Перчатка миру

Мужчина сел за столик, взяв с полки случайный том, который оказался трактатом об очередном великом императоре. Решив, что день подошёл к концу, он позволил себе немного отдохнуть перед ужином сном. Однако жизнь, как обычно, решила посмеяться ему в лицо. Бай Лу сложно было назвать писаной красавицей, в отличие от тётки, но её грация с лихвой затмевала эту недостаточную красоту. Вот и сейчас она, словно фея, легко вспорхнула в закоулок библиотеки. — Шиди, у тебя гости. Глава Юэ пришёл узнать, как ты. Впрочем, тон её был отнюдь не благожелательным и не напоминал речь неземного создания. Скорее, это был голос вполне мирской женщины, явно недовольной происходящим. — Принесла нелёгкая, — пробормотал он. Шэнь Цинцю тоже был не в восторге, но по совершенно иным причинам. Встреча нос к носу с Юэ Цинъюанем так скоро явно не входила в его планы, но у беспокоящегося человека, как оказалось, были свои. А раз уж так, откладывать разговор в дальний ящик не имело смысла. — Мне его спровадить? — Наоборот, веди его сюда. Буду вправлять здравый смысл или окончательно убеждаться в отсутствии у этого человека совести. У Бай Лу был один несравненный плюс — рядом с ней язык держать за зубами требовалось куда меньше. Она многое видела, к многому привыкла и оставалась при этом удивительно понятливой женщиной. Что подкупало в Бай Лу, так это то, что ей можно было довериться без страха. От неё редко ожидали кинжала предательства, незаслуженного пренебрежения или унижения. Сейчас же женщина, словно сова, склонила голову набок. Сам факт её заинтересованности был поразителен. Она была советницей, одной из высших чинов Пика Ив, и знала все подробности истории, связанной с Сюем. Из стройных, хотя и скупых на детали объяснений лорда Вэя следовало, что шиди потерял память. Клинок не только помогал её вернуть, но и выступал целителем душ. В этом не было ничего дурного, учитывая, что шиди, откровенно говоря, сам себя довёл до такого состояния, что эти свойства клинка стали ему необходимы. Она была готова к тому, что шиди изменится, возможно, смягчится, и оказалась права. Пусть Бай Лу весь день была занята в архивах, до неё дошло всё, что следовало знать. Мир определённо не был доброжелательным местом. Однако он также не был настолько плохим, как могло казаться израненному сердцу. Мир никогда не был монохромным, черно-белым местом, и он сурово наказывал тех, кто этого не понимал. Бай Лу была безмерно рада, если наследие Достопочтенной поможет пролить свет на это для Шэнь Цинцю, пока не стало слишком поздно. Но всякому смягчению есть разумный предел, и предательство, каким бы давним оно ни было, никак не входило в эти пределы. Женщина не успела открыть рта, как Шэнь Цинцю устало покачал головой и бросил нечитаемый взгляд в сторону двери. — Шицзе, я понимаю твои опасения, но у меня было время всё обдумать, и я уверен в своём намерении. — Ты изменился. Мужчина усмехнулся. — Хоть кто-то осмелился сказать это вслух. Однако память — странная вещь... Шицзе, я должен выяснить, что на самом деле произошло тогда. Эти слова заставили её всерьёз встревожиться. Был велик шанс, что шиди либо снова наступит на старые грабли, либо будет обманут. От главы школы этого вполне можно было ожидать. Ничего из этого Бай Лу не хотела, но слишком хорошо знала этот взгляд и тон. Цинцю уже принял решение и, как ни пытайся его переубедить, всё равно настоит на своём. Хуже того, он мог поступить назло, из чистого упрямства, вопреки всем советам. Родной, но такой невозможный человек. С тяжёлым вздохом женщина всё же сумела выдавить улыбку и тихо проговорила: — Заклинаю тебя именем Гуинъинь Милостивой, шиди, будь осторожен. Этот человек уже однажды предал тебя. — Обязательно, шицзе, — ответил он. *** Единственное, что