Тёмная душа

Открыв глаза, я тотчас на ощупь зажёг свечу и бросил взгляд на часы. Короткая стрелочка, упрямо стоящая ровно на двух, здорово меня успокоила, показав, что сроки не изменились. Моя попытка номер пять началась. Я поднялся с кровати, задул свечку и быстро размялся в полной темноте. При моем образе жизни скрипящие суставы или резко ущемившийся нерв строго противопоказаны. Ущемившийся нерв, хехе. Приятно, что я не теряю присутствия духа. Пока разминался, в который раз восстановил в памяти комнату. Она напоминала типичный номер во всех отелях мира двадцать первого века: односпальная кровать на железных ножках, большой шкаф, прикроватная тумба, картина на стене, умывальник с нехитрыми приспособлениями... И все. В общем-то, большего слуге не требуется. Наверное, уже пришла пора представиться и объяснить, в какой ситуации я нахожусь. Знаю-знаю, ломаю четвертую стену, но уверен, что эти две тва... Кхм, творческие личности выкладывают мою жизнь на какой-нибудь мировой АвторТудей. Впрочем, по порядку. Как-то два охрененно сильных существа, по всей видимости, анимешника, поспорили, может ли обычный человек занять место Себастьяна (это такой демон на службе у мальчика из аниме и манги Темный Дворецкий) и не спалиться, если дать ему на руки козырь в виде бесконечной череды возрождений с возможностью ставить «точки сохранения». С их слов, я так и попал сюда. К счастью, перед этим мне удалось выторговать у них несколько первоначальных чудес, а именно восстановление особняка Фантомхайв, убийство всех оккультистов в том зале и создание еды из ничего. Мне поправили мордашку на что-то более подходящее и зашвырнули прямо в другой мир. Теперь я Себастьян Михаэлис, дворецкий Фантомхайв и личный демон Сиэля. Подробнее я расскажу когда-нибудь потом, а сейчас мне надо идти. После разминки я одеваюсь, кидая ещё один взгляд на часы. Рубашка, двубортный фрак, серая жилетка, штаны и туфли? Нет, никакой форменной одежды в три часа ночи. Не для того я проснулся, чтобы работать по дому. Не сейчас. Плотные, практически не рвущиеся штаны, тяжёлые сапоги со стальной стелькой, простая рубашка и некое подобие бронежилета из плотной ткани и стальной пластины. Сделав несколько движений, я привыкнул к одежде и снова взглянул на часы, вновь заставив свечу гореть. До судьбоносной встречи оставалось ещё полчаса. Я успевал. Револьвер Прайса, вытащенный из тумбы, вызывал практически детский восторг. Первые три раза. Мощный даже для винтовок патрон, огромное останавливающее действие, приличная точность. Приятный сюрприз для любого, кто подошёл ко мне ближе, чем на двадцать футов. Для тех, кто чуть дальше, у меня существовал другой револьвер, Энфилд, характеризующийся большой точностью и способный легко и точно бить до семидесяти футов. Вы заметили, что я перешёл на английские меры? Да, это последствия моей долгой интеграции в этом веке. Засунув оба револьвера в предназначеные для них кобуры, я тихо спустился вниз, освещая богатый коридор слабым сиянием парафинового светильника, где взял из погреба огромную трубу, заряженную целым фунтом картечи. С диаметром два дюйма, эта пушка была огромной проблемой экологии. Один залп легко уносил жизни пятидесяти уток, гусей и прочих несчастных водоплавающих, на которых кто-нибудь решил бы поохотиться с этой бандурой. Но не беспокойтесь, я не собираюсь охотиться на уток. Из-за размеров нести её на спине было невозможно, поэтому во время пробежки по ночному лесу, она устроилась в моих руках. Пробежка по ночному лесу. Как много в этих словах! Грязь под ногами от вчерашнего дождя, насекомые, комары, пауки, гусеницы, возможность наткнуться на животное, темнота, ветки, тычущие прямо в глаза и хлестащие по