Душа дракона

      Началась эпоха, когда кровь и огонь дома Таргариенов обратились против самих себя. Этот период разделил страну, порвал династию на две ветви. Народ прозвал эту войну "Танцем", хотя в ней не было ничего грациозного или поэтичного. Танец Драконов – это не танец под музыку, а яростное столкновение сил, в котором на поле боя дрались не только армии, но и драконы – величайшие создания Вестероса. Истоки конфликта уходили в годы правления моего отца короля Визериса I Таргариена. Это был период относительного мира, но под поверхностью уже закипали противоречия. У короля было двое претендентов на трон: его старшая дочь от первого брака и моя сестра, принцесса Рейнира, которую он официально провозгласил своей наследницей, и его сын от второго брака, принц Эйгон. Визерис хотел оставить Железный Трон Нире, но многие знатные лорды Семи Королевств, а также Алисента Хайтауэр и десница, считали, что женщина не может править, особенно когда есть сын-наследник. После смерти отца, которую никто из нас не считал естественной, и моей племянницы Люцеры, борьба за трон вспыхнула с небывалой яростью. Рейнира отказалась от прав на престол в мою пользу и меня короновали как новую королеву, которая должна вести за собой народ и добиться справедливости.       Танец Драконов начался как династический спор, но вскоре превратился в полномасштабную войну, где весь Вестерос вынужден выбрать сторону. С одной стороны "Чёрные", поддерживающие меня, с другой – "Зелёные", стоящие за моим братом Эйгоном. Эти цвета символизировали платье Алисенты и одежду Рейниры на пиру в честь её свадьбы с Лейнором – момент, когда раскол стал очевидным для всех. Но суть конфликта лежала гораздо глубже: в борьбе за власть, честолюбии, обидах и гордости, которые не могли примириться.       Особенность этой войны заключается в том, что обе стороны обладают самым разрушительным оружием в истории – драконами. Таргариены единственный Дом в Вестеросе, который может управлять этими огненными созданиями. Драконы стали главной ударной силой в битве за трон. Война всегда сопровождается изменами, убийствами, кровавыми сражениями и жестокими расправами. Дома Вестероса, от Ланнистеров до Старков, втянуты в конфликт, и для многих участие в этой войне уже обернулось гибелью.       Вести о том, что башня Староместа была сожжена, Киера Ланнистер убита, а Харренхолл взят, разгневала Хайтауэров. Они не ожидали, что я возьму бразды правления и буду действовать, а не сидеть в тени сложа руки, молясь о снисхождении. Недооценить меня было их большой ошибкой. По всему королевству лорды созывали знамена, и армии готовились выступать. Эйгон поменял герб, сделав трёхглавого дракона из красного золотым в честь своего дракона Солнечного Огня, мы же остались верны истокам.       День выдался холодным, и ветер, гулявший по Драконьему Камню, напоминал мне, как сурова может быть наша земля. Но в Палате Расписного стола было тепло, несмотря на погоду. Огромное пламя камина играло отблесками на вырезанной карте Вестероса. Мы вернулись домой вчера, и нас встречали с радостью, поздравляя. Я заслужила ещё больше уважения тем, что не бросала слов на ветер и, если ставила перед собой какую-то цель, то выполняла её.       Деймон был рядом, его серые глаза горели решимостью, а на губах играла знакомая мне полуулыбка. Он говорил с уверенностью.       — Я собрал в Харренхолле достаточно людей, чтобы не только удержать его, но и двинуться дальше, – сказал он, проводя пальцем по Расписному столу, обозначая Речные Земли. — Дарри, Руты, Пайперы, Фреи и Блэквуды примкнули к нашему знамени. Они жаждут вернуть свою землю и отомстить Бракенам за их предательство.        Я кивнула, обдумывая его слова. То, что Деймон сумел собрать такие силы, впечатляло. Он был не просто воином – он был лидером, способным вдохновить людей, даже если те изначально боялись последствий.        — Лорды Речных земель всегда славились своим упрямством и гордостью, – произнесла я. — Но тот факт, что они пришли к нам, говорит о многом. Они видят в нас надежду на восстановление порядка.        — Надежду или страх, – усмехнулся он, — но мне всё равно, если они будут сражаться за нас.        Его слова вызвали у меня улыбку. Я знала, что Деймон не из тех, кто тратит время на дипломатические диалоги. Он действовал быстро и непоколебимо. И мне это нравилось.        — Ты хочешь повести их на Караксесе, – сказала я, не задавая вопроса, а скорее утверждая очевидное.        — Да, – ответил он, выпрямляясь. — Этот поход должен быть стремительным, как удар драконьего пламени. Мы не можем дать им время укрепить позиции. Бракенов нужно уничтожить, пока они не собрали больше сил.        Я посмотрела на карту. Речные земли были ключевым узлом в войне. Если мы возьмём их, то сможем контролировать пути снабжения и ослабить Хайтауэров, которые держат Королевскую Гавань.        — Пусть Лейнор присоединится к тебе на Морском Дыме, – добавила я после небольшой паузы.        Деймон на мгновение нахмурился, как будто хотел возразить, но затем кивнул.        — Его помощь будет полезна. Морской Дым не такой большой, как наши с тобой драконы, но в бою он не менее смертоносен. Снова мы будем вместе, как и несколько лет назад, биться за то, чтобы защитить то, что нам дорого.       — Остальных драконов мы оставим здесь, – продолжила я. — В твоё отсутствие я займусь тем, чтобы найти нам новых всадников.       Деймон снова посмотрел на карту, его палец задержался на месте, где находился Харренхолл, затем сдвинулся к югу.        — Если мы возьмём Речные земли под контроль, мы отрежем Хайтауэров от значительной части их союзников.        Я не могла не восхищаться его стратегией. Он знал, как думать наперёд, и это делало его опасным врагом для Эйгона и его сторонников.        — Дома должны услышать о наших победах, – сказала я. — Если мы покажем, что можем одержать верх над Хайтауэрами, то они решат присоединиться к нашей стороне. Старки уже на нашей стороне, благодаря Джекейре. Осталось убедить Арренов.       Я вздохнула, думая о том, как далеко зашёл этот конфликт. Всё началось с того, что мой брат и его мать решили узурпировать то, что по праву принадлежало Рейнире. Наши действия уже изменили ход войны. Сожжение башни Староместа и убийство Киеры Ланнистер были сигналом для всех, что мы не собираемся отступать.        — Новый герб Эйгона… золотой трёхглавый дракон, – сказала я с усмешкой. — Они думают, что могут изменить нашу историю, перекрасив символ нашей семьи.        — Пусть перекрашивают, – с презрением ответил Деймон. — Их ложь никогда не заменит правду. Мы – истинные наследники Валирии, и они это знают.        Деймон стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела сквозь тонкую ткань своего платья. Его пальцы, только что скользившие по резным границам Расписного стола, теперь замерли на краю карты, вдавливаясь в камень так, будто он хотел проткнуть саму землю, принадлежащую Бракенам. Запах дыма от горящих факелов смешивался с ароматом кожи и металла, исходящим от него – он всегда пах битвой, даже в минуты затишья.       — Страх – ненадёжный союзник, – сказала я, поднимая глаза к его лицу. Тень от высоких сводов зала падала на его черты, подчеркивая резкую линию скул, но не могла скрыть вспыхнувший в его взгляде огонь. — Но ты превращаешь его в оружие. Как и всегда.       Он наклонился ближе, и его дыхание коснулось моей щеки, когда он провёл рукой от моего локтя до запястья, едва касаясь кожи. Его пальцы, грубые от мозолей, оставили на моей руке мурашки.       — Ты забываешь, что у страха есть вкус, – прошептал он, и его губы почти прикоснулись к моему уху. — Он горький, как пепел, и я заставлю Бракенов подавиться им.       Я не отстранилась, позволив его энергии окутать меня, как плащом. Его ладонь легла поверх моей, прижимая мои пальцы к холодному камню стола.       — Здесь, – он надавил сильнее, и подушечки наших пальцев побелели, — их предательство станет их могилой. А здесь... – его рука внезапно смягчила хватку, переместилась к моей талии, притягивая меня так, что наши бёдра соприкоснулись, — ...