ROT

      Прошло около трех дней. Джисон вышел на работу, как только мог выполнять обязанности в одиночку, не прибегая к постоянной помощи Тэхёна.       Чану он не стал ничего рассказывать про Минхо, хотя и упомянул про стычку с «Хёном». Чан похвалил его за стойкость, но у Джисона на душе было мерзко. На самом деле, он все еще был трусом, который не был в состоянии защитить себя и одним лишь чудом наткнулся на Минхо, который и спас его.       Сам Джисон был все так же бесполезен, как и ранее.       Тем не менее, на его полезность как работника это никак не влияло, так что на время работы он избавился от всех мыслей, лишь бегая туда-сюда и выполняя поручения. Это помогало отвлечься, а еще это помогало не натыкаться лишний раз на Чана.       Может, Джисону было стыдно. Да, наверное. Теперь у него было ощущение, что Чан думает о нем лучше, чем следовало бы. Джисон впервые сталкивался с тем, что его переоценивали! Если к тому, что его воспринимали, как умственно отсталого, который только и умеет, что таскать объекты из точки А в точку Б, он уже давно привык, то комплименты, совершенно им не заслуженные, казались ему очень неприятными.       Несмотря на недолгое время их знакомства, разочаровать Чана Джисон совершенно не хотел. Если на мнение «Хёна» или своего босса Джисону было все равно, пока они давали ему поесть и поспать, то с Чаном было что-то другое.       Желание доказать, что он достоин того, что Чан делает. Того, что Чан спас его тогда, простив ему его трусость, раскрыв свою личность и нарушив свою конфиденциальность, того, что Чан устроил его на работу, познакомил с Минхо, в конце концов.       Несмотря на то, что он уже давно не был ребенком, Джисон все еще казался сам себе довольно беззащитным и нуждающимся в чьей-то бескорыстной помощи, потому что отплатить он не мог ничем.       Из тех слов, которые ему сказал «Хён», он запомнил лишь некоторые, которые хоть немного выделялись из потока брани и оскорблений. Одни из них звучали примерно так:       — Ты можешь быть какого угодно возраста, но если ты не в состоянии ничего ответить, не в состоянии существовать, не полагаясь ни на кого, то ты все еще ребенок. И это нельзя изменить.       С этими словами Джисон был согласен. Все-таки, в трезвом виде «Хён» иногда говорил что-то вразумительное.       Его мысли прервал вошедший в трактир Чонин, оглядывающийся по сторонам в поисках кого-то или чего-то. Наткнувшись взглядом на Джисона, он поспешил к нему, оттащив его в сторону и тихо спросив:       — Где Волфчан-хён? — его голос звучал довольно серьезно для обычного тона, беспечного и агрессивного, так что Джисон понял, что ситуация серьезная.       — Наверху, скорее всего, — ответил он так же тихо. — Во всяком случае, не помню, чтобы он покидал трактир сегодня.       Чонин кивнул и направился по лестнице наверх, проигнорировав ворчание Гисока по поводу того, что посторонним туда нельзя.       — Это не посторонний, — попытался объясниться за него Джисон.       — Знаю, но мог бы хотя бы слово сказать. Даже не поздоровался. Что за манеры у современной молодежи? — ответил тот, недовольно размешивая что-то в горшке. — Еще и имбирь закончился… никто не ценит труд старика.       — Имбирь отдал всего себя, чтобы помочь вам, — невольно вырвалась у Джисона неудачная шутка.       — Ой, заткнись и работай. Мне с этими парнями из Гончих остроумия хватает.

