Душа дракона

      Я, Рейнира и сир Кристон, наконец, возвращаемся в лагерь, и весь мир, казалось, замер, устремив взгляды на нас. Моя одежда пропитана кровью – алые пятна тёмными узорами растеклись по ткани, делая меня похожей на полевую раненую воительницу. Но я держу голову высоко, позволяя себе испытать гордость за то, что я сделала. Шёпот, полный удивления и тревоги, разносится среди придворных. Их взгляды бегают между мной и сиром Кристоном, который, словно молчаливый герой, несёт на своём плече тушу огромного кабана. Если бы они видели меня раньше, прежде чем я смыла кровь с лица в озере, их изумление переросло бы в настоящий ужас. Я ощущаю их напряжение, их попытки понять, что же произошло.        Рейнира, побледневшая как призрак, молча направилась к нашему шатру. Я видела, как тяжело она передвигала ноги, её руки дрожали, а лицо было измождённым и опустошённым. Она была сильной, но этот день вытянул из неё все силы. Я же, не теряя времени, шагнула в королевский шатёр. Сир Кристон шёл следом, молча, его фигура напоминала тёмную тень, несущую трофей. Когда я вошла внутрь, болтовня придворных мгновенно прекратилась. В воздухе повисло напряжение, тишина накрыла шатёр, как тяжёлое одеяло. Взгляды короля Визериса, Алисенты и всех остальных обратились на меня.        — Что случилось? – спросил отец, и в его голосе мелькнуло настоящее беспокойство.        Для него это редкость, подумала я с горечью. Но всё же... он заметил.        — Я убила кабана, – ответила я сдержанно, пожав плечами, будто речь шла о чём-то обыденном.        — Ты убила кабана? – повторил он, не скрывая своего изумления.        — Да, – я встретила его взгляд твёрдо. — Он напал на нас, когда мы были на прогулке.        Я начала рассказывать. О том, как огромный зверь выскочил из кустов, как он ринулся на нас с яростью, слепой и беспощадной. Сир Кристон пытался защитить нас, но я выхватила его меч, почувствовав, что должна действовать сама. Моё тело словно само знало, что делать, и вот, спустя мгновение, кабан лежал мёртвым. Я видела, как лица придворных меняются. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то с недоверием, а кто-то с лёгкой усмешкой, словно не верил в мою историю. Но меня это не волновало. Я знала, что сделала, и знала, что теперь они не смогут смотреть на меня так, как раньше.        Но прежде чем отец успел что-то сказать, к нему подошёл лорд Тиланд Ланнистер. Слава Богам, это был не Джейсон, а его более рассудительный и сдержанный брат. Его взгляд был серьёзен, и я сразу поняла, что он принёс важные вести.        — Ваша светлость, я принёс срочные новости со Ступеней, – произнёс он тихо, но я всё же услышала. Моё сердце сжалось.        Вестей не было так давно, что любое упоминание о Ступенях теперь вызывало у меня тревогу. Я думала о дяде. И о Лейноре. Рейнира не сможет выдержать ещё одного молчаливого дня в ожидании новостей о своём возлюбленном.        Визерис махнул рукой, желая, чтобы в шатре вернулся прежний шум:        — Продолжайте веселиться! Что все затихли?        Лорды и леди тут же отвернулись, вновь вернувшись к обсуждению своих интриг и сплетен. Только я осталась стоять, напротив отца, чувствуя, как с каждой секундой моё терпение истончается. Алисента, бросив на меня короткий взгляд, мягко улыбнулась и сослалась на усталость, удаляясь в уединённый угол шатра, где её ждала софа, украшенная яркими подушками.        — Кормилец Крабов окопался для осады Кровавого Камня, – спокойно сообщил Тиланд, — а его люди саботируют наш флот под покровом ночи.        Моё сердце заколотилось сильнее. Ужасные вести, но они хотя бы позволяли понять, что происходит.        — Неужели это сейчас так важно, Тиланд? – с раздражением вздохнул Визерис.        Я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от гнева. Для него хоть что-то было важно в последнее время? Он так легко отмахивался от всего, что не касалось его собственного удобства.       — Вопрос о Ступенях, к сожалению, не терпит отлагательств, – настойчиво продолжил Тиланд, и я была благодарна за его упорство.        — Прошло три года. Может подождать и ещё, – ответил отец, словно разговор о войне был чем-то второстепенным. Он махнул рукой и предложил с улыбкой: — Садись, поешь. Наберись сил. И ты, Вэйнис, тоже. Выглядишь неважно.        Его слова ударили меня, как пощёчина. Но я лишь молча посмотрела на него, глотая обиду. Да, отец, я выгляжу неважно. Как и твоя корона, которая уже давно скатилась в пыль.       — С Триархией, которая сейчас укрывается в пещерах Кровавого Камня, угроза драконов ослаблена, – голос Тиланда Ланнистера звучал спокойно и уверенно, но в его словах таилась тревога. Его взгляд скользнул по длинному столу, усыпанному изысканными блюдами, однако, казалось, ему, как и мне, было не до еды.        Я сидела напротив отца, пытаясь сосредоточиться на разговоре, но мысли метались вокруг того, что происходило на Ступенях. Там, вдали от всего этого великолепия, где яркие ткани и дорогие вина сменялись запахом соли, крови и гари. Вопросы сыпались один за другим, и каждый из них возвращал меня к одному человеку, чья судьба волновала меня больше всего.        