Глава мафии Хван Хёнджин

      — Тебе не стоит со мной так разговаривать, — проговорил Хёнджин, обжигая нежную кожу.       — И п-по-чему же? — дрожала я.       — Глупышка, ты до сих пор не догадалась? Я босс мафии — один из главных в Сеуле, — говорил Хёнджин, а мне становилось еще страшнее, потому что он очень близко был ко мне. Он так стоял минут пять, и за это время я взяла все силы в кулак и ударила его по яйцам так, что тот скорчился от боли, а я бросилась к выходу. Нервно дёргая за ручку, я её открыла и выбежала, увидела этих парней. Я пыталась найти в их глазах хоть капельку надежды, что они мне помогут, но не всё так просто.       — Чан, хватай её! — доносился громкий голос Хвана. А я в панике бросилась бежать по дому, хотя это мне ничем не поможет. Я почувствовала, что меня подняли и потащили куда-то. От испуга я потеряла сознание. Что было дальше, я не знаю…

***

      Я очнулась в какой-то уже другой комнате, она тоже была в темных тонах. Окна были зашторены длинными в пол красными шторами. Я лежала на большой двухспальной кровати. Напротив меня была коричневая дверь, украшенна, какими-то узорами, еще в ней было окошко, через которое можно было видеть, что происходит за дверью близко к ней, мутновато, но видно. Над дверью был телевизор среднего размера. Справа от меня стоял большой шкаф, такого же цвета, как дверь. Он был трёхдверный. Ну, и, конечно, ещё там стоял такой же письменный стол, видимо, мебель вся была под заказ.       Вдруг я услышала шаги и в окошке увидела чей-то силуэт, который был всё ближе и ближе. Мне было очень страшно. Я услышала скрип двери, и, больше ничего не придумав, просто закрыла глаза. Вдруг это меня спасёт. Но не тут-то было. В комнату зашел разъярённый Хван Хёнджин.       — Ух ты, не представляешь, какую яму себе вырыла. Мне нужно подумать над твоим наказанием, малышка Ли Вонхи.       Он как будто чувствует, что я не сплю, или пытается вывести на эмоции меня, чтобы я перестала притворяться. Он закрыл дверь на замок и подошёл ближе ко мне. Он навис над моим лицом и очень томно дышал. Просто не открыть глаза невозможно, но я держалась до последнего.       — Ну же, Вонхи, я знаю, что ты не спишь, — сказал Хёнджин, положил руку мне на живот и начал гладить, а потом залез своей рукой под мою футболку. Какие же были мерзкие ощущения, что хотелось прямо сейчас пойти в душ и отмыть их. Я очень шумно выдохнула, тем самым себя спалила.       — Ха, а я говорил, — сказал противным голосом босс мафии.       Я открыла глаза, потому что меня точно рассекретили, и деваться было некуда.       — П-пожалуйста, перестань, — просила я.       — Ну, нет же, принцесса, ты провинилась. Я просто хотел поиграть с тобой, а ты меня ударила, тем самым сделав себе хуже. Теперь принимай наказание.       Его руки исследовали моё тело, он залез в лифчик и массировал мою грудь, потом считал мои ребра.       — П-про-шу, не надо. Простите меня, Хёнджин, умоляла я.       — Хм, если будешь умолять, может быть, отпущу, — противно говорил мне на ухо.       —Хван Хенджин, умоляю, отпустите меня.       — Недостаточно, принцесса, — он вытащил руку из-под футболки и засунул мне в штаны, а дальше в трусы, и я выдала стон.       — Видимо, тебе нравится, если из тебя доносятся такие мелодичные стоны. Сделаешь мне приятно, принцесса? — проговорил Хёнджин и потянулся к ширинке своих джинс.       — Отпусти меня, педофил! — крикнула я, наверно, услышали все.       Я нанесла удар в солнечное сплетение. Он на секунду потерял сознание, а я вылезла из-под него и начала дёргать дверь. Увидев, что она закрыта, я провернула замок и выбежала из комнаты. Ком подступил к горлу, и резко полились слёзы, я опять же выбежала в гостиную, там сидели те парни, я вся в слезах села к ним на диван.       — Эй, Вонхи, что случилось? Почему ты орала? — спросил Феликс.       — О-он п-пыта-л-лся меня изнасиловать, — захлебывалась я.       — О боже, Вонхи, можно тебя обнять? — сказал Чанбин.       — Д-да, — сказала я, и он крепко крепко меня обнял.        — Я, я ещё н-н-несовершеннолетняя, — говорила я, — мне только семнадцать лет, мне страшно. Вдруг он сейчас придёт сюда и сделает что-то похуже. Спрячьте меня куда-нибудь, умоляю вас, — я очень сильно плакала.       — Прости, мы не можем тебя спрятать, максимум защи… — не успел договорить Феликс, как сюда спустился еще больше злой Хёнджин.       — Иди сюда, дрянь, — орал Хван, а меня не выпускали из объятий.       — Хенджин, ты реально переборщил. Ты вообще в курсе, что она несовершеннолетняя? Ты понимаешь, если кто-то об этом узнает, как нам будет несладко? — говорил Чанбин.       — Не вам решать, что мне делать. Да хоть ей бы было всего четырнадцать, наказания нужно получать за такое отношение.       — Это правда слишком, ты её очень сильно напугал, Хван. Она вся дрожит и захлебывается. Прости её, — говорил Ликс.       — Кхм, пойду на улицу, проветрюсь, — сказал Хван и вышел.       — Всё, малышка Вонхи, он тебя не тронет. Он сегодня не в себе, — сказал Чанбин.       — Беги в ту комнату, из которой ты вышла, мы принесем вещи.       — С-спа-сибо, вам огромное, — говорила я и, чуть-чуть кланяясь, побежала в комнату.       — Хи, потом спустишься покушать! — крикнул Чанбин, а от меня след простыл.