лицу, корни, вырастающие прямо под ногами... И это при всем при том, что необходимо было ещё и передвигать железную трубу, что по недоразумению считается ручным оружием. Пробежка, не смотря на то, что я пытался передвигаться с максимальной скоростью, отняла у меня ещё некоторое количество времени, а из-за туч света было слишком мало для просмотра времени. Упав в грязь перед длинным оврагом, я затаился между камней, одновременно пристраивая утятницу для стрельбы так, чтобы специальными выступами она упиралась в камень. Это поможет мне сохранить плечо при выстреле. Достав на ощупь спички, скрылся за большим камнем, и чиркнув, в коротком огоньке увидел время. Два часа сорок одна минута. Хорошо. Палиться не будем, посчитаем про себя. Один, два, три... На пятьдесят четвертой секунде они появились на тропинке. Она была практически полностью выложена из камня и выглядела действительно хорошим выбором для мокрого и хлюпающего леса, тем более, что их цель была в целом получасе быстрой рыси. Но увы, стремление к комфорту подвело этих наемников, высыпавших на открытую местность плотной группой, как китайские туристы в центре Москвы. Жму спусковой крючок и болезненно морщусь: несмотря на действительно качественные затычки, уши приняли на себя достаточно большую нагрузку. В первый ли раз? Усмехаясь, я достаю из ушей помехи и вслушиваюсь в стоны. Вроде, большая часть полегла, а те несколько, что отделались испугом, не пойдут добивать контракт. — Фантомхайвы неприкосновенны! — кричу им. Я постоянно стараюсь запугать их, чтобы не лезли, но пока особенного результата нет — это уже пятое покушение за те полгода, что я служу Сиэлю. В ответ раздаются выстрелы и посылающие меня голоса. Идиоты, стреляют на слух. Раз огонек, два огонёк. Пистолеты. Бедняки какие-то, нормальная банда из Лондона имела бы хотя бы пяток автоматов. Ну да ладно, это их дело. Вскидываю Энфилд и стреляю в сторону мелькающих огней, тут же пригибаясь и бросаясь в сторону поместья. Не пойдут они за мной, это стопроцентно. Четыре раза не пошли, а в этот раз пойдут, что ли? Через двадцать минут я уже был на пороге. Снимаю грязные ботинки, просыревшую одежду и в одних кальсонах прохожу в комнату, прижимая к себе ком грязной одежды. Ага, пойду я в грязном по особняку, ищите дурака! Мне же это потом и мыть придется. Кстати, о мытье. Скинув грязную одежду, отправляюсь мокнуть, так как немытый дворецкий — нонсенс и ночной кошмар любого аристократа. Увы, горячая могла появиться только при помощи дров и огня, но у меня, во-первых, не было на это времени, а во-вторых, сил, в-третьих, все ресурсы подотчетны, поэтому я не могу потратить топливо на себя. Поэтому просто окунулся несколько раз в холодную воду, тщательно натирая бока, подмышки и шею. Без ложной скромности сообщу, что мое тело идеально — его собирали сверхъестественные существа, наделив его отсутствием родинок, пятен, вылезающих венок и жил. После натерся благовониями и, осушив кожу полотенцами, отправился в свою комнату. Спать. Открыл глаза уже в пять, от крохотного будильника прямо под ухом. С удовольствием умылся и схватился за бритву — первые признаки поганой растительности появились на посвежевшем лице. Ох уж эта опасная бритва! Сколько раз мне приходилось стреляться из-за порезов на лице — это просто жуть! Ведь демон же не может ходить с порезом на лице? Нанеся на лицо причудливую смесь, в общем-то, съедобных продуктов, я быстро убрал лишние волоски, снова ополоснулся, причесался и придирчиво осмотрел себя в зеркале. Красавчик! Две минуты — и в комнате стоит идеально одетый дворецкий с красивыми перчатками и кокетливо выглядывающей цепочкой часов. Эти часы — моя самая любимая вещь из всего особняка. Они