Душа дракона

Два года пролетели незаметно, и мы с Деймоном наслаждались нашей жизнью на Драконьем Камне. Мы были вдали от интриг и сплетен Королевской Гавани, и я надеялась, что так будет как можно дольше. Но это было невозможно. Рейнира пригласила нас на семейный ужин в Дрифтмарк, чтобы почтить память Лейны. На этом ужине будет присутствовать вся семья: Отто Хайтауэр, наш отец, Алисента и их дети, Веларионы. — Если бы не присутствие этой шлюхи Алисенты Хайтауэр и её ублюдков, я был бы более радостным, – проворчал Деймон, когда я рассказала ему о приглашении. Я пыталась успокоить его. — Это наш шанс наладить отношения с отцом, – сказала я. — Он был в ярости, когда узнал, что мы поженились втайне. Но, возможно, он смягчился за эти два года. Деймон покачал головой. — Не надейся на это, – ответил он. — Визерис никогда не примет наш брак. Я вздохнула, зная, что он прав, но мне всё равно хотелось верить, что отец сможет простить нас и понять. Если он не верил в любовь между нами, то это глупо. Тогда бы Деймон не выбрал меня, вторую дочь, не являющуюся наследницей. В действительности думай он о Железном Троне и короне, в первую очередь сделал бы всё, чтобы влюбить в себя мою сестру, что получилось бы у него без каких-либо трудностей. Почему же отец не хочет видеть настоящего Деймона, каким его вижу я? На следующее утро мы оставили Миракса на Драконьем Камне и полетели в Дрифтмарк на Караксесе. Я была на пятом месяце беременности, и полеты давались мне уже нелегко. Забота Деймона окружала меня и проявлялась во всём. Он категорически был против того, чтобы я летела одна, только с ним. Отчётливо помню тот день, когда я узнала, что стану матерью. Айрис принесла нам с Деймоном завтрак в постель и от запаха рыбы у меня закружилась голова, я побледнела и ощутила рвотные позывы. Деймон приказал служанке быстро позвать мейстера, с тревогой обхватив моё лицо. Прибывший мейстер осмотрел меня и с улыбкой сказал: — Поздравляю, принцесса. Вы ждёте ребёнка. Столько было пролито мной слёз, когда я не могла забеременеть и подарить своему мужу физическое воплощение нашей любви. Спустя год Боги, наконец-то, даровали нам с Деймоном дитя, которого мы так желали! Деймон целовал меня, как сумасшедший, и смеялся так радостно, как я никогда не слышала. Он нежно клал ладонь на мой живот, и что-то шептал на валирийском, должно быть благодарил Богов. Деймон и раньше благоволил меня, но с долгожданным ребёнком носил чуть ли не на руках каждый день, жарко признавался в любви и вечной верности. Когда мы приземлились в Дрифтмарке, нас встретили Рейнира с Лейнором. Они обняли нас и тепло поприветствовали. Мы вместе вошли в замок, и я сразу почувствовала напряженную атмосферу. Алисента и её дети сидели за столом, не обращая на нас никакого внимания. На ней было тёмно-зелёное платье из жесткой ткани, похожей на кожу дракона, богато украшенное золотой вышивкой на корсете. Золотая цепь пересекала её ᴦpyдь и закреплялась на плечах. В ушах золотые серьги, напоминающие лезвия Железного Трона. Рыжевато-медные волосы струились по спине, закреплённые косой вокруг головы. Тонкая шея Хайтауэр приковывала к себе золотой цепочкой с маленькой семиконечной звездой. Настоящая королева. Эйгон был очень сильно похож на отца в молодости. Но вместо свойственной Визерису веселости, Эйгону была присуща легкая капризность. Уже сейчас он был красивым, только прекрасные черты лица искажались угрюмым взглядом и поджатыми губами. Эймонд чуть меньше своего старшего брата, но казался мрачнее и злее. Сир Кристон Коль, покинувший свой пост телохранителя Рейниры после её брака с Лейнором, стал лордом-командующим Королевской гвардией, и занимался с Эйгоном, Эймондом и Дейроном фехтованием. Хелейна в светло-зелёном платье среди своих братьев выглядела бледным цветком, который не любил находиться среди множества людей и предпочитал тишину, и закрытое пространство. Я знала, что они ненавидят нас, и их присутствие заставило меня