***

      — Хён! — воскликнул Чонин, распахнув дверь в комнату.       Чан вздрогнул и обернулся, посмотрев на Чонина. Его волосы топорщились, словно он действительно спешил донести до него какую-то новость.       — Это что-то срочное?       — Да! — Чонин выглянул за дверь, чтобы проверить, не подслушивает ли их кто-нибудь, после чего прошел к столу, за которым сидел Чан.       Тот быстрыми, отточенными движениями убрал в сторону то, над чем работал, давая Чонину положить на стол какие-то бумаги.       — Хёнджин-хён сказал, что это было в записях, которые ему оставила Миён. А знаешь, что это значит?       — Нет, не знаю, дай мне хотя бы прочитать…       Посередине каких-то случайных заметок, не говорящих Чану вообще ни о чем, было несколько, за которые его глаз зацепился.       «Возможно, к тебе зайдет человек из Терьеров. Попросит составить объявление о поиске человека, но М. сказал, что, если ты это сделаешь, он тебе шею свернет.»       — Терьеры… — пробормотал Чан, нахмурившись.       Осознание накрыло довольно быстро, и он посмотрел на Чонина немного растерянно:       — Погоди, они что, хотят начать розыски Джисона? Но зачем? Никто же не будет искать его, в конце-то концов… это просто пацан, про которого им даже сказать нечего.       — Искать того, кто просто работает на Терьеров, не будут, — согласился Чонин, — зато будут искать того, кто имеет прямую связь с человеком, которого на Дзёдоси разыскивают за немаленькие деньги. Ты же понимаешь, как его опишут? Не как сбежавшего члена Терьеров, нет. Как человека, который может знать о твоем местоположении.       Чан почувствовал, что его брови постепенно покидают свое привычное положение и переползают на лоб. С каждой секундой размышления об этом дело становилось все хуже и хуже.       — Черт, неужели он такой мелочный? Разве у него нет кого-то еще, на кого можно было бы свалить работу… — пробормотал он, после чего поднял глаза на Чонина. — И что Хёнджин собирается делать?       — Пока что мы будем отмахиваться, мол, если мы будем каждого возможного свидетеля разыскивать, то у нас никакие другие дела выполняться не будет. Однако, если все пойдет по наихудшему из сценариев, то этот «он», о котором ты говоришь, пойдет к Мастиффам.       — Как будто его там будет кто-то слушать… — пробормотал Чан.       — Кто знает? Кто-то же послушал того, кто сказал, что ты прячешься в церкви, — сказал Чонин, сверля его сердитым взглядом. — Чан, давай, тебе нужно что-то с этим сделать. У тебя есть отсрочка, но дольше, чем две недели, мы тянуть не сможем.       Чан попытался сосредоточиться на проблеме и придумать хоть какой-то рациональный шаг, но в голове стояли лишь крики, которые мешали думать о чем угодно.       — Черт, — пробормотал он.       — Слово емкое, но оно никак не сможет нам помочь, — сказал Чонин. — Для начала, стоило бы поговорить с самим Джисоном. От него теперь зависит твоя безопасность, так что…       — Не говори глупостей! От него не может зависеть моя безопасность! — немного резко ответил Чан. — Сейчас стоит подумать о том, что он в опасности.       — На деле, его положение не такое уж и опасное. Тем не менее, есть некоторые идейные товарищи, которые будут готовы зацепиться за любую ниточку, которая приведет их к тебе.       — Если бы они действительно хватались за что угодно, они бы давным-давно меня поймали, — пробормотал Чан. — Бочонок все еще свято уверен, что вся ситуация со мной решится сама собой. Он не цепляется за «информаторов», он ищет конкретные сведения.       — Почему ты так упорно не хочешь вспоминать тот случай, когда Хёнджин действительно раздумывал, не вырубить ли тебя и не продать ли информацию о твоем местонахождении?       — Потому что это было минутное помешательство, а не злой умысел! — рявкнул Чан, заставив не менее сердитого Чонина вздрогнуть. — На этом проклятом острове любой хоть раз задумывался о том, сколько будут стоить кишки его соседа!       Чонин вздохнул, потерев лоб подушечками пальцев, пытаясь таким незамысловатым массажем привести свои мысли в порядок.       — Чан, понимаешь, мы не можем ничего гарантировать, — сказал он уже тише. — Хорошо, допустим, на Дзёдоси действительно мало людей, которые готовы на все, лишь бы тебя поймать. Однако, во-первых, глупо отрицать, что такие люди существуют, ведь, как ты уже сказал, некоторые на острове настолько отчаялись, что пойдут на твое убийство ради того, чтобы заработать…       — А во-вторых, мы игнорируем самое важное! Этот мудак хочет испортить жизнь Джисону, хотя, честно говоря, его мотивы действовать именно так мне не особо понятны…       — Главное — это то, как подать информацию. Не «этот пиздюк сбежал и больше не хочет на меня работать», а «известный вам всем Волфчан запудрил мозги юнцу и хочет впутать его в свою сектантскую херню, помогите мне вернуть моего работника, а взамен получите какую-то информацию о Волфчане».       