Чудовище

      10 января.

17:00 — 17:45

      Возможно, путешествие в воспоминания домовика было не слишком продуктивной затеей, но Теодор не мог не взглянуть на странности из заключения лично.       Как и следовало ожидать, он не обнаружил ничего экстраординарно нового, однако нельзя сказать, что мероприятие было совсем уж бесполезным.       — Останови здесь! — махнул рукой Нотт.       События раннего утра 12 декабря, дня когда Британия узнала о смерти Рональда Уизли, остановились.       Тео подошел к мисс Поттер, шагающей по мэнору в сторону хозяйского кабинета. Девушка выглядела осунувшейся, глаза — воспаленные, красные: она явно плакала, причем навзрыд и совсем недавно.       Домовик обгонял ее на пару шагов. Несмотря на горестные вести, которые сообщила ему вышагнувшая из камина Поттер, маленькое сморщенное лицо озаряла улыбка.       Обняв ладонью подбородок, Теодор кивнул невыразимцу, и картинка ожила.       Джиневра без стука зашла в кабинет, дверь за ней захлопнулась.       Тео продолжил наблюдение за Милли.       На маленьком лице смешалась целая гамма исключительно положительных эмоций: радость, довольство… Нотт изучающе прищурился.       Торжество.       Набор реакций явно не подпадал под определение типичных.       Домовики, как правило, отличались исключительным сопереживанием в отношении тех волшебников, к которым проявляли высокую лояльность, что Милли и продемонстрировал в отношении Джинни, когда вызвался проводить ее.       Абсолютно недопустимо пропускать гостя, который не является членом семьи Малфой, на территорию хозяев. Выходит, что домовой эльф воспринимал ее как «свою», иначе оставил бы Поттер ждать в гостиной и позвал Драко.       Тогда почему вместо печали он доволен?       Конечно, его уважительное поведение могло быть игрой, ведь Джинни, как-никак, являлась новой возлюбленной лорда Малфоя. Однако ни один домовой эльф не станет допускать человека, которому не доверяет, в место, где обитают его хозяева — не позволит магия, которой он связан с фамилией.       Обстановка подернулась рябью.       — Ага, вот первое, — задумчиво протянул Теодор, глядя на бредущего в сторону покоев Нарциссы домовика.       Бейгл кивнул и запустил ускорение.       Дни и ночи полетели вперед.       Перемещаясь по мэнору вслед за Милли, Нотт цепко выхватывал события и обстановку: глазами домовика он видел марионеточную походку Гермионы, когда она возвращалась домой в ночи убийств, неизменно с перекинутой через руку мантией-невидимкой; заботу домовика о Нарциссе — он лично добавлял целебные зелья в ее пищу из шкафчика на кухне…       — Стой!       Створки кухонного шкафа были распахнуты. Под непонимающим взглядом Александра Теодор подошел к Милли, стоящему спиной к наблюдателям. Бесконечно благодаря себя за выбор именно зельеварения в качестве инструмента для заработка, он заглянул на полку, пестрящую фиалами.       В шкафу действительно стояли исключительно полезные зелья. Вот только едва заметная рябь в центре стеклянных бликов не оставляла никаких сомнений в том, что все далеко не так просто, как могло показаться на первый взгляд.       Тео жестом подозвал невыразимца взглянуть на очередную странность. Сунув нос в шкаф, Александр нахмурился.       Было видно, что он не слишком горит желанием признавать свою промашку, однако Нотт его не винил: мало кому придет в голову проверять кухонные шкафы, находящиеся в ведении домовиков, до мозга костей преданных фамилии.       — Да, это еще одно удаление. Не зря ты занимаешь свой кабинет, ой не зря!       Теодор хмыкнул.       — Дополнишь заключение?       — Обязательно. М-да… мне бы твою чуйку.       — Поехали дальше.       Вплоть до дня убийства странностей больше не наблюдалось, новых свидетельств об удалении памяти Тео не нашел, а вот 9 и 10 января принесли неожиданные открытия.       Утром 9 января Джинни снова посетила мэнор и по обыкновению направилась прямиком к Малфою. Милли принес в кабинет чай и услышал их разговор о беременности Джинни.       