сейчас могла сделать Бай Лу, — это окатить главу школы ледяным взглядом и ждать. Шиди — или не шиди — наблюдавший за этой сценой смотрел на неё, как на сумасшедшую. Впрочем, влезать в дела советницы и главы школы этот мужчина, который всего год как завершил своё ученичество, явно не горел желанием. Надеясь, что разговор будет коротким и у неё всё же останется время нормально поговорить с Шэнь Цинцю, женщина решила остаться ненадолго. Оставалось как-то скоротать ожидание, и почти неубранная доска для вэйци вполне подошла для этого. — Лан-сюн, не сыграешь ли со мной партию? — Присаживайтесь, советница. Соперник оказался подходящим — на скучную игру Бай Лу рисковать не приходилось. «Какое безумие! Ведь я совершенно не за этим сюда шла!» Разговор с Шэнь Цинцю и мрачные перспективы окончательно спутали все мысли. Бай Лу пришла, чтобы поговорить, узнать, как дела у друга, и, возможно, чем-то помочь. Предположить, что у Шэнь Цинцю творился бардак в голове, было нетрудно — слова лорда Вэя на это намекали, да и изменения в поведении говорили сами за себя. Она оказалась права, но почему-то эта правота сейчас совсем не радовала. Сейчас за неё играли скорее выучка и опыт, чем разум, который невольно уплыл в далёкое и не очень далёкое прошлое. Да, Бай Лу могла и не знать всей правды о прошлом шиди и роли главы школы в нём. Шиди, откровенно говоря, было мучительно больно вспоминать худшие годы своей жизни, и он предпочитал молчать. Но в данном случае в этом не было никакой необходимости. Бай Лу однажды случайно увидела шиди без одежды. Это произошло на давней миссии, когда шицзунь ещё была жива, и Бай Лу поручили присматривать за учеником. Императорская змея пыталась вцепиться своими бритвенно острыми клыками в шиди, но достала лишь до его одежды, разорвав её чуть выше пояса. Шэнь Цзю в ответ одним точным ударом отрубил ползучей гадости голову, когда она подобралась слишком близко. Но от атаки змеи торс шиди обнажился, показывая поджарое тело, испещрённое жуткими шрамами, словно от пыток. Редко когда строгое воспитание и выучка так сильно подводили Бай Лу, но тогда она бесстыдно пялилась на оголённое мужское тело, пытаясь осмыслить увиденное. Отвернуться и рассыпаться в извинениях её заставил взгляд, полный такой боли, которую Бай Лу никогда раньше не встречала. До того дня её мало волновали ни хвалебные речи, ни злые слухи, окружающие подопечного Сюэ Юшаня. Но после того, что она увидела, она уже не могла не видеть в этом холодном гордеце того несчастного мальчика, которого вечно мучили. Смотреть на шиди прежними глазами стало невозможно, и она старалась быть рядом. Шэнь Цзю, похоже, оценил её искренность и то, как тактично она обошлась с тем, что узнала. О шрамах и моменте откровенности, который Шэнь Цинцю считал слабостью, из её уст не узнала ни одна живая душа. Он даже близким не говорил ни слова о происхождении этих шрамов, покойная А-Шу тоже не знала. И о самом факте их наличия он не спешил распространяться. Так и завязалась их дружба. За пределами своего панциря Шэнь Цзю оказался интересным собеседником и весьма заботливым человеком. Но был человек, на которого тоже оказалось совершенно невозможно смотреть прежними глазами. Юэ Цинъюань, нынешний глава школы, а тогда ещё наследник. До той самой миссии женщине на него было мало дела. Она не слышала о нём ни одного плохого слова. Непревзойдённый природный дар, впечатляющие успехи в учёбе, масса верных друзей, обожание старших, харизма и лидерские качества. Его также описывали как доброго юношу, который всегда готов помочь. Но, как показала жизнь, это тот случай, когда всё слишком хорошо, чтобы не вызвать настороженности. Потому что Юэ Цинъюань оказался весьма подлым, циничным и лживым человеком! Гнев шиди на старого