Чан вздохнул, отвернувшись. Ситуация мерзкая, честно говоря. Чего ожидать, совершенно не понятно. Может, всем действительно будет плевать на то, что какой-то малец что-то там знает о Волфчане, и все просто проигнорируют это… но ничего нельзя гарантировать.       — Я не знаю, что делать.       — Вот именно. Начнем с того, что тебе нужно рассказать Джисону, что может случиться в ближайшее время.       Чан посмотрел на него.       — Да, но… какая еще информация у тебя есть?       — Пока что никакой, — пожал плечами Чонин. — Возможно, Хенджин тебе расскажет, что выяснилось, пока меня не было… Пойдешь со мной?       — Нет, нет… у меня же есть еще время, верно? Я что-нибудь придумаю. Я что-нибудь придумаю… — Чан нахмурился, чувствуя себя так, словно он в ловушке.       — Не тормози, — буркнул Чонин. — И расскажи все Джисону.       — Я расскажу.       Чонин ушел, а Чан остался один, сидя на стуле и думая, что конкретно ему стоит сделать.       Вообще-то, ситуация не была безысходной; довольно часто тут и там появлялись люди, которых искали для того, чтобы получить информацию о ком-то более любопытном. Когда-то он сам был тем человеком, и это не было смертельно опасно.       Иногда такие люди объявлялись самостоятельно, чтобы получить часть денег. Иногда их находили по чьей-то еще наводке. Но случай Джисона был другим.       Это точно был «Хён» Джисона. Никто другой не стал бы так запариваться, и никто другой не знал, что Джисон и Чан были тесно связаны. Ну, точнее, не очень-то тесно, но для едва знакомых…       — Блять, — пробормотал он себе под нос.       План был очевиден: вернуть себе козла отпущения, коим, весьма очевидно, выступал Джисон всю свою жизнь, заставить того выдать все, что он знает про Волфчана, и продать эту информацию задорого, чтобы еще и навариться на запугивании.       План простой настолько, что даже Чан его понял.       На самом деле, не так уж и глупо для того уровня интеллекта, который приписал этому идиоту Чан. В этом даже что-то было…       Но почему только сейчас? Это было интересным вопросом.       Чан лег на матрас, пытаясь собраться с мыслями. По идее, все, что он мог сделать — это научить Джисона тому, что помогло ему в свое время не попасться. У Джисона уже есть приятные связи с главными противниками Мастиффов, и в крайнем случае Чан может обратиться к Минхо или Сынмину и попросить их об одолжении.       Никакого морального конфликта не было и быть не могло, но Чан и тут умудрился его найти. Его не покидала идиотская надежда, что все пройдет само. Что никому не будет интересен какой-то мальчишка, который что-то там знает.       «Информаторы» были, можно сказать, отдельным сортом разыскиваемых. Их не вылавливали, их чаще пытались подкупить, или же они сами искали тех, кому можно подороже продать информацию.       Но, честно говоря, Джисон выглядел так, будто всю информацию можно было из него просто-напросто выбить. Чан это понимал.       — Одумайся, Чан, одумайся… — пробормотал он, стуча себя кулаком по лбу. — Нужно сделать максимально простую вещь. Научить Джисона тому, что делаешь ты каждый день.       Бояться и прятаться, как крыса в выгрызенной в стене дыре.

***

      Джисон посмотрел на поспешно спускающегося Чонина, не зная, стоит ли даже спрашивать, все ли в порядке.       Чонин направился сразу к тому окошку, откуда Джисон принимал тарелки.       — Аджосси, — позвал он, — мне бы как обычно.       — Как обычно ему, — проворчал Гисок, явно пребывая сегодня не в лучшем настроении. — у меня еще остался макколи, но я не уверен, что если ты зачастишь со своими походами, то я буду в состоянии каждый раз продавать тебе целую бутылку.       — Надо. Семья у меня большая, на всех хватить должно, — хмуро отшутился Чонин, взяв бутылку и передав деньги. — Ладно, спасибо, Аджосси.       — Всегда пожалуйста, пьянчуга малолетний, — буркнул Гисок.       Чонин ушел из трактира, напоследок посмотрев на Джисона обеспокоенным, как показалось тому, взглядом. Или это был предупреждающий взгляд? Это Джисон понять не успел.       Ему оставалось лишь продолжить работу.       До вечера работа шла на удивление неплохо, и Джисон даже успел забыть про этот внезапный визит.       Когда он уже мыл посуду, он заметил, как Гисок хмуро сегодня выглядит. Сегодня вообще все выглядели, как будто на иголках сидели.       — Господин Пак, все в порядке? — спросил он осторожно.       — Нет. Все из рук валится. Все к чертям собачьим катится. Ничего не в порядке, — проворчал Гисок. — Ну, хоть на тебя положиться можно.       — Спасибо, — тихо сказал Джисон.       Гисок прошел мимо него, подставляя себе табуретку и с кряхтением забираясь на нее, пытаясь достать что-то с верхних полок. Джисон поспешил помочь ему, банально удерживая табуретку на одном месте.       