почувствовать себя неуютно. Опустив руку на выпирающий живот, я мягко поглаживала его, чтобы успокоить малыша, который чутко реагировал на мои переживания. Деймон, положивший свою руку на спинку моего стула, даже и не думал убирать её, несмотря на недовольство некоторых членов семьи. По одну сторону стола сидели "зелёные", как их окрестили в народе за выбор зелёного цвета  одежды: Алисента, Эйгон, Эймонд, Хелейна, Дейрон. А по другую сторону – "чёрные": я, Деймон, Рейнира, Лейнор, лорд Корлис, тётя Рейнис, Люцера и Джекейра. Отец сидел во главе стола, выглядя усталым и хмурым. Он не сказал нам ни слова, но его взгляд был красноречивым. В нём плескалась злость. Я чувствовала себя опустошенной и подавленной. Я надеялась, что этот ужин сблизит нас с отцом, но всё оказалось наоборот. Он возненавидел нас, казалось, ещё больше, демонстративно игнорируя этим вечером. Ужин протекал мучительно. Мы сидели в тишине. Единственным звуком был стук столовых приборов о тарелки. Подросшие Люцера и Джекейра почему-то получали очень пристальные взгляды от Эйгона и Эймонда, но я списала это на заинтересованность. Возможно, для примирения не было бы плохой идеей переженить их. Только лорд Корлис и тётя Рейнис пытались вовлечь всех в разговоры на отвлечённые темы. Наконец, ужин закончился, и мы все встали из-за стола. Отец вышел из зала, а Алисента и её дети последовали за ним. Хелейна и Дейрон побоялись подойти ко мне, чтобы не навлечь на себя злость матушки, поэтому ушли вслед за ней с опущенными головами. На эту ночь в Высоком Приливе остались все. Я проснулась внезапно, услышав странную возню за дверьми и как темноту за ними с коротким интервалом времени разрезает свет факелов с быстрым топотом ног. Деймон всё ещё спал, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку. Стараясь не разбудить его, я встала с кровати, накинув поверх ночной рубашки тёплую шаль, и вышла в коридор. Прислуга шепталась, торопливо направляясь куда-то. Что-то произошло в большом зале, поняла я. Волнение охватило меня и я немедленно последовала туда. Когда же я вошла, то в зале стояло звенящее напряжение. Я сразу же увидела плачущих Люцеру и Джекейру, жмущихся друг к другу. Нос Люцеры опух и покраснел, она вытирала рукавом своего платья кровь, размазывая её по подбородку. Джекейра выглядела не лучше: вся в пыли, с взлохмаченными волосами. Они дрожали от страха и злости. — Девочки! – воскликнула я, подбегая к ним и лихорадочно осматривая. Мои племянницы ещё громче заливаются слезами при виде меня и обнимают. Я прижимаю их к себе, поочерёдно целуя в макушки. Затем с беспокойством касаюсь носа Люцеры, пытаясь наощупь понять, не сломан ли он. — Тётя Вейнис! – захныкали они, указывая куда-то в сторону. На кого-то. Я посмотрела туда, куда они указывали, пока мой взгляд не упёрся в Эймонда, корчущегося на полу. Все его руки были в крови, он прижимал их к своему лицу, и вскрикивал. В этот момент в зал врывается Алисента вместе с мейстером. Она кричит как безумная, увидев своего сына в таком состоянии. Падая рядом с ним на колени, она в панике разрывается криками, от которых звенело в ушах, на весь зал: — Эймонд! Эймонд, сынок, кто это сделал?! Но Эймонду даже не пришлось подавать какой-то знак, так как Алисента заметила меня и девочек. Что-то придумав себе в уме, она разъярённо выпаливает: — Эймонд, они сделали с тобой это?! Люцера и Джекейра всхлипывают, прячась за меня. Не разжимая рук вокруг них, я отвечаю стальным тоном: — Успокойтесь, королева. Я сама прибыла сюда чуть ранее вас и не видела, что произошло. Не нужно никого обвинять, пока мы ничего не выясним. — Что тут выяснять! – не слушает она, покрываясь красными пятнами от гнева. — Вы напали на моего сына! Эймонд... Мейстер Герардис, что вы стоите?! Сделайте что-нибудь! В то время, как мейстер и Алисента осторожно поднимают Эймонда и усаживают его в кресло, зал полнился всё большим количеством людей. В сопровождении стражи ворвался отец, с ним были Эйгон и