всегда точно показывают, что и когда произойдет. Кроме того, в одежде припрятано несколько сюрпризов. Маленький однозарядный пистолет (деринджер), небольшой кинжал, стальная пластина напротив сердца и моя гордость: мягкие накладки на подошву ботинок. Я же демон, я же хожу бесшумно. Какое у дворецкого может быть дело в пять утра? Правильно — уборка! Потому что этот дворецкий, черт побрал бы упрямого Сиэля, единственный слуга в этом доме! Именно поэтому я беру воду, швабру... Вы об этом подумали? Эх, если бы! Сначала я иду на кухню, попутно раздвигая все встречающиеся шторы на моем пути. На кухне стоит плита, поэтому я аккуратно вычищаю золу и натираю металлические части графитом, а после полирую их мягкой щеткой. По счастью, можно филонить — на кухню Фантомхайв практически не заглядывает, постоянно сидя в кабинете с бумагами или в гостиной с приглашенными учителями. Теперь можно развести огонь и поставить чайник, а во время его закипания почистить и заточить ножи. После надо будет оставить чайник с открытым носиком и идти чистить камины. На это дело беру с собой кучу графита, тряпок и различных щеток с пустым ведром — угольки ещё пригодятся. За полчаса сделав эту рутину, беру специальную кисточку и в темпе вальса сметаю пыль со всех плоскостей, которые только вижу, предварительно натянув на мебель специальные чехлы, чтобы на ней не осела пыль. Для такого особняка времени мало, но я знаю, куда Сиэль не ходит, поэтому не трачу время на то, на что не падёт его взор. Мои обязанности, как горничной, закончены, поэтому я начинаю изображать из себя повара вместе с лакеем. Яичница с беконом. Чтож, я готовил вещи и посложнее традиционного английского завтрака. Подогреваю тарелку и приборы, кладу все изыски на поднос. Завтрак сервирован на фарфоре «Роял Далтон», любимый сервиз Сиэля. Но чай сервирован на другом сервизе. Ох уж этот затейник-этикет! Ровно в восемь тридцать вежливо стучусь, вхожу в спальню, катя перед собой завтрак, звенящий фарфором. — Доброе утро, ваша светлость. Пора вставать. Голос мой сочиться самыми светлыми эмоциями и похож на голос хорошо отдохнувшего человека. В ответ слышу музыкальное мычание. Я оставляю сервиз у кровати и решительно раздвигаю шторы, жизнерадостно заявляя: — Сегодня чудесная погода. И в правду: вчерашний дождь принес нотки свежести в летний сад, придал зелени деревьям, а вышедшее солнце приятно играло на капельках росы. Прекрасный вид... Если бы я не видел его в пятый раз. Скользнув ещё один раз по земле, с содроганием заметил длинную цепочку следов от моих тяжёлых сапог, из-за утятницы буквально втыкающихся в землю. Вот тебе и гениальный план, мистер идеальный дворецкий. Подавив ребяческое желание задернуть шторы, поворачиваюсь к ребенку, надеясь отвлечь его разговором. Впрочем, это не требуется: он сонно трёт глаза, отчаянно стараясь не зевать и выглядит маленьким растрепанным котёнком. С лёгкостью скрываю улыбку умиления на лице и, дождавшись, пока он отзевается и сядет на кровати, подаю ему газету «The Times», которую он тут же разворачивает и начинает читать с самым серьезным лицом. Ему уже одиннадцать лет, он вырос в дворянской семье и получает лучшее образования от светил науки этого времени. Сиэль Фантомхайв действительно понимает, о чем читает, хотя первое время это казалось мне невероятным. Растрепанный, в большой ночной рубашке мальчик не вызывает особенного опасения, хотя я помню, как он однажды пристрелил меня, когда я не вовремя вошёл в его комнату. Сиэль просто несчастен, а я стараюсь не судить о нем по его характеру. — Цейлон, да? — Вы правы, ваша светлость. Я заказал этот чай из такой дали, что тебе он точно должен понравиться, маленький человек. Впрочем, я