Тёмная душа

Два усаженных на кровать ребенка. Единственное, что удалось вывести из особняка барона Кельвина. В смысле, для себя. Большая часть выжила и вернулась к родителям. Правда, наркотики, которыми их травили, должны были ещё выйти из организма, но, думаю, там ничего непоправимого. — Почему вы не оставили их на Скотланд-Ярд? — задала мне разумный вопрос Мэйлин, которой я хотел поручить заботу о детях. — Их родители покончили с собой через неделю после пропажи. К тому же, они достаточно взрослые, чтобы можно было надеяться на их выздоровление. И кому-то придется заботиться о детях господина. Что может быть лучше собственноручно выращенных слуг? Гувернантка и гувернант. Чудесное сочетание. А ещё это должно быть моим наследием графу. Не могу я, зная, что в следующем... Году? С чего это? В скором времени покину его, не оставить для него хотя бы нескольких слуг. Он же погибнет от голода! К тому же, кто будет играть с ним в карты? А шахматы? Нужно оставить более-менее большую команду для обслуживания особняка, потому что меня скоро тут уже не будет. Ещё и управляющего нужно будет найти достойного... — Но... Это же дети. — с сомнением сказала Мэйлин. И её сомнения ясны — среди нас просто не было тех, чья история жизни хоть как-то пересекалась с понятием «счастливое детство» или «хорошее воспитание». — Всего на несколько лет младше господина или Финни. Я бы отдал их Танаке, но... Я запнулся. А действительно, почему бы и не Танака? В спешке я зацепился за единственную девушку среди нас, надеясь на эволюционный материнский инстинкт, но разве старый управляющий не справится с воспитанием детей? Он же все равно, по сути, болтается без дел. — Да, лучше будет Танака. Прости, что побеспокоил. Можешь вернуться к своим обязанностям. Девушка вышла, а я повернул голову, устало глядя на две искалеченные души. Что-то я сглупил. Зачем мне эта морока, если у нас и так два ребенка в поместье?! Они же что-нибудь точно сломают. Надо было их убить и сказать, что напали на меня... Нет, не меня. Моих родителей. В смысле, их родителей. Господа, как я устал. Я слишком много думаю. — Никуда не уходите. — хрипло сказал я, протирая глаза. Голова болит, не хочу ничего делать. Закрыв за собой дверь, я оставил детей в малой комнате для гостей и отправился за господином. Танака был в городе — забирал отчёт у управляющего лондонским магазином фирмы «Фантом». Поэтому я поплелся в рабочий кабинет графа, не слишком заботясь даже об осанке и прямом взгляде. Меня грубо мутило. Сегодня был первый день сегодня, ничего не предвещало беды, а до события «Убийство в поместье» было ещё несколько недель минимум. Казалось бы, радуйся и танцуй, осталось немного, но... Перед самым началом конца я стал сомневаться. Надо ли оно мне? Вечная жизнь, постоянные опасности, трупы, вспышки ярости? Без господина, зачем я буду жить? Раньше это было логично и просто, была цель — позаботьтесь, доживите, а затем — вечные удовольствия, но. Я — человек и не человек одновременно. Человеком я остаюсь, потому что мне все ещё приносит радость общение с моим видом и господином. Не человек, потому что обречён быть вечным в пределах сна-смерти. Для разума это огромная нагрузка. Оригинальный Себастьян жил, следил за разворотами истории, открывал для себя новое, в общем, не скучал. Я же иду по пути, который знаю, причем иду по нему десятки раз подряд, сначала продумывая, а затем проживая дни и важные события по кругу. Я бы мог стать гением в чем-то, но мой мир — статичное положение объектов, фраз, движений. Кукольная постановка. Даже мои перчатки и костюм символизируют мою отдаленность от реальности. Нет, конечно же, я проживу, приложу все свои силы, брошу все свои знания, сделаю сотни попыток, но вырвусь из круга повторов, из унылой постановки в новый мир, обрету Систему, обещанную Господами. Просто, чтобы сделать. А потом... Будь что будет! Я остановился и широко зевнул. Что-то я подвергся рефлексии. Глупо, давно так не делал. На моих губах снова заиграла улыбка, а глаза слегка прикрылись. Да, какую же глупость я думал только что. Я БУДУ БЕССМЕРТНЫМ СВЕРХСУЩЕСТВОМ! Прямо как сейчас, только по-настоящему, так, как не может никто. Миры, сценарии, идеи, люди — все будет открыто передо мной. Любое воплощение