Сейчас Джисон увидел кое-что, что обычно оставалось прикрытым седыми волосами Гисока. На его задней стороне шеи была татуировка в виде шрама. Да, именно не шрам, а татуировка в виде него.       — Не знал, что вы раньше работали на кого-то из боссов, — невольно пробормотал он.       Гисок недовольно сверкнул темными глазами и поправил воротник, чтобы прикрыть выдавшую его татуировку.       — Ты глазки свои любопытные не разевай, — посоветовал он. — По глупости, в молодости пошел, думал, что это поможет мне чего-то добиться. Как видишь, одумался и пришел к более простому и понятному решению проблемы.       — И босс Биглей просто дал вам уйти?       — Ты так говоришь, будто я его шавка, которую он привязал к столбу, — хмыкнул Гисок. — Я вообще себя принадлежащим к какой-либо группе больше не считаю. Что за идиотизм, люди сознательно идут туда, где у них забирают человечность, выдавая взамен собачью кличку…       Джисон пожал плечами, не найдя, что ответить.       — И тебе советую не лезть во все это, — хмуро сказал Гисок, засунув ему в раковину еще одну миску. — Ты еще молодой, это все может казаться чем-то перспективным, но поверь, если ты не совсем уж бездушная скотина, то ты ничего не добьешься.       Джисон невольно задумался о Минхо, да и вообще о Гончих. Они все казались довольно успешными и известными в этой любопытной сфере, если ее вообще можно было так назвать. Минхо, Сынмин, та таинственная Шухуа… неужели все они были бездушными скотинами?       И все же, Джисон не решился спорить с Гисоком. Он старше, значит, умнее и опытнее.       — Притих ты что-то, — буркнул Гисок. — Ты не простудился часом? Мне болезные на кухне не нужны, если плохо себя чувствуешь, лучше уйди от посуды.       — Нет, я хорошо себя чувствую, — тихо сказал Джисон. — Просто… а разве Чан не был кем-то важным, прежде чем попал к вам?       — Был ли? Сложно сказать. О нем много всяких слухов ходит, и то, что он Сатане поклоняется, и то, что он с кем-то из Китая связи имеет и планирует их гнилую идеологию продвигать, и еще много чего…       — И разве это говорит о его успешности?       — Ну… его бывший босс был готов на все, лишь бы очернить его имя. Может именно потому, что сложно пришить ему что-то настоящее. Чан — парень толковый, и всякой такой херней точно не занимался.       Джисон посмотрел на него, не очень понимая, что Гисок вообще имеет в виду.       — В общем, он слишком хороший парень для того, чтобы его действительно продвигали. Не будут кого-то перспективного ловить, как крысу в капканы.       Джисон задумчиво посмотрел на пол, после чего очень осторожно спросил:       — А вам известно что-то о прошлом Чана? Что-то, что стало причиной его преследования? А то Минхо отказался мне рассказывать.       — Я-то знаю, но такое кому попало не рассказывают, — пресек его попытки Гисок, строго погрозив пальцем. — Да и я знаю не все. Потому что это личное. Вот тебе бы хотелось, чтобы про твои причины побега знали вообще все?       Парень пожал плечами, после чего сказал неуверенно:       — Я даже не считаю нужным это скрывать. Хотите, вам расскажу?       — Валяй, — буркнул Гисок.       — Мой бывший босс уверен, что я расскажу что-то о действиях их группировки или пойду к их конкурентам по поставке наркотиков. Во всяком случае, это, вроде как, была единственная причина, по которой он вообще меня оставлял так долго. Так что мой бывший коллега хочет отыграться за гнев босса на моем хребте. Возможно, это будет смертельно.       — Паршиво, — признал Гисок. — Может, тебе тоже имя тогда новое подберем? Чан, например, по неофициальным данным, эмигрант с Континента и мой внучатый племянник. Пока что все верили. Тебе тоже что-нибудь придумаем.       — Нет, я не думаю даже, что они помнят, как меня зовут, — помотал головой Джисон. — Помните, как я представился Тушканчиком во время нашего знакомства? Вот имя, которое мне дали. По-другому меня очень редко называли.       — Странное оскорбление, — буркнул Гисок, взяв ступку для специй. — А если так подумать, откуда ты тогда вообще помнишь, что ты Хан Джисон?       — Я не знаю, — растерянно пробормотал Джисон. — По-моему, я просто знаю это. Вот и все. Может, я это вообще придумал, но мне нравится это имя, так что я его оставлю.       — Просто даже с фамилией… кто твои родители?       — Понятия не имею, Аджосси.       — Чудак ты, — вздохнул Гисок, давя что-то в ступке с шамкающим звуком. — Взялся черт пойми откуда, ни семьи, ни дальнейшего плана. Мне теперь каждые полгода будут таких подкидывать?       — Ну, через полгода и проверим, — отшутился Джисон.       — Это верно. Как говорится, случившееся раз — случайность, случившееся дважды — совпадение, случившееся трижды — закономерность…       — Это кем так говорится, Аджосси? — усмехнулся Джисон.       — Не твое собачье дело, парень. Мною говорится.

