Петля

      Много веков назад жила была девочка с красивыми тёмно-красными глазами, переливающимися синим в темноте и золотым на солнце, её длинные чёрные волосы развевались на ветру, словно на картине, нежный голос дарил ласку каждому, кто к ней обращался с просьбой или вопросом. Однако её не любили, несмотря на всю доброжелательность и любвеобильность девочки. Её травили и ей желали смерти. И всё лишь потому, что девочка обладала способностью вылечивать раны и видеть странных существ. Совсем скоро после своего рождения она поняла, что о второй своей способности никому лучше не говорить, а вот первой способностью девочки охотно пользовался её отец, приглашая раненных и больных к себе в небольшую хижину, закрывая им все глаза, обмазывая обычными мазями и приглашая к больному свою дочь, которая тихо, чтобы пришедший её не услышал, вылечивала любую рану и болезнь. Тем самым мужчина получал заработок. Глава деревни закрывал на это глаза, так как сам частенько пользовался услугами этой семьи.       Когда девочке стукнуло двадцать, и она стала девушкой, давно в неё влюблённый сын главы открыто стал проявлять свои чувства, выпрашивая у отца благословение на их свадьбу. Глава уже был готов согласиться и побеседовать с отцом девушки, как вдруг в один из летних вечеров к нему прибежал деревенский мальчишка и сообщил, что дочь травника разговаривает с пустотой и использует что-то странное и неведанное, излучаемое из её рук. На это глава уже не мог закрыть глаза, потому что знал, что девушка лечила странных существ, что не давали им покоя — мужчина сам их видел, но, конечно же, виду не подавал. Ему не позволял статус.       Девушку признали ведьмой и решили сжечь на костре. Её отец сразу же отрёкся от дочери, сославшись на незнание. Глава ему охотно поверил, зная всю действительную правду. Девушка не верила своим ушам, не верила своим глазам. По её щекам текли слёзы. Из уст вырывался крик.        — Нет, подождите! Не надо этого делать! — рыдала бедолага, глотая солёные капли, что затекали в её рот. — Я НИЧЕГО ПЛОХОГО НЕ СДЕЛАЛА!       Но её борьбу и крики воспринимали не как желание освободиться, а как сопротивление, и ещё более охотно разжигали под её ногами костёр.       Кострище устроили за пределами деревни, чтобы случайно не подпалить хижины. Огонь стоял высокий, горел ярко, пылал жарко. Девушка кричала истошно, моля о помощи. Но никто, ни одна душа, даже парень, сын главы, который был в неё влюблён, не выявляли желание ей помочь.       Вскоре крик стих, огонь погас, все разошлись, вернувшись в свою деревню. Однако сердце бедной девушки билось: медленно, держась последними усилиями за жизнь, но всё ещё билось. Глаза пустым взглядом смотрели на безоблачное, ночное небо, усыпанное тысячами и миллиардами звёзд.        — Про… шу… — шептали её обожжённые губы. — Мо-лю… хо-чу… жи… ть…       Слова были труднораспознаваемы, но один проходящий мимо мужчина всё-таки смог понять, о чём молила это бедолага. Он подошёл к ней, присел на одно колено и за подбородок повернул к себе.        — А при жизни ты, видимо, была красоткой, — прозвучал грубый насмешливый голос. — Несмотря на состояние и увечья, твоё сердце продолжает биться, а глаза гореть невероятным мстительным огнём, — он усмехнулся, оскалив свои клыки. — Что ж… посмотрим, что из этого выйдет…       Мужчина поднял девушку на руки и понёс её в сторону своего небольшого убежища, в котором отдыхал после своей охоты, а теперь укрыл там и свою небольшую и, по его мнению, до боли интересную находку.       Через несколько дней девушка очнулась. Она чувствовала себя живее всех живых. Оглядев своё обнажённое тело, бедолага удивилась отсутствию ожогов и его сохранности. Однако на её теле присутствовало кое-что ещё: странные чёрные полосы, ноги от пят до середины икры чёрные, чёрными были и все фаланги пальцев на руках, ногти длинные, прочные и острые, словно самые настоящие маленькие ножички. Девушка осторожно дотронулась до лица, провела по всей голове — уши оказались заострённым. Ради любопытства она засунула два пальца в рот и обнаружила вместо обычных троек самые настоящие острые клыки, такие, как она видела у диких животных.        — Интересно… — прошептала она.       Благо, голос остался прежним.        — Как не прогадал, — прозвучал голос откуда-то со стороны, — ты и правда та ещё красотка.       Девушка подскочила, совсем не стесняясь своей наготы, и уставилась на вошедшего мужчину. Он был необычен: те же странные полосы по всему телу, четыре глаза и четыре руки… В её деревне много ходило баек о нём, однако она была единственной, кто в деревне его не боялся.        — Двуликий… — чуть громче произнесла девушка. — Так ты правда… существуешь?        — А я думал, ты меня испугаешься… — в его голосе сквозила ироническая жалость.        — В моей деревне и правда все боялись тебя, даже от одного упоминания великого Двуликого все чуть ли не разбегались по своим хижинам. Хотя «великий Двуликий» звучит не очень… — она призадумалась, но почти сразу же продолжила: — Неважно.        — А что касается тебя? — он скептически приподнял одну бровь.        — М-м… я тебя не боялась. И не боюсь, — девушка пожала плечами. — Есть ли в этом смысл?        — Это даже глупо звучит. Смертный не боится великого проклятия. Неожиданно.        — Проклятия? — удивилась девушка. — Ты — проклятие? И все остальные маленькие странные существа… они тоже проклятия?        — Так ты ничего не знаешь… — теперь пришла очередь удивляться мужчине. — Вот оно как, — он хмыкнул. — Не ожидал.        — Так… может… ты мне обо всём и поведаешь? — в её тёмно-красных глазах загорелся огонёк любопытства.        — Хм-м… что ж, думаю, и поведаю. Почему нет? Вот только поговорим мы об этом не сейчас, — он злорадно усмехнулся. — Для начала назови своё имя.        — Эрида, — тут же отозвалась девушка.        — И всё? А фамилия?        — У меня её нет. Отец не говорил… да и по имени меня редко называли.       Мужчина призадумался, отведя взгляды двух пар глаз куда-то в сторону.        — А твоё? Как тебя зовут? — девушка поддалась чуть вперёд.       Проклятие наклонило немного набок голову и вновь усмехнулось.        — Сукуна. Рёмен Сукуна.        — О-о… красивое имя! — девушка широко улыбнулась, и эта улыбка сияла ярче всего в этом тёмном и прогнившем мире.

