Союз тьмы с тьмой

Барбара обожает кусаться, особенно после секса. Когда последние волны оргазма схлынут, оставляя блаженную пустоту, Барбара мягким кошачьим движением перекатывается на грудь Ра’са, лениво, но сильно прикусывает кожу – до синяков, до крови. Джиму это не очень нравилось, и Барбара старалась сдерживаться, старалась быть хорошей для него, быть нежной домашней кошечкой, запирая в клетке из внешней мягкости дикую пантеру, какой всегда была. С Ра’сом Барбаре не нужно быть хорошей. С Ра’сом можно быть собой. Можно быть дикой пантерой, в упоении рвущей живую плоть. Она засыпает на его искусанной груди, машинально облизнув с губ капли его крови. Засыпает быстро и крепко, и кошмары ей больше не снятся. Ра’с давно понял: Барбаре нужно причинять кому-то боль. Не только тем, кого она ненавидит, но и тем, кого любит. Лишь тогда она ощущает покой. И Ра’с с наслаждением позволяет ей это. Боль укусов не идет ни в какое сравнение с агонией вечной жизни, что терзает Ра’са аль Гула долгие века. Но Барбара не знает. Ра’с так давно сросся с маской всесильного величия, что даже если б и пожелал снять ее, верно, смог бы отодрать лишь вместе с собственным лицом. Но Барбаре, кажется, эта маска нравится не меньше, чем Ра’су нравится истинная суть Барбары. Пусть же она сладко засыпает на его груди, пусть думает, что причиняет ему боль. Свежие укусы приятно саднит. Ра’с аль Гул невесомо перебирает волосы Барбары Кин, бесконечно беззащитной и бесконечно защищенной в его объятиях. И допускает совсем не величественную сентиментальную мысль, что прошел столетия агонии, чтобы теперь беречь ее сон. И еще более сентиментальное желание остаться в этой агонии ради Барбары.