знаю, что он тебе нравится, ведь ты всегда допиваешь до конца. В этот пятый раз это не стало исключением. Граф поднимается с кровати и вытягивает руки вверх, поэтому я легко стягиваю с него ночнушку. Переодевание господина — не самая приятная часть в моих обязанностях. Начнем с того, что, как дитя прогрессивного двадцать первого века, я поначалу нехило шарахался от этих обязанностей, ввиду их схожести с кхм, действиями нежно-синих персон. После этого стоит заметить, что одеть кого-либо вообще задача не рядового уровня сложности, а уж в эти многослойные костюмы, что полагается носить графу. Но человек такая тварь — ко всему привыкает, поэтому с каменным лицом я одеваю Сиэля Фантомхайва. Работа как работа, к тому же щуплое, худощавое и слабое тельце его светлости не вызывает никаких особых эмоций, кроме жалости и сочувствия. Но их я тоже не проявляю. Закончив одевание, увожу поклеванный недозавтрак из комнаты и спускаюсь вниз, к бумагам. Если переживу этот день, завтра преподнесу ему какого-нибудь лосося в сливочном соусе, а то ест очень мало. Накрываю на стол уже нормальный завтрак. Граф спускается и садится за стол. Завязываю на горле платок и встаю за его плечом, меняя блюда по мере их исчезновение в утробе мальчика. Наконец, завтрак окончен, и Сиэль откладывает приборы. Я дождался этого момента и начал. — В час приедет профессор теории управления, а через два часа учитель французского и латыни. В пять у вас урок фехтования. Бумаги вам подать до или после уроков? — До. — пассивно отозвался Сиэль. — Как скажете, ваша светлость. — взглянув на его грустное лицо, я решил подсластить пилюлю: — В это время созревает вишня, поэтому на десерт будет шоколадный торт с вишней. — Хорошо. Полагаюсь на твой вкус. — кажется, ему стало лучше, если он начал издеваться. До приемлимого уровня готовки я добирался несколько месяцев по реальному времени и год точно по субъективному. Расписание графа относится и ко мне тоже, поэтому примерно до полудня я буду стоять в кабинете Сиэля и с чопорным видом обсуждать с ним письма, приглашения, уведомления и отчёты различных структур, связанных с семьёй Фантомхайв. — Прибыль от компании Фантомхайв возросла. — то ли похвастался, то ли заметил мальчик, пролистав пять страниц делового отчёта. Ответ на такое мог быть только лишь один. — Все благодаря исключительной коммерческой хватке вашей светлости. — чуть ли не промурлыкал я, даже не заглядывая через плечо мальчика. Я уже знаю, что был расширен штат сотрудников и этим увеличен объем продаж. Пиррова победа, на мой взгляд. — Но при этом повысились расходы. — Это логично, ваша светлость. Вы не увеличивали затраты на рекламу или увеличение технологии производства, но оставили набор сотрудников на мистера Голштейна. Сейчас будет вспышка, благодаря которой мальчик не захочет видеть меня рядом с собой. Знаете, что самое утомительное в моей жизни? Разговоры. В неудачные дни приходится запоминать до десяти вариантов развития диалога, в зависимости от того, что мне надо и как я решу провести эту попытку. Это пятая попытка, и я искренне надеюсь перейти на следующий день, потому что это ну уж очень утомительно. Два раза меня убивали бандиты, остальные два я стрелялся после вечернего разговора с Сиэлем, в котором пытался убедить его нанять ещё прислуги. — Я сам знаю, что логично, а что нет! — пусть граф сказал это спокойным голосом, я всем телом ощутил заложенный в фразу вызов. — Что, у тебя вообще нет дел? Вот иди и делай. Дела. — Простите, ваша светлость, будет сделано. С поклоном я убрался из кабинета, умолчав, что моей обязанностью в данный момент было стоять над душой мальчика и подавать ему бумаги. Надо будет — позовет. Позовет примерно