***

      Почти сразу же после того, как хоть какие-то мысли в голове начали проявляться в конкретные предложения, Чан отправился в типографию. Ему нужно было знать вообще все, и, если Хёнджин вряд ли мог дать ему внятный ответ, та же Миён могла оказаться более полезной.       В голове все еще было неспокойно. Чан не знал, что конкретно он собирался сделать, но оставить все как есть он точно не мог.       Приблизившись к границе с Овчарками, Чан вздохнул и резко свернул в сторону, надеясь срезать путь. Попасть в засаду он точно не хотел, хотя, честно говоря, он сомневался, что там еще кто-то был. Тем не менее, ничего гарантировать он не мог.       Дорога заняла больше времени, чем он ожидал. Что вообще он собирался натворить, черт побери? Запретить Хёнджину делать плакат о розыске? Он точно не мог. Сжечь его картотеку с полупрозрачными карточками для составления портретов разыскиваемых? Слишком по-варварски. Оттянуть время?..       Решение не навсегда, но хотя бы что-то конкретное.       Чан поправил капюшон, посмотрев на небо. Солнце уже закатывалось за горизонт, а красный свет освещал его руки. Для сонного мозга Чана это было поводом остановиться и посмотреть на них, задумавшись.       — Надеюсь, это единственный способ сделать мои руки красными, — пробормотал он, нахмурившись, но потом встряхнул головой, сбив с торчащих во все стороны волос капюшон. — Какого черта я вообще об этом думаю? Господи!       Типография встретила его темной тенью, накрывающей его лицо. Стало как будто холоднее.       Вокруг снова было шумно, суетливо и напряженно. Маленькая типография работала на полную, стараясь выжать из себя все, что могла.       Забавно, как в таком месте, как Дзёдоси, люди все еще правда нуждались в газетах…       — Так, молодой человек, а вы что тут делаете? — услышал он недовольный женский голос, но на всякий случай оборачиваться не стал, делая вид, что ему безумно интересно разглядывать печатный станок.       Тем не менее, игнорировать девушку он не стал:       — Прошу прощения, — пробормотал он. — Я хотел зайти к Хёнджину. Он еще на месте?       — Он сейчас ушел, но обещал вернуться, — вздохнула девушка. — А почему все сегодня так к нему зачастили? Не женится, вроде.       — Да? А кто еще к нему заходил? — невольно поинтересовался Чан.       — Да так, утром заглядывал кое-кто из Гончих, потом забегал Чонин… ну, его сожитель, еще этот, пономарь… кажется, сегодня он популярен.       — А кто-то постарше не заглядывал?       — Грозился, но не заглядывал, — сказала девушка. — В любом случае, это дело конкретно к Хёнджину, или я тоже могу помочь?       — Да, — кивнул Чан. — Вы случайно не знаете Миён, его коллегу?       — Так уж получилось, что это я и есть.       — О, отлично, — Чан развернулся к ней, не снимая капюшон.       Действительно, это была Миён. Он видел ее раньше, но из соображений безопасности не акцентировал на себе ее внимание.       — Ох, извините, не признал, — он отвесил легкий уважительный поклон и сразу перешел к делу. — Я что-то слышал о том, что к вам обратился человек из Терьеров. Хотелось бы услышать о нем побольше.       Миён прищурилась подозрительно, посмотрев на него и наклонив голову:       — А вам до этого какое дело?       — Я провожу расследование от имени одной из группировок, — быстро ответил Чан. — Не желаю разглашать еще информацию, но, если понадобится, я смогу это сделать.       — Да. Мне нужно знать, что вы не работаете на несколько весьма конкретных группировок, — ответила Миён строго, скрестив руки на груди. — Думаю, вам не надо их перечислять.       Разумеется, Чан знал, о ком она говорит. Мастиффы, небольшие, но довольно опасные Доберманы, нелюдимые Сикоку и выходцы, гордо зовущие себя Барбетами, на деле являющиеся мелкими воришками и бандитами, промышляющими в Гавани.       — Нет, я работаю на Биглей, — словно нехотя признался Чан. — Думаю, не надо вам объяснять, что Терьеры чертовски близки к нам территориально, и мы бы не хотели нарваться на лишние неприятности…       — Да нет, там ничего особенного. Приперся какой-то вонючий мужик, начал рассказывать мне, что у него есть информация о неком знакомом Белого Кролика и Волфчана и что нам бы лучше заняться его поисками, если мы хотим получить часть денег за поимку обоих.       Чан нахмурился.       — И что же вы ему ответили, если не секрет?       — Что если мы будем бросаться печатать объявления о розыске кого попало, то у нас ни бумаги, ни чернил не хватит. Пусть принесет нам какие-то доказательства, и тогда мы подумаем.       — И то верно. Что вас лишний раз заваливать работой? У вас ее и так полно, — подхватил Чан.       — Вот именно! — воскликнула Миён. — Хоть один член мафии, который понимает, что наша «мелкая канцелярская работенка» сама не делается, — проворчала она.       Чан знал, что это сработает, так что продолжил:       — И что, как он отреагировал? — спросил он.       — Сказал какую-то чушь про то, что этот пацан ими обоими вертит, как хочет. Подозреваю, он был либо пьян, либо под кайфом, — пожала плечами Миён.       Чан невольно хмыкнул. Забавно, что «Хён» Джисона подумал, что юноша помыкает Волфчаном. Неужели бескорыстная помощь так необычна в его концепции мира? Что насчет Минхо, тут Чан сказать ничего не мог. Хотя он и знал, что его давний знакомый не будет подчиняться никому. Даже своему боссу, на самом деле.       Так что вариант, при котором неуверенный, стеснительный юноша мог командовать Белым Кроликом, казался безумством.       — Знаю, полный бред, — буркнула девушка. — Ой, а что это мы тут стоим? Пойдем ко мне в кабинет. Хёнджину все равно придется пройти мимо нас, так что вы его не пропустите.       — Звучит как хорошая идея, — тень от капюшона давала улыбке Чана виднеться достаточно хорошо, чтобы не отпугивать тех, кого он планировал расположить.       Они остались в кабинете девушки, небольшом, но довольно уютном. На столе лежали в беспорядке те самые полупрозрачные бумажки с нарисованными чернилами глазами, носами, губами, ушами и подбородками, а посередине пьяными, трясущимися руками был выложен портрет, прекрасно Чану знакомый.       Круглое лицо, большие глаза и пухлые губы, которые придавали даже взрослому лицу какие-то нежнейшие, детские черты. Джисон. Конечно же, Джисон.       Чан невольно остановился, рассматривая очень неточный, но вполне узнаваемый портрет. Заметив его интерес, Миён посмотрела сама и кивнула:       — Ой, да, это он попытался выложить мне внешность этого парня. Разве может кто-то такой безобидный «вертеть» двумя безжалостными убийцами?       От этих слов у Чана неприятно запершило в горле, но он лишь нахмурил брови и тихо сказал:       — Да, я тоже не понимаю, как он надеялся, что кто-то поверит в эту чушь. Сколько этому пацану, пятнадцать? Он бы мог командовать Волфчаном только если бы это был его отец.       — А я о чем? Полный идиотизм, — вздохнула Миён.       Она ненадолго замолчала, после чего негромко сказала:       — Извините, а я же могу вам доверить немного любопытную информацию?       — Какого рода? — спросил Чан негромко.       — Сплетню, проще говоря.       — Ну, если вы доверяете человеку, чье лицо вы даже не видите… — достаточно справедливо ответил он.       — Почему бы вам тогда не снять капюшон?       — Война на Континенте изуродовала меня, — сказал Чан таким печальным тоном, что чуть сам себе не поверил. — Я бы не хотел, чтобы такая моя запоминающаяся черта, как шрам, запечатлелась в вашей фотографической памяти.       — Вы преувеличиваете, — сразу же засмущалась Миён. — Но все в порядке, я понимаю, вам некомфортно.       Чан благодарно кивнул. В этом не было лжи. Он действительно был благодарен за то, что Миён поверила в его историю. Ему не пришлось врать еще больше и чувствовать себя плохим человеком.       — Так вот, насчет сплетни… вы только не воспринимайте эти слова всерьез, хорошо?       — Разумеется, — кивнул Чан.       — Сегодня Белый Кролик лично заходил к нам. Он сказал, чтобы мы не трогали этого пацана и занимались своим делом. Может, действительно что-то не так там?       — И часто к вам наведывается тот, плакаты о чьем розыске вы собственноручно печатали? — хмыкнул Чан. — Конечно, ваше дело, но все же.       — Так уж вышло, что да. Мы же сотрудничаем с Гончими, поэтому мы лишь говорим, что они в розыске, но ничего не делаем.       — Любопытно, — буркнул Чан. — Так значит, вы думаете, что этот юноша действительно может быть связан с М… Белым Кроликом?       — Да, они связаны. Но я сомневаюсь, что в их… взаимоотношениях главенствует этот парень. Он кажется слишком уж безобидным.       — Ну, тихие воды текут глубоко, — усмехнулся Чан. — Спасибо, что поделились со мной. О, а вот и мой закадычный товарищ!..       