ххх

      Сукуна не уточнил, когда именно всё объяснит Эриде. Девушка же с крепким терпением ожидала этого разговора, не напоминая о нём: всё-таки теперь она жила рядом с самим Двуликим, о котором так много рассказывали у неё в деревне. Ходили слухи, что он был невероятно сильным, и это был далеко не его предел. Кто-то называл его исчадиям ада, пришедшим оттуда демоном, кто-то шёпотом звал его злым божеством. Но, как оказалось, Двуликим не был ни тем, ни тем. Он был проклятием, которых, как поняла Эрида, на планете было необыкновенное множество. Правда, что за проклятия, она так сама додумать и не могла. Зато считала, что судьба сыграла с ней неплохую уж и шутку: теперь девушка лично знала Двуликого в лицо и даже могла называть его настоящим именем, а не вот этим вот… «Дву-ли-ким». Хотя лиц у него и правда было две штуки.        — О чём задумалась? — Рёмен подошёл к девушке, сидящей на берегу небольшой речки, со спины.        — Вспоминала байки о тебе, что рассказывал глава деревни.        — И что ты почувствовала, вспоминая?        — Что я почувствовала, вспоминая байки? — она не поняла вопроса, поэтому повернулась к нему боком и посмотрела в его глаза, манящие её к себе.        — Нет. Что ты почувствовала, вспоминая деревню.       Эрида призадумалась.       И правда, что же она ощутила, вспоминая края, где недавно совсем жила, но где её никто не считал своей, даже родной отец? А в конце концов и вовсе нарекли ведьмой и сожгли на костре.        — Ненависть. Злость. Гнев.       Начала перечислять девушка, стараясь отчётливо услышать ноющие стоны сердца и души.        — Желание уничтожить всех. А ещё… — она слегка наклонила голову набок. — А ещё я почувствовала голод. Невероятный голод… очень сильный…       Мужчина улыбнулся, явно довольный ответом. Он взглядом поманил девушку за собой. Эрида, не задавая лишних вопросов, поднялась с песчаного бережка и направилась вслед за проклятием.       Шли они не то, чтобы долго, но девушке, признаться, надоело. Она только-только начинала привыкать к своему телу. Однако вопросов и по этому поводу было тоже много, но задавать их мужчине она не спешила: сначала нужно было всё узнать о проклятиях, а потом уже закидывать его вопросами о себе и о том, зачем он её спас.       Они вышли, как оказалось, к дороге, что вела в деревню девушки: Эрида её хорошенько знала, так как частенько пересекала её, чтобы добраться до холма и собрать там специальные травы, о которых просил её отец. А когда же они подошли к границе самой деревни, все те эмоции и чувства, что описала Эрида, забушевали в ней вновь, так ещё и с большей силой. Она со страхом в глазах посмотрела на Рёмен.        — То, что ты чувствуешь, это нормально. Ведь они посчитали тебя опасной и сожгли на костре. Ужасное деяние, не так ли? — произнёс он, переведя взгляд с жителей деревни на девушку. — Ты сказала, что не боишься меня. Я тогда не спросил. Почему же?        — Разве есть смысл бояться проклятий, когда люди также ужасны и омерзительны, как и сами проклятия? — вопросом на вопрос ответила Эрида. — Да и… если признаться, проклятия мне всегда были больше по душе, чем все жители в деревне. Они не боялись меня, не старались причинить вреда. Да, они все были маленькими и, как я поняла, слабыми, но мне встречалось и большое проклятие. На вид ужасное, но я смогла отвести его от деревни. Только об этом никто не знал. Я не ждала благодарности. Я лишь хотел признания и понимания… — по её щеке прокатилась одинокая слеза.       Двуликий сделал шаг к девушке, положил ладонь на макушку её мягких чёрных волос и поцеловал в лоб.        — Я признаю тебя и я понимаю тебя, а ещё принимаю такой, какая ты есть, — прошептал он ей на ухо.       Девушка вздрогнула. Она не верила своим ушам. Проклятие, что так боялись жители её деревни, с открытой искренностью говорило то, чего она желала услышать от своего отца. За одной слезой потекли и другие, обжигая её щёки.        — Спасибо… — прошептала девушка, шмыгнув носом.        — Милая моя Эрида, — ласково проговорил Двуликий, — ты должна отомстить своим обидчикам.        — Что?..        — Ты ведь испытываешь такие ужасные чувства. Разве можно жить с ними дальше? Тем более что теперь твоя жизнь будет долгой. Я не хочу видеть, как ты мучаешься из-за них, — он за подбородок, ласково и нежно, повернул голову девушки в сторону деревни. — Уничтожь их. Истреби всех — до единого. Заодно перекуси. Ты вроде говорила, что голодна. И найди какую-нибудь себе одежду. Думаю, мертвецы не будут жаловаться на то, что ты обворуешь пару их домов.        — Ты предлагаешь мне… убить их всех и… съесть?        — Ты ведь теперь тоже проклятие, так почему бы и нет? — на его лице появилась усмешка, однако девушка её не испугалась.        — Прокля… ти… е?..        — Именно. Расстроена?        — Нет, — слёзы перестали течь по её щекам, глаза загорелись ненавистным огнём, а из уст потекло рычание. — Это намного лучше какой-то ведьмы… — и, не дожидаясь разрешения, она ступила на территорию деревни, направляясь сразу же к первым стоящим домам.       Рёмен Сукуна остался стоять на своём месте, наблюдая из первых рядов за бесчинством, что творило новоиспечённое проклятие.       «Не думал, что она и правда перевоплотиться. Видимо, в ней было огромное количество негативных эмоций, — он усмехнулся своим мыслям, с наслаждением смотря за появлением первых жертв. — И ведь это неудивительно. Жить в окружении ненависти, так ещё и видеть проклятых духов с самого рождения… Из неё выйдет отличное проклятие!»