Мои размышления прервал приглушённый звук шагов. К столу присоединился десница, Отто Хайтауэр. Его фигура, всегда чопорная, как выточенный из мрамора памятник, внушала невольное напряжение. Он молчал, но его глаза, цепкие и проницательные, следили за каждым словом.        — У них нет пехотинцев, – напомнил Визерис, откинувшись на спинку своего кресла. Его голос звучал устало, почти равнодушно, словно он говорил о далёкой, чужой проблеме.        — Но их наёмники массово уходят, Ваша светлость, – продолжил Тиланд, не обращая внимания на тон короля. — Даже они видят, что это проигрышная война. Силы Веларионов понесли тяжёлые потери. Среди рядовых уже зреет недовольство. Деймон сильно подвёл их. Мужчины начинают сомневаться в его приказах. Если корона когда-нибудь решит вмешаться… то сейчас самое время.        Его слова прозвучали словно удар по воздуху, разорвав хрупкую тишину. Но вместо того, чтобы увидеть решимость в глазах отца, я увидела только усталость.        — Деймон и Морской Змей начали свою войну без разрешения Его Величества. Если корона вмешается сейчас, спустя столько времени, это выставит её слабой, – отчеканил Отто, его голос был твёрдым, холодным. Я с трудом сдержала возмущённый вздох, чувствуя, как внутри всё закипает.        — Да, дядя и лорд Веларион действовали без королевского приказа, – мои слова прозвучали громче, чем я ожидала, и я почувствовала, как на меня устремились взгляды со всех сторон. — Но если бы не их "неповиновение", Кормилец Крабов уже стал бы угрозой не только для Ступеней, но и для всего королевства. Они храбрее всех, кто находится здесь, за этим столом.        Мои слова повисли в воздухе, вызвав волну напряжения. Тишина затянулась, но я не опустила взгляд. Визерис, казалось, только теперь осознал, насколько жарким стал разговор. Он оглядел собравшихся, а затем, словно желая сгладить ситуацию, повернулся к Тиланду.        — Я понимаю вашу точку зрения, принцесса, – сказал Ланнистер, сохраняя хладнокровие. — Но мы не можем позволить мятежникам бросить вызов власти короны. Это создаст опасный прецедент.        — Мятежникам? – в моём голосе зазвучал вызов, и я ощутила, как огонь возмущения расползается по груди.        — Согласен, – поддержал Отто, кивая. Его голос звучал как всегда ровно, но в нём сквозило что-то недоброе. — Действия принца Деймона и лорда Велариона были безрассудными и необдуманными. Они поставили под угрозу не только свои жизни, но и жизни тех, кто пошёл за ними.        — Я знаю, – сказал Визерис, устало потирая виски. — Но они также защищают королевство от серьёзной угрозы. У нас нет другого выбора, кроме как признать их заслуги и простить их за непослушание.        Эти слова заставили Ланнистера и Хайтауэра обменяться удивлёнными взглядами.        — Ваша светлость, вы не можете серьёзно это обдумывать, – возразил Отто. Его тон был резким, и в нём угадывалось раздражение. — Такая снисходительность только поощрит дальнейшее неповиновение. Тем более, мы всё ещё не знаем, удастся ли нейтрализовать угрозу. Вести не внушают оптимизма.        — Не стоит обсуждать такие темы в присутствии принцессы, – вмешался Тиланд, бросив на меня взгляд, полный едва сдержанной снисходительности.        Эти слова стали последней каплей. Я поднялась со своего места, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. Мой взгляд, холодный и полный презрения, скользнул по Ланнистеру и Хайтауэру. Я видела, как они испытали облегчение, как только я направилась прочь. Для них женщины не должны вмешиваться в такие дела.        Я направилась в другую часть шатра и увидела Алисенту. Она сидела среди группы придворных дам, окружённая их улыбками и показной почтительностью. Все они стремились к королеве, как мотыльки к пламени, надеясь заполучить хотя бы каплю её расположения. Остановившись у края штор, я замерла, оставшись в тени. Разговоры, едва слышные вначале, постепенно становились всё отчётливее. Я остановилась достаточно близко, чтобы слышать их разговор.       — Сообщалось, что леди Джоанна была похищена, когда один из кораблей лорда Сванна проплыл через Ступени, – произнесла леди Киера Ланнистер с холодной уверенностью. Её голос звучал ровно, как будто это был разговор о погоде, а не о судьбе несчастной женщины. Её светлая, некогда роскошная грива волос теперь была припорошена серебром, но её лицо всё ещё сохраняло строгую красоту, отражённую в чертах сыновей.        — Что будет с леди Джоанной? – спросила Алисента, проводя ладонью по своему округлому животу. Её жест был машинальным, словно она искала в этом утешение, а её лицо, как обычно, оставалось спокойным, почти отстранённым.        — Её продадут в бордель в Вольных городах, если верить слухам, – ответила Киера, на её лице не дрогнул ни один мускул. В её словах не было ни капли сочувствия. Она произнесла это так, будто судьба женщины, угодившей в рабство, её вовсе не волновала.        Я с трудом сдержала раздражение, чувствуя, как сердце сжалось от этой ледяной равнодушной фразы. Конечно, Ланнистеры волнуются исключительно за свою репутацию и выгоду. Разве могло быть иначе? Каждый миг общения с ними подтверждал это. Смотрев на Киеру, я не могла не видеть, откуда Джейсон унаследовал свою напыщенность и надменность. И мысль о том, что мне придётся стать частью их "семьи", вызывала тошноту.        — Такое несчастье для её семьи, – задумчиво добавила леди Тарли, ещё одна из придворных дам. — Но не только её похитили. Говорят, что корабли лорда Велариона уже не могут гарантировать безопасность на море. Владыка Корлис, похоже, теряет контроль над своими землями.        — Ещё бы, – подхватила Киера. — Это же они ввязались в эту бессмысленную войну, и теперь все страдают.        Я хотела было выйти из своего укрытия и оборвать эти слова, но тут Алисента заметила меня. Её лицо озарилось мягкой улыбкой, почти радостной, будто моё появление стало для неё спасением от холодной компании.        — Вэйнис, не хочешь присоединиться к нам? – позвала она своим сладким голосом, жестом указывая на пустой стул рядом с собой.        Я на миг замерла, но понимала, что оставаться в тени больше нельзя. Глубоко вздохнув, я молча вышла из-за штор, чувствуя, как на меня уставились все присутствующие. Их взгляды, оценивающие и слегка настороженные, обожгли мою кожу. Не сказав ни слова, я опустилась на предложенный стул с мягкой спинкой, ощущая, как мои движения приковывают к себе внимание. Простое молчание оказалось куда красноречивее слов.       Секунды молчания показались вечностью. Леди Киера внимательно посмотрела на меня, словно взвешивая, стоит ли продолжать разговор в моём присутствии. Однако её надменность взяла верх, и, обменявшись с леди Тарли едва заметным взглядом, она всё же решила продолжить.        — Вы слышали о леди Мариэль Ред? – начала Киера с лёгкой усмешкой, потянувшись за бокалом вина. — Она недавно отправилась в Хайгарден в надежде устроить помолвку дочери, но говорят, там её встретили не слишком тепло.        — Ах, да! – оживилась леди Тарли, сидевшая рядом. — Её дочь, бедняжка, славится своим, э-э… как бы это сказать… буйным нравом. Говорят, на последнем приёме она так громко спорила с лордом Хайтауэром, что тот велел слугам проводить её прочь.        — Сложно винить лорда Хайтауэра, – кивнула Киера, сдерживая усмешку. — Девушка ведёт себя неподобающим образом. Как же её мать рассчитывала найти ей достойного мужа?        Я невольно закатила глаза. Их напускное негодование было лицемерным до крайности. Казалось, дамы наслаждались обсуждением чужих ошибок и неудач больше, чем любыми достижениями.        — А что насчёт лорда Риверса? – вступила в разговор ещё одна леди, чьё имя я не запомнила. — Мне рассказывали, что он был замечен на охоте в компании леди Мартелл.        — Леди Мартелл? – переспросила Киера, на её лице мелькнуло едва скрытое удивление. — Разве она не… слишком молода для него?        — Она и молода, и… – дама замялась, — ну, вы понимаете, с репутацией у неё не всё гладко.        — Это мягко сказано, – язвительно добавила Киера. — Если кто-то и выйдет за неё замуж, то только ради политического союза.        Я слушала эти разговоры, ощущая, как внутри нарастает раздражение. Как же они любят перемывать кости тем, кто сейчас не может ответить им.       Немного погодя, зашёл лорд Ларис Стронг, по прозвищу Косолапый, сын Лионеля Стронга. Одна из ног сира Лариса была искривленной с рождения, из-за чего он и получил свое прозвище. Он редко говорил, предпочитая слушать. Его относили к тем людям, которые любят одиночество больше, чем шумные компании. Сир Ларис ходил с тростью, украшенной золотым светлячком. Для меня не была важна его внешность. Всё во мне кричало, что это мерзкий человек по своей натуре, и доверять ему нельзя, хотя он и не успел сделать ничего плохого, о чём мне было бы известно. Но своей интуиции я предпочитала доверять.       — Боюсь, Боги создали меня не для охоты. Могу я присесть с вами, мои леди? – спросил Ларис, опираясь на трость, и ожидающе вперив в нас взгляд серых, словно гроза, глаз.       — Конечно! Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Ларис Стронг, младший сын нашего мастера над законом, лорда Лионеля, – представила его Алисента.       После представления, я отметила, что и у других Ларис Стронг не вызывал положительных чувств. Но скорее из-за своего увечия, которое отталкивало многих женщин. Внешность у него была обычная, похож на своего отца и брата.       Возникшую паузу нарушила леди Ланнистер, спросив как бы невзначай:       — Лорд Стронг, как обстоят дела на Ступенях? Ваш брат состоит в совете короля и, должно быть, в курсе происходящего.       Вместо него ответила Алисента, поддержавшая разговор. Но она не стала прямо отвечать на её вопрос.       — Мой лорд-супруг говорит, что ни одному королю не удавалось надолго подчинить Ступени. Это негостеприимное место, подходящее только для дикарей.       — Возможно, принцесса… может дать нам некоторое представление, – Киера перевела свой ястребиный взгляд на меня.       И чего она добивалась?       — Я никогда не была на Ступенях, – сухо ответила я, — поэтому не понимаю, что вы хотите от меня услышать.       — Ваш дорогой дядя, Деймон Таргариен, великий ум, стоящий за этой войной. Разве это не так? – поинтересовалась леди Ланнистер невинно.       Во мне закипала злость, но приходилось держать лицо. Эта женщина не дождётся от меня прилюдных проявлений бурных эмоций. Нельзя показывать, что её слова хоть как-то достигли цели, задев меня.       — Дядя поступил так, как посчитал нужным. И не нам осуждать его выбор, – ответила я.       — Он заварил кашу, и король должен положить этому конец, – подала голос до этого молчавшая леди Джоселин Редвин. Она сморщила свой острый, орлиный нос, покрытый веснушками. — Пошлите флот и людей и очистите Триархию навсегда, – качнув головой, чтобы откинуть рыжие волосы на спину, она воркующе пододвинула свою тарелку ручному мопсу, который  лежал у неё в ногах.       — Хотя ваш отец отказывается это признавать, но нас втянули в войну ваш дядя и Морской Змей, – поддержала её леди Ланнистер, обмахиваясь веером и пригубляя из прозрачного бокала вино.       — На Ступенях дела идут скверно, – подтвердил Ларис, его голос был тихий и хриплый. — Принц Деймон и Морской Змей терпят тяжелые потери.       — Как жаль, – сказала леди Ланнистер. — А что говорит по этому поводу ваш отец?       — Он не оптимистичен, – сказал Ларис. — Отец считает, что короне будет трудно победить Триархию без значительных подкреплений.       — Возможно, Его Величеству следует отправить флот, –  предположила леди Редвин. — И положить конец этой войне раз и навсегда.       — Я не думаю, что это хорошая идея, – возразил Ларис. — Ступени – негостеприимное место, и Триархия – опытный противник. Король может потерять ещё больше людей, если решится на вторжение.       — Тогда что же нам делать? – спросила леди Ланнистер.       Ларис пожал плечами. Алисента выглядела обеспокоенной, а леди Ланнистер нахмурилась.       — Уверена, мой супруг найдет способ справиться с этой ситуацией, – попыталась Алисента развеять мрачную обстановку.       Ларис Стронг, казалось, наслаждался вниманием, которое внезапно привлек к себе своим хриплым голосом и мрачными прогнозами. Его серые глаза лениво скользили по собеседницам, словно он играл в собственную игру, в которой только ему известны правила.       — Конечно, король найдет способ, – с улыбкой подтвердила леди Ланнистер, но её слова прозвучали скорее насмешливо. — Однако, Ваша Величество, – повернулась она к Алисенте, — разве вам не кажется, что всё это слишком затянулось? Три года мы уже слушаем о "героической борьбе". И что в итоге? Потери. Похоже, король не торопится принимать решения. Впрочем, ничего удивительного. Возможно, ему просто нужно… вдохновение?        — Королю не следует поддаваться на провокации, – спокойно ответила Алисента, сложив руки на коленях. Её взгляд оставался дружелюбным, но в голосе звучала скрытая сталь.        — Эти три года сдерживали Триархию от вторжения сюда, – холодно заметила я, встретив её взгляд. — Или вы предпочли бы, чтобы враг появился на ваших землях?        Леди Ланнистер чуть прищурилась, и её усмешка стала ещё шире. Она наслаждалась нашей перепалкой, как кошка, играющая с мышью.        — Ах, принцесса Вэйнис, – протянула она, делая вид, будто не заметила моего тона. — Как восхитительно, что вы так яро защищаете своего дядю.       Леди Редвин фыркнула, склонившись к своему мопсу, и добавила:        — А может, принцу Деймону и вовсе стоит вернуться в Королевскую Гавань и помочь своему брату здесь? Он же такой блестящий воин, как говорят. Наверняка сможет быть полезен при дворе, а не в тех грязных пещерах. Как жаль, что он ввязался в эту бессмысленную авантюру.       В воздухе повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим поскрипыванием трости Лариса, которой он слегка постукивал по полу, словно размышляя над следующим словом. Я наблюдала за ним, стараясь скрыть своё недовольство. Этот человек, казалось, наслаждался своей ролью загадочного осведомителя, разбавляющего скучные разговоры каплями интриги.        — Бессмысленную? – я с трудом сдержала гнев, заставив себя говорить спокойно. — Если бы не усилия принца Деймона и лорда Велариона, Кормилец Крабов давно бы захватил торговые пути. Эта "авантюра", как вы её называете, спасает королевство.        Алисента бросила на меня короткий взгляд, в котором читалась едва уловимая тревога, словно она боялась, что разговор может выйти из-под контроля.        — Принцесса права, – вмешалась она мягким голосом. — Однако, думаю, сейчас стоит сосредоточиться на дипломатии. Возможно, Триархия ослабнет сама, если дать ей время.        — Время, – добавил Ларис, будто пробуя слово на вкус. — Оно всегда на стороне тех, кто умеет ждать.        — В ожидании также можно потерять всё, – резко бросила я.       — Возможно, – ответил Ларис, наблюдая за мной, как хищник, высматривающий добычу. — А может быть, выиграть всё. К тому же, принц Деймон никогда не будет довольствоваться ролью советника, – заметил Ларис, на этот раз чуть громче. Его голос звучал задумчиво, но я уловила в нём намёк на насмешку. — Он человек действия, а не слов.        — Действия, которые только порождают хаос, – произнесла леди Киера, одарив меня взглядом, полным притворного сожаления.        Я с трудом сдержала себя, чтобы не бросить что-то резкое в ответ. Их насмешки и обвинения, скрытые под завесой учтивости, раздражали меня сильнее, чем прямое оскорбление.        — Принц Деймон защищает королевство, рискуя своей жизнью, – сказала я, сохраняя спокойствие в голосе, хотя внутри всё кипело. — Если его методы не соответствуют вашим ожиданиям, это не значит, что они неверны.        