через... Достаю из специального кармашка жилетки часы-луковицу и открываю крышку. Через сорок минут мне надо будет стоять у его кабинета, чтобы услышать тихое «Себастьян». Его светлость уверена, что если я демон, то обладаю отменным слухом. По всей видимости, в интерпретации «отменяющем законы физики». Куда я направляюсь? В конюшни Фантомхайв. Из-за малого количества обслуживающего персонала, у нас всего пять лошадей. Четыре — для кареты, и одна — личный конь графа Фантомхайва. Но пять лошадей это совсем немало, а управиться за сорок минут с ними довольно сложно. Почистить один загон и одну лошадь занимает как бы не двадцать минут. По счастью, у меня есть опыт любителя конного спорта, поэтому все это даётся мне легче. Конечно, я не успею всего, но можно всего лишь почистить четырех лошадей и перевести их в чистые загоны, благо, конюшни обширные. Когда приходит время, быстро скидываю в свою комнату одежду, пропахшую лошадьми, и одеваюсь снова. У меня много комплектов — демоны не пахнут ничем, кроме приятного парфюма, даже если перед этим вычищали навоз. Во всяком, случае, по мнению его светлости. И этот приказ мне нельзя игнорировать. Когда-нибудь я расскажу, что мне обещали за безупречно выполненную роль эти сущности, но не сейчас. Крышечка откидывается, демонстрируя без десяти одинадцать. Стою у кабинета, вытянувшись по струнке, стараясь не помять только что надетую форму и с грустью рассматриваю стену. Надеюсь, мальчику не стукнет в голову когда-нибудь обновить обои, потому что это займет год, не менее. Как представлю это, так сразу дрожь пробирает. — Себастьян! — глухо звучит со стороны двери, и я, подождав секунды три, вежливо стучусь, приоткрывая дверь. — Звали, ваша светлость? Его светлость сидит за большим столом, заваленным разноцветными бумагами с давно выпитой чашкой чая. Вид он имеет прилизанный, с иголочки, но, видимо, устал неподвижно разбирать бумаги. Он поднимает напускно-усталый взгляд на меня и тихо бросает своим тонким голоском: — Я хочу съездить в Лондон, на завод. — Прошу учесть, что поездка туда и обратно займет полтора часа, не учитывая времени, проведенного в городе. Вы уверены? — Себастьян, подготовь экипаж. — не отвлекаясь на споры, твердит Сиэль, не сводя с меня испытывающего взора. Все ещё не доверяет мне, ждёт, что взбрыкну. Неа, Сиэль, надо мной тоже есть обстоятельства. — Да, ваша светлость. — ухожу из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь. Что же это означает для прислуги? Дворецкий или горничная должны переодеть господина в костюм, подходящий и для выхода в город, и для поездки на карете. Конюхи с кучером должны запрячь лошадей, а кучер должен как минимум приодеться согласно своему господину. В зависимости от целей, прислуга должна собрать вещи в дорогу, положив нюхательные соли, платки и запасную одежду. И это минимум! Если господин носит с собой оружие, то необходимо его почистить и смазать, вне зависимости от того, скрытого оно ношения или нет. О полировке трости и чистке одежды и вовсе не стоит упоминать. Одна лишь загвоздка — я один. Но! Я подготовился. Трость стоит в специальном месте в идеальном состоянии вместе с одеждой. Коней не требуется чистить, поэтому из необходимо просто запрячь. Чемодан уже собран. Шах и мат, говоря языком господина. Как оказывается, если правильно распределять время, то можно без особых трудностей сделать работу четверых человек. Это если умолчать о том, что я не ел уже практически двенадцать часов, а в последнее время, если не считать повторы одного дня, я спал едва пять часов. Наконец, Сиэль переодет, уверенно сжимает начищенный набалдашник трости и аккуратно ступает ножками по белым ступеням особняка, спускаясь к карете. Аж глаз