Хелейна с Дейроном, которые окружили своего брата. Перепуганные и взволнованные лорд Корлис и тётя Рейнис торопливо оказываются рядом с нами. — Люцера... Джекейра... что... что случилось? – Рейнис осматривает внучек со всех сторон, задавая им вопросы. Девочки не могут вымолвить ни слова, широко открытыми глазами наблюдая за происходящим. Поймав на себе взгляд лорда Корлиса, я слабо кивнула головой, дав ему понять, что со мной всё в порядке. Я твёрдо стояла, сцепив руки на животе, и была готова защищать своих племянниц и саму себя от ложной клеветы. Все в томительном ожидании наблюдали за тем, как мейстер смывает кровь с лица Эймонда и открывает ужасающее. Послышались вздохи и ахи. Алисента прикрыла рот рукой, сдерживая очередной крик. Единственное решение, которое принял мейстер, это зашить рану. Пока он это делал, Эймонд кривился и вскрикивал, до побеления пальцев цепляясь за подлокотники кресла. Алисенте принесли стул, на который она присела, чтобы взять своего сына за руку и гладить его по голове, успокаивая. Её карие глаза, со стоящими в них слезами, не отрывались от него. Пламя в камине, растопленном слугами, словно танцевало дикую пляску, жутко освещая лица всех находившихся здесь. Отец, опирающийся на трость, гневно вопрошал у стражников, приставленных к покоям детей: — Как вы могли допустить подобное? Вы мне за это ответите! — Принц и его кузины должны были спать, наш король, – бормотала стража, низко опуская головы под грозным взглядом короля. — Кто же напал на моего сына?! – спрашивает Визерис. — На юного принца напали... его же кузины, – ответил один из стражников, совсем низко опуская голову и боясь нарваться на ещё больший гнев. — Вы все клялись защищать мою кровь! – отец указывает на них пальцем, увешанным золотыми перстнями.  — Такого ещё не было. Мы не думали, что подобное может произойти и на принца нападут... принцессы. Я взглянула на Алисенту и увидела, какая злоба в ней бушевала. Она никогда не поверит, что что-то могло произойти из-за её сына и слова стражников только укрепили в ней эту уверенность. — Это все отговорки! – кричал Визерис им в лицо, брызгая слюной. — Скажите, его глаз исцелится? – слышится дрожащий голос Алисенты, который снова переключил на неё всеобщее внимание. — Плоть исцелится, но глаз потерян, моя королева, – сочувствующе ответил мейстер Герардис, тяжело вздыхая. Он сделал всё, что было в его силах. Даже самые лучшие целители не смогли бы вернуть ему глаз. Моё сердце заколотилось чаще. В голове стучало, а руки захолодели от осознания случившегося. Неожиданно для всех, Алисента поднимается со стула и влепляет звонкую пощёчину Эйгону, явно этого не ожидающего, судя по тому, с каким непониманием и обидой он посмотрел на неё, держась за красную щёку. Лицо Хайтауэр исказилось до неузнаваемости. — За что, матушка? – Эйгон глядел на неё затравлено, не понимая в чём его вина. — Где ты, черт возьми, был, пока с Эймондом это сотворили?! – громко спросила она. — Ты должен был защитить его и быть рядом, а ты опять пьянствовал! Эйгон отвернулся, пряча глаза за водопадом белоснежных волос. Вся его напыщенность и надменность, которые я видела на похоронах Лейны и сегодня на ужине, исчезли. — И ты, Дейрон, почему не сказал, что твоего брата нет в комнате? Я считала тебя самым разумным моим сыном! Ты подвёл меня не меньше, чем Эйгон! – Алисента принялась отчитывать бедного Дейрона, не желая слушать никаких оправданий от него. Она пресекла попытку Хелейны вступиться за него, пригвоздив ту к месту одним тяжёлым взглядом. За спиной открылась дверь, оповещая о том, что вошёл кто-то ещё. Я оборачиваюсь, увидев перепуганную, бледную Рейниру, которую поддерживал за руку не менее сильно побледневший Лейнор. Они пришли в числе последних, но я могла догадаться почему, ведь запомнила, что Нира и Лейнор не возвращались в свои покои, а ушли куда-то побыть вдвоём, поэтому их и не сразу удалось найти и оповестить о новостях. За ними вошёл сир