HistoRonpa 2: Per Aspera Ad Astra

Шинку развернулся и хотел было броситься в обратную сторону, но Сена с проворством преградила ему путь уже там, напевая: – Скорее б ночь, пусть уносят ноги прочь! Кавара вновь развернулся, но Поэт снова преградила ему путь, теперь своей тростью: – От Мэри Поппинс никто не убегал, прояви уважение и ты, Шинку Кавара… – Отстань от меня, – со злостью сказал Любимчик, – Ты сама обещала, что тот разговор будет последним. – Я, а впрочем и ты, говорила о том, что после разговора мы распрощаемся, даже если и навсегда. Только вот ты не попрощался! – с непревзойдённым спокойствием сказала Сена. – Прощай, – холодно отчеканил Кавара. – Такое прощание не принимается! Видя в магазине просроченный продукт, ты не считаешь его своим завтраком, хотя внешне он может не отличаться от свежего. С прощаниями точно также – неискреннее прощание не считается. А пока ты не научишься прощаться искренне – тебе придётся усваивать этот урок. Я всё же Директор и имею право преподавать… – У тебя есть ещё множество «подопытных», из которых я самый бесполезный и неспособный, иди к ним. Сенши слегка наклонила голову: – Как ты убедился, Шуго, в отличие от тебя, искренне хотел меня убить, Сока не подпустит меня и на метр ни к себе, ни к тем, кто рядом с ней, Мутаке уже научился чудесно сбегать от людей, а Кенто и вовсе не удостоит меня честью проснуться. Как видишь, ты не так бесполезен, как думаешь, раз готов даже с таким выражением лица, но слушать зло, которое открыто признаёт себя злом. А что до неспособности… Возможно, ты ищешь свои способности не там, где они есть? Более того, являются ли «способными» другие… Хороший вопрос, нет? – Нет. – А глаза говорят обратное! Знаешь, я люблю наблюдать за человеческими лицами, ведь при определённом опыте наблюдения люди будут говорить всё, что мне нужно, даже если в этот момент не раскрывают рта и не смотрят в мою сторону, прямо как ты сейчас… О, посмотрел! Так вот, скрывать эмоции ты ещё лишь учишься, а потому я читаю в твоём лице… Да, ясно читаю тень разочарования и раздражения. Тебя понемногу выводит из себя тонкая атмосфера лицемерия, царящая между лицеистами. Это можно было бы списать на Убийственную Игру, что ты охотно бы и сделал, ведь в скрытое зло ты верить не хочешь, вот только первые признаки ты заметил до того, как все поняли, где оказались… – Прекрати! – прервал её Кавара. – Запомни, – поучительно сказала Сенши, – Такая реакция лишь выдаёт, что мои слова, если не отгадали всё в точности, как минимум тебя задели. – Меня задевает твоё существование, – схватившись за свой галстук, сказал Шинку, – Я не мазохист, я не хочу умирать и смотреть на смерти людей. Скрытое зло – просто абстрактная философия. А вот человек, признающий себя злым, ничем себя не оправдывает – таких я всё равно презираю и ненавижу. Сенши сделала шаг назад и взглянула так, будто хотела получше рассмотреть Любимчика в полный рост. Затем она слегка отвернулась, терпеливо вздохнув: – Так сложен серый цвет… О, как ты мог не знать об этом до сих пор? Шинку не ответил, плохо понимая, о чём речь. – Что же, против молчания я бессильна. Остаётся лишь поздравить тебя с дебютом на Лицейском Трибунале – сложись голосование по-другому, исполнилась бы твоя мечта не видеться со мной, правда едва ли это тебя бы обрадовало. Кавара сухо кивнул. Сена, вопреки его ожиданиям, развернулась, собираясь уходить, но остановила сама себя: – Ах да, ты жаловался на то, что стих не завершён... Думаю, ты готов к следующей части. И Поэт продекламировала: – Я взяла зонт в ладони, И вскоре поднялась ввысь. Глядела вниз на землю, Наблюдая за игрой ветров. Любимчик лишь скрестил руки на груди. Продолжение говорило ему не больше, чем начало. А Сена, улыбнувшись, помахала рукой, как и в прошлый раз произнеся: – Приятных сновидений. И скрылась за поворотом Коридора. Направившись в мужскую туалетную комнату, он умылся, привёл в себя в порядок, почистил зубы и пошёл в Медпункт. У входа его ждала Ясукава, совещавшаяся с Мусумедой и Арамине: – А, Шинку Кавара! Проходи, – оживилась она, пропуская Любимчика. Они вошли вслед за ним. В Медпункте было оживлённо и всё также шумно, хотя количество голосов теперь уменьшилось. Кровати Умики, к которой та ни разу и не притронулась, составляли компанию кровати Иширо, Кенто, Харуко и Шукена, с которых были, видимо, унесены хозяевами одеяла и подушки. Кровать Мутаке тоже пустовала, но Фантазёр не догадался забрать с неё хоть что-то. Любимчик лёг на свою кровать. Он начинал привыкать к шуму, потому заснуть удалось легче и быстрее.