Стать твоими глазами

ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

ТОКИО, ЯПОНИЯ

      — Никогда не решай за меня! — прокричала Мирель, чувствуя, как магия начинает бурлить в венах. — Вообще за людей не решай никогда! Они сами могут сделать выбор, у них есть своя голова на плечах.       Отец в первую очередь всегда учил спокойствию. И по иронии судьбы, именно этого качества недоставало его детям. Возможно, Господь отыгрался на нём и решил, что будет правильно, если оба ребёнка будут достаточно вспыльчивыми. Риота за девятнадцать и пятнадцать лет совместной жизни со своими детьми, научил тех контролировать свой гнев или раздражительность. Нельзя научить спокойствию полностью? Научи их держать свои эмоции в узде хотя бы какую-то часть времени.       — Что за крики? — на громкие протесты четырнадцатилетней девочки отозвался правитель. Он стоял на балконе, положив руки на перила, и смотрел на своих детей со второго этажа особняка. — О чём спор?       — Хиро сказал, что не хочет брать меня на тренировку в горы. Сказал, что я могу покалечиться.       — Отец, она ребёнок! Мало ли со скалы сорвётся.       Вместе грубого ответа Риота хмыкнул, слабо посмеиваясь. Мужчина отошёл от перил и направился к лестнице, поправляя загнутые рукава белоснежной рубашки. Он неспешно спускался вниз, разглядывая детей по очереди. Сначала с головы до ног осмотрел старшего, затем прошёлся взглядом по дочери. Оказавшись на первом этаже, медленно пошёл в их сторону, словно приглядывая себе добычу. Они отреагировали моментально: стоило отцу небрежно бросить сгусток энергии в их сторону, как оба выставили правую руку для защиты. Шар исчез в щите Мирель.       — Стоит напомнить, что она не обычный ребёнок. Не нужно бояться. К тому же, вы будете не одни. Вас подстрахуют.       — Вот и я о том же говорила! — начала младшая Ямасаки. — Я сразу так сказала, а он меня не слушал! — Хироши демонстративно закатил глаза.

СЕЙЧАС

ТОКИО, ЯПОНИЯ

      «Они сами могут сделать выбор, у них есть своя голова на плечах», — сказала маленькая Мирель много лет назад. Это были её слова. Не чужие, а именно её.       И сейчас, разглядывая белоснежный потолок в особняке клана Тайра, она думала, стоит ли лишать этого выбора всех присутствующих? В идеале она могла бы соврать не только Кенши и остальным, но ещё и Хиро. Этим эгоистичным поступком правительница смогла бы уберечь всех, но был ли в этом смысл? Какой смысл жить Хироши дальше, зная, что он мог пойти и спасти её от смерти.       Зная Кенши, он бы возможно возненавидел себя и не знал бы, как дальше жить. Только поверил в то, что между ними что-то и правда есть, как это сразу безвозвратно рухнуло.       Стоит ли Ямасаки идти в одиночку, зная, что если она умрёт, им будет больно? Каково это умереть, в последний миг задумавшись о том, что всего этого можно было бы избежать, стоило ей всего лишь позвать с собой всех. Вместе шансов умереть меньше, но они есть. Никто не даёт гарантии, что они все вернутся домой. Что все они останутся целы, а не станут инвалидами. А если кто-то умрёт, и его друг не сможет жить дальше? Слишком много рисков, и Мирель поняла: принимать это сложное решение в одиночку она не может.       Отец бы не хотел этого. Если они пойдут за ней, это будет их выбор. И если они погибнут, это тоже будет их выбор. Как бы сильно Мирель ни хотела оттолкнуть всех и пойти одна, но она не может. Характер не позволял. Риота бы ей этого не простил, стоило бы ему узнать, что его дочь отказалась от всех ради него. Он бы в первую очередь не простил себя, а уже потом Мирель. Себя — за то, что поставил её перед выбором. Её — за то, что она предала всех. Она не может уйти, не дав им выбор. Даже несмотря на то, что всё это большой план Шан Цзуна, и они пойдут прямиком в ловушку.       