Убить Санту

Шар голубоватой, но при этом воспринимавшейся тёплой плазмы шевелил ресничками протуберанцев прямо сверху, пока Мирдал лежал в сене, раскинув конечности и хвост. Шестеро помошниц окружили падшего демиурга, взяли его каждая за лапу или крыло, и, закрыв глаза, начали петь: Ночь тиха, ночь свята, В небе свет, красота. Божий Сын пеленами повит, В Вифлеемском вертепе лежит. Спи, Младенец Святой, Спи Младенец Святой. Всё вокруг стало ярче, как показалось Мирдалу — снаружи это выглядело как столб сияния, вставший колонной от звезды к его солнечному слетению. После горячей воды и удовлетворённой вымотанности от заигрываний девиц тело и сознание воспринималось пустым и расслабленным, не сопротивлялось энергии и поэтому легко её в себя принимало. Праздник наполнял душу, не отравляясь зажатостью и не выжигая агрессию. Эта энергия походило на то удовольствие, которое приходит при засыпании в новой чистой постели. Мирдал не сопротивлялся этой энергии, тем более чувствовал, что это бы ему навредило — всё, что сопротивлялось, просто разрушило бы, как это случилось с Марьяной. Мирдал просто оставался в сознании и разрешал себе наполняться, расслабляться, но не засыпать, отстраняясь от самого себя для этого. Заполнив под завязку, энергия Вифлеемской звезды сначала ощущалась просто как беспричинное счастье. После энергия стала в нём концентрироваться и уплотняться. Мирдал улыбнулся как Джоконда. Свет его шерсть стал заметен даже в луче звезды. Снежок, падавший вокруг, растапливался ещё в воздухе, в метре от земли. Девушки закончили петь, но Мирдал, улыбнувшись заметнее, запел сам, уже тот гимн, который пели на зимнее солнцестояние в его мире. От большой звезды отделились маленькие звёздочки с крыльями из протуберанцев, подпевая ему. Девушки переглянулись, безмолвно совещаясь, не пора ли прекратить церемонию, и заметили, что поют эту же песню, даже не зная слов. Свет добра и праздника в Мирдале достиг предела, вырываясь чуть более яркими лучами через глаза, рот и кончики пальцев, а вокруг головы светило особенно ярким нимбом. От переполнения ангела счастьем столб энергии поменял направления, ударив в Звезду, а та с затихающим басовитым дрожащим гудением, как колокол после боя, разорвалась и послала световую волну по пространству. Похожее счастье и миролюбие огрело всех, кто собрался вокруг деревни. Те, кто сражался, застыли с глупыми рожами, опуская оружие. Бесы И.М.П., что вышли от расщеплённого идола, поражённо вздохнули, глядя на небо. — Хоть бы наш святюк не помер от такого… — пробормотала Луна. Он не помер, но на живое существо не походил. Он поднялся в круге разлетевшихся в стороны от него девушек, но на ноги не поднялся, а завис вертикально, полусидя, пока демоницы и человек на него пялились как на библейски точного ангела. — Благодарю, у вас получилось! — То, что Мирдал тепло улыбался, особенно взглядом, не делало зрелище менее страшным. Пускай точно куда более приятным. — Как вы вызываете сант? То, что их подменяет, на другой стороне. Должен отправиться туда. — Но это канал для вызова, а не для… взова, — ракшаса путалась в словах, прячась за притащенный мешок с реквизитом ритуала. — Хах! Хороший неологизм, — Мирдал вытянул руку, перед её приподнятой ладонью возник из воздуха прибор, похожий на большой кубик с рычажками, кнопочками, клавишами и даже крохотной антенной-тарелкой. — Бафомет дала это. Смогу обратить направленность канала и навестить их сам. Что же о Звезде, она действительно чиста. Призывы настоящих духов-дарителей вы можете калибровать по ней. — Мы? Без дежурного Санты? — удивлённо спросила Джули. — То есть… Такая власть… Марьяна не стала вдаваться в детали, а просто взяла прибор. — Уверен, что справишься с этим… Кем бы оно там не было? — Да. Уже поздновато сомневаться, — Мирдал посмотрел на собственную мерцающую руку, растворяя в ауре артефакт. Выбора у них действительно не оставалось. Пока в Реале всё замерло в ожидании, по ту сторону мира Идол или точнее то, чем он являлся по своей сути, уже вовсю ярился, переплетая энергию погибших Сант, Крампуса и свою собственную, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Мы используем огромный зал, заставленный новогодними декорациями, подарками, рождественской едой под завязку, лепим тристаметрового снеговика… Делаем максимально возможное соответствие ритуального пространства празднику! А потом пируем и веселимся там неделями, чтобы набрать достаточно нужной энергии для призыва! Но при помощи Звезды… Процесс сильно облегчился! Канал уже был готов, он воспринимался Мирдалом не как пространство, а как некий зов, приятно манящий его переливами света и почти что небесными звуками. Только симфония вышла нестройной, так как работал он сейчас в обратную сторону. Мирдал опустился на землю перед разрывом, белой дырой в водовороте красного и зелёного. Щёлкнул переключателем на кубике и поднял ползунок, как Бельфегор объясняла. Мирдала втянуло. Полёт или перемещение, так лучше назвать произошедшее, не заняли много времени. Мирдала внезапно окружило золотистым свечением, перевернув — что не имело никакого значения, поскольку ориентации в свечении всё равно не существовало. Поток