ххх

      В каких-то хижинах деревни полыхал огонь, по главной дороге были разбросаны безжизненные тела с отрубленными головами, море крови, останков и внутренних человеческих органов.       Двуликий медленно шёл по дороге, с довольной улыбкой рассматривая это произведение искусств и совсем не волнуясь насчёт испачканных в крови стоп. Эриду он нашёл на пороге хижины главы деревни. Девушка сидела, одетая в белое просторное полотно, с испачканными кровью руками, стопами и лицом, облокотившись на перила лестницы, и смотрела в невидимое другим глазам пространство перед собой. Рёмен присел рядом и погладил её по голове.        — Вышло даже лучше, чем я представлял! — похвалил он девушку, усмехнувшись.        — Я не из этой деревни, — резко сказала девушка, не шевельнувшись. Это напрягло Рёмен, он стал более серьёзным и внимательным. — Мою мать украли и привели в эту деревню. Она была на тот момент уже беременна. Глава охотников, то есть мой отец, решил оставить ребёнка себе, чтобы воспитать из него личного раба — что-то в этом роде. На мою мать у него тоже были планы, но она умерла почти сразу после родов.        — Откуда ты это узнала?        — От… мужчины, что притворялся все эти двадцать лет моим отцом, рассказал мне перед смертью. Он думал, если расскажет мне всю правду, я пощажу его и отпущу. Хах… — она злобно усмехнулась, оскалив свои белоснежные острые клыки. — Какие люди наивные существа…        — Ты сама недавно была человеком.        — Не хочу даже вспоминать об этом.        — Хо-о-о… — мужчина хихикнул. — Кому-то понравилась жизнь проклятия, я прав?        — Эта сила, что бурлит во мне, эмоции, чувства — всё это обостренно. Я слышу то, что не могла услышать, будучи человеком, моё зрение такое высокое, что я даже представить себе не могла! — она улыбнулась кровожадной улыбкой, огонёк в её глаза всполохнул вновь. — А ещё… вкус крови… он такой… сказочный! — девушка облизнулась. — Никогда не думала, что я так буду рассуждать! Просто… невероятные ощущения!        — А ты бы хотела узнать, кем была твоя мать и где она жила?        — Хм-м… — девушка призадумалась. — Не знаю. Навряд ли, — она пожала плечами, наконец перевела взгляд на мужчину и тепло улыбнулась. — Теперь ты моя семья, Сукуна. Так что мне всё равно, кем была моя мать и где она жила. Если ты, конечно, не против.        — Дурочка! — тут же воскликнул Двуликий, потрепав её по волосам. — Конечно, не против.        — А вот тут я даже удивлена, — она посмеялась. — Тогда я могу звать тебя старшим братиком? — Эрида сощурилась.        — Вот ещё! Только попробуй меня так называть, прикончу самолично!       Однако девушка совсем не испугалась, напротив, она засмеялась пуще прежнего, схватившись за живот и положив голову на плечо мужчины. Эрида ещё никогда в жизни так не смеялась и не была так счастлива, как в этот момент. И пускай, что она стала каким-то там проклятием. Главное — её ценили и принимали такой, какая она есть. Даже если тем, кто её ценил, был сам Двуликий.