Кристон, который, должно быть, и доложил им обо всём. С диким страхом в глазах, Нира отпустила руку Лейнора и подбежала к нам. — Люцера! Джекейра! – Рейнира падает перед ними на колени, судорожно осматривая дочерей и особенно кровоточащий нос Люцеры. — Покажите, милые мои, кто это сделал? Я вижу, что Деймон всё это время находился у дверей, мрачно и молчаливо подпирая плечом стену и держа руку на Тёмной Сестре. Если бы он пришёл раньше и застал обвинения Алисенты в мою и девочек сторону, то не смог бы не вмешаться, а значит он только недавно явился. Порочный Принц посмотрел на рыдающих племянниц, потом на меня, обведя внимательным взглядом с ног до головы, и отсутствие на мне каких-либо травм успокоило его, заставив отложить мысль о том, чтобы вытащить свой меч и отсечь кому-нибудь голову. — Ответит ли мне кто-то, наконец, что же здесь произошло? – спросил отец, чей вопрос вызвал отвратительную какофонию в зале. Люцера и Джекейра перебрасывались с Эймондом вскриками, и каждый старался рассказать свою правду, перебивая друг друга. Визерис пытался прекратить их громкую перебранку, пока его терпение не лопнуло и он не выкрикнул со всей мощи: — Молчать!!! Сразу же после этого он затрясся в приступе сильного кашля. В зале повисла тишина. — Мама, Эймонд назвал Люцеру... своей будущей подстилкой и шлюхой, – полушепотом, прозвучащим для меня оглушительно, сказала Джекейра. — А меня... он сказал, что я буду отдана Эйгону и тот сделает со мной всё, что захочет...  Рейнира хмурится, я вижу, как она поражена и оскорблена. Она выпремляется, пряча дочерей за спиной. Я также стояла близко, загораживая их собой. Отец посмотрел на Рейниру с сожалением, и подошёл, постукивая тростью, к своему сыну. Несмотря на усталый вид и уже немолодой возраст, он, как и пару лет назад, выглядел всё также грозно. Рейниру отец любил, как и своих внучек. Говорить такое про них – это значит вывести его из себя. — Эймонд, расскажи мне, действительно ли ты так сказал своим сёстрам? Говори прямо сейчас, – требует от него отец. — Что ещё не ясно? Твой сын искалечен, – Алисента указывает на лицо Эймонда, который отводит свой единственный глаз,— а её дочери за это в ответе! – полный ненависти взгляд направлен на Джекейру и Люцеру. Ну, конечно её сын не виноват! Мне хочется прилюдно закатить глаза. Проще смахнуть вину на других, чем увидеть соринку в собственном глазу. — Это скорбная случайность, – сдержанно отвечает Рейнира, не желающая разворачивать никакой скандал. — Я знаю, что мои дочери никогда бы так не поступили. — Случайность? Принцесса Люцера подстерегла Эймонда с ножом, чтобы убить его! А Джекейра помогала ей! – заявила Алисента, скатываясь в истерические нотки в голосе. Алисента говорила так, будто Нира с рождения воспитывала в своих детях жестокость к собственным братьям, и учила их искусству убийства. Рейнира от возмущения приоткрыла рот, но не нашла что сказать. Я выступаю за неё, не в силах смолчать в такой ситуации. — Это на дочерей моей сестры напали и вынудили их защищаться! Это их грязно и низко оскорбили! – парирую я, без страха встречая горящий взгляд Алисенты. "Не вмешивайся", – предупреждала она. "А то что?" – отвечала я. — Каким образом? – отец хмурится и смотрит на внучек. — Ваш сын назвал своих племянниц шлюхами! Вместе с Эйгоном он считает их какой-то вещью, с которой можно делать всё, что захочется! – я твёрдо и непреклонно смотрела в глаза отцу. Король поворачивается к Алисенте, выжидающе смотря на неё и требуя объяснений. Она усмехнулась, её бледные и потрескавшиеся губы криво изогнулись. — Принцессы не должны были начинать драку из-за простых оскорблений! Тем более, я не думаю, что Эймонд говорил серьёзно. Детям свойственно шутить друг над другом. Теперь, когда свидетелей случившегося было так много, неужели королева побоялась? Решила обратить всё произошедшее в нелепые детские игры! Но мы обе прекрасно знали, что это не так. — Простых оскорблений? – переспрашиваю я. — Вы считаете