В этот момент Алисента коснулась моей руки, словно желая успокоить меня. При множестве взглядов, смотрящих на нас, я не отдёрнула руку.       — Давайте не будем обсуждать то, что вне нашего контроля, – мягко сказала она, пытаясь сменить тему. — Лучше поговорим о предстоящем торжестве. Слышала, леди Джоселин собирается представить своих дочерей.       Разве отец способен решиться хоть на что-то сам, не посоветовавшись с Отто Хайтауэром? Нет, я так не считала. А лживый десница только и делает, что сейчас нашёптывает отцу поганые речи, в которых Деймон не достоин внимания короны. Если ввязался, пусть сам и решает – так он наверняка говорит. В Пекло! Я не могла позволить Хайтауэру плести свою паутину лжи и интриг. Деймону и лорду Корлису нужна помощь, и я её попрошу.       — Извините, – я поднялась со своего места, покидая ложу сплетен. В спину мне донёсся шёпот леди Ланнистер, от чего я заскрежитала зубами. С твёрдым намерением я возвращаюсь к королевскому столу и подошла к отцу, обратив на себя его рассеянное внимание. Он пригубил уже немало вина. Хайтауэр же выглядел куда более собраннее, что навевало мысли об умышленном спаивании моего отца, ведь так он был сговорчивее и податливее.       Визерис сидел, откинувшись на спинку стула, и его глаза были полузакрыты. Отто Хайтауэр сидел рядом с ним, внимательно наблюдая.       — Отец, – позвала я.       Визерис открыл глаза и посмотрел на меня.       — Да, дочь моя? – спросил он.       — Я хотела бы поговорить с тобой.       — Конечно, присаживайся.       Но я осталась стоять, смотря на него сверху вниз.       — Я слышала, что на Ступенях дела идут плохо. Прошу тебя, отец, тебе следует отправить флот и положить конец этой войне.       Визерис нахмурился.       — Если ты не отправишь флот, – продолжила я, стараясь подавить дрожь в голосе, — Триархия станет ещё сильнее. И они могут начать угрожать Вестеросу.       — Деймон слишком горд, чтобы принять мою помощь, – усмехнулся отец, задумчиво водя пальцами по подбородку, испачканному жиром. — Знаешь... он послал мне письмо. Я уже долго думаю над ответом. Почему ты просишь для него? – и пристально посмотрел на меня.       Так значит Деймон ещё давно послал письмо с просьбой о помощи! А отец всё это время и слова не сказал! Молчал, как и всегда.       Визерис усмехнулся, видя мою растерянность.       — Не стоит отрицать, дочь моя. Я вижу, как ты смотришь на него, как твои глаза светятся, когда он появляется. Ты привязалась к моему брату.       — Нет, отец, это не так! – быстро возразила я и тут же опустила глаза, зная, что он действительно прав. Но это было неважно сейчас.       Визерис задумчиво кивнул каким-то своим мыслям, взгляд его стал серьезным.       — Сейчас я не могу дать тебе ответ, но обещаю подумать.       Краем глаза я заметила, как дёрнулся Хайтауэр. Удовлетворение захлестнуло меня.       — Спасибо, отец. Я верю, что ты примешь правильное решение, – прошептала я, прикоснувшись к его руке.       Я встала из-за стола, чувствуя, как гулкая тишина, оставшаяся после моего разговора с отцом, словно окутала меня плотным покрывалом. Визерис задумчиво вертел в руках кубок, его взгляд был направлен куда-то мимо меня, в пустоту. Отто Хайтауэр сидел неподвижно, но его сжатые губы и напряжённая осанка выдавали недовольство. Очевидно, ему не понравилось, что я подняла этот вопрос перед королём.        С каждым шагом, удаляясь от королевского стола, я чувствовала, как пульс в висках замедляется. Моё сердце всё ещё сжималось от мысли, что отец знал о письме Деймона и ничего не предпринял. Разве война на Ступенях не заслуживала большего внимания? Сколько ещё должно было погибнуть людей, чтобы Визерис принял решение? Под моими ногами тихо скрипели доски настила, уложенные для удобства в шатре. Струящийся шёлк платьев придворных женщин мелькал на периферии моего зрения, но я даже не смотрела в их сторону. Их сплетни, их пустая болтовня о нарядах и танцах казались сейчас столь ничтожными на фоне того, что я только что узнала.        Дойдя до своего шатра, я, наконец, позволила себе расслабиться. Внутри было прохладно и полутемно; плотные ткани заглушали шумы снаружи. Подойдя к тазу с водой, я посмотрела на своё отражение. Лицо выглядело усталым, тёмные круги под глазами напоминали о напряжённых днях. На коже всё ещё виднелись следы крови кабана, а ногти были испачканы землёй. Я начала снимать одежду, чувствуя, как напряжение в плечах постепенно уходит. Вода в тазу была прохладной, и, окунув руки, я зачерпнула её, чтобы смыть кровь и грязь. В голове роились мысли: о дяде, о войне, о том, как мне убедить отца наконец принять решение. Отец был прав: я действительно слишком привязалась к дяде. Но это не имело значения. Моё желание помочь ему и поддержать было продиктовано не только чувствами, но и здравым смыслом. Деймон был одним из немногих, кто действительно понимал, как защитить наш Дом.        Смыв с себя кровь, я переоделась в простое платье. Теперь я чувствовала себя легче, словно холодная вода унесла часть моих переживаний. Но я знала: впереди ещё много битв, и не все они будут происходить на поле боя.