ххх

       — Проклятия, или же проклятые духи, как многие их называют, — негативные эмоции, такие как ненависть, страх, зависть, стыд, заставляют проклятую энергию выходить из тела человека. Аккумулированная проклятая энергия может воплотить себя в виде проклятого духа.        — Вот как ты получился?        — Получился — очень неподходящее и обидное слово, — фыркнул Двуликий. — Скорее: родился… — он призадумался. — Всё это неважно. Главное, чтобы ты уловила суть.        — Я её уловила, — девушка кивнула. — Во мне тоже было много негативных эмоций, поэтому я так спокойно стала проклятием.        — Не могу быть уверенным, чтоб уж так спокойно, но да, суть ты уловила, — мужчина кивнул. — До становления проклятием ты была, скорее всего, магом.        — Магом? — удивилась Эрида. — Это как? Тип, магией умела пользоваться?       Рёмен посмеялся.        — Нет, не магией, а проклятой энергией. Ты могла залечивать раны, лечить от болезней и, как я понял, помогать проклятиям не умирать благодаря своей проклятой энергии. Не могу точно сказать, как она действовала и какой у неё принцип, но, думаю, ты и так прекрасно с этим разобралась, будучи ещё человеком.        — Вот оно-о ка-ак… А звучит интересно. Ты часто встречаешь этих магов?        — Дай-ка подумать? — он усмехнулся. — Довольно-таки. Особенно в последнее время: многие всё пытаются меня запечатать, а некоторые и вовсе уничтожить. Представляешь?        — Как мило с их стороны полагать, что ты настолько слаб, что они способны на такое! — Эрида усмехнулась. — Наивные людишки.        — Наивные или нет, но с каждым поколением маги становятся всё сильнее.        — Неужели великий Двуликий боится магов? — в её голосе проскользнула ирония.        — Мы же вроде договаривались не называть меня «великим Двуликим», — фыркнул мужчина.        — Звучит очень смешно, уж извини, — она похихикала. — Так что насчёт моего вопроса?        — Я боюсь, как бы ты не попала в их руки, — он посмотрел в её тёмно-красные глаза, что сейчас из-за солнца переливались золотом, и грустно улыбнулся.        — Смеёшься? — девушка фыркнула. — Я ведь с тобой. Куда я денусь?        — Кто ж знает, куда повернёт жизнь? Я ведь не планировал заводить себе младшую сестру, — и тут он понял, что допустил фатальную ошибку.        — О-О-О!!! Я МОГУ НАЗЫВАТЬ ТЕБЯ СВОИМ СТАРШИМ БРАТИКОМ!!! — она кинулась к нему в объятия, а Двуликий, тяжело вздохнув, не стал ей сопротивляться. — Я же могу взять твою фамилию, да? Да же? ДА?! Я могу быть тоже Рёмен?        — Можешь. Конечно, можешь, — сдался мужчина, хотя внутри он ликовал.        — УРА-А-А! Сегодня лучший день в моей жизни! — Рёмен-младшая крепче обняла своего брата, наслаждаясь теплом его тела и желая запечатлеть этот момент в своей памяти как можно чётче.