любой моей мысли. Растянутые на века удовольствия, любые, на которые способен мой разум. Я буду настолько свободен, насколько может быть свободен Бог. Значит, у меня просто играют гормоны, толкающие меня на странные мысли, вот и все. Хотя, конечно, странно. Я же не подросток. — Мистер Михаэлис! — окликнули меня, и я незамедлительно повернулся, увидев Танаку. — Отчёт Августа о магазине. — Благодарю вас. Кстати, у меня к вам просьба. — Какая же? — Не могли бы вы проследить за детьми в малой гостевой? Я хотел отдать их на воспитание Мэйлин, вот только у неё и так много обязанностей, с которыми она с трудом справляется. — Вы хотите, чтобы я воспитал их? — Танака практически не выразил удивления, и только в интонации промелькнули выраженные нотки неудовольствия. — Как дворецких или же как людей? Если первое, то существует несколько школ для юношей и леди, которые могут быть слугами, а если второе, то детские дома могут справиться не хуже меня. — Как слуг дома Фантомхайв. — Они будут слугами детей господина, если повезёт. — флегматично заметил Танака, но в глазах его было недовольство. — Если повезёт? — Многие умирают. Особенно сейчас. Дети в месте, где половина слуг может убить взрослого человека абсолютно случайно, а вторая половина — намеренно, вряд ли вырастут нормальными. — А в детском доме они вырастут достойными подданными Королевы. — я иронично улыбнулся, глядя в глаза старого слуги. — В детском доме у них есть шанс остаться человеком. А здесь... Скажите, мистер Михаэлис, как скоро кто-то из них погиб, а на обед были подан, к примеру, стейк из молодого оленёнка? Я застыл, а мои пальцы, несмотря на перчатки, похолодели. — Не совсем понимаю, как связаны эти события. — я внимательно посмотрел на старика, отслеживая его реакцию. Стрелять нельзя, а в рукопашном бою он меня уложит на раз. Но он подошёл и сказал это мне, а не господину или кому-то ещё. — Я слежу за обеспечением питания господина, и умею читать. Вы читаете «Times»? — Конечно. — Помните «Некролог»? — Не слишком. — Чемпион по боксу Джеймс Мейс, умерший незадолго до письма Королевы о цирке, был моим близким другом. Я сильно удивился, узнав, что у него не хватает существенного куска в животе. Я молчал, ожидая завершения мысли. — Он учил боксу ещё графа Винсента, и был близким другом семьи Фантомхайв. — карие глаза старого дворецкого твердо смотрели на мои. — Я к тому, что, когда вам захочется потешить свои гастрономические изыски, выбирайте цель тщательнее. Отпираться? Бессмысленно. Напасть, убить? Можно было, если бы не было риска, что старик успел кому-то сказать. Подстроить несчастный случай — то же самое. Не забывая уже о том, что рядом со мной несчастных случаев вообще не должно быть — демон-дворецкий семьи Фантомхайв не должен допускать, чтобы слуги вредили имуществу Фантомхайв, даже сами себе. — Вы... Не против? В ответ старик ощетинился, оскалился, чуть не зарычал. Я думал, что кинется на меня, но Танака просто выдохнул и сдавленным, рычащим шёпотом ответил: — Против, тварь. Против. Да только не запретишь человеку дышать, дереву расти, солнцу светить, а демону жрать людей. Так что заткни свой поганый рот и разевай его только на неугодных твоему господину. — Не то что? — я дёрнул уголком рта. Несмотря на выведенного из себя Танаку, мне было смешно. Ну, что может сделать мне этот человек? Убить? Даже если да, разве будет это моей смертью? Да и шансов у него мало. — Скажу господину. — Хорошо, мистер Танака, найдите детям хороший детский дом, если считаете, что так будет лучше для них. *** Быть или не быть? Убивать или не убивать? Лучше, конечно, не убивать, точнее, лучше убивать, но не убивать правильнее, потому что смерть старика будет подозрительной. Но откуда он узнал? После недели размышлений, проведенных в петле рокового дня, я решил оставить Танаку в покое. Старого война не взяли осторожные расспросы, на пытки он плевал с высокой колокольни. Ну, кричал, плакал, орал, материл и проклинал, но ничего не говорил. Пока я не посадил Сиэльку на противоположный стул. С завязанными глазами. Да и старикану пришлось затыкать рот, чтобы не вернуться раньше времени. Какой я предусмотрительный! Ответ оказался прост: закупки мяса и мои подачи блюд ко столу. Всего четыре раза: Джеймс Мейс, чемпион по боксу, Алан Джей, престарелый чемпион по фехтованию на шпагах, Паул Ловик, известный стрелок Королевского Полка и какой-то Джон Стакей, по его утверждению, опытный выживальщик. Хагис, пирог с почками, печень по-венециански, буден нуар. А самое страшное... Я не помнил. Я не помнил. Не помнил. Нет. Но я нашел записи об этом в блокноте. В момент, когда я читал эти строки, меня обуял липкий ужас. Я отдавал себе отчёт в том, что для остальных это может быть страшным. В смысле, мое поведение, беспорядочные убийства, иногда гастрономические опыты. Но самым страшным было то, что, несмотря на эти поступки, в настоящем, в реальном мире я почти всегда исправлял проблемы. Если только они не приносили пользу. Так, я оставил смерть Сомы и Агни, но бесчисленное количество жертв моих срывов до сих пор живут и здравствуют. Но что, если я забывал всё «неверные» поступки? Я ведь не помню ни одного повтора, в котором я бы напал на этих людей. Мне абсолютно понятна логика, с которой были выбраны жертвы — сила и навыки. И самое главное, я не ел сам, я кормил этим Сиэля. Это забота? Звериная забота об отпрыске. Сколько людей я ещё убил и не записал? Я в панике перечитывал дневник снова и снова, пока не убедился, что даже намеков на неучтенные мной смерти и поступки нет. После этого немного успокоился. Скрепя сердце, я продолжил заниматься ежедневными обязанностями, так и не придумав, что делать с провалами в памяти. Прошло полгода. Пролетели. Я был почему-то уверен, что между «цирком» и «смертью в поместье» максимум месяц времени, но все оказалось гораздо скучнее. Если первое приходилось на лето восемьдесят восьмого, то приглашения Сиэль начал рассылать в первые признаки ухода зимы. Таким образом, в самом начале весны тысяча восемьсот восемьдесят девятого года в поместье Фантомфайв состоялся званный обед в честь одного гостя, чем-то угодившим Королеве. Письмо доставили два нахала. Чарльз Грэй и Чарльз Фиппс ворвались в поместье, устроили драку с Мейлин, Бардом и Финнианом, разгромили стол, накрытый для завтрака, в общем, повели себя как настоящие свиньи. В первом и втором повторах. В третьем я просто напал на них со спины, сбив с ног и приставив к затылкам длинные стволы пистолетов. Мой арсенал за это время прошел через небольшие изменения. Дерренджер стал четырехзарядным под капсюльный патрон, шестизарядные револьверы сменились на присланные из Америки пистолеты с барабанным магазином на 32 патрона. Пара пистолетов и четыре барабана — мечта неопытного стрелка. Пали себе в молоко, пока не попадешь. Конечно, удобство ношения немного снизилось, но зная, с чем мне придется столкнуться в будущем, я не жалел патронов, отрабатывая навыки использования. — Кто вы, и зачем прибыли в поместье Фантомфайв? — дежурно спросил я. — Вы так всех гостей встречаете? — с ехидной улыбочкой спросил один из белобрысых, повернув голову. — Тот, кто пришел к поместью Фантомфайв с оголённым оружием, не может быть гостем. — я надавил на рукояти посильнее. — Нас сделали, Фиппс? — обратился говорливый к своему молчаливому подельнику. — Пф! — Не печалься так. Дворецкий Фантомфайв, вы не могли бы убрать ваше оружие? Мы по поручению Её Высочества. Оружие я, конечно, не убрал. — Можете подтвердить? — Письмо в кармане, если ты, конечно, осмелишься его забрать. — подмигнули мне. Через пару минут два «Люгера» заняли свое место у меня на спине, снятые барабаны отправились туда же. Сиэль, сидя на диване, просматривал послание Королевы. — Как вы уже поняли, это не приказ «псу Фантомфайв», это приказ «графу Фантомфайв». — Исполнять приказы Королевы — мой священный долг. — слегка кивнул Сиэль. — Но всё-таки, почему именно я? Мне казалось, что компания незнакомых людей плохо влияет на настроение гостя. — Дальний родственник Королевы интересуется некоторыми предприятиями. Как владелец международной компании «Фантом», вы можете пригласить самых разнообразных гостей. Список тех, кем интересуется гость, приложен к письму. Говоря иначе... — Сказать иначе я могу сам. — скривился подросток. Видимо, ему сильно не понравилась надобность устраивать обед для незнакомцев, которыми интересуется другой незнакомец. Через секунду его выражение лица приняло обычный вид. — Другие люди могут присутствовать? — Конечно, вы можете позвать и своих «друзей». — в голос королевского посыльного пробралась насмешка. — В таком случае, Себастьян! Проводи гостей, а затем подготовь приглашения. — Да, ваша милость... Приглашения были разосланы уже через два дня. Помимо списка «обязательных» гостей, граф пригласил только Лау с партнёршей. Гробовщик и Лау поделились информацией насчёт приглашенных, а я разыскивал детали, подкидывая графу пищу для разума. Он пытался провести расследование ещё до открытия дела, пытался разобраться с мотивами гостей ещё до того, как мотив у них появился. Проводил шахматную партию в уме ещё до того, как шахматы были достаны. Ум господина оказался достаточно хорош, чтобы до начала мероприятия раскрыть все детали. Действия «интересных» владельцев компаний заставили знакомого Королевы чуть не обанкротиться. И тот решил мстить, но очень интересным способом. Притворится предпринимателем и убедить виновников влить множество денег в несуществующую компанию. В общем, званный обед, на котором скромный писатель должен взять на себя роль крупной рыбы в бизнесе, был первым шагом к исполнению аферы. — С одной стороны, как граф и человек благородного происхождения, я должен препятствовать аферам на территории Англии. С другой стороны, Королева покровительствует аферисту, и аферист — благородный мститель. — выносил решение господин, покачивая чашкой чая. — Что думаешь, Себастьян? — Благородное отмщение. Современный Робин Гуд. Мягкий граф Монте-Кристо. Забавно. — Что же тебе кажется забавным? — Если бы покусились на вас, вы бы растерли афериста в порошок. Если бы кто-то присвоил себе благородный титул, вы бы не задумываясь, расстреляли его. Но если это касается чужих вам людей, да ещё и совершивших в прошлом плохой поступок, вы сомневаетесь. Более того, вы даже склоняетесь на сторону афериста. В конце концов, эти размышления не имеют смысла. Вы же не собираетесь саботировать приказ Королевы? — Нет. Просто отметил несовершенство понятий добра, зла и морали. — В очередной раз. — подметил я. — Никогда не бывает лишним заметить это ещё один раз. Господин стал каким-то отвлечённо-философствующим в последнее время. Не знаю, с чем это связано. Может, Танака ему все выложил, может, ещё что-то произошло. Особо на моей работе это не сказывалось. Разве что разговоров стало больше, но был и плюс — господин перестал лезть в какие-то опасные дела и полицейские расследования по своей прихоти, остановившись на управлении «Фантом». Я очень надеялся, что он откажется от мести и будет просто аристократом своего времени. Званный обед прошёл как званный обед. Никаких убийств, досмотров, обычный, пусть немного напряжённый день. Ни одного перезапуска — гости заняли внимание друг друга, прислуга выполняла свои роли как отлично отлаженные часы, и никто не приставал ко мне с подозрениеми и обвинениями. Прекрасный день, просто чудесный. Если бы ещё у меня не тряслись так руки и не случилось приступа судорог на полпути к обеденному залу... Я начал разбираться... *** Как жалко я себя чувствую, будто некая СИЛА заграбастала меня в цепкие пальцы и сжимает, давит, планирует использовать... Как от этой хватки немеют ноги и тяжелеет грудь! Что это? Самообман или настоящая болезнь? Я провел полный осмотр своего тела, и не нашел ни одного симптома физического недомогания. Но память, судороги, тремор... Альцгеймер?! Паркинсон?! Опухоль мозга?! У молодого парня до тридцати лет?! — Плюс бессонница. — тихо констатировал в темноту комнаты. Шёл пятый час ночи, но сна не было ни в одном глазу. То, что я принял за улучшение работоспособности, оказалось ещё одним симптомом. Я воспользовался услугами Лау. Опиум помог справиться с судорогами и тремором, и дал кое-какой сон. Естественно, не полностью и не навсегда. Просто несколько часов рядом с господином, потом сколько могу — без него. Добавилась ломка, что усугубило тремор и судороги. Зато у меня существенно улучшился тонус мышц — если это можно записать в плюсы. Теперь я принимал наркотики, чтобы не было судорог, от ломки были судороги, и я снова принимал наркотики. Замкнутый, блять, круг. С каким облегчением я положил на стол господину гребаные билеты на доморощенный «Титаник» с названием, которое я забыл...