знакомого явно показывал, что шрамы на его теле появились именно в те времена, когда юный ученик Цюндин пробивал себе путь к высотам. Он не вспоминал о брошенном друге, напротив, без всякой жалости к нему попросился в пещеры Линси и пробыл в них год. А в это время шиди самостоятельно выбирался из лап чудовищ. У главы школы хватало наглости надеяться, что его простят, и при этом демонстрировать совершенно лживую вину и сочувствие! После этого многие действия главы школы стали выглядеть крайне двусмысленно — как в частной жизни, так и в делах секты и политики. Бай Лу старалась не подпускать этого человека слишком близко к шиди, насколько позволяла её власть, и искренне не понимала, как Сюэ Юшань может относиться к главе школы. «Идиот, который всю жизнь расплачивается за одну ошибку — это да, шимэй. Но признай, что твой гнев затмил разум. Этот человек и близко не то чудовище, каким ты его считаешь». Бай Лу считала, что шисюну самому застилает глаза гнев, и он, недовольный Шэнь Цинцю, считает главу школы лучше, чем тот на самом деле является. Вспоминая всё это, женщина задумалась: а может, просьбу шисюна шиди о разговоре лучше было бы вовсе не передавать? Но она отбросила эту мысль, ведь это было всего лишь детское проявление слепого гнева, слишком уж необычны были обстоятельства. Она совершенно рутинно наводила порядок в архиве, когда вдруг, ни с того ни с сего, появился Сюэ Юшань в компании заместителей. Видок шисюна определённо производил впечатление, так как он выглядел довольно нервозно и даже не пытался это скрыть. После вежливого блуждания вокруг да около выяснилось много любопытных вещей. Во-первых, Сюэ Юшань умудрился нахамить шиди по старой привычке, напрочь забыв о словах лорда Вэя в порыве страстей. Хотя при этом он был самым дотошным и внешне бесстрастным человеком из всех собравшихся. Он был единственным, кто находился на Ваньцзяне и собственными глазами видел документацию о этих удивительных клинках. Казалось бы, не ему строить прогнозы и обвинять Шэнь Цинцю в притворстве. Шэнь Цинцю никогда не страдал притворством. Этот человек мог быть суров и язвителен, но в своём недовольстве он всегда был предельно честен. Но именно это и сделал Сюэ Юшань, за что и получил от Бай Лу веером. По случайности, веер был одним из подарков шиди, лично им зачарованным на прочность. Удар получился довольно болезненным, но шисюн даже не возмутился. Как и его спутники, которые, как выяснилось, уже успели высказать Сюэ Юшаню всё, что о нём думали. По их словам, несмотря на недоверие заместителя, лорд долго пытался молчаливо убедить того в беспочвенности подозрений. И когда Шэнь Цинцю наконец не выдержал, этому удивился исключительно Сюэ Юшань. Всполошился, понял, что натворил, но было уже поздно. Однако у троих её посетителей оставалась надежда на исправление ситуации, и именно поэтому они пришли к ней с просьбой. Побыть дипломатом, пока шисюн будет пытаться объясниться и урезонивать их обоих, если дело зайдёт до спора. Спора, в котором, вероятно, слишком много болезненного произошло за последние два года. Эту роль всегда исполняла Ли Шу, и сначала Бай Лу смутилась занимать её. Но ей пришлось одернуть себя и взять ситуацию в свои руки. Шэнь Цинцю и Сюэ Юшань явно тянулись друг к другу, но при этом не могли не ранить. И им всегда нужен был посредник. Раз просят — не стоит отказываться. Когда она дала своё согласие, то только убедилась в верности своего решения. – Спасибо. Слова, возможно, и не звучали цветасто, но они были искренними. Сюэ Юшань действительно был благодарен ей и рад помощи. Однако у Бай Лу был вопрос, который её беспокоил уже долгое время, но который она не решалась задавать. Но обстоятельства стали иными и женщина отважилась. Даже если, у неё не имелось весомых