ххх

      Года тянулись за годами, десятилетия — за десятилетиями, но для Эриды они были самой настоящей бесконечностью. Жара ли, холод ли, огромное количество магов или проклятий, что мешали жить, — ей было всё равно. Ей доставлял счастье лишь тот факт, что рядом с ней тот, кто принял её такой, какая она есть, любил её всей своей прогнившей проклятой душой и улыбался, если девушка вытворяла какую-нибудь детскую глупость, несмотря на свой возраст. Эрида и думать не могла, что её жизнь может враз измениться — причём снова. В прошлый раз изменения пошли в пользу: она нашла названного старшего брата, стала сильной, независимой и — по многим меркам — непобедимой, её страшились и уважали (как проклятие, конечно же), а старший брат всегда был рядом, поддерживал, любил, спасал от кошмаров и рассказывал интересные истории из его прошлого, в котором ещё не было этой занозы в заднице, его маленькой Рёмен-младшей. Однако в этот раз… в этот раз из-за изменений ей пришлось снова ощутить одиночество, боль в сердце и — что было самым ужасным — стать взрослой именно в моральном плане. Если рядом с Сукуной она могла ощущать себя подростком и вести себя так же, то без него вся мощь, которой веяло от Двуликого, перешла на неё, даже если с самого начала это и не было заметно.       Всё произошло в один из солнечных дней. Эрида, как обычно, лежала и грелась на солнышке, пребывая в полудрёме, довольная после плотного обеда и замечательной кровавой вечеринки. Вот только долго лежать и наслаждаться звуками природы ей не было дозволено. До её слуха донёсся звук шагов, а в ноздри ворвался людской запах — и запах не обычных людей, а самых настоящих магов.        — Сукуна! — позвала девушка брата, подскочив со своего места.        — Да, я тоже чувствую их, — хмыкнул в удовольствии мужчина.        — Нужно уходить… — шёпотом сказала Рёмен-младшая. — У меня плохое предчувствие.        — Не начинай, малютка, — он потрепал её по волосам. — Оставайся здесь, а я пойду с ними разберусь. Заодно притащу тебе самого на вид вкусного. Так сказать, десерт к твоей прошлой трапезе.        — Нет! Сукуна, постой! — она схватила его за рукав кимоно и заставила посмотреть в свои тёмно-красные глаза, что в данный момент отливали неприятным синим оттенком. — Прошу тебя. Давай в этот раз не полезем на рожон?.. Ты же знаешь, я тоже люблю поиграть с магами. Но сейчас… — лёгкая дрожь пробежала по её телу. — Я не боюсь, нет. Но у меня очень плохое предчувствие. Пожалуйста, прислушайся к нему.       Мужчина вздохнул и без слов, чуть наклонившись, поцеловал сестру в лоб.        — Продолжай отдыхать, малютка, и не беспокойся ни о чём, — он злорадно усмехнулся, в глазах его заиграл огонёк озорства. — Ни один маг не сможет меня остановить, и ты это прекрасно знаешь.       Эрида не стала возражать, и потому в последующие столетия винила себя в своём молчании. Потому что в какой-то момент, сидя на своём месте под солнышком, она ощутила резкую смену атмосферы и ауры в воздухе: пропал запах Двуликого, а восторженность людских эмоций возрастала. Её переполнил страх. Девушка подорвалась с места и как можно тише побрела в то место, от которого исходила постепенно исчезающая проклятая энергия брата (битва с Двуликим перенеслась намного дальше, чем она ожидала). До неё начали доноситься голоса людей:        — Да уж… ну и чудовище, — вздохнув, проговорил один из магов. — Такого изгнать невозможно.        — Мы его запечатали — уже отличный результат, — подбодрил другой маг, победно усмехнувшись. — От него остались лишь пальцы в количестве двадцати штук. Всё, что остаётся — спрятать их в разных местах, желательно, подальше друг от друга.        — Идея отличная, — кивнул третий.        — Хорошо, что это теперь не наша забота… — протянула с усталостью в голосе маг-женщина. — Я вот, например, жутко хочу домой, принять душ и завалиться спать.        — Будет тебе, — посмеялся второй, видимо, являясь самым настоящим оптимистом. — Мы запечатали самого Двуликого! Предлагаю это отме…       Но договорить мужчина не смог. Сквозь его грудь прошла чья-то рука с острыми когтями, схватила сердце и, вытащив его из тела, раздавила на глазах у остальных магов. Остальные маги с ужасом уставились на безжизненное тело товарища, с ужасом переведя взгляд на ту, что стояла над ним и с наслаждением откусывала самый большой кусок от сердца погибшего.        — Сердца магов — самые вкусные. Это потому, что в ваших телах течёт проклятая энергия? — прорычала Рёмен-младшая. — Как думаете?        — Это младшая сестра Двуликого! — прокричала маг-женщина, становясь в стойку. — Запечатаем и её.        — О-о… и меня? — усмехнулась девушка — зло, холодно и ненавистно. — А вы поймайте, — и после этих слов она исчезла так же незаметно, как и появилась.

