Чудовище

      В допросной повисла тишина - кристально чистая, холодная и одновременно такая густая, что заставила время застыть.       Опустив голову вниз, Гермиона молча разглядывала свои ладони. Лампа над столом подсвечивала пух на ее кудрявой макушке, и с этого ракурса казалось, что над ней мягко сияет нимб, будто срисованный с фресок собора Святого Павла на Ладгейт-Хилл.       Гарри стряхнул пепел на пол, и видение пропало.       «Что есть доверие, — раздумывал он, неспешно поднявшись и одернув полы пиджака, — как не слабость, влекущая за собой множество рисков, как известных, так и неизвестных?».       Повинуясь едва заметному движению, бумаги сложились в аккуратную стопку. Тихо хлопнула папка, прыгнула в руки.       Шаг.       «Посмотри, Реми, до чего мы докатились… ты в допросной, я — напротив. Я уйду, а ты все еще будешь здесь».       Еще шаг.       Остановка. Решение принято.       Ее плечи едва вздымаются, дышит тихо. Она снова спит.       — Реми, — позвал Гарри, заставив ее вскинуться во второй раз.       Он присел рядом с ней на корточки, заглянул в затянутые сетью капилляров глаза.       — Я вытащу тебя отсюда, — он ободряюще сжал ее предплечье, — Я верю тебе… а ты верь мне.       Гермиона медленно кивнула и выдохнула, так, будто копила в легких воздух несколько секунд. Так оно и было, наверное.       Пока Гарри шел на выход, то подозревал, что она плачет; за спиной хлопнула дверь, и он услышал сдавленный всхлип. Он не остановился.       Они слишком давно знакомы, и кое-что Поттер знал про нее наверняка.       Гермиона Грейнджер измеряет кофе литрами, огневиски — бутылками, курит полторы пачки Мальборо в день и страшно не любит, если у ее слабостей появляются свидетели.       Она может быть кем угодно: отличной подругой, блестящим аврором, неверной женой, хреновой невесткой. Кем угодно, но абсолютно точно не убийцей.       Доверие — это риск. Что ж…       Главный аврор Поттер к нему готов.

***

      — Гар…, — осеклась Мелисса, увидев, что следом за главным аврором в приемную зашел министр магии. — Сэр…       Бруствер сделал вид, что ничего не заметил, и прошел в кабинет.       Можно было проигнорировать оклик, но раз даже присутствие министра ее не остановило, Гарри решил узнать, что от него хотят:       — Что у тебя?       Мягкий свет настольной лампы подсвечивал белокурые локоны золотом. Она была похожа на Мерлин Монро, если бы пухлые алые губы не превратились в недовольную ниточку.       «Началось», — с бессильным раздражением подумал Поттер и выжидающе уставился на Мелиссу.       Момент для претензий был, мягко сказать, неподходящим.       Однако премии за рабочий ротик все же на дороге не валяются, и, вероятно, уловив его настрой, ответила девушка вполне по-деловому:       — Вот, взгляните, — протянула она газету, — выпуск только принесли, и думаю, что это важно для вас… и для мисс Грейнджер.       Приподняв в одобрительном удивлении брови, Гарри поставил мысленную отметку: из девчонки-то вполне может выйти толк, и, кивнув, развернул Пророк.       Слабое освещение едва выбеливало бумагу. Крупные темные буквы смотрелись зловеще.

ЕДИНСТВЕННЫЙ НАСЛЕДНИК РОДА МАЛФОЙ ЗВЕРСКИ УБИТ! А НА СТРАЖЕ НАШИХ ЖИЗНЕЙ СТОЯТ БЛУДНИЦЫ, УБИЙЦЫ И ПЬЯНИЦЫ…

Не успели отгреметь новогодние фейерверки, а на всю магическую Британию грохочет новость: сегодня утром Нарцисса Малфой обнаружила своего сына мертвым. Драко Малфоя зверски убили в собственном доме.

Наш информатор милостиво поделился подробностями, и теперь мы знаем, что в мэноре не было никого, кроме его матери и его жены, героини войны Гермионы Грейнджер, с которой в последние годы у него серьезно испортились отношения.

Кроме того, нам стало доподлинно известно, что «золотая девочка» задержана авроратом в качестве подозреваемой по делу «Серийника».