радуется. Учтиво открываю ему дверцу, закрываю, осведомляюсь о его самочувствии и с чувством выполненного долга сажусь на козлы. Дорога из особняка до Лондона хорошая. Копыта лошадей практически не хлюпают по лужам, а грязь не грозит мне испачканным костюмом, что позволяет мне немного расслабиться и просчитать последующие действия. Сейчас приедем, дать шиллинг служке, чтобы проследил за экипажем. На заводе мы проведём где-то полчаса, после чего поедем в обратном направлении. Уроки мальчика — время готовки обеда у меня, к тому же успею убрать несколько комнат. Что-то ещё? Вечер. После занятия по фехтованию, во время ужина, мне нужно вновь попытаться убедить этого маленького человека в увеличении числа слуг. Это было проблемой. Вы могли заметить, что я мало разговариваю с его светлостью. Да, это так. Наши отношения очень далеки хотя бы от частичного доверия, он приказывает — я исполняю. Хожу буквально по самой границе вежливости, так как разговаривать, как я упоминал, мне не нравится. А если наше общение перейдет хотя бы на несколько фраз в час? Это же сколько придется запоминать! Ужас. Хорошо, что я не каждый день начинаю по несколько раз. Только самые неудачные. За полгода уже приноровился все успевать и за всем следить. В моем графике нет места свободному времени. Все происходит так же, как и четыре раза до этого. Так же, как я обдумывал, везя его светлость в Лондон. День пролетает в хлопотах, привезти, переодеть, приготовить обед, отнести, переодеться в третий раз. Наконец, ужин. Как заведено у англичан, тяжёлая и жирная пища. Под видом заморских блюд удается подсунуть Сиэлю свежих фруктов и уменьшить количество масла в еде. К тому же, подаю ужин на небольших тарелках, одновременно немного уменьшая порцию. Да, мальчик напоминает жертву издевательств, но это не повод зарабатывать себе язву или гастрит. С чаем подаю обещанный десерт: треугольник шоколадного бисквита с садовой вишней. Сам пробовал и подтвердил, что это очень вкусно. Кстати, всегда когда готовлю, съедаю немного из того, что создал. А когда мне ещё есть? После этого обязательно полоскаю рот слабым чаем, чтобы никто не догадался. Граф с удовольствием наяривает десерт, запивая его чаем. Ребенок, что ни говори. Я пока готовлюсь к разговору, прокручивая в голове аргументы. — Себастьян. — Сиэль с каменным лицом откладывает вилочку и одним глотком допивает чай, поднимаясь со стула. — Да, ваша светлость? — Ты же чего-то хотел? — он недоуменно оглядывается на меня, а я немедленно давлю в себе вспышку эмоций а-ля «вот оно!». Именно ради этого момента я уже два раза перезапускаю этот день. Граф в хорошем настроении, расслабленный, вкусно поевший, не нагруженный делами и домашними заданиями, я ни разу не накосячил... В общем, наверное, он готов на уступки. И черт возьми, этот момент стоит целой недели постоянных повторов, так как такое выдаётся редко, и вряд ли повториться в ближайший месяц, ведь особняк ждут постоянные приемы гостей, и бронебойным аргументом мальчика будет «нельзя нанимать непроверенную прислугу, если проверять придется ответственными мероприятиями». — Ваша светлость, особняку необходима прислуга. Когда мы отъезжали, в него мог залезть кто угодно. — этот аргумент, на мой взгляд, был артиллерией калибра минимум шесть дюймов, но на повернувшегося к окну мальчика не произвел никакого впечатления. — Пес не может найти лису? Затылок предупреждающе запекло, но я и бровью не повел на столь наглые инсинуации. — Лису проще придушить до того, как она умертвит гуся, чем позже спешно готовить фуагра. Словил?! А?! Я тоже умею говорить образно, маленький ты тиран! — Послезавтра у меня уже гости. Когда ты будешь этим заниматься? — Я найду время. В ответ удоставиваюсь оценивающего взгляда мальчика и небрежной оценки: — Я тебе не верю. Сука, да что я делаю не так-то?! Почему у канонного Себастьяна был такой кредит доверия, кто-нибудь мне скажет? Я же был максимально аккуратен с ним, обхаживаю, слежу, спасаю, готовлю, постоянно на подхвате. Может, это из-за того, что я неразговорчивый, а Себастьян постоянно трещал, как реклама на Ютубе? Полгода я с ним ношусь, даю клятвы, подставляюсь под пули, не сплю, не ем и не справляю нужду, чтобы после всего этого слышать, что мне не верят?! Я резко падаю на колено и склоняю голову, полным отчаяния голосом говорю: — Господин, я весь принадлежу вам! Я не способен вам лгать или действовать иначе, чем в ваших интересах! Прошу, позвольте мне набрать прислугу для загородного поместья Фантомхайв. — А если я не хочу облегчать тебе жизнь? — лениво и высокомерно говорит мальчик, смотря на меня, как на раздавленную муху. Я не вижу его взгляда, но знаю это. «То ты пидарас», — ядовито отвечаю про себя, вскидывая голову на господина. Пора борзеть. — Какая будет реакция гостей, если они узнают, что у благородной семьи Фантомхайв из прислуги только дворецкий? Может, им покажется, что вы слишком бедны? Может, они решат, что граф Фантомхайв — параноик? Может, никто больше не согласился работать из-за странного поведения хозяина дома? Может, служанки не выдержали «особого внимания» со стороны хозяина? — Хватит. — меня прервал сердитый окрик мальчика. Согласен, со служанками переборщил. К тому же, я прекрасно понимаю, почему у Сиэля такое нежелание расширять прислугу. Он привык быть один, в апатии. Каждый новый человек для него — большой стресс, а уж сразу несколько... Эх, если бы можно было прямо сейчас притащить сюда Танаку, поставить на ноги и дать должность управляющего, я бы так и сделал, но старик, к сожалению, все ещё поправляет свое здоровье. Ещё недели три, по прогнозам врачей, и его можно будет выписывать. А уже через месяц, дай-то Бог, граф и сам пойдет на поправку с помощью старика-дворецкого. — Завтра утром предложишь мне кандидатуры. — подумав, молвил граф. Ограниченное время — верный знак того, что он сердится. По счастью, он как минимум разрешил это, а кандидатов я уже подготовил. Тот факт, что я буду представлять прислугу господину означает, что мне не доверяют, ведь обычно за прислугу отвечает дворецкий. Но это мелочи на фоне того, что у меня наконец будут помощники. — Да, ваша светлость. Сиэль уходит в кабинет, а я нагружаю тележку посудой и везу её на помывку. Рука на автомате тянется к маленькому кармашку рядом с поясом, но я вовремя останавливаюсь. Все! Мучения закончены! Прислугу разрешили! Оставляю деринджер в покое и иду на кухню, когда слышу спешный топот по лестнице. Сиэль так не бегает, тем более, судя по всему, это кто-то гораздо тяжелее мальчика. Второе нападение за день? Совсем обнаглели. Раньше я не доживал до этого момента — стрелялся до этого. А зря... Прислушиваюсь. Очень близко. Комната с оружием этажом выше. Обидно. Рука скользит к многострадальному пистолету и одним движением обнажает его гладкое дуло. Второй рукой дёргаю за цепочку и откидываю крышку, безразлично и безошибочно выпуская пулю в лоб первого оборванца, появившегося в проёме. Было время потренироваться. Второй тут же выпускает в меня чуть ли не весь барабан, но, мне, в общем-то, все равно. С горькой усмешкой падаю на пол. Открываю глаза и первым делом зажигаю свечу. Два часа. Попытка номер шесть. Задуваю свечу и поднимаюсь, чтобы сделать зарядку. Значит, нападение в семь часов двадцать три минуты? Похоже, разговор с графом насчёт прислуги придется отложить во имя отражения нападения. Жаль, очень жаль. Интересно, хватит трёх повторов?..