***

      Пламя костра плясало в ночи, окрашивая всё вокруг ярко-алым свечением, будто само небо горело вместе с деревьями, отбрасывающими длинные, ломаные тени. Они напоминали гигантских чудовищ, извивающихся в каком-то неведомом танце. Воздух был наполнен терпким запахом дыма, который щекотал горло, но при этом чем-то притягивал. Алисента бесшумно подошла к Визерису, стоящему у огня. Его фигура казалась хрупкой в этом свете, плечи ссутулены, как у человека, на которого легла непосильная тяжесть. Он стоял молча, глядя на потрескивающие дрова, будто огонь мог дать ответы на вопросы, мучившие его душу.       — Всё хорошо, государь? – мягко спросила она, стараясь не напугать его. Её голос прозвучал как лёгкий шорох, словно ветер в листве.       Визерис обернулся на её слова, но взгляд его был отстранённым. Он словно не видел её, а говорил с самим собой:       — Знаешь, я выбрал её... Рейниру… чтобы защитить королевство от Деймона. "Отрада Королевства", – горько усмехнулся он, повторяя прозвище, которое народ дал принцессе. — Я выбрал её из любви... потому что больше не верил…       — Во что, любовь моя? – осторожно подтолкнула его Алисента, стараясь уловить его мысли.       Он вздохнул, тяжело, словно втягивая не воздух, а собственные сомнения.       — В пророчества. В нашу силу. Слишком многое мы потеряли… Драконий огонь, да, он велик. Но что такое огонь дракона перед могуществом пророчества?       Визерис опустил голову, а его голос стал тихим, почти шёпотом:       — Сновидцы. Они всегда были редкостью. Лишь избранные в нашем роду видели будущее. Я мечтал быть одним из них. Как Дейнис. Её пророчество спасло наш род от Рока. А я… я видел только один сон, Алисента. Один единственный.       Она слушала, молча, лишь изредка кивая. Истории о Сновидице и Роке Валирии знали все, но слышать, как король сам пытается примерить на себя её дар, было почти страшно. Сновидцы – это редкие люди, обладающие способностью видеть видения и пророчества во сне. Они могут заглядывать в прошлое, настоящее и будущее. Сновидцев считают очень могущественными, и их часто опасаются или почитают. Они могут использовать свои способности для получения важной информации или влияния на события. Однако они могут видеть и ужасные видения. Дейнис Таргариен, прозванная Сновидицей, была ещё девой, когда она за двенадцать лет до Рока увидела пророческий сон о гибели империи в пламени и убедила отца покинуть Эссос и перебраться на Драконий Камень. Лорд Эйнар поверил пророчеству дочери и продал свои владения во Фригольде и Крае Долгого Лета и переехал со всеми своими женами, богатствами, рабами, драконами, братьями, сестрами и детьми на Драконий Камень. Многие сочли, что Таргариены отказались от борьбы за власть, но когда грянул Рок, никто из драконьих владык не выжил, кроме них.       Визерис рассказывал об этом не Алисенте, а будто самому себе, надеясь отыскать ответы на мучающие его вопросы.       — Час уже поздний, муж мой, – Алисента постаралась ненастойчиво намекнуть, что он пьян и ему пора отойти ко сну, чтобы отдохнуть. Завтра уже предстояло возвращаться в Королевскую Гавань.       — Во сне, – продолжил он, не слыша её, — я видел сына. Мальчика с короной Завоевателя. Мальчика, который объединит королевства. Я был так уверен… Я молился, чтобы этот сон вернулся. Чтобы это была не просто моя одержимость… Но я ошибся. Это была не воля Богов. Это была моя вина. Моя жажда сына убила Эймму.       Его плечи сотряслись, и Алисента осторожно положила руку на его спину.       — Визерис, не нужно себя так терзать, – мягко сказала она.       — Я думал, назвав Рейниру наследницей, смогу всё исправить, – выдавил он. — Что я искуплю вину перед ней… перед Эйммой…       — Ты дал Рейнире силу. Ты сделал всё правильно, – попыталась заверить его Алисента, но сомнение мелькнуло в её глазах.       Визерис повернулся к ней, его лицо горело от внутреннего огня, от сомнений, которые сжигали его изнутри.       — Я никогда не думал, что у меня снова будет семья. Что, если я ошибся?       — Ты сомневаешься в Рейнире? – спросила она осторожно, почти не дыша.       Визерис поднял на Алисенту взгляд, в котором смешались усталость, горечь и какое-то тихое отчаяние.       — Я сомневаюсь в том, что мои решения принесут мир... Сомневаюсь ли? Я… – он осёкся, словно не мог подобрать нужные слова. — Я не сомневаюсь в её силе духа. Рейнира – дочь дракона, это невозможно отрицать. Но корона… Корона требует большего, чем огонь в крови.       