Чудовище

      — Так… так, погоди минутку, — побледневший Нотт схватился за стену в полушаге от Гермионы.       Большим и средним пальцами раскрытой ладони он с силой сжал лоб у висков, помассировал. Выдохнул.       — Тео? — в голосе Гарри сквозило беспокойство. — Ты чего?       В ответ тот покачал головой и, помолчав еще с пару секунд, отлип от стены.       — Бодрящего пережрал. Побочка, стресс… Все нормально, — несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, он спросил: — Здесь же еще не все, верно?       Кивнув, Гарри махнул рукой, запуская воспоминания.       — Ты сам-то как? — будто между прочим поинтересовался Теодор, остановившись рядом, плечом к плечу.       — В норме, — поморщился Поттер и процитировал слова Джинни из предыдущей сцены: — Так получилось.       Нотт не стал комментировать это.       Теперь они находились в кабинете Малфоя и смотрели, как Гермиона, задыхаясь от боли, пытается собраться и соскрести себя со стола.       Со стороны было видно, что Малфой поначалу потянулся к ней, очевидно, помочь, но в последний момент отдернул руку. Его лицо исказилось будто от боли. Не дотянувшись до Гермионы, он зажал рот ладонью и зажмурился — силился не закричать или не пролить слезы. Может, и то, и другое.       Как же удивительно устроена человеческая память. Восприятие Грейнджер исправно фиксировало обстановку, но Гарри был уверен, что, если спросить, она не сможет вспомнить поведение Драко в этом моменте.       Дальше был разговор о разводе. Затем — секс.       — Жаль их, — тихо сказал Теодор, глядя, как Гермиона отстраненно смотрит в потолок. — Какой момент для них стал началом конца?       Наверное, она думала, что Малфой не заметил, что их близость не приносит ей никакого удовольствия, но это было не так. Судя по виду, он был на грани отчаяния, а в какой-то момент плюнул и просто добрал удовольствие для себя.       Гарри пожал плечами. Будь он в отношениях знатоком, то, может, и с Джинни не развелся бы. И все же…       — Ребенок. Я думаю, что они не смогли справиться с потерей ребенка, а дальше… — он тяжело вздохнул, — ну, ты и сам видел. Он чего-то ждал, она ушла в работу. Они ведь даже не жили вместе, так, сожительствовали. Любовницы еще эти.       Отказав Малфою разделить постель, Гермиона покинула кабинет. Где-то вдалеке послышался стук дерева о дерево.       — А это..?       — Нарцисса уронила шкатулку, — дернул щекой Гарри.       Гермиона, тем временем, набросив на двери запирающие чары, сходила в ванную и направилась к постели. Выглядела она жутко изможденной. Казалось, стоит ей запнуться по дороге, она уже не поднимется и останется спать на полу.       — Выходит, ты знал тогда о ее беременности и потому посадил в архив?       — Да, конечно. Она сама ко мне пришла… Такая счастливая, радостная, — Гарри поджал губы. — Кто ж знал, что не поможет.       — А проверка?       — Чисто. Все было чисто, — он перевел взгляд на друга. — Думаешь, что…       Тео кивнул.       — Нет… точно нет. Это был действительно несчастный случай, она просто оступилась… Никто не застрахован.       В воспоминаниях наступило утро. Подскочив от крика Нарциссы, Гермиона бросилась вниз, и напарники переместились вместе с ней.       На первом этаже в луже крови лежал Малфой, в углу дрожал Милли. В безутешной истерике Нарцисса тянула к сыну руки, но не решалась коснуться, словно боялась, что он рассыплется от любого постороннего вмешательства. Так и сидела, застывшая, рядом, сотрясаясь от рыданий. Беспрестанно звала по имени.       — Никто не застрахован, — эхом отозвался Теодор и отвернулся, вытирая лицо тыльной стороной ладони.       Гарри тоже пробрало, чего уж там, а ведь Тео и Драко дружили в школе, пусть и не общались в последние несколько лет. Сил смотреть на Нарциссу не было. Он повернулся к Гермионе.       Грейнджер стояла в дверях кухни, босая, в одной сорочке. Ее глаза были шокировано распахнуты, по щекам бежали крупные слезы.       «Неужели теперь и я потеряю близкого человека? — подумал Поттер. И тут же ответил себе: — Нет. Ни за что».       Однако отрицать, что его цель в этом деле изменилась, было бы глупо.       Последним гвоздем стала незапертая дверь, и теория о непричастности Гермионы Грейнджер оказалась погребена под фактами из ее воспоминаний.