ты будешь наблюдать, как я сожгу их знамёна.       Я положила ладонь на его грудь.       — Ты хочешь славы или справедливости, Деймон? – спросила я, чувствуя, как его мышцы напряглись под моим прикосновением.       — Я хочу, чтобы ты перестала задавать глупые вопросы, – он усмехнулся, но его руки обвили мою спину, словно стальные обручи. — Ты знаешь ответ. И то, и другое, разумеется. А ещё я хочу видеть, как ты будешь восхищаться мной.       — Не бывает ни минуты, чтобы я этого не делала, – улыбнулась я.       Он поймал мою руку, прижал ладонь к своим губам. Губы обожгли кожу, как раскалённое железо. Затем притянул меня к себе резким движением, и на мгновение я почувствовала вкус его губ на своих губах – поцелуй был коротким, как удар кинжала, но оставил на моей коже след, будто ожог.       Ночь перед битвой всегда имеет особый вкус. Она горчит, словно вино, которое долго хранилось в погребах. Деймон стоял у окна, спиной ко мне, наблюдая за тем, как луна освещает суровые скалы замка. Его силуэт выглядел тёмным, словно вырезанным из самого камня, из которого воздвигнут наш дом. На нём был только лёгкий чёрный халат, который не скрывал шрамы, украшавшие его тело. Каждый из них рассказывал свою историю – о битвах, предательстве, победах и поражениях. О нашей войне.        — Когда ты выступаешь? – спросила я, нарушив тишину.        Он обернулся ко мне, на его лице застыла серьёзность и мрачность.         — На рассвете следующего дня, – ответил он, его голос звучал глубоко и спокойно, но я знала, что в глубине души он также волнуется.        Я сделала шаг вперёд и протянула руку, коснувшись его пальцев. Они были тёплыми, как всегда, и сильными, словно могли удержать весь мир. Я переплела свои пальцы с его и заглянула ему в глаза.        — Удачи, муж мой. Пусть огонь и кровь будут на нашей стороне.        — Всегда, – ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. В прикосновении его губ чувствовалась необычайная нежность, которую он дарил лишь только мне, нашему сыну и Караксесу.        Я притянула его ближе, мои руки поднялись, чтобы коснуться его лица – его кожа была тёплой. Опустила руки, чувствуя биение его сердца под своими пальцами. Это сердце билось ради меня, ради нашей семьи, ради того, чтобы вернуть то, что принадлежит нам по праву.        Он опустил голову, прижимаясь своим лбом к моему.        — Ты знаешь, что я вернусь, – сказал он шёпотом. — Но выглядишь так, словно прощаешься со мной.       — Знаю, – ответила я.        Знание того, что Деймона так просто не убить, не уменьшало моего беспокойства за него. Я видела, как Караксес врывается в сражение, как его крылья разрывают небо, а пламя обрушивается на врагов. Но я также видела опасности, скрывающиеся в каждом ударе меча, в каждом выпущенном копье.        Деймон заметил тень на моём лице и тихо вздохнул.        — Хватит, Ниса. Ночь наша. Завтра – дело завтрашнего дня. Сейчас всё, чего я хочу, это насладиться тобой.       Он обнял меня за талию, прижимая к себе, его губы нежно скользнули по моей коже, даря утешение и обещание. Я позволила себе забыться, погрузиться в этот момент, который принадлежал только нам. Мы провели ночь, как будто она могла стать последней. Его прикосновения были сильными, но в них чувствовалась удивительная осторожность, словно он боялся причинить мне боль. Его руки гладили мою кожу, следуя изгибам моего тела, запоминая каждый её дюйм, как будто он хотел увезти это воспоминание с собой на поле битвы. Я тоже старалась запомнить всё. Запомнить его взгляд, его дыхание, его тепло рядом. Его волосы, которые я перебирала пальцами, его тело, которое я знала лучше, чем своё собственное. Я позволяла себе быть уязвимой рядом с ним, зная, что он никогда не причинит мне вреда.        — Ты – моё пламя, Ниса, – сказал он, когда я обвила его шею руками.        — А ты – моё, – ответила я, чувствуя, как слёзы предательски катятся по щекам.        Он поймал одну слезу губами, нежно коснувшись губами моего лица.        — Не плачь, любовь моя, – прошептал он. — Мы скоро снова будем вдвоём, обещаю. И ты станешь королевой всего Вестероса. Я посажу тебя на трон, чего бы мне это ни стоило.         Его дыхание смешалось с моим, тяжелое и прерывистое, как ветер перед бурей.       — Ты пахнешь дымом и кровью, – прошептала я, касаясь губами шрама на его груди.       — А ты – пеплом и властью, – ответил он, его губы нашли изгиб моей шеи, и я почувствовала, как язык влажно проходится по коже.       В его глазах горело не преклонение, а вызов. Пальцы впились в мои бёдра, оставляя следы, которые завтра станут синяками – немыми свидетелями этой ночи. Я вцепилась в его волосы, серебристые, как лунный свет на клинке.       — Ты хочешь, чтобы я покорился? – проворчал он, и его смех вибрировал у меня между рёбер, как гул драконьей песни.       — Ты не умеешь покоряться, – выдохнула я, чувствуя, как пламя внутри растекается по жилам.       Он ответил не словами, а действием – укусом в плечо, заставившим меня вскрикнуть, но его губы и язык тут же смягчили боль, словно заливая рану мёдом. Я ощутила, как он вдыхает мой запах, как воин вдыхает воздух перед атакой, и поняла, что мы оба стали оружием друг для друга. Его руки исследовали моё тело, как полководец изучает карту перед решающей битвой – методично, жадно, оставляя невидимые отметины там, где завтра прольётся вражеская кровь. Я отвечала тем же, ногти впиваясь в его спину, вычерчивая линии, которые позже он назовёт "шрамами победы".       Когда он вошёл в меня, это было похоже на возвращение домой. Мы двигались в ритме, знакомом только нам: яростном, как атака дракона, но с паузами, полными тишины, где жили все невысказанные страхи. Его губы ловили мои стоны, превращая их в обещания:       — Я вернусь, Ниса.       — Ты не посмеешь не вернуться ко мне, Деймон.       — Мы сожжём их всех.       — Вместе.       Мы любили друг друга почти до самого утра, наши тела сливались воедино в танце, столь же древнем, как наша кровь. Когда первые лучи солнца проникли в наши покои, я лежала в его объятиях, слушая, как ровно стучит его сердце. Хотелось бы, чтобы эта ночь длилась вечно, но рассвет напомнил нам о том, что неминуемо ожидало впереди. Деймон поднялся с постели, его движения были быстрыми и решительными. Я сидела, завернувшись в одеяло, наблюдая за ним.        Когда он был готов, он подошёл ко мне и сел на край кровати. Его глаза встретились с моими.        — Береги себя, – сказала я, касаясь его лица.        — Я люблю тебя, – ответил он, на миг прикрыв глаза от испытываемого удовольствия, которое ему дарило моё прикосновение.        Он наклонился, чтобы в последний раз поцеловать меня, и я вложила в этот поцелуй всё: свою любовь, свою веру, свои страхи. Он ушёл, оставив меня в покоях. Я знала, что он вернётся, но каждая битва оставляла на нас свои следы. Набросив на себя маску спокойствия и непоколебимости, я оделась и вышла из комнаты, при этом предварительно проверив, спит ли Рейкар, и попросила Айрис присмотреть за ним, беспокоясь о нём почти каждую минуту. Не хотелось оставлять его одного, даже будучи полностью уверенной, что замок находится под более бдительной и пристальной защитой, чем раньше.       Утренний воздух на балконе был прохладным, но не успокаивающим. Ветер играл с моими волосами, словно пытаясь унести хотя бы частичку моих мыслей, нагроможденных переживаниями и болью. Я держалась за каменные перила, глядя в тёмную даль. Где-то там, за горизонтом, пылала война. И хотя вокруг меня всё было спокойно, я знала, что этот мир – лишь иллюзия. Война уже проникла в нас, заполнила сердца горечью и ненавистью.       Я пришла сюда, чтобы остаться наедине с собой, но шаги за моей спиной сразу дали понять, что одиночества мне сегодня не видать. Тихий шелест ткани, легкий стук каблуков по камню... Мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кто это.       — Я не потревожила тебя? Заметила, что ты идёшь сюда и решила присоединиться. Сон не одолевал меня всю ночь. Как и тебя, должно быть.       Я покачала головой, но, конечно же, на самом деле не хотела сейчас ни с кем говорить.       — Огонь разгорелся, – заговорила Рейнис, остановившись чуть позади меня. — За тобой идут люди. И не просто потому, что ты Таргариен.       Она сделала паузу, будто проверяя, слушаю ли я её.       — Эйгон тоже Таргариен, хоть и наполовину. Но они видят в тебе нечто большее. Справедливого лидера. Свирепую мать, готовую убивать за своего ребёнка и семью. Ты не простила убийство Люцеры. Никто из нас не простил.       Я сжала перила, ощущая, как от этих слов в груди вспыхивает боль.       — Но именно ты, – продолжала она, — полетела к ним и показала, как легко можешь их уничтожить. И какие они на самом деле муравьи.       Я молчала. Эти слова были правдой. Именно я разрушила башню Староместа и убила Киеру Ланнистер. Именно я бросила вызов врагу, не только защищая своих, но и демонстрируя силу, которая затмила даже их самых смелых войнов.       — Точно так же, как ты разрушила этот символ Хайтауэров, ты разрушишь и всё остальное на своём пути, если понадобится. Для Богов нет ничего ненавистного, чем война между родными. И нет войны кровопролитнее, чем война драконов.       Медленно, не глядя на неё, я спросила:       — Осуждаете?       Рейнис на секунду замолчала, а затем ответила:       — Нет. Восхищаюсь. Когда-то я могла быть на твоём месте, когда Железный Трон должен был достаться мне по праву старшинства. Или считала, что могла. Теперь я вижу, что ты его достойна больше, чем я.        Я подняла голову, наблюдая, как солнце пробивается сквозь редкие облака. Его свет был таким холодным, как и мои сомнения, что жгли меня изнутри.        — Иногда… я задаюсь вопросом, был ли возможен другой путь, – прошептала я. — Может, стоило решить всё иначе. Даже… даже после смерти Люцеры. Она бы не хотела, чтобы мы убивали друг друга ради неё.        Рейнис стояла рядом со мной, её взгляд был пронзительным, но в нём не было осуждения, только усталая мудрость.        — А ты не считаешь, что первые искры появились ещё раньше? – спросила она спокойно, но её голос был пропитан горечью. — Смерть моей внучки… как бы мне ни хотелось говорить, но это всего лишь один из множества факторов, который повлиял. Выбор твоего отца жениться на Алисенте. Рождение потенциальных наследников. Недооценённость Отто Хайтауэра и его амбиций. Неспособность Визериса быть хорошим отцом для детей, которых он зачал в браке с нелюбимой женщиной.       Я опустила голову, не сразу найдя, что ответить. Может быть, она была права. Может быть, всё это началось задолго до гибели Люцеры, задолго до тех страшных событий. Глубокие трещины появились не в один миг, а постепенно, едва заметно, пока в один момент всё не обрушилось, словно древние стены, не выдержавшие собственного веса.       — Было ошибкой недооценивать не только Отто Хайтауэра. Алисента давно перестала быть его куклой на верёвочках. Надо было нам с Деймоном остаться в тот вечер с отцом... и ничего бы этого не произошло.       Мы обе замолчали. Наступающее  утро дышало холодом и горечью, но в его тишине было что-то пугающе умиротворяющее. Мне хотелось спросить у Рейнис: как она смогла справиться с потерей своей внучки, как её сердце выдержало этот удар? Но я знала, что ответ был прост – никак. Она просто жила дальше, неся эту боль, как и мы все.        — Ты сильная, Вэйнис, – сказала она, нарушив молчание. — Сильнее, чем ты думаешь.        Я повернула голову к ней, и наши взгляды встретились. В её глазах я увидела печаль, но и толику гордости.        — Мне кажется, что сила – это просто маска, – призналась я, почти шёпотом. — Что за ней прячется страх. Страх потерять тех, кто ещё жив.        Рейнис слегка кивнула, её взгляд потяжелел.        — Возможно, это так. Но этот страх и есть то, что делает нас сильными. Мы боимся, но продолжаем бороться.        Её слова остались со мной, как ещё один важный урок. Мы стояли на балконе какое-то время, молча глядя вдаль. Я знала, что она права. Силу нельзя измерить только действиями. Это ещё и умение продолжать, несмотря на то, что внутри тебя что-то сломано.        Война не выбирает достойных. Она оставляет только выживших.