В этом спецвыпуске ваша покорная слуга, преданная правде Рита Скитер, разбирается в грязном белье самой спорной пары последнего десятилетия.

Известно, что мезальянс ныне покойного богатого волшебника и маглорожденной ведьмы из пригорода Лондона…

      — Вот же сука… — процедил Гарри, сминая газету.       В два шага достигнув двери, он ворвался в кабинет и, бросив Пророк на стол, не спросил даже — выплюнул утвердительно:       — Вот зачем ты пришел.       Сцепив пальцы в замок на животе и расслабленно откинувшись в хозяйском кресле, Бруствер медленно кивнул. Смотрел исподлобья, внимательно.       Гарри остановился. Выдохнул. Досчитал до трех.       И только после этого подошел к столу.       Желание препираться за кресло отсутствовало. Сейчас Поттеру было не до шуток.       Было ясно как божий день: они в полной, низлы ее дери, жопе.       — Налей на два пальца, — плюхнувшись на место для посетителей, он устало стянул с носа очки и, прикрыв веки, помассировал переносицу. Дернув подбородком вверх, уточнил: — Что там?       Тяжелое донышко стукнулось о столешницу. Булькнул огневиски.       Послышался тяжелый вздох:       — Пиздец. Полный, мать его, пиздец. Все сошли с ума. Требуют отдать ее под суд без следствия…       — Чего блять?       Гарри неверяще поднял голову и напрочь проигнорировал отправленный в скольжение стакан.       — Что слышал, — веско ответил Бруствер. — У нас есть три дня.       Докатившись до края, рокс отправился в свободное падение и разбился.       Не то чтобы новости сверху могли кого-то огорошить, но простая констатация факта будто ударила по спусковому крючку, и с этого момента, понял Гарри, время закусило удила и понеслось вскачь.       — Репаро! Акцио, рокс! — стакан отправился обратно к Кингсли. — Повтори.       Поттер продолжил рубить воздух палочкой.       — Экспекто Патронум! Тащи свой зад в отдел. Без возмущений. Срочно.       Олень унесся доносить приказ. Министр смотрел на развернувшуюся деятельность одобрительно.       — Да, Поттер, а ты действительно вырос. Больше нет того мальчика, который истерил по поводу и без… Где же твои возмущения насчет несправедливости?       Однако ехидная реплика осталась без ответа: хозяин кабинета был занят тем, что разворачивал на стене доску для взаимосвязей и выкладывал материалы дела на стол.       Вскинув брови, Кингсли молча наблюдал, как на столешнице появляются бодрящее, глазные капли, стимуляторы… Вскоре перед ними выстроилась целая батарея различных веществ.       Он присвистнул:       — Это, часом, не остатки из Красного?       Вновь проигнорировав его, Гарри подошел и забрал огневиски. Сделал глоток, но от стола отходить не торопился.       Поставив рокс на стол, он закатал рукава, точно готовился не к анализу данных, а к работе в поле, и спокойно произнес, глядя на Бруствера сверху вниз:       — Значит так, Кингсли. Либо ты помогаешь, либо выметаешься из моего кабинета и не мешаешь работать. Не поймешь по-хорошему, ты знаешь, что будет.       В ответ министр, сверкнув белым оскалом, поднял руки в сдающемся жесте.       — Воу-воу, полегче, товарищ главный аврор!       Но Гарри никак не отреагировал на его шутливый тон.       — Ладно, — вмиг стал серьезным Бруствер, — не буду вам мешать.       Неспешно поднявшись с кресла и одернув мантию, он направился на выход.       Дойдя до середины кабинета, он обернулся.       — Если нужна будет помощь, ты знаешь, где меня искать.       Дверь за ним захлопнулась, но тут же распахнулась снова, и в кабинет влетел разъяренный Нотт.       — Я надеюсь, у тебя действительно веская причина, чтобы выдернуть меня в законный выходной, — процедил он и замер на полушаге, наткнувшись взглядом на стенд, вещества и вещдоки.       — И причина найдется, и работа, — оскалился Гарри.       Теодор отреагировал ровно так, как он ожидал, собственно, именно поэтому они и сдружились: секунда, и перед Поттером стоит собранный профессионал.       — Уже понял. Выкладывай.       Чиркнула зажигалка. Работа началась.