причин спрашивать нечто столь деликатное, но интуиция подсказывала отложить в сторону осторожность. – Сюэ Юшань, знаю, что много прошу, и приму отказ спокойно. Но всё же позволь спросить: повлиял ли как-то ваш обет охотников на ссору? Формально старший мастер зала охотников не числился, как и большинство охотников. Но он вечно странствовал с двумя признанными охотниками. Вывод напрашивался сам собой, и все, у кого были глаза и уши, прекрасно знали. Шибо, зная, что шичжи может начать и отпираться от очевидного, добавил. – Шичжинюй права, если разговор с лордом дойдет до этого, она может по незнанию сказать нечто, способное усугубить положение. Нам ведь о внутренних нравах охотников известно не так много. «И большая часть известного напоминает полуспелетни», — невольно подумала тогда Бай Лу, но благоразумно промолчала, давить не хотелось. Сюэ Юшань тяжело вздохнул. – В вас так мало надежды на хороший исход разговора? – Вы два года толком не говорили! Получилось поразительно единодушным хор, заставивший смутиться всех. И шибо пояснил свою мысль. – Не принимай наши слова за обречённость, но у нас достаточно оснований, чтобы считать, что разговор лёгким не будет. Однако это может быть и не во вред, а наоборот. Чистить загноившуюся рану — приятного мало, но боль в этом случае не означает ухудшение. Вздохнув, Сюэ Юшань всё же осмелился заговорить. – Шимэй, ты проницательна, кое-что тогда действительно случилось. И я всё же осмелюсь кое-что вам открыть. Для нас завершить дело, ведущееся с сердечным коллегой, — это дело чести и уважения к почившему... независимо от причин его гибели. Бай Лу тяжело вздохнула, как в воду глядела. – Мы и так винили друг друга в смерти А-Шу. Совершенно дурная идея, но мы оба были не в себе. И я не видел путей, как мы можем, находясь в подобном положении, закончить это очень сложное дело. Сюэ Юшань вздохнул и продолжил. – Я тогда решил, что средство саботирует цель, и отошёл в сторону. Наивно полагая, что мы разойдёмся миром и Шэнь Цинцю поймёт причину моего поступка. Как и тот факт, что с другим напарником шансов завершить дело было гораздо больше. Но этого не сделал ни он, ни большинство из тех, кто был посвящён в подробности. Шибо горестно вздохнул и спросил: – Тебя обвинили в предательстве, чего ты так и не смог простить? Именно поэтому вы столько не говорили, и на сегодняшней встрече случилось то, что случилось? Сюэ Юшань ответил лаконично: – Да. — И, немного подумав, добавил: — И сыграли роль не только обида, но и просто опустошённость. Сил бороться с обвинениями просто не было. Все трое были под большим впечатлением от услышанного. Подобное сильно усложняло ситуацию, и было чудом, что два этих упрямых барана вообще пошли друг к другу на встречу. Поэтому Бай Лу предельно искренне заверила: – Я сделаю всё возможное. И шисюн, давай поступим так: вечером я с ним поговорю, прощупаю почву, а завтра сообщу, что вышло. От этого и будем строить дальнейшие планы. – Да, Бай Лу, ты права. Не стоит действовать сгоряча, и так уже много чего наворотили. Буду ждать новостей, а пока… бумаги сами себя не разберут. Распрощавшись, женщина задумчиво взглянула на дверь, прикидывая в уме сложность задачи. Она и сейчас больше смотрела в сторону библиотеки, чем думала об игре. Результат был немного предсказуем, но Бай Лу этот закономерный итог показался мрачным предзнаменованием. И хоть Лин-сюн и подыгрывал ей, тянул партию, как только мог, но главы школы всё ещё не было видно. И ждать, похоже, больше не имело смысла. Кроме того, уже начали ходить абсурдные слухи о неприятностях в её дружбе с шиди. Языки бы повырывала болтунам, но оставаться на ночь у него дома и подливать масла в огонь не стоило. – Благодарю за партию, Лин-сюн. – Доброго вечера, советница.