Выяснилось, что она сообщила Малфою о своем положении только спустя два месяца после зачатия.       Разумеется, Драко обрадовался, да и Теодор не мог не испытать что-то вроде горького не-слишком-утешения при мысли о том, что его бывший школьный друг успел оставить в мире свое продолжение. Зато понятно, почему он предложил Гермионе развод именно тогда.       Они не успели, но даже так введение незаконнорожденного ребенка в род не должно стать проблемой. В своей подруге Нотт не сомневался: она не относилась к числу тех, кто станет создавать препоны тем, кто ни в чем не виноват априори.       Разумеется, мисс Поттер за бортом не останется тоже: Грейнджер не станет лишать ребенка матери — скорее сама уйдет из мэнора. Подхватит семейные дела. Больше некому.       В том, что Нарцисса не сможет возглавить семейный бизнес, Тео уже не сомневался: он успел сделать определенные выводы относительно состояния ее здоровья.       Правду говорят, нюх на детей у эльфов не отобьешь. Что ж, теперь понятно, почему Милли симпатизирует Джиневре.       Интересно, почему она тянула с радостной вестью так долго… С Милли-то понятно, не хотел вмешиваться в хозяйские дела. А она? Не знала?       День покатился своим чередом: Милли убирался, готовил, присматривал за Нарциссой. Встретил Гермиону.       Что было дальше, Теодор знал и без него.       Если говорить начистоту, то ему очень хотелось малодушно покинуть воспоминания, но он заставил себя остаться и выдержать сцену убийства Драко.       При виде сильных механических движений, вбивающих в голову уже неподвижного Малфоя статуэтку, в желудок упал холодный тяжелый камень. Хоть Теодор не мог назвать себя слабонервным человеком — не с его работой — взгляд он все равно отвел.       Милли прибежал на кухню, когда было уже поздно. Малфою он ничем помочь не мог и стоял на пороге кухни, широко распахнув глаза, примерзнув ими к преступлению. Он мелко трясся и явно не знал, что делать.       По глубоким бороздам морщин катились крупные слезы. В них отражались красное и золотое, каштан и платина.       — Что было дальше? — еле выдавил из себя Теодор.       Бейгл покачал головой. Ему тоже было, если не плохо, то точно неприятно.       — Я не успел. Меня выдернул Бёрдмэн, пришлось срочно делать заключение.       — Понял. Мотай.       Взмах рукой.       Гермиона подняла лицо. Чуждый, мертвый взгляд уперся в дрожащего домовика… и все утонуло в густой мутной ряби.       Ментальные помехи вдарили по мозгам. Перегруз, страшный перегруз в одну секунду, в разы сильнее, чем просмотренный с ускорением месяц.       В лоб будто ввинтилась игла, обмазанная Круциатусом, глаза сразу заслезились.       — Что за…       Изображение поплыло, ноги по колено провалились в серую марь. Рядом в панике вскрикнул Александр.       Тео увидел бессильно взметнувшиеся запястья и, рванув к нему помочь, попытался оттолкнуться от зыбкой стены. Ладонь провалилась сквозь нее, увязла в несуществующей опоре и исчезла расползающейся черноте.       — Валим! — крикнул Бейгл, и все закончилось.       Они оказались посреди просторной квартиры. Из панорамных окон сиял ночными огнями Лондон.       — Пиздец, — процедил Тео.       Голова разрывалась от боли. Он обнял себя за лоб обеими ладонями и закрыл глаза в попытке спастись от режущего освещения комнаты.       — Госпожа! Госпожа! — послышался обеспокоенный голос домовика.       Сквозь слезы и едва раскрывая ресницы, заглядывая между пальцев и постепенно оседая по стене на пол, Нотт увидел, как Джинни Поттер согнулась пополам.       Ее мокрое лицо исказилось в дикой гримасе, глаза выкатились из орбит. Руками она схватилась за низ живота, а на полупрозрачной светлой ночнушке быстро расходилось красное пятно.       — Нет-нет-нет, госпожа…       Милли схватил ее за руку и аппарировал в Мунго.       Белый больничный свет ударил по глазам, и мир померк.