Он вышел из кабинета, пройдя за Хенджином. Тот обернулся и почти испуганно посмотрел на него.       — Это снова про того мальчика из Терьеров? — спросил он шепотом. — Я сегодня не перестаю о нем слышать, — пробормотал он.       — Да… а от кого еще ты о нем слышал? — спросил Чан осторожно.       — Я уже понятия не имею, — пробормотал Хенджин, нахмурившись. — А я ведь даже не знаю, кто это.       — Это Джисон, мой… подопечный, — вздохнул Чан, вытирая лоб. — Видимо, так получилось, что мы оба с Белым Кроликом о нем решили позаботиться. Вот такое совпадение.       — Удивительно, — похоронным тоном сказал Хёнджин. — Я сейчас с ума сойду. У меня и так голова болит…       Он остановился и зажмурился, прижимая ко лбу стопку бумаги. Чан знал, что это лишь потому, что прохлада от листов помогала Хенджину немного облегчить постоянный белый шум в голове, свойственный работникам типографии.       — Воды? — спросил он осторожно, пытаясь понять, насколько все плохо. Голова у Хенджина болела часто, и все же Чан каждый раз переживал       — Нет, нет, все в порядке. Пошли ко мне в кабинет, там тихо, — пробормотал Хенджин, жмурясь и пытаясь сконцентрироваться на чем-то.       Чан на всякий случай придержал его за спину, просто потому что тот не очень хорошо выглядел.       — Как вообще дела? — спросил он растерянно, пытаясь отвлечь Хенджина от такого измученного состояния.       — Сойдет, — вздохнул тот. — Я решил, что пока что отложу всю эту ситуацию с Терьерами на потом. Не к спеху. Никому явно в хер не уперся еще один информатор, который что-то там ведает, — проворчал он, взяв со стола кружку и вылив себе в горло остатки напитка.       — Ну, как сказать… — невольно возразил Чан, приподняв брови.       — Ну, кроме тебя и Белого Кролика, очевидно, — буркнул Хенджин, посмотрев еще раз на записи в своем блокноте. — Надеюсь, все просто замнется и мне и не придется к этому возвращаться.       — Было бы славно для всех нас, — поддакнул Чан. — Я надеялся, эту ситуацию можно как-то разрулить, пока не случилось что-нибудь… неприятное.       — Когда ты начинаешь суетиться, это обозначает обычно, что дело касается кого-то глубоко тебе небезразличного, — пробормотал Хенджин, подняв на него глаза. — Хотя по ощущениям тебя весь Дзёдоси знает, как облупленного. И как ты еще…       — …не попался? — угадал его вопрос Чан, усмехнувшись немного грустно. — Сам не знаю. Иногда мне кажется, что мне просто катастрофически везет. И может быть, я даже знаю, чью удачу я украл, — последнее он сказал довольно тихо, потому что не хотел думать об этом.       — Нет, на самом деле… — Хенджин вздохнул, — …на самом деле, ты просто очень хороший человек. Ты убедил в неправильности моего решения даже меня. Я же правда тогда думал, что просто сдам тебя, и вся моя жизнь наладится…       Чан посмотрел на него немного удивленно. Это произошло уже давно, около полутора лет назад, но в голосе Хенджина все еще чувствовалась вина за тот, по сути, единичный душевный порыв, который быстро оказался прерван голосом совести.       — Ты все еще думаешь об этом? — спросил он, наклонив голову.       — Разумеется, — сказал Хенджин, поморщившись. — Не каждый день я направляю оружие на людей. Даже в порыве… чего бы то ни было. Страха, жажды наживы, жажды вырваться из всего этого… у меня даже такие яркие эмоции уже редко проскальзывают.       — Ты заставляешь это звучать так, будто ты действительно убил бы меня. По-моему, секундный порыв не определяет тебя как человека, — сказал Чан.       — Да неужели? — скептически приподнял бровь Хенджин. — Разве не в эти моменты прорывается настоящее нутро человека?       — Заткнись, я тебя успокоить пытаюсь, — Чан тыкнул его в плечо легонько, словно обидевшись. — Давай будем считать, что в тебе кричало чувство получить свободу любой ценой, хорошо?       — Л-ладно, — все еще немного смущенно дернул плечами Хенджин, словно краснея, хотя Чан и не мог сказать наверняка. — Но все же… ты же не считаешь меня плохим человеком, да?       Чан замолчал. Ответ был очевиден, но он не хотел ограничиваться простым «да» или «нет».       — Прожив свою недолгую, но довольно любопытную жизнь, я пришел к выводу, что хороших или плохих людей не существует. Есть лишь самоопределение, да и оно частенько подводит. Так что отвечай на свой вопрос сам.       — Звучало, как плохая попытка уйти от ответа.       — Плохая? Но я же успешно ушел, разве нет?

