Доброй ночи, Дозор!

Вчера ещё промозглый весенний холод, сегодня природа решила разбавить солнечным, летним теплом. Солнце рвалось, казалось, ото всюду: из окон, из витрин магазинов, из стремительно сохнущих луж. И из стёкол очков замглавы Дневного Дозора, неторопливо прохаживающегося по периметру двора. - Заняяятно, - Жальцев потёр руки, будто в предвкушении чего-то и впрямь приятного, а не место преступления осматривал, - Вы же понимаете, Филипп Даниилович, что я вынужден буду настаивать на допросе ваших... Туманова и Телеша? - На допросе? - Филипп качнул головой, - С чего бы это такая формулировка? Вы же не думаете, что они как-то причастны к произошедшему? - Откуда мне знать? - Жальцев оскалился в заискивающей улыбочке, - Они ведь погибшего задержали и в Дозор привезли. Может, после подкараулили и решили... эмм, возмездие совершить? Филипп вздохнул, бросил задумчивый взгляд в ясное голубое небо. Нашёл время шутки шутить. - Вообще-то, последним с погибшим беседовал Николай Стельмах, - всё-таки возразил он, будто всерьёз. - Вот-вот! - ещё пуще обрадовался Жальцев, - И его допросить не помешало бы! - Ага, - Филипп поморщился, - А ещё Скаловского и Купченко, которые во время своего законного дежурства обнаружили тело и вызвали Дневной на место преступления. И всех скопом арестовать, на всякий случай. - Верно-верно! - Евгений Александрович, я могу опросить их всех сам и предоставить вам копию показаний. Очень сомневаюсь, что это что-либо даст в вашем расследовании, но раз уж вы настаиваете... Хотя по сути, я не совсем понимаю, зачем вы меня сюда вызвали? Погиб тёмный. Расследование ведётся Дневным Дозором. В моём участии вообще нет смысла. Один из тёмных дозорных, что сейчас сновали по двору, фиксируя всё возможное, оказался рядом, присел на корточки, стал водить над асфальтом раскрытой ладонью, в которой искрила вездесущим солнцем хрустальная пирамидка. - Извините, - не глядя на начальство бросил дозорный, шмыгнув носом. Жальцев осторожно взял Филиппа под локоток, мягко уводя подальше. Сообщил почти шёпотом: - А я вам штуку одну хотел показать, Филипп Даниилович. Ну вот что бы ему сразу с этого не начать, а не с дежурных шуточек? - Какую? - Идёмте. И осторожно обойдя сосредоточенного на своей работе дозорного, Жальцев потянул своего спутника к фонарному столбу, что стоял с краю местной автостоянки. Остановился прямо под ним. Филипп бросил на Жальцева вопросительный взгляд. Тот запоздало отпустил его, сделав шаг в сторону. Филипп шагнул на первый слой сумрака и стал осматриваться. Рядом медленно проявился Жальцев. Тёмный наблюдал за ним с интересом экзаменатора. Посмотреть в самом деле было на что. Синий мох покрывал стены домов и всю поверхность двора, включая городки на детской площадке. Он колыхался подобно водорослям, жадно тянулся, льнул, будто ластясь к находящимся в своих квартирах людям, и иным, бродящим по двору. Такой густой, пышный, откормленный, что руки зачесались уничтожить всё прямо сейчас. Нельзя. Пока, на месте преступления всё должно оставаться в том же виде. Впрочем, именно под фонарём было чисто. Ровный круг пару метров в диаметре и короткий хвостик дорожки, ведущей к тому месту, где, как Филипп уже знал, нашли тело тёмного. Сумеречный паразит пытался наползти и на эту свободную территорию, но будто обжёгшись, отклонялся назад. Филипп присел на корточки и тронул пальцами незанятую мхом поверхность. Песок сумрака здесь будто сплавился в ноздреватую, шершавую субстанцию, напоминающую пемзу. Глянул снизу на Жальцева. Тот больше не фиглярничал, а был предельно серьёзен и сосредоточен. - Вы бы магический след предполагаемого убийцы глянули, - посоветовал он. - Занятно, - не удержавшись процитировал Филипп, как только последовал совету. След оказался странным и знакомым. Свет и Тьма вместе. И сила в совершившем преступление ином имелась немалая. Ну, если магическим всплеском сумеречный песок так оплавило. Едва саму плоть сумрака не выжгло вчистую. Филипп кивнул, давая понять, что осмотр закончен, и оба вышли из сумрака, вновь оказавшись под яростными солнечными лучами. Жальцев неодобрительно покачал головой и надел шляпу, которой, вот только что, в руках у него не было. Блескучие очки погрузились в тень. - В какой мере результаты расследования будут доступны Ночному дозору? - деловито спросил Филипп, уже понимая, что от расследования не отвертеться. - Ой, всё для вас, всё для вас! - Жальцев развёл раскрытыми ладонями, едва ли не кланяясь, - Прямо хоть сейчас всё имеющееся подчистую готов выложить! - Вы меня на обед приглашаете? - решился обнаглеть Филипп, глядя на такого знакомого и привычного тёмного. От улыбки получилось удержаться, приложив серьёзные усилия. - Если вы мне такую честь окажете! - Жальцев радостно повёл рукой в сторону своего автомобиля, расчетливо припаркованного прямо в проёме между домами, так "удачно", что и человек не смог бы пройти, не то что случайной машине проехать, - В "Чёрном и Белом" изумительную окрошку в этот час подают. Что скажете? Филипп отрицательно качнул головой, неторопливо направляясь следом за коллегой к его машине: - Увольте. Никогда не понимал, зачем салат принято заливать квасом? Хотя, дед мой очень любит. - Это, видите