Мирель сделала глубокий вдох и поднялась с кровати. Она расскажет всё как есть Кенши, и тот сам сделает выбор. Ямасаки в этом мире никто, чтобы лишать человека выбора. Так она сама сказала, будучи подростком. Возможно, юная версия правительницы гордилась бы тем, кем смогла стать. Возможно, и наоборот. Она бы себя возненавидела. Этого, к сожалению или к счастью, юная госпожа никогда не узнает.       — Кенши, это я, — позвала, постучав в дверь пару раз. Когда ответа не последовало, постучала ещё раз. Так Ямасаки сделала ещё два раза и, отчаявшись, сделала шаг назад, решая вернуться к себе.       Шаг в сторону личной спальни, и за дверью послышались шаги. Дверь открылась, и на пороге появился сонный Такахаши. Он окинул взглядом девушку и кивнул головой в сторону комнаты. Скрывшись внутри, оставил дверь открытой и, сделав глубокий вдох, она проследовала за ним, закрывая дверь. В просторной комнате пахло свежестью: окно было широко открыто и внутрь попадал свежий воздух.       — Что ты хотела?       — Через пять дней полнолуние, и мы с Хироши собираемся отследить местоположение отца по крови Сефины, — Кенши хотел что-то сказать, но Мирель подняла руку, показывая, что ещё не закончила. — Мы планируем идти в одиночку.       — С дуба рухнула? — Такахаши опешил, переключая всё своё внимание на гостью.       — Но я подумала и решила дать вам выбор.       — Спасибо, госпожа, что спустилась к нам, простолюдинам, и поставила нас, обычных людей, в известность, — его эта ситуация, мягко сказать, задела. От того и такой острый ответ.       — Я думала не о том, как пойти на самоубийство, я думала о том, как мне не утянуть в бездну вас.       — Запомни, Мирель: я сам буду решать, идти мне за тобой в бездну или нет. Понимаешь меня? — она молча кивнула, даже не пытаясь найти подходящих для разговора слов. — Иди сюда, — позвал тихо, почти беззвучно, но госпожа всё равно услышала его.       Тяжело выдохнув, на мгновение задумалась, но уже через пару секунд стала неспешно перебирать ногами, приближаясь к Такахаши, что терпеливо ждал, разведя руки в стороны. Ямасаки подошла близко, опасно близко, разглядывая щетину Кенши. Он слабо хмыкнул и сам сделал шаг вперёд, осторожно обнимая Мирель. На секунду она напряглась, но тут же расслабилась, сдаваясь. Крепко обняла в ответ, пряча лицо в правой ключице.       Кенши улыбнулся, левой рукой прижимая девушку к себе за плечи, другой рукой бережно гладя её по голове, утешая. Юная госпожа не плакала и не дрожала, она лишь молча прижималась к нему как можно сильнее, ища поддержку. Ничего более ей было не нужно: лишь стоять в его объятиях, не говоря ни слова. Он ничего ей не сказал, просто крепко обнял. Иногда действия говорят намного громче, чем любые слова.       — Я пойду за тобой, как бы опасно там не было, — выдержав короткую паузу, продолжил. — Тебе страшно, я понимаю, но, если я буду прикрывать тебе спину, шансов выжить больше.       — Хорошо, — лишь тихо прошептала, чувствуя уют.       — Хочешь выпить со мной вина? — спросил, немного отстранившись.       — Не откажусь.       — Какое предпочитаешь?       — Любая выпивка, кроме красного вина. Мне не нравится.       — Я запомню, — сделав шаг назад, по-доброму улыбнулся. — Я схожу и принесу, побудь здесь, — не дождавшись ответа, спешно покинул спальню.       Ямасаки огляделась по сторонам: спальня была просторной, со своим небольшим гардеробом и душевой. Много свободного места, несмотря на хорошую обстановку комнаты, ничего лишнего, красиво и утончённо, без ярких цветов и прочих раздражителей. Белоснежный натяжной потолок, светло-серый паркет, светло-серые стены. В правом углу комнаты находились искусственные лианы с цветами, висящие с потолка. Шторы тёмно-серого цвета были открыты, позволяя солнцу проникнуть в комнату.       Она подошла ближе к окну, разглядывая новую местность: большое окно открывало вид на внутренний двор. Несколько небольших сакур, которые в скором времени должны были зацвести, и пруд с мостиком. Словно как в сказке — красиво и спокойно. Мирель даже подумала, что не отказалась бы жить в таком месте. Правда, думать об этом сейчас слишком рано. Всё может измениться уже через пять дней. Абсолютно всё.       — Нравится? — от тихого шёпота над ухом она даже не вздрогнула. Возможно, его голос уже стал чем-то настолько обыденным, что Мирель к нему привыкла.       Словно его голос неотъемлемая часть её жизнь.       — Очень. Здесь красиво.       — Когда всё закончится, могу провести экскурсию.       — Строишь планы на будущее?       — Людям свойственно строить их, даже если будущего нет. От наших мечтаний ничего не изменится. Можно мечтать и строить планы сколько влезет.       — Твоё первое мнение обо мне? — резко спросила, осторожно забирая бокал с вином.       — Почему решила узнать об этом именно сейчас?       — А когда ещё?       Кенши задумался, отходя от девушки в правую сторону. Поставил бутылку на подоконник и отпил немного из бокала. Сейчас катаны с ним не было, а от того видеть выражение лица собеседницы он не мог. Пришлось опираться на интонацию в голосе и на тихое спокойное дыхание: у слепых очень острый слух и обоняние. После подобной трагедии, организм пытается восполнить потерю, и зачастую слепые люди лучше слышат и ощущают запахи.       — Я подумал, что ты высокомерна.       — Серьёзно? — Мирель это позабавило. Она улыбнулась, делая глоток алкоголя. Приятный вкус с фруктовыми нотками: апельсин и ваниль.       — Ещё я подумал, что ты дорожишь своими людьми. Когда ты зашла в палатку, тебя в первую очередь волновало их состояние, а не то, что они сказали, — Кенши медленно повернул к ней голову, словно пытаясь понять, в какой она стороне. — И ты вела себя как настоящая правительница. Это было понятно сразу. Те вещи, которые ты делала. Так тренируют наследников.       — А ты много знаешь.       — Катану уверенно держишь. Когда наставила её на меня, рука даже не дрожала.       — Внимательный.       — Ты тоже.       — Судьба? — Мирель широко улыбнулась, и Кенши, хоть и не видел её улыбки, но улыбнулся в ответ. Почувствовал.       — Вполне возможно, — отвернувшись, поднёс бокал к губам и тихо произнёс: — Хотела бы, чтобы я был твоей судьбой?       — Вполне возможно, — девушка отвернулась, делая очередной глоток.       — Какая бука.       — Переживёшь.       — А если нет? Что делать будешь? — Такахаши отодвинул бутылку и опёрся спиной на подоконник.       — Что-нибудь придумаю, не переживай, — Мирель улыбнулась, делая маленький шаг в сторону мужчины.       — Ты ближе подошла?       — Как понял?       — Твой запах усилился.       — Внимательный, — он лишь хмыкнул, опустошая бокал.       Каждый раз юная госпожа удивлялась вновь: с ним было спокойно, никакой тревожности или чего-то подобного. Дышать было легче, а в голову не лезли противные мысли о чём-то сложном. Тишина и покой — именно так можно описать состояние её души, когда рядом находился Кенши. Словно маяк в ночной тьме. Единственный луч света в кромешной тьме. Это ли не мечта? Жить тихо и спокойно.       К сожалению, с судьбой Мирель жить тихо и спокойно было невозможно. Тихо — возможно, спокойно — никогда. Если победить Шан Цзуна получится, в скором времени на его место придёт кто-то другой. И так будет всегда. На место худшего всегда придёт кто-то ещё хуже — именно поэтому жестокость в мире будет всегда. Именно поэтому Земному Царству нужны защитники. Миру нужна защита от таких созданий, как Шан Цзун.       — Как думаешь, какие у Лю Кана планы на мой клан?       — Не знаю. Я не говорил с ним об этом.       — А хоть о чём-то? — он задумался.       — Когда вернёмся туда — ты обо всём его спросишь. Сейчас не время.       — Боже, — Мирель резко отошла, оставляя почти пустой бокал на подоконнике. — В чём проблема просто сказать без загадок?       — Потому что я не знаю ответов на твои вопросы. Если что-то пойдёт так, как не должно было, Хранитель вмешается.       — Понятно.       — Наберись чуть-чуть терпения, — Кенши взял бутылку и долил в бокалы. Он протянул стакан госпоже.       — Спасибо, — забрала бокал из его рук, едва касаясь чужих пальцев своими.       — Вечером всё обсудим на собрании, а сейчас проведи время со мной, — Такахаши протянул к ней раскрытую ладонь, и Мирель вложила в его руку свои пальцы.       — С удовольствием, — она искренне улыбнулась, разглядывая его спокойное лицо. Шрам на правой брови да даже повязка — ему шло всё. Словно так и нужно.       Хотя так и есть.       — Как ты потерял зрение? — мужчина слабо потянул Ямасаки на себя и тяжело вздохнул, отпивая. — Если не хочешь — не рассказывай, я пойму.       — Ты всё равно узнаешь. Просто вопрос, когда именно, — он выдавил улыбку, отпуская её руку. Ещё одним глотком опустошил половину бокала. — Больше двух лет назад Лю Кан отправил нас в лабораторию Шан Цзуна во Внешнем мире. Принцесса Милина, нынешняя королева Внешнего мира, больна одной болезнью. Мутация, если быть предельно кратким. Шан Цзун делал для неё сыворотку, но я подумал, что она в опасности. Оказалось, что её болезнь проснулась как раз в этот момент.       Длинная пауза. Он осторожно покрутил бокал, пытаясь понять, сколько осталось жидкости и быстро допил в пару глотков. Глубокий вдох, и Кенши продолжил.       — Она напала на нас. Пошла на Джонатана. Он стоял спиной и не видел её.       — Ты оттолкнул его и попал под удар сам, — Мирель всё поняла. Ему не пришлось этого говорить.       — Да, — лишь коротко подтвердил.       — Ты очень смелый, — девушка поднесла руку к щеке Такахаши и осторожно коснулась, большим пальцем оглаживаю скулу. Под ладонью ощущалась слабая щетина: она не была колючей и дискомфорта не приносила. — Очень смелый, — подошла ближе, не отрывая руки.       Мужчина поставил бокал и бережно обхватил чужое запястье. Он неспешно оторвал её ладонь от своего лица и крепко, словно в страхе, сжал длинные тонкие пальцы. Кадык дрогнул — он сглотнул, а дыхание участилось. Кенши о чём-то очень сильно размышлял — это буквально читалось на его лицо, и Мирель поступила по его примеру: убрала бокал с остатками вина и переплела пальцы.       — Развяжи повязку, Мире, — в голосе не было дрожи или паники: лишь холодный, безэмоциональный голос раздался в тишине спальни. — Прежде, чем делать шаг вперёд — посмотри.       — Я не из пугливых, если ты об этом.       — Сними повязку.       Вытащив руку из его пальцев, завела ладони за чужую голову и нащупала узелок. Пару ловких движений, и ткань стала свободной. Девушка аккуратно убрала её с лица, вглядываясь в лицо Кенши. При солнечном свете ей было видно всё: безобразные впадины на месте, где должны быть глазные яблоки. Раны уже зажили и не бросались в глаза слишком сильно, но пугающая пустота на месте глаз вызвала ком в горле. Дышать стало сложнее.       — Молчишь. И дыхание усилилось, — его голос совсем другой. Словно незаинтересованный.       Мирель положила повязку на подоконник рядом с Кенши и протянула ладони к лицу. Обхватив его за щёки, провела большими пальцами по гладкой коже под глазами. Пальцы аккуратно поползли выше, и девушка провела подушечками пальцев по бровям, едва задевая место, где должны быть веки: она боялась причинить ему боль своими касаниям. Да, картина не самая приятная, но чего-то очень пугающего для неё здесь не было. Куда ужаснее смотреть на смерть своих людей, не в силах им помочь.       — Тебе не больно?       — Нет, — Ямасаки подалась вперёд и аккуратно коснулась губами границы нижнего века и шрама.       — Отсутствие глаз не делает тебя менее прекрасным, — прошептала, оставляя поцелуй на виске.       Мужчина стоял не прямо: поясницей прислонился к подоконнику, становясь с Мирель одного роста. Такахаши опустил голову, а госпожа подошла ближе, обнимая его за шею. Носом уткнулась в макушку, оставляя на ней очередной поцелуй. Она обняла его крепко, чувствуя, как талию сжимают крепкие мужские руки. Он резко притянул её к себе, подняв голову. Прижал к себе, носом чувствуя выпирающую правую ключицу. Ямасаки по-прежнему обнимала его шею, прижимая чужую голову к себе.       — Меня не пугают твои шрамы, — прошептала тихо, чувствуя его спокойное дыхание.