***

      Я забежала в комнату, прыгнула на кровать. И в ход опять пошли слёзы, заливая ими всю подушку. Как же на душе было паршиво! Какой мерзкий Хван Хенджин!       Я решила повторно осмотреть комнату и подошла к окну. Это единственный шанс осмотреть местность и сбежать как можно быстрее. Я отодвинула штору и увидела приоткрытое окно, но без ручки. Чёрт! Ну, а хотя на что я надеялась? Я, наверно, не первая жертва, и они понабрались опыта. Логично, что любой похищенный хочет сбежать отсюда, ну хотя, если не хочет, то это проблемы с головой. Из окна я увидела такой вид: задний двор, похоже, дальше там какой-то спуск, забор сделан из камня, в пять метров в высоту, а сверху колючая проволока. Ужас! В любом случае перелазанием у меня не получится спастись. Мама, наверное, переживает за меня. Обычно каждый вечер звонит мне, как у меня дела… Всегда волнуется, если я ей не отвечаю. А тут, когда я ей вечером не ответила, и на следующий день она, наверно, места себе не находит!       Хочется есть, живот очень урчит, но я не знаю, стоит ли мне брать у них еду. Вдруг там какая-то отрава или снотворное. Страшно, сука… Ладно, хотя, может, я себе там напридумывала, кушать хочется. Что там говорил Чанбин? Вроде как «спустишься вниз покушать»? А что мне терять время, украли меня — теперь кормите, поите, одевайте и дарите любовь! Я посмотрела в зеркало на себя: от моей туши уже давно ничего не осталось, и глаза не черные, как классно.       Я тихонько открыла дверь и пошла на кухню с гордостью, ну, старалась это показывать.       За столом уже сидели все, кто живут в этом чертовом доме мафии. Как я только спустилась, все взгляды направились на меня. Как же хочется пойти в ванную и смыть эти глаза, которые смотрели на моё лицо и тело.       — О, решила выйти, Вонхи? Садись за стол, как раз место для тебя есть ещё, все вместе пообедаем, — сказал Ликс.       А я только смогла натянуть улыбку, которая получилась кривой из-за моих эмоций.       Место было только между Хван Хенджином и Бан Чаном. Черт, кто это придумал? Только к ним у меня есть отвращение, и какой-то гений додумался между них меня посадить. Ладно, хотя бы есть хороший обед? Жареная курочка в остром соусе и какой-то салат. Выглядит безобидно, нужно попробовать, пока перестали на меня смотреть.       Я откусила кусок курочки, и да — она была вкусная. Где этот повар, я готова ему руки расцеловать.       — Вонхи, вкусная курочка? Готовили Чан и Хёнджин, — а у Чана и Хёнджина резко улыбка полезла до ушей.       Фу, и им я хотела расцеловать руки? Да никогда в жизни! Нужно сказать, что ужасная курица, уйти и смотреть на эти недовольные рожи, которое захотят меня размазать по стенке. Ну, если бы я не сидела между ними, то я бы точно так сказала и умчалась в свою комнату под крики Хёнджина. А тут могут быть риски, поэтому я решила промолчать.       — Хёнджин впервые за эти три года взялся за готовку, не знаю, что на него повлияло.       — Очень интересно, — съязвила я, как раз доедая курочку. К салату не притронулась: не хотелось есть, потому что ненавижу листья салата.       Вдруг я почувствовала на своей ноге чужую руку, тяжело вздохнула и не могла проглотить этот чертов ком в горле.       Я посмотрела на обладателя руки. Это был Хван Хёнджин. До чего же противно!       — Да хватит меня уже трогать! Мне не нравятся чужие прикосновения, как же не поймёшь?! — крикнула я, встала из-за стола и сказала:       — Спасибо, аппетит пропал, — заливаясь слезами, побежала в свою комнату, это вроде как моего укрытия, и физического и морального.