл. Майк медленно открыл заспанные глаза, что устало и вяло пытались открыться, на языке, вроде как, всё ещё ощущая привкус то ли горечи, то ли грязи произошедших с ним событий, да, определённо казалось, что несколько минут назад, если его безнадёжная голова не обманывала его Майк должен был умереть. Но… он лежал на своей тёплой, согретой его телом за всю ночь, кровати, как было на самом деле. На лицо лился свет, даже не тот свет в конце туннеля (лучше это был конец света), а солнечный, мягкий и тёплый. Нет, он не был гнилым разлагающимся трупом, он дышал, ощущал как бьётся его сердце, ощущал свою наполненность, живость, он был живым человеком, а не просто гнилой оболочкой. — Какого… — пробормотал сквозь зубы Майки, ещё не окончательно собравшись, но не закончил мысль от шока, он только осознал такие простые вещи, что он дышит полной грудью в отличии от столь короткого для него промежутка времени назад. Подняв тяжелое тело с кровати, к которому он так не привык, и удобно усевшись на простыню, снимая с себя одеяло, Афтон начал осматривать себя бегая глазами по своему молодому «я», пытаясь прийти в самого себя, как бы странно не звучало. Он снова ребёнок, двенадцатилетний подросток, чёрт возьми. На календаре возле двери значился июнь 1983 года, который много значил в его жизни, да и для всей семьи. Майкл всё ещё задавался одним единственным вопросом. Почему он сейчас в месте, которое называл раньше домом? Хотя сейчас у него язык не может повернуться так его назвать... Первой разумной мыслью, что это могло быть было, что он попал в ад, второй, что происходящее до этого было сном его больной головы. Это не имело особо значения. Его комната была украшена старыми плакатами с "Пиццерией Фредди Фазбера", он позже их заменил на музыкальными группами тех лет и фильмом "Назад в будущее" (может он хотел также изменить прошлое в тот момент времени). Напротив кровати был широкий деревянный письменный стол на котором был бардак, мягко говоря, ничего неожиданного, ибо старший сын, в отличие от его отца, терпеть не мог, когда выглядит всё не тронуто, покинуто, мёртво. — Майкл, сколько можно спать? — послышался сильный стук в дверь и знакомый голос. Майки вздрогнул. Как же давно тот не слышал голоса Уильяма, не поломанного аниматроника, а его серьёзного, уверенного голоса с, как считал Майкл, тупым британским акцентом, но тогда ещё не был таким холодным и грубым, каким он стал со временем. Всё же и в правду Майк совсем забыл о времени пока пытался осознать то, что произошло, на часах уже был обед. — Д-да, иду, — ответил Майкл заикаясь, как вызубренный ответ, отец не любил ждать, хотя нет, противно называть человека который отравлял тебя своим отцом, а себя своим сыном, хотя для него ты скорее подопытный кролик. Шаги отдалились от комнаты… привкус у Майка всё ещё оставался. Нужно идти хотя бы на обед не так ли? Да, стоит. Хотя надо вообще вспомнить каким он был раньше, ответ конечно прост, что тем ещё отморозком, но всё же он изменился с того времени. Микуле спустился со второго этажа, где были спальни и детские комнаты, которые в будущем опустеют. Майк сразу же из коридора направился в ванную, проходя мимо гостиной и кабинета отца. Под ногами была типичная чёрно-белая плитка в будущем она покроется кровью, что капала с рук отца после убийств, а с потолка свисала тусклая лампочка… Мальчишка повернулся к зеркалу, чтобы взглянуть на себя, на того кто был в зеркале, но кем он так давно не был. Глаза… они не были пустыми, в них виделся этот мягкий и тёплый карий цвет, а на румяном лице мягко шли веснушки, что простиралась, как звёзды на ночном небе. Волосы не были просто дешёвым париком, они были тёмные, но не настолько, как у отца или Эвана. И он так походил на отца… Майк ненавидел это всегда. Надо умыться. Умыться от всех мыслей, умыться от кошмара. Проснуться или даже лучше не проснуться, чтобы это было сон, чтобы