ли, народное блюдо, - понёс лекцию Евгений, - В народе столько вариаций существует! Вместо кваса, к примеру, можно кефир взять, минеральную воду или сыворотку. Филипп напоказ передёрнулся: - Даже не буду спрашивать, что такое "сыворотка". Звучит уже скверно. - А напрасно! В жару очень даже приятный и полезный напиток. Лето начиналось не очень. Лето начиналось с убийства. Но кое-какой плюс в произошедшем был. Можно больше не искать повода для встреч и оправданий для окружающих. Было в этом что-то... от тайного книжного романа. Но Филипп не возражал. * * * В ресторане им подали грибной суп и баклажаны в медовом соусе, а также салат с куриной печенью и черешней. - Ну так, рассказывайте, - предложил Филипп, как только официант удалился. - Вы бы хоть поели сперва, - Евгений покачал головой, - Дело-то такое. - Ничего, - отмахнулся Филипп, - За свой желудок я спокоен. - А тогда, вот, - тёмный покопался в своём портфельчике и подал ему фотографии с места происшествия, - Судя по всему, после Ночного Дозора Балонкин никуда больше не заходил, и скорее всего направлялся домой. Во дворе пересёкся со своим убийцей. Смерть наступила от банальной асфиксии. Но это лишь на первый взгляд. Филипп не перебивал, рассматривал фотографии. И если выражение ужаса на искажённом лице погибшего ещё можно было списать на удушье, то всё остальное... - При более тщательном осмотре, уже нашим дозорным экспертом, обнаружено, что сердце у парня было сильно травмировано. То есть... - Жальцев сделал паузу, заглянув при этом Филиппу прямо в глаза, - Будто сжали его в кулак, превратив в сущий кисель. Вы уж простите меня за подробности не к столу. А вот внешних следов вмешательства никаких. И прочие соседствующие органы не задеты. - Мои дозорные, - вставил Филипп, - рассказали, что крик услышали одновременно с тем, как зафиксировали магический всплеск в том дворе. Жальцев кивнул: - По результатам экспертизы, мозг покойного функционировал более трёх минут уже после того, как сердце пришло в полную негодность. - Свидетелей нет? - спросил Филипп без особой надежды, возвращая фотографии. - К сожалению, - Жальцев упаковал их обратно в свой портфельчик. - А стошнило его... - До того, как. - тёмный подвинул к себе тарелку с супом и невозмутимо взялся за ложку, - То есть, сперва стошнило, а потом уж его одновременно придушили и сердце расплющили. Филипп последовал его примеру, стараясь выглядеть таким же спокойным. Какое-то время они молчали, отдавая дань первому блюду. - Вы ведь сообщение от Инквизиции получили вчера? - заговорил Филипп. - Про Степана Перовского? - догадался Евгений, - Считаете, это связано? - По расчётам Инквизиции он погиб. - А вы сомневаетесь? - А вы? - Филипп взялся за баклажаны, - Он ведь имел дело с Кругом. И, боюсь, в разных тонкостях его работы был более сведущ, чем Балор, который считал его всего лишь одним из своих сыновей. Столько лет водил его за нос и легко подставил, уже оказавшись у цели. - Думаете, он мог найти способ выбраться из застенков Инквизиции? Филипп не посчитал нужным отвечать. - Ещё кое-что, - вместо этого сказал он, - Таисия Бедрец исчезла с территории, к которой была привязана по решению суда. - Вот они, - Евгений покачал головой, - Ваши благие намерения. Филипп спорить не стал, лишь вздохнул. - Простите, - тут же спохватился тёмный, - По совести-то, Перовского, вон Инквизиция удержать не смогла. Считаете, она может в Заледеевск вернуться? - Любой другой, - нехотя стал отвечать Филипп, - Если бы сумел каким-то образом снять с себя инквизиторский магический блок, попытался бы сбежать куда подальше, затеряться, затаиться. Но Таисия... - Что же она? - Я ведь беседовал с ней, - признался Филипп, - Это что-то на грани безумия. Она была Балору предана до такой степени, что простила ему даже убийства детей. Это светлая, целительница. Куда ещё она поедет по-вашему? - А цель? - очень заинтересовался Жальцев, - Возродить отца? Воспользоваться Кругом и завершить начатое им? - Круга больше нет. Но она пока об этом не знает. - И куда она в городе может пойти? - Понятия не имею, - соврал Филипп. Евгений спорить не стал, хотя по хитрому прищуру за почему-то сейчас совсем не бликующими стёклами, всё и так понял. - Я... попробую проверить... кое-что, - всё-таки попытался оправдаться Филипп. - Попробуйте. - Жальцев тяжко вздохнул, - Эх, всё одно к одному. Вы же знаете, что Дневной уже который день московский проверяющий терзает? Вся контора вверх дном. Все на цыпочках ходят, боятся слово не в строчку молвить. Так хоть вот с вами душу отвести, передохнуть. Они вновь пересеклись взглядами и задержались так, даже не шевелясь. - Я ведь хотел... - тихо заговорил Филипп, заметив официанта, несущего к их столику заказанный кофе, - Планировал пообщаться с вами... в более спокойной обстановке. Просто поговорить. Не о дозорных делах... - Покой нам только снится, - лицо Евгения на миг осветилось простой человеческой улыбкой, мягкой и очень обаятельной, - Или как там в песне на звонке у Николая Васильевича: наша служба и опасна и трудна... Филипп, не сдержавшись, рассмеялся. Приблизившийся к их столику официант своим присутствием напрочь разрушил всё очарование последней минуты. Но Жальцев прав - покоя нет.