***

      После увиденного в омуте Поттер не сомневался, что суд, о котором его предупредил Бруствер, приговорит Гермиону к поцелую дементора, а наказание будет исполнено на месте.       Существовала, конечно, мизерная вероятность, что память была поддельной, но проверка показала, что это не так. Экспертизе Поттера в этом вопросе можно было верить: невыразимцы частенько обращались к нему за разбором особо запутанных случаев — в ментальной магии он стал-таки не просто мастером, но виртуозом.       Мистер Снейп мог бы им гордиться.       Теперь напарники были уверены, что именно Гермиона убивала своих любовников, следуя логике, известной лишь ей одной. Однако Гарри пообещал вытащить ее, и от слова своего отступать был не намерен. Теодора же даже спрашивать не нужно было: сейчас уже и не вспомнить, когда конкретно в Золотом трио он занял место Рона.       Они утирали друг другу сопли, латали раны, вместе выгребали из передряг. Мчались по первому зову, как сегодня Тео, пусть его ворчание и было слышно на все министерство.       Коллеги. Напарники. Близкие друзья.       Возможно, именно поэтому Гарри и Гермиона довольно быстро справились с потерей Рональда. Общались они в последние несколько лет, действительно, не часто, и хоть и называли себя по-прежнему друзьями, жизнями сплелись не с ним.       Поэтому, только вынырнув из омута, Гарри сразу же отправил несколько сообщений.       Первое отправилось к внештатному консультанту аврората или, как величали его эксперты из Мунго, карманному лекаришке богатенького Поттера. Последнее, очевидно, было от зависти, ведь, сотрудничая с министерством, зарабатывал доктор Берк, а для своих — просто «док», очень и очень неплохо.       Не просто так, разумеется.       Доктор Берк являлся первым специалистом в Британии, который не посчитал выше своего достоинства сочетание магловских и волшебных, круто замешанных на вуду, техник.       Своим успехом он был обязан своей жене Мари, чистокровной Берк. Где и как они встретились, история умалчивает, но именно ее поддержка обеспечила безродному африканцу светлое будущее в Британии. Впоследствии, главным образом благодаря этому дерзкому новатору, гибридные практики получили широкое распространение, а знакомство авроров с таким понятием как «расщепление личности» и многими другими являлось именно его заслугой.       По сей день в области психиатрии и магической неврологии Юстасу Берку не было равных. Этим он, собственно, и заслужил доверие главы аврората, не без просветительского вмешательства Гермионы, конечно.       «Как же много полезного она для нас сделала» — горестно поджал губы Гарри, глядя вслед своему патронусу.       Сейчас док был нужен ему, чтобы понять, что происходит у нее в голове. Если выяснится, что у Грейнджер действительно что-то не так с сознанием и подсознанием, то поставленный диагноз станет ее спасением от поцелуя дементора. Прецедентов за последние годы накопилось достаточно.       Также покоя не давало наличие загадочного информатора. Пока Гарри ждал возвращения оленя, обменялся мнениями с Теодором.       Сошлись они на том, что либо кто-то из своих решил подзаработать золотишка, слив информацию небезызвестной суке Скитер, либо…       Вот так они пришли к выводу, что совершенно не знают, куда копать: все свои проверены временем и передрягами, а больше версий не наскреблось. В то, что убитая горем мать вместо прощания с сыном первым делом пойдет писать письмо в редакцию газеты, верилось слабо.       На секунду перед глазами вспыхнуло, как Нарцисса крадется по мэнору, прячась от авроров, проводящих обыск по всему периметру… Гарри спешно отогнал от себя сюрреалистичную картинку.       Профессия не могла не отразиться на характере, и со временем аврор Поттер стал иначе воспринимать некоторые вещи, но это даже для него было слишком.       Кстати, о мэноре. Второе сообщение ушло аврорам, которые в это время проводили там обыск. Всего два слова, но каких емких: «ДОЛГО ЕЩЕ?!».       Олень вернулся быстро с обещанием явиться не позднее, чем через пару-тройку часов.       Третье сообщение улетело к главному редактору Пророка. Хотелось, конечно, вызвать Скитер на ковер, помурыжить, допросить, подержать пару денечков в казематах за все хорошее в прошлом и ушат помоев в настоящем, да жаль, не до того.       Сомнений в том, что новость была отправлена анонимно, не было, однако стоило использовать любую возможность найти зацепки.       На исследовании в Отделе тайн, тем временем, находилось еще кое-что: воспоминания Нарциссы и Милли.       Гарри с Теодором не имели навыка скоростного проживания воспоминаний, но раз даже они к этому моменту просмотрели целый месяц, то подготовленные невыразимцы и подавно справились с поставленной задачей.       — Долго. Как же долго! — злился Гарри. — Результаты нужны сейчас!       — Готовят заключение, наверное, — скривился на его бубнеж Теодор, это ж не день — целый месяц… — и тут же согласился тоже: — И все равно долго. Напиши им!       — Дай с патронусами разобраться, умник! — огрызнулся Гарри, и Теодор отвернулся к доске. Не то обиделся, не то решил, что разговаривать с ним таким, на взводе, бесполезно.       Патронус вернулся. Письмо было анонимным.       Гарри раздраженно фыркнул, развеивая заклинание. В свете новых обстоятельств он предполагал, что память Нарциссы и Милли придется перекапывать им с Теодором, искать еще зацепки. Отделу тайн воспоминания Гермионы никто из них не доверил, а не зная, куда именно нужно смотреть, невыразимцы вряд ли нашли что-то полезное.       Еще не давала покоя странная болезнь Нарциссы, пики которой так «удачно» совпадали с тайм-лайном убийств.       Радовало, что хотя бы с возбуждающим все было более-менее ясно: вероятнее всего, его подлил Гермионе покойный Гудхарт, за что, собственно, и поплатился. Лютный, что с него взять.       — А если нет? — мрачно спросил Нотт.       И уже не радовало. Гарри его почти ненавидел, но снова был благодарен.       Что-то здесь было нечисто, Гарри нутром это чуял. Теодор — тоже.       Несмотря на полученную информацию и практически стопроцентную уверенность в том, что убийца — Гермиона, существовали мелочи, которые заставляли дело пахнуть не просто дурно — пресквернейше.       Кстати, о Теодоре.