это было нереально, чтобы… В гостиной никого не было, но не на кухне, из которой был слышен звук столовых приборов и чайника, но дом был явно живее, чем через пять лет, когда остался только он один. — Привет, Микуле! — Радостно пробормотала с набитым ртом Элизабет. За столом сидела вся семья… это было так давно. После смерти … все стали есть по отдельности, а семейные застолья были только когда приходил дядя Генри. А со временем они все разошлись. Прямоугольный стол и пять стульев, в середине Уильям, слева Лиз и Майкл, справа мама и Эван, в порядке близости к отцу. А если приходили Эмили, то они рассаживались по девять человек: возле папы всегда была мама и дядя Генри, потом Элизабет, Эван и Майкл, рядом Сэмми с тётей Дженифер, а Шарлотта всегда напротив Уильяма… Эван. Элизабет. Уильям. Логан. Эти имена проворачивались в голове Майкла. Столько лет прошло, столько лет он их не видел. После стольких лет… Кажется что-то встало комом в горле Майка. Неприятное чувство, кажется странным, как давно он не… Кажется его сейчас вырвет. Афтон быстро бредёт в сторону ванной, из него рвётся вся эта противная жижа, а голова раскалывается. Глянув на себя в зеркале Майк видел себя как в пожаре, труп, слишком бледный человек с зеленоватым оттенком, с отсутствующими глазными яблоками за место которых пустота из которой сияют фиолетовые точки. Нет. Он выглядит только бледным, но живым, он стоял нагнувшись над раковиной… может он заболел? Прошлое лишь бред в его больной голове? Но Микуле не чувствовал никакого жара, его не морозило и не горел во всех смыслах. Послышались шаги. Они были тихие, не как у отца. — Майк, ты как? — Послышался обеспокоенный голос из-за двери, женский, родной… мама? Голова начала болеть сильней. Она раскалывалась. Казалось голова всё ещё горит в 2027 году. Пожар всё ещё пылает. Он не дома. Он не в безопасности. Он никогда не в безопасности. Он никогда не будет дома. Он всегда будет один. Майкл Афтон всегда будет один. Майкл… — Майкл? — Голос возвращает в реальность. Ручка двери медленно открывается и заходит мама. Майк быстро вытирает слёзы, он должен быть сильным, ты должен быть сильным. — Я… голова сильно болит. — Казалось сейчас упадёт на кафель, сломает свою шею, сломает свой позвоночник, ноги, руки,плечи,колени,локти,разобьётлобителобудетвкрови. — Я принесу тебе обед в комнату, не беспокойся. — Логан лишь кивнула и выдохнув ответила. Она так мало стала говорить со временем. Или она всегда так мало говорила? Она развернулась, взгляд остался на сыне. В её темно-зелёных мутных глазах ещё оставалось что-то живое, небольшая искра, что была подавлена, и ели сверкала. Ушла. Майк остался наедине со своими мыслями. Он так устал, что не хочет их слышать, а сейчас тем более. Медленно взбираясь в комнату и повалившись на кровать мальчишка смотрит в потолок. Почему он здесь находится? Его голова трещит по швам, что не даёт спокойно рассуждать. Может его мозг сейчас не может воспринять будущее? Или это можно считать за прошлое, кома, просто плохой сон? Это может быть всем, чем угодно, даже симуляцией. Это всё ещё не объясняет почему. Майкл прокручивает в голове последний момент прошлой жизни. Он пришёл работать менеджером в новое заведение компании. Компанией уже занимался не дядя Генри, а его сын Сэмми. Но тогда почему Генри пришёл? Решил закончить начатое, логично… А все кто оставался в здании, кто сгорел? Он, Лиз, отец, дядя Генри, Чарли… Кого-то не хватает. Что-то или кто-то ускользал из его памяти… Раздался скрип двери комнаты. — Померишь температуру .— Мама мягко и тихо сказала, она зашла в комнату и принесла с собой завтрак и градусник. Казалось мама в такие моменты была самой заботливой, а потом так быстро рассыпалась, что для Майкла перестала существовать и вовсе умерла, тихо и незаметно сгнив… Майк вздохнул. Глоток воздуха шел удивительно ровно. Он всё ещё был сам не в своей тарелке…