остановился, Мирдала собрало из вытянутого на километры следа частиц в плотную фигуру. Он обнаружил себя в пещере, которую пересекал подземный поток — кристально-чистый до того места, где в него впадали ручейки крови. В той стене, откуда они извергались, были вытесаны ступени, ведущие к углублённой в громадную нишу арке со зловещим узором. Мирдал догадался, что извращенное сознание золотого идола и впитываемых им — или заложенных Крампусом изначально — сил и были причиной существования как потока, так и его источника. Но в эпицентр измерения искажённого рождества ещё предстояло проникнуть, пробиться через эти захлопнутые ворота. Заряженный святостью и праздником Мирдал позволил им течь из себя с песней, грянув в гулкую пещерную акустику: Отворяйте ворота дубовые, Запрягайте горячих коней! За его спиной из серебристой позёмки, завихрившейся из ниоткуда, собрались призрачные фигуры лошадей в два раза выше певца. Тройка быстрая, сани ковровые, Снег да ветер — раздолье полей! Подпевая ржанием, кони поскакали в двери и, собираясь в одну плотно-белую фигуру, ударили, расколов преграду. Мирдал, сам на миг превращаясь в метель солнечных искорок, перелетел внутрь открывшегося зала. Чем дальше от входа, тем хуже и зловеще выглядело помещение. Вначале — клетки, поставленные друг на друга, как ящики в порту, потом — большая кровать среди могил, костров и уютных кресел, а в дальнем конце — стены, пол и потолок из пульсирующей венами, зубастой плоти, и круглая каменная плита с выбитой на ней сигилом, гипнотизирующей сочетанием строгой геометрии форм и радиального хаоса. Мирдал принял более телесную форму, шагнув во владения изуродованного пространства. Теперь нетрудно было понять причины, по которым Касьян не любил рукотворных адских духов больше рождённых: это существо меняло под себя не свою территорию, не Адский Круг, а пространство чужое, умудрившись въесться в сердцевину светлого и чистого, изменяя её под свой вкус. Нельзя было просто разнести тут всё священными орами — так бы вместе с болезнью погиб и пациент. Нужно было либо отфильтровать одно от другого, либо спеть такое лекарство, что было бы целебным для Праздника и губительным для искажения. Мирдал поднял глаза вверх, видя будто бы не кисты на сводах, а божественные сферы — и Того, ради кого открыли впервые портал сюда: Gaudete, gaudete! Christus est natus Ex Maria virgine — gaudete! Радуйтесь, радуйтесь! Христос родился, От Марии Девы Сын — радуйтесь! Через потолок пробилось сияние нескольких крылатых фигур, что подпевали сородичу: Tempus adest gratiae Hoc quod optabamus, Carmina laetitiae Devote redamus. Время милости пришло, Что мы ждали долго. Песни радостной хвалы Воздадим мы Богу. Gaudete, gaudete! Christus est natus Ex Maria virgine — gaudete! Радуйтесь, радуйтесь! Христос родился, От Марии Девы Сын — радуйтесь! Полупрозрачные ангелы вставали в несколько рядов за Мирдалом, резонируя с ним горячей энергией чуда, делая гимн ещё мощнее: Deus homo factus est Natura mirante. Mundus renovatus est A Christo regnante. Бог и Человек в одном — Всей природе диво, Мир Им чист и обновлён Божей власти силой. Gaudete, gaudete! Christus est natus Ex Maria virgine — gaudete! Радуйтесь, радуйтесь! Христос родился, От Марии Девы Сын — радуйтесь! — Ты зря явился сюда! Не в силах противопоставить пению ничего равнозначного, тот, кто вносил дискомфорт и уродство в Праздник, решил вмешаться без всяких эффектов. — Но моё предложение в силе. Раз ты смог добраться сюда, то почему бы тебе не занять место Святого Николая, которому всё равно до происходящего здесь нет ни дела, ни времени? Оставив других ангелов петь остальные куплеты, Мирдал ответил: — Потому же, почему заменяю энергии этого места на их исконного владельца. Иначе это бы выглядело, как придти на день рождения к заболевшему и съесть его торт вместо того, чтобы подарить исцеление. Субстанция — по-иному не назвать — без чёткого вида и формы скользнула по заражённому месту бесплотным призраком, не осмеливаясь приблизиться к Мирдалу. — Но это не болезнь! Я исцелил Рождество от той сладкой сахарной гадости, что пропитывала его! Я дарил больше подарков! И они были полезней! — Ты мог сделать свой праздник. Рождество бы не выдержало его конкуренции, как считаешь? Оно ведь не праздник подарков изначально, а праздник нового начала и сознания светлого будущего. Но ты вторгся в чужое и получил право дать тебе сдачи. Если не хочешь погибнуть — выходи и живи отдельно! Мерзкий свист наполнил помещение, воздух задрожал, задёргался, переливаясь золотым мерцанием, и вдруг волной накатил на Мирдала. Он в ответ выжал из себя ту энергию, что его напитала, позволяя ей перемешаться с враждебной — и аннигилировать с ней. Подменщик не мог остановиться — вложив все силы в один-единственный удар, он на него всего себя и потратил. Ну а Мирдал… Он что-то из себя представлял и сам по себе, без Рождества. С пещеры сошла плоть, истлели кресты могил и клетки для рабов, рухнула замызганная кровать, но костёр остался. А перед ним — скромная кормушка для скота, полная соломы. Ангелы склонились перед ней с почтением, Мирдал встал на одно колено, и ему улыбнулся Младенец в яслях.