это простыми оскорблениями, за которые не должно ничего последовать? Значит, им можно разрешить выражаться так и впредь? Нужно допросить ваших сыновей и узнать, откуда у них такие мысли в голове! — Мой сын потерял глаз, – повторяет Алисента с нажимом, подчёркивая это. — Чтобы он ни сказал, ваши племянницы не должны были как дикие звери набрасываться на него с оружием! Дикие звери? Это своих детей она воспитала так, словно в клетку посадила! — С чего вы взяли, что они набросились первые?! – разъярилась я. — Хватит, – требует отец и обращается к внучкам: — Люцера, Джекейра, кто из вас начал первый? — Мы хотели пробраться на кухню за яблоками, – объясняет Джекейра, немного запинаясь и подрагивая под тяжёлым взглядом дедушки, — но встретили там Эймонда. У него был с собой нож, которым он пугал нас, чтобы мы не смели ничего брать с кухни. Когда мы ответили, что имеем право взять оттуда что захотим, так как это наш дом, Эймонд... погнался за нами. Мы бежали от него сюда и... — Он напал на Джекейру! – крикнула Люцера, размазывая слёзы вместе с кровью по лицу. — Повалил её на пол, собираясь сделать что-то мерзкое и я... я выхватила у него нож. Я не хотела причинять ему вред, клянусь! В зале поднялось возмущение. Гости и слуги шептались, переглядываясь. У каждого было своё мнение на этот счёт. — Возмутительно! Это гнусная клевета! – воскликнула Алисента. — Эймонд, откуда такое поведение и жестокость? – спросил отец поражённо. — Почему ты так оскорбляешь своих сестёр? Кто тебя надоумил? Несмотря на то, что я любила отца и уважала, именно он был виноват в том, что его сыновья росли такими. Он не уделял им достаточно внимания, изредка вспоминая об их существовании в моменты особой необходимости. — Это Эйгон! Я услышал это от Эйгона! – выпаливает мальчик поспешно, сжимаясь в кресле под скрещенными на нём взглядами. — Я? – старший принц выглядел растерянным. — Я ничего не говорил... — Может и так, – говорю я, прищурившись. — Тогда стоит спрашивать не у них, Ваша светлость. Откуда же могли мальчики услышать подобное, если не в своём ближайшем окружении? — На что вы намекаете, принцесса? – Алисента всем своим видом демонстрирует необоснованность подобных обвинений, которые хоть и не прозвучали прямо, но все уловили скрытый в них подтекст. — Эти вечные распри пора прекращать! Слышите? Мы же семья! Принесите извинения и будьте благожелательны друг к другу. Этого требует ваш отец, ваш дед и король! – Визерис срывается на хриплый крик, ударяя тростью о пол. — Этого мало, – отрезает Хайтауэр. — Эймонд искалечен навсегда, государь. Благожелательность не лекарство! – она подходит к нему, обхватив за плечи и смотря с материнской болью в глазах. — Я знаю, Алисента, но мне не вернуть ему глаз.  — Потому что его выкололи, – качает она головой. — Что я должен сделать по-твоему? – вздыхает отец, махнув рукой. — Долг нужно уплатить. Глаз одной из дочерей принцессы Рейниры взамен! – потребовала Алисента, вызвав взбудораженную волну в зале. Никто не ожидал подобного требования от королевы. Рейнира ахнула, неверяще смотря на бывшую подругу. Как она могла такое требовать? — Дорогая жена… — Он твой сын, Визерис! Твоя кровь! – она встряхивает мужчину за плечи, будто пытаясь привести его в чувства. — Не позволяй своему гневу затмить твой разум, – он сбрасывает с себя её руки. — Если король не добивается правосудия, то добьется королева. Сир Кристон, – обращается она к лорду-командующему, — принесите мне глаз Люцеры  Веларион! — Мама! – испуганно воскликнула Люцера, прячась за Рейнирой. Корлис и Рейнис прижали к себе Джекейру.  — Алисента, что ты делаешь? – спрашивает Рейнира с горечью, поддерживаемая рукой Лейнора на спине. Если бы не его поддержка, её ноги могли подкоситься от потока нахлынувших переживаний. Кристон не сдвинулся с места, не зная, как реагировать на подобный приказ. — Алисента, – предостерегает её отец, но она не слышит его. Алисента, Алисента... Перед ними была королева и мать, которая хотела отомстить за своего сына. — Пусть сама выберет, какого глаза она лишится. Хотя мой сын не мог! – непреклонно заявляет она. — Ты этого не сделаешь! – предостерегаю я твёрдо, с читаемой угрозой в голосе. Один шаг в сторону моих племянниц и я не знала, что сделаю с любым, кто к ним посмеет приблизиться. — Не с места, – бросает Визерис рыцарю в белом плаще, но Коль и так не двигался. — Вы давали клятву! – кричит ему Алисента.  — Я присягал как защитник вашим детям, а не как палач для других, – отвечает сир Кристон, не боясь её прожигающего взгляда, и вызывая во мне уважение к нему впервые за долгие годы. Алисента поникла от бессилия, её тонкие руки безвольно упали вдоль изумрудного платья. Сейчас она наверняка думала о том, что вокруг неё одни сплошные предатели, не чтящие никаких законов, не выполняющие волю и приказы королевы, но и она сама была не лучше. Кто в здравом уме потребует лишить глаза ребёнка, который всего лишь защищался и поступил неосторожно, без прямого злого умысла? — Вопрос закрыт. Ты поняла? – непреклонно сказал отец, скрещиваясь с полыхающим взглядом жены. Она, кажется, не дышит, взирая на него с ненавистью. Отвернувшись от неё, король сообщает громко и чётко на весь зал: — И пусть знает каждый злой язык, что если что-то будет произнесено про дочерей принцессы Рейниры, этот язык легко вырвут! По щекам Алисенты струятся дорожки слёз, или же это было от резкой смены температуры в зале, когда дышалось тяжело из-за жара от огня из камина и заполненности пространства. В пульсирующем пламени очага тени метались, бросая причудливые узоры на каменные стены. Воздух гудел от напряжения, подобно струне, готовой вот-вот лопнуть. — Спасибо, отец, – с благодарностью говорит Рейнира, выдавливая слабую улыбку. Я почти испустила вздох облегчения, посчитав, что данный вопрос действительно закрыт, но, посмотрев на Алисенту, в упор безразлично гипнотизирующую Визериса, во мне поднялось плохое предчувствие. Она смотрела не на отца, догадалась я. Она смотрела на его кинжал, прикреплённый к поясу. Прежде чем я успеваю выкрикнуть предупреждение отцу отойти от неё, Алисента бросается к нему, вынимая кинжал из ножен с характерным для валирийской стали звуком. Быстро развернувшись, она ускользает из рук отца, который попытался схватить её. Крики раздаются со всех сторон, смешиваясь в один противный фон. Визерис пытался достучаться до жены, выкрикивая приказы, но вся эта суматоха и стресс отняли у него силы, и он опёрся на вовремя подставленную руку сира Кристона. Алисента движется прямиком к Люцере, которую стеной закрыли её родители. Рейнира в отчаянии вскрикивает, до сих пор не осознавая, что бывшая подруга собирается сделать это всерьёз. Хайтауэр заносит кинжал, не реагируя даже на голос своего отца, призывающего её опустить оружие, но встречает отпор, когда я неожиданно для всех смело и храбро загораживаю собой свою сестру и перехватываю запястье Алисенты. — Вэйнис! – кричат Рейнира и отец взволнованно.  — Ты слишком далеко зашла! – произнесла я, удерживая внезапно сильную руку Алисенты, которая всегда казалась мне слабой. Кончик острого кинжала был в опасной близости от моего лица, подсвеченного пламенем огня с одной стороны и погружённого во тьму с другой. Волосы Хайтауэр напоминали живое пламя, а карие глаза – глаза опасной львицы. Алисента была Хайтауэр, но ярость в ней в этот момент пылала драконья. И также, как она, я не готова была отступить. — Я?! Я делала лишь то, чего от меня ждали! Вечно чтила: королевство, семью, закон! Пока ты позволяла себе насмехаться над ними, трахаясь со своим дядей в борделе! Ты не знаешь, что такое честь! Постоянно лезешь туда, куда не следует! – её голос, обычно такой чистый и благородный, сейчас был хриплым от бешенства. Деймон плавным движением приблизился к нам. По стальному взгляду Порочного Принца можно было прочесть угрозу, направленную на Алисенту. Он бы не побоялся последствий, если решит отсечь ей голову. В