Он повернулся к огню, глядя, как языки пламени поглощают поленья, и тихо добавил:       — Алисента, если королевство расколется, как мне сохранить его? Если мои собственные дети, которых я люблю, окажутся по разные стороны этого раскола?       Его голос дрогнул.       Алисента сделала шаг ближе, её мягкие, успокаивающие слова звучали почти шёпотом:       — Государь, неужели тебе стоит думать об этом сейчас? Будущее всегда окутано мраком. Даже те, кто видят сны, не могут знать наверняка, сбудутся ли их видения. Всё, что у нас есть, – это настоящее. Сейчас у тебя есть мы. Мы с тобой справимся, Визерис.       Он повернул к ней голову, и в его глазах на мгновение мелькнула благодарность, но тут же сменившаяся страхом.       — Ты думаешь, я несправедлив к нашим детям? – вдруг спросил он, глядя ей прямо в глаза.       Алисента покачала головой, стараясь, чтобы её голос звучал искренне.       — Нет. Ты добр ко всем своим детям, Визерис. Ты любишь их, каждый это видит.       Король нахмурился, явно мучимый противоречиями.       — Я не могу не думать о будущем. О том, что будет, если моя смерть приведёт к войне между ними. Я чувствую, как трещины уже начинают расползаться.       Алисента ответила:       — Ты можешь объединить нас. У тебя ещё есть время, чтобы не допустить этого.       Но Визерис покачал головой, лицо его вдруг осунулось.       — Время, – горько произнёс он. — Это то, чего у меня не так много.       На мгновение он выглядел так, будто сгорбился под невидимой тяжестью. Но затем он выпрямился, его взгляд вновь устремился в огонь.       — Всё, что я могу сделать, – это продолжать верить, что я поступаю правильно.       Алисента ничего не сказала. Её сердце сжималось от жалости и тревоги, но она знала: никакие слова не смогут полностью развеять мрак, опутавший душу её мужа.       Она вспомнила сцену в зале собраний Малого Совета.       "— Рейнира, ты моя наследница, но я знаю, что многие лорды не захотят видеть тебя на Железном Троне. Они будут считать, что ты не способна править. — Я способна править! — Я знаю. Но я хочу, чтобы у нас был выбор. Я хочу, чтобы у нас был наследник мужского пола, который сможет унаследовать Железный Трон, если ты не сможешь этого сделать".       Вот чем были продиктованы его слова тогда. Не только выбор. Визерис видел сына в своём сне и верил, что именно он унаследует власть. Кандидатура Рейниры была временная.       — Я выбрал Рейниру, потому что боялся Деймона, – признался Визерис. — Я боялся, что он захватит Железный Трон и разрушит всё, что я построил.       Алисента недолюбливала Порочного Принца с того самого дня турнира, когда из-за него серьёзно пострадал её брат, но всё равно не могла не сказать правду:       — Деймон может быть опасен, но он не твой враг. Он твой брат.       Визерис скривился от этих слов.       — Я не могу изменить то, что сделал. Я выбрал Рейниру своей наследницей, и теперь должен придерживаться этого решения, чтобы не выглядеть дураком.       — Даже если это означает пожертвовать будущим королевства? – спросила Алисента. — Кто сказал, что ты не можешь ничего изменить? Ты – король, любовь моя. Одно твоё слово и любой будет молчать, не посмея открыть рот. Даже, если ты поменяешь своё решение, все просто обязаны будут его принять и смириться.       Визерис промолчал, только задумчиво поджимая губы.       — Рейнира была моим единственным ребёнком, как я считал долгое время... если ты понимаешь, о чём я. Мейстеры говорили, что Вэйнис может остаться взаперти собственного разума до самой смерти, но, видимо, сами Боги даровали ей другую судьбу. Теперь, глядя на неё, я вижу храбрую, красивую и умную девушку, которая с каждым днём доказывает, что она настоящая Таргариен. Ты ведь знаешь, что она стала всадницей дикого дракона? Подумать только, её дракон так похож на Балериона, размером лишь немного меньше! Они с Рейнирой очень привязаны друг к другу...       — Что ты хочешь сказать? – Алисента наклонила голову. В её тёмных глазах плясало пламя.       — Вэйнис могла бы стать хорошей королевой. Сейчас я это вижу.       — Ты её отец. Твоя обязанность защищать её, а не подвергать опасности. С Рейнирой иначе. Ты и сам понимаешь почему. Милость Богов небезгранична и рассудок Вэйнис... всё ещё хрупок. Не стоит думать о такой непосильной для неё ноше.       Визерис не был до конца уверен, что поступает правильно, но он доверял Алисенте. Она всегда была мудрой и проницательной, и он знал, что она никогда не подведет его и к её мнению стоит прислушиваться.