***

      Речные земли, багровые от пролитой крови, стали полем одной из самых жестоких битв в борьбе за Железный Трон. Война Таргариенов и их союзников принесла разрушение и огонь в каждую деревню и замок, осмелившийся бросить вызов королеве Вэйнис и её сторонникам. Под знаменами дома Блэквудов и других верных союзников из Древорона, войско вторглось во владения дома Бракенов, за сотни лет накопившего немало вражды с соседями. Войска Вэйнис не щадили никого: пожжённые поля, разграбленные деревни, угнанный скот и осквернённые септы – всё это было холодным напоминанием о том, что власть королевы распространяется огнём и кровью.        Бракены, узнав о вторжении, поспешили собрать силы под командованием своего лорда, сира Амоса Бракена. Армия, возглавляемая гордым рыцарем из Стонхеджа, была внушительной, но самоуверенность сыграла с ними злую шутку. Во время привала у одной из речных мельниц войска Блэквудов напали внезапно. Лорд Сэмвел Блэквуд лично возглавил атаку, и битва началась под покрытым дымом небом.        Мельницу быстро подожгли, и её пылающий остов стал эпицентром схватки. Воины сражались при свете языков пламени, которые казались кроваво-алыми в предзакатных сумерках. Сир Амос Бракен, вооружённый массивным боевым топором, вызывал страх даже среди самых закалённых бойцов. В неравной схватке он сумел одолеть лорда Сэмвела Блэквуда, нанёсшего немало потерь его людям. Но триумф оказался недолгим: молодая сестра Блэквуда, Алисанна, скрывавшаяся среди деревьев с луком из чардрева в руках, пустила стрелу, которая угодила прямо в глазную прорезь шлема Амоса, убив его мгновенно. Его смерть повергла армию Бракенов в хаос, и вскоре противник обратил их в бегство. Но победа была дорогой: войска Блэквудов тоже понесли тяжёлые потери, а сама битва была призвана народом, как Битва у Горелой Мельницы.        Пока остатки армии Бракенов отступали под командованием брата Амоса, сира Рейлона Риверса, их замок оказался беззащитным. Принц Деймон, не теряя времени, собрал объединённое войско Дарри, Рутов, Пайперов и Фреев и направил его к Стонхеджу. С ним был Караксес, его грозный красный дракон, чьё рычание и взмахи крыльев пугали даже самых стойких солдат.        — Мы не дадим им шанса укрепить свои позиции! – сказал Деймон перед началом штурма. — Мы займём их земли прежде, чем они успеют это понять. За королеву Вэйнис!       Ему в помощь присоединился Лейнор Веларион, муж принцессы Рейниры. Серебристо-серая чешуя его дракона сверкала в лучах заходящего солнца, а рёв перекрывал даже грохот катапульт и таранов. Красное пламя обрушивалось на войско врагов неумолимо и беспощадно. Штурм был быстрым и жестоким. Караксес тоже выпустил свой огонь, сжигая деревянные укрепления и заставляя защитников замка бежать в панике. Морской Дым дополнил атаку, обрушивая пламя на башни и стены. За драконами шли пешие и конные воины, которые ворвались внутрь и уничтожили остатки сопротивления. Лорд Хамфри Бракен, глава дома, не успел вывести своих людей на поле боя. Вместе с детьми, третьей женой и любовницей он оказался пленён. Замок пал, и это стало последним ударом по гордости Бракенов.        Когда сир Рейлон Риверс, брат погибшего Амоса, узнал о падении Стонхеджа, он понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Его армия была деморализована, а силы истощены. Вместо того, чтобы сражаться до конца, он выбрал переговоры. Сир Рейлон сдался, надеясь спасти своих родных, оставшихся в плену у врага.        — Их гордость уничтожила их, – заметил Лейнор, наблюдая, как пленные Бракены выводятся из разрушенного замка.        — Не только гордость, но и их выбор, – ответил Деймон, стоя рядом с ним. — Никто, кто встал на сторону Эйгона, не выйдет из этой войны без потерь.        Падение Стонхеджа и разгром Бракенов стали переломным моментом в борьбе за Речные земли. Лорды, ранее поддерживавшие Эйгона, поняли, что противостоять бессмысленно. Один за другим они склонялись перед знаменем королевы Вэйнис, принося присягу верности. Союзники королевы, такие как Блэквуды, Дарри и Фреи, укрепили свои позиции, готовясь к следующему этапу войны. Теперь Речные земли оказались под контролем королевы, а Эйгон потерял важную часть своих ресурсов.        — Мы выиграли эту битву, но война ещё не окончена, – сказала Вэйнис, когда ей доставили вести о победе.        Её взгляд был полон решимости. Она знала, что впереди ждут ещё более тяжёлые сражения, но эта победа дала ей не только контроль над Речными землями, но и уверенность, что её союзники готовы идти за ней до конца.