такие моменты, как этот, он мог быть жестоким и не испытывающим милосердия. Деймон всегда остро реагировал на то, что кто-то смел меня оскорблять. — Прекрати, Алисента. Не переходи черту, иначе ты узнаешь, на что я способна, – процедила я низко, переживая не за неё, а за своего мужа. — Успокойся, королева, – прорычал Деймон, не без презрения подчёркивая её статус, — прежде чем решишь совершить что-то непоправимое. В её глазах мелькнуло колебание, но оно быстро исчезло, снова сменившись вспышкой гнева. — Никто не давал вам никакого права лишить моего сына глаза! Вместо того, чтобы просить прощение, вы хотите забыть об этом, словно этого и не было! Закон один для всех, но только не для вас! Вот оно, её истинное мнение. — Ты всегда завидовала нам с Рейнирой, не так ли? И вот ты, наконец, показываешь всем своё настоящее лицо, которое скрывала под плащом лживой праведности, – теперь я её крепко держала, не давая отстраниться. — Нет, – прошептала она, качая головой. — Неправда. Её зрачки метались, будто пойманные в ловушку зверьки. Алисента в испуге пытается вырваться из моих цепких рук, совершенно забыв, что пальцы сжимали рукоять кинжала до побеления костяшек. Резким движением она смогла освободиться из моей хватки и внезапно полоснула меня им по руке. Я стою, замерев, не сразу понимая, почему рука словно немеет. Как сквозь толщу воды, до меня доносятся обеспокоенные выкрики родных. Опускаю глаза вниз, провожая путь красной нити на белоснежной коже от локтя до пальцев. Я чувствовала, как теплая кровь растекается по моей руке, окрашивая мой рукав в пугающий красный цвет. Она продолжала стекать, падая крупными каплями на пол. Пошатнувшись, прижимаюсь спиной к груди Деймона, который в мгновение оказывается рядом, с тревогой обхватив за плечи. Кинжал, поблескивающий в свете огня, выскальзывает из руки Алисенты, звонко ударяясь о поверхность. Она смотрит на меня с ужасом, потому что сама не могла поверить в то, что сделала. Она никогда никому не вредила, её разумом действительно овладел такой гнев, который Хайтауэр оказалась не в состоянии контролировать. Возможно, она испытывала вину, ведь если бы не позволяла себе высказываться при детях, те бы не переняли её неприязнь и ненависть. Тогда бы вражда не проявилась уродливым шрамом на лице Эймонда. Около Алисенты оказался лишь её отец, Эймонд, Эйгон и пара стражников. Но её глаза были прикованы ко мне, словно я была единственным, что она различала. В этот момент я увидела в ней не врага, а всего лишь женщину, запутавшуюся и потерявшую самообладание. Её глаза отражали всю боль и сожаление, которые она чувствовала. Передо мной опять, пускай и ненадолго, была та Алисента из детства. Дейрон и Хелейна продолжали стоять рядом с камином. Хел бормотала что-то себе под нос, заламывая пальцы, что я еле разобрала несколько её слов: "сапфир", "танец", "дракон". Никто не обратил на её причуды никакого внимания. Эймонд, сжавший руку матери,  заставил её посмотреть на него. Она сразу же смягчилась в лице и взгляде. — Не грусти, матушка. Пойдём. "Неужели Эймонд даже не злится? Вот так просто желает уйти", – задумалась я. — Разбирательство окончено, – устало завершил король, приказав всем расходиться по комнатам. Долг был уплачен. Кровь за кровь. Рейнира и Лейнор взяли дочерей за руки, поторопившись покинуть зал как можно скорее. Люцере необходима была помощь мейстера. Тётя Рейнис и лорд Корлис отправились вслед за ними. Алисента, проводившая мужа немигающим взглядом, обняла Эймонда, и вместе с отцом и остальными детьми смиренно направилась к выходу. Деймон, сквозь стиснутые зубы, произносит: — Я убью её. Вместе с маленьким ублюдком. Клянусь тебе. Его слова повисли в воздухе, словно тяжелое проклятие, предвещая неизбежное кровопролитие и страдания. То, что произошло в этом зале, навсегда изменило всё. Кровь, пролитая сегодня, и потерянный глаз, разожгли пламя войны между двумя ветвями дома Таргариенов, превращая их в непримиримых врагов.