***

      Возвращаться в Королевскую Гавань было для Алисенты не то, что вернуться в родной дом. Теперь уже нет. Красный Замок был не так гостеприимен, как прежде. В его мрачных стенах ей становилось душно. Дышалось тяжело, словно воздух стал слишком отравлен для неё. В Королевском лесу дочь десницы ощущала себя лучше, в окружении других леди и лордов она ненадолго забылась. Сейчас, сидя в своих покоях, и, удобно расположившись среди подушек на софе, Алисента снова чувствовала себя несвободной даже в такой роскоши. Алисента тосковала по дням, когда была беззаботной. Но теперь она королева. Она должна выполнять свой долг, следовать протоколу и всегда быть на виду.       Её жизнь была расписана по часам. Она должна была присутствовать на приёмах, пирах и турнирах. Она должна была рожать детей и воспитывать их в соответствии с королевскими традициями. У неё не было времени на себя. У неё не было времени на друзей или семью. Её жизнь принадлежала короне.       Алисента вздохнула и откинулась на спинку софы. Она попыталась представить себе другую жизнь. Жизнь, в которой она была свободна делать то, что ей хотелось. Жизнь, в которой она могла бы любить того, кого хотела. Но это была всего лишь мечта. Мечта, которая никогда не сбудется.       Алисента была молодой девушкой, красивой и благородной. В её глазах было что-то печальное, что-то, что говорило о том, что она пленница своей собственной жизни. Алисента знала, что должна принять свою судьбу. Она должна была быть королевой. Но это не значит, что ей это нравилось.       "Разве статус королевы подразумевает клетку?", – спросил бы кто-то.       "Да, так оно и есть", – ответила бы Алисента. Она понимает это с каждым днём всё лучше и лучше.       Прикрыв свои уставшие глаза, она пыталась отрешиться от плача Эйгона в этой гнетущей тишине, которого тщетно пыталась успокоить её всегда заботливая и надёжная служанка. Вдруг двери открываются и знакомый голос велит служанке покинуть их.       — Пойдемте, милый принц. Дайте королеве немного покоя, – проговорила служанка, обняв  Эйгона покрепче и уводя из комнаты. Его громкий плач слышался даже через закрытую дверь. Алисента только поморщилась, потирая виски пальцами. От этих криков она часто мучилась головными болями.       — Вам понравилась охота, королева? – спросил Отто Хайтауэр, присев за соседний стол.       — Вполне, – ответила Алисента, распахнув глаза и встретившись с его пристальным вниманием.       — Как показал себя мой внук? – продолжал интересоваться отец непринуждённо, но Алисента видела, что разговор предстоял не будничный. Он практически никогда не разговаривал с ней о чём-то просто так.       — Леди Ланнистер и Редвин им очарованы, – заметила Алисента, припомнив, как эти женщины ворковали с её ребёнком и осыпали его комплиментами.       — Как и должно быть. Ведь он – будущее королевства. Ты сама видела размах этого праздника, и как он объединил людей. Родив королю сына, ты покончила с пятнадцатью годами неопределённости. Эйгон, как и его тезка, рожден, чтобы править Семью Королевствами. Если Визерис назовёт принца своим наследником, то королевство восславит его. Разве ты не рада? Не хочешь, чтобы твой сын был королем?       — Любая мать этого бы хотела, – сказала Алисента с вымученной улыбкой.       — Но нельзя забывать, что если Рейнира захочет захватить трон в обход Эйгона, то королевство разорвут распри, – сказал Отто Хайтауэр, его голос звучал как зловещее пророчество.       — Все принесли ей присягу. И наш Дом тоже, – возразила Алисента.       — Это было до Эйгона, – напомнил ей Отто. — Теперь всё изменилось.       — Рейнире место на троне, – честно признала Алисента, но её голос дрожал от сомнений.       — Неважно. Будь она хоть сам Джейхейрис возрождённый. Рейнира – женщина.       — А как же мой сын? Мне воспитать того, кто отберёт престол у сестры? – спросила Алисента с горечью.       — Это Эйгона хотят ограбить! Он перворождённый сын короля. Отрицать, что он наследник трона, значит нарушать законы Богов и людей. Хотя дорога перед нами скрыта в тумане, но конец её ясен. Эйгон будет королем. Ты должна убедить в этом Визериса. Сам он этого не поймёт.       Алисента замолчала, размышляя над словами отца. Она любила Рейниру, но также знала, что у неё есть обязанности по отношению к своему сыну. Эйгон был её первенцем, её будущим. Она не могла обречь его на жизнь в тени своей сестры. Однако, и подруга ей была всё ещё важна.       — Я не смогу так поступить с Рейнирой... – прошептала она надломленным голосом.       — А она сможет! И глазом не моргнёт, чтобы переступить через твоих детей. В худшем случае, с мечом в руке. Да, сейчас тебе кажется, что всё хорошо, но потом у неё не будет выбора. Рейнира не станет мириться с потерей трона. Наверняка она уже думает об этом. Перестань притворяться, что ничего не замечаешь. Либо ты будешь готова посадить законного наследника на трон, либо будешь на коленях умолять её сохранить всем нам жизнь.       Отто Хайтауэр, порывисто развернувшись, покинул дочь, оставив её в одиночестве с тяжёлыми мыслями.