ххх

      Жизнь без Сукуны была скучной и однообразной. В первые пятнадцать лет Эрида мстила тем, кто запечатал её брата. Она играла с ними, убивая каждого мага раз в несколько лет и насылая на их семьи проклятия — целые кучи, мелкие, но настолько мерзостные, что многие из магов часто переселялись, желая спрятаться. Но от Рёмен Эриды так легко избавиться было невозможно, особенно когда в ней горел огонь мести. Каждого из магов, причастных к запечатыванию, она уничтожала жестоко и безжалостно. Однако с одним из них девушке удосужилось даже поговорить.       Одной поздней ночью она бесшумно вошла в безлюдное здание, в котором находился всего лишь один человек — тот самый маг, что своей фразой «изгнать невозможно» показал, насколько Двуликий могущественное и непобедимое проклятие.        — Я ждал тебя, — проговорил мужчина, сидя перед фотографиями своей семьи, — младшая сестра Двуликого, Эрида, — он медленно повернулся к ней, встретившись с тёмно-красными, отдающими синим ненавистным блеском глазами. — Мы совершили ошибку, решив, что сначала нужно изгнать Двуликого, а потом ещё одну, когда решили, что собирать отряд магов, способный тебя запечатать, не стоит.        — Что-то не похоже на раскаяние, — прорычала девушка, остановившись в нескольких метрах от мага.        — А я и не раскаиваюсь. Вы — проклятия — сущие дьяволы, что мешают людям спокойно жить. Какое тут может быть раскаяние?        — Думаешь, люди — лучше нас, проклятий? — она горько усмехнулась, оскалив свои белоснежные клыки. — К сведению: люди порой бывают куда ужаснее проклятий.        — Ты преувеличиваешь.        — Разве? — Рёмен-младшая хмыкнула. — Какая разница, если ты всё равно сегодня умрёшь?        — Что ж… — он поднялся на ноги и встал прямо напротив девушки. — Забирай мою жизнь.        — И ты даже не будешь сопротивляться?        — Мне против тебя не выстоять в одиночку.        — Какие вы люди ничтожные существа, — прорычало проклятие, и глаза её загорелись красно-золотым мстительным пламенем.       Больше не говоря ни слово и не дожидаясь ответа, Эрида сделала своё дело: лишила мага сердца, а после глазных яблок и лёгких — это было её любимым и неповторимым делом.       Проглотив глаза мужчины, она с тяжёлым вздохом вышла из здания и посмотрела на звёздное ночное небо.        — Вот и всё… — прошептала девушка. — Их никого больше нет в живых, — Рёмен-младшая облизнула кровь со своих губ. — Вот только… что мне теперь делать, Сукуна? Стоит ли мне искать то, что осталось от тебя? — она сделала глубокий вдох, медленно выдыхая. — Однако сил у меня воскресить тебя нет… Что ж… поживём — увидим.

ххх

      Рёмен Эрида ходила у многих на слуху. Многие сильные маги собирались в отряды и пытались её разыскать, чтобы изгнать или хотя бы запечатать, как Двуликого. Однако проклятие поступало умнее — она исчезала тут же, как только чувствовала приближение магов, а после истребляла их по одиночке. Иногда же, будучи в более скверном настроении, девушка выходила на бой против всех сразу же, одерживая победу и оставляя после себя гору трупов и непоправимые повреждения на местности. Эрида всегда уходила, не оглядываясь и не жалея о содеянном. Да и с чего бы ей жалеть? Вся жалость исчезла в огне много сотен лет, а улыбка с её лица спала вместе с запечатыванием её старшего брата.       Эрида скиталась по миру, не имея никаких целей и не придерживаясь никакого маршрута. Куда падёт глаз, туда она и направится. Где учует свою добычу, туда и повернёт. Откуда повеет звуками веселья и радости, туда и направится её гнев и ненавистное настроение, желая уничтожить всё праздное в этом гнилом мире.       В одно лето Рёмен-младшая на некоторое место поселилась рядом с Токио, вокруг которого и внутри самого которого произрастало неистовое количество проклятий — мелких и больших. Нередко она появлялась в самом Токио, частенько просто чтобы понаблюдать за протекающей в нём жизнью, изменившейся за столько столетий. Иногда же девушка блуждала по лесам, купалась в речке, сидела на краю самых высоких в этой местности гор — проще говоря: проживала длинные скучные дни, сердцем тоскуя по старшему брату.       И вот именно в эту пору её жизнь изменилась — вновь. Сначала Эрида хотела истребить всё население Токио и близлежащие к нему маленькие города и деревни, чтобы снова не испытывать изменения своей жизни, однако почти сразу же утихомирила это желание внутри себя и забыла о нём, а всё лишь из-за одних светло-голубых глаз, в которых поместились целое звёздное небо, целый космос, целая вселенная… и всё лишь из-за одного любопытного и восхищённого взгляда — этих самых глаз. Узнать этот взгляд ей не составило труда — когда-то девушка точно так же смотрела на Двуликого, глубоко внутри себя желая, чтобы тот обратил на неё своё внимание как на кого-то, кроме жертвы. И вот сейчас, стоя среди деревьев, под полной луной, Эрида смотрела в эти наполненные звёздами, светло-голубые глаза и ощущало странное желание завладеть тем, кто этими глазами обладал. И самое удивительное в этом желании было то, что девушка желала именно завладеть, а не убить или съесть этого… ребёнка.