***

      Джисон уже сидел в темноте, зарывшись в тонкое одеяло и листая страницы какой-то пьесы, которую оставил один из посетителей трактира на столе. Она была потрепанная и обветшалая, так что Джисон пришел к выводу, что он оставит ее себе.       Непонятно, зачем Джисону было это нужно, ведь пьеса была полностью на английском, который Джисон вообще не знал. Возможно, Джисону просто хотелось иметь что-то свое.       И тем не менее, он разглядывал небольшие, незамысловатые иллюстрации на страницах. Вот девушка, лежащая явно мертвой на полу. Вот девушка, стоящая у тела юноши на коленях, очевидно, убитая горем и держащая в руках кинжал, стремясь, как мог понять Джисон, воссоединиться со своим возлюбленным… или не возлюбленным? Вдруг это был ее брат? Откуда Джисону было знать.       Он снова со скуки пролистал пьесу в начало.       «What’s Montague? It is nor hand, nor foot,       Nor arm, nor face. O, be some other name       Belonging to a man.       What’s in a name? That which we call a rose       By any other word would smell as sweet.»              Говорили ли эти буквы Джисону хоть что-нибудь? Разумеется, нет. Но было бы славно когда-нибудь прочитать это.              Его взгляд наткнулся на рисунок огрызком грифеля. Какая-то схема части Дзёдоси, на котором было отмечено крестиком место, которое Джисон при рассмотрении узнал, как бордель не так уж далеко от территории Терьеров. Внизу была маленькая пометка «если получится, то Джи Сон».              Джисон невольно вздрогнул, поняв, что девушка, с которой надеялся провести время бывший владелец пьесы, была его тезкой. Конечно, его имя не было таким уж редким, но…              — Надеюсь, он все-таки не заблудился, — пробормотал он неловко, перелистнув страницу еще раз, когда дверь тихонько открылась. Чан, кажется, боялся его разбудить.              Джисон наблюдал за тем, как почти бесшумно Чан прошел к своему рабочему месту, как осторожно он повесил свой плащ на стул и сел на матрас, когда вдруг посмотрел на Джисона:              — Чего не спишь? Ночь уже, — буркнул он как будто недовольно, но больше растерянно.              — Тебя ждал, — тихо сказал Джисон. — А ты где был, если не секрет?..              — В типографии, — коротко ответил Чан, не вдаваясь в лишние подробности. Он посмотрел на Джисона немного повнимательнее. Тот отвел взгляд, смущенно пялясь на свои пальцы.              Чан подошел к нему, садясь рядом. Джисон почувствовал, что ему не то чтобы некомфортно, скорее… не очень понятно, что Чан от него хочет. А тот продолжал молчать, словно ожидая, что Джисон сам догадается о чем-нибудь.              — Что? — не удержался он от ворчания.              Чан потрепал его волосы молча, после чего вдруг притянул его к себе и буквально на пару секунд обнял. Джисон даже взвизгнуть не успел, когда Чан уже отпустил его.       — Все, теперь я тут, и ты можешь спать, — сказал он, сделав вид, будто ничего и не было.       — Хорошо, Чан… — пробормотал Джисон, закутываясь обратно в одеяло. — Спокойной ночи, получается?       — И тебе спокойной, Джисон, — кивнул Чан, туша свет.       Из кармана у Чана что-то выпало, и в ту же самую секунду, как свет погас, Джисон успел хотя бы краем глаза увидеть, что это было.       Полупрозрачная полоска с точно такими же круглыми, наивными в своей детскости глазами, как у Джисона.