Корона для короля

      Торопливо пересекая коридор от одной лестницы до другой, Эштер думает, что его предложение может оказаться верным. Нет, скорее всего оно и есть верное, поскольку здравый смысл подсказывает — они уничтожили всё, что можно, кроме одного единственного дневника, который сочли тогда пригодным доказательством причастности к нападению на границу магов. Один единственный дневник — кожаная потёртая книженция, которой он тряс перед лицом королевы Морриган, доказывая с пеной у рта, что он не ошибся.       Точно не ошибся. И он покинул пост ради одного — спасение важного члена пусть и не своей семьи.       Вряд ли бы кто-то еще поступил точно так же, как он. Не дело принца? Не дело короля. Вчера тоже было не его дело, не для того, кто вступил только-только на престол.       — Ваше величество, — из тени возникает Каэль Мракс, кланяется, прижимая полы балахона, на его пальцах поблескивают кольца с всевозможными камнями — ритуальными, оккультными, Эштер в этом ничего не смыслит. С тонкой цепочки браслета свисает замысловатый знак, плоская подвеска с витиеватым древом— сердцем их мира.       Как же все маги обожают украшать себя бессмысленными символами приверженности учениям. Эштеру это никогда не было нужно, у него и так на груди, на спине, на плаще — везде, где только можно — красуется герб его высокородной семьи. Обязанность, даже не привилегия.       — Наслаждаешься одиночеством, Каэль? Или собираешь слухи, как твой мастер?       — Всего лишь направлялся в лабораторию, но, полагаю, теперь мне стоит попросить у вас дозволения сопровождать вас.       — Не буду скрывать, мне нравится, как все вокруг лебезят, пытаясь угодить, словно не учили и не знали мои привычки последние две сотни лет. Но куда ты, Каэль? Мне никогда не приходилось сомневаться в твоей мудрости, а сейчас я удивлён. Нет, искренне поражён, потому что такой умный представитель теней задаёт столь странные вопросы.       На лице Каэля появляется полулыбка. Хотя её уместнее назвать ухмылкой, ведь вся правая сторона парализована и обездвижена, на ней никогда нет эмоций.       — Смотрю, в роли короля ты чувствуешь себя более чем уверенно. Ты доволен тем, что получил?       Эштер кивает. Всю дорогу Мракс будет задавать вопросы, ведь это характерная его черта. Он будет интересоваться о каждой мелочи, хотя наблюдая делает выводы не хуже, чем когда интересуется напрямую.       — Ещё не чувствую себя королём.       — Не удивительно, ведь ты запустил руки в политику и совет Тенебриса гораздо раньше, чем уселся на трон.       — Не лучше ли оставить этот разговор на потом? Не думаю, что сейчас это первостепенная проблема. У нас есть дела поважнее. Так вот, что ты знаешь о случае на границе Кейна произошедшим, кажется, где-то порядка ста лет назад?       Каэль Мракс вскидывает бровь, накручивает подвеску на палец, затем снова распускает её. Некоторое время они идут по коридору молча, пока один из них вспоминает — если есть вообще что вспоминать.       — Не уверен, что мне есть что по этому поводу сказать, но это разве не связано как-то с тем случаем, когда тебя отослали из замка, лишили всех регалий, чуть ли не лишили фамилии?       — Мне бы хотелось вспомнить более веселые подробности.       Не свой позор. Он смылся, его забыло общество, но не забыл Эштер. В сущности потому что он никогда и не считал подобное своим провалом. Это было решение, первое серьезное решение. Не первое убийство, однако, тесно связанное с важнейшим переворотом жизни. В конечном счёте, все они были созданы для того, чтобы убивать. Это естественный порядок вещей, и то что они отошли от него — досадное упущение.       — Так, всё же это связано. Гм, — Каэль прикладывает ладонь к подбородку. Большим пальцем он скользит по гладкой скуле, очерчивая то, что должно называться костью. — Можем попытаться что-то разузнать, но мне кажется, королева Морриган, не смотря на весь свой гнев, старательно вымарала и уничтожила упоминания всего, что случилось тогда.       Тот год был сложным, но королевские архивы на то и королевские архивы, чтобы они пронесли память о некоторых событиях сквозь века.       — Меня одолевает тревога, что некоторые документы, от которых зависит благополучие нашего королевства, могли попасть не в те руки. Под «не теми руками» я подразумеваю всех, кто хоть как-то связан с магами. Не хочу высказывать открыто, но ты тоже можешь попасть под подозрения.       Каэль не вскидывает брови, его лицо остаётся спокойным, но от Эштера не укрывается, как он сминает край рукава.       — Ты же знаешь, я бы никогда не…       — Ты — никогда, а вот твой учитель, как всякий колдун и пророк прекрасно знает все события наперед, и имеет полное право вмешиваться в текущие события, стараясь переиграть в свою пользу. Следовательно, ты можешь быть с ним за одно.       — Это очень серьезные обвинения, Эштер. Но я на тебя не в обиде, хотя бы потому что понимаю — вопрос далеко не в безопасности одного только Тенебриса.       Антарес стискивает руку в кулак, но в следующий момент расслабляет её и ведёт кончиками пальцев, чтобы широкие двери библиотеки распахнулись. После большого пожара в старой столице вся общественная библиотека, а точнее то, что от неё осталось, была перевезена в новый замок. И теперь никто не может просто так прикоснуться к книгам. Все тексты перешли в полное распоряжение королевской семьи и, следовательно, всего королевского двора. Собрание пополнялось, восстанавливалось и со временем превратилось в то, что есть сейчас — несколько огромных помещений, заставленных книжными стеллажами от пола до потолка. Подожги один листок и двадцать веков чужой кропотливой работы обернутся прахом, станут пеплом. И не найдется уже тех, кто поможет восстановить эту историю.       — Так… что мы должны найти, Ваше Величество? — вежливо интересуется Каэль, не забыв коротко поклониться.       — Для начала — писца и того, кто смотрит за библиотекой. Где он? Губ Мракса касается таинственная улыбка.       — Чем я могу помочь своему королю?       Везение, не иначе. Хоть Антарес и не помнит, давно ли Мракс младший стал следить за хранилищем, но встреча с ним оказалась действительно важной. Быть может, конечно, Каэль её подстроил, но вряд ли бы он решил заниматься подобными глупостями.       — Мне нужны все документы, поступившие в хранилище в три тысячи триста шестнадцатом.       — Мы ищем что-то…       — Конкретное. Мы ищем тонкую потрепанную тетрадь в, — чёрной кожаной обложке? Он плохо помнит, как она выглядит. Уже совсем точно не вспомнит, кто был автором и подписал ли он свои записи. Можно предположить, что, разумеется, подписал, потому что все маги — тщеславные твари, желающие высечь свое имя в камне времени.       Изучением всех записей тогда занимался Рэйган, старый боевой товарищ, которого нет в живых уже больше нескольких десятилетий. Хотя бы минус одно имя в списке подозреваемых — мёртвые не болтают, если только их об этом не попросят.       — О чём хоть был тот документ? Во все времена сюда поступало много записей и книг, можно посмотреть опись всех документов по годам, но это займёт некоторое время. Возможно, несколько часов.       — Это был дневник одного мага. Мы нашли его на границе в тот год, когда спасали Альфард.       — Не продолжай, я понял, о чём ты.       И Каэль направляется вдоль стройных рядов в самую дальнюю часть библиотеки, к решетчатой двери, врезанной в каменную арку. В последний раз в этой части хранилища Эштер был, когда ещё не поступил в Академию Второго Мира. А это было слишком давно, чтобы он вспомнил, где и какие вещи там лежат. Раньше хранилище предполагало, что там будут лежать не только бумаги, но и зачарованные артефакты — те, которые ни за что не должны оказаться в руках не тех людей.       Не долго Каэль мается с замком, он достает из рукава связку ключей, быстро выбирает правильный и отпирает сначала один, потом второй, третий замки.       — Не слишком надёжно, не находишь?       — Ключи зачарованы, как и замки. Их нужно открывать в определенном порядке.       — В определённую фазу луны, на седьмой день после Имболка?       — Разумеется, как вы узнали, Ваше Темнейшество?       Мракс толкает решетку, открывая проход. Он не пропускает короля, сам переступает порог и, сложив руки перед собой, скользит в тень, сливаясь с ней. Если Дракар для Эштера всегда был младшим братом, достойным фамилии Антарес, но несправедливо определенным не в ту семью, то Каэль смог наладить отношения с Эштером, став почти равным ему.       Но «почти» — это не значит, что они встали на одну ступень. Эштер обращается к Каэлю за советом, слушает его, полагаясь на мудрость провидца, но почти никогда не делает так, как сделал бы сам Мракс.       — Ты читал те тексты, верно?       — Прошло много времени, — едва слышно отзывается Каэль, тени шевелятся, колдун быстро перемещается от полки к полке, перебирая аккуратно корешки книг и свитки. — Я изучил практически все тексты, кроме тех, что сильно пострадали при пожаре или написаны на древнем диалекте Первого Мира. Так что да… это были разработки и эксперименты с чёрной кровью. Мне удивительно, что Криарви не захотел изучать это. Большой потенциал и…       — И возможная перспектива использовать чёрную кровь, как оружие против смертных. Но интересно в дневниках было не это. Они создали нечто под название «bás».       — Смерть. Смерть для теней. Металл и сплав, пыль и мелкая стружка.       Эштер поджимает губы. Было ли тогда это «bás» доведено до совершенства? Нет, скорее это был полевой эксперимент, испытание в суровых условиях, так сказать, в естественной среде. Антарес сдерживается, чтобы не выругаться, он тоже ныряет в тень, проходит между полок, пока не добирается до Каэля. В это место совсем не попадает свет — темно, душно, в застоявшемся воздухе висит пыль. Да и сам воздух густой, как похлёбка, в которой ложка стоит.       — Ну что?       Ладонь из тени тянется к самой верхней полке. Каэль перелистывает страницы, после чего возвращает книгу на место. Достаёт ещё одну, затем другую, замирает на некоторое время, после чего переходит к другой полке. Его движения становятся всё резче и торопливее, пока он не тянется к зелёной стеклянной сфере на стене, не берет её в руки и не подносит к глазам. Свет придаёт его бледному лицу ещё более мертвецкий вид.       — Давай не будем спешить, Эштер. Я принесу тебе этот дневник чуть позже. Для начала мне нужно кое-что проверить.

***

      Новость о гибели семьи Альфард столица принимает стоически, но не без последствий. И это нисколько не удивляет Эштера. Он объявил, что в замке обо всём известно, и Совет решает, что делать дальше. Но его народ негодует. И это первое волнение за долгое время, которое он может вспомнить, отзывающееся в нём не столько раздражением, сколько желанием предпринять решительные действия. Сейчас Антарес ощущает, что королевство ждёт от него ответа, как от нового правителя. И если бы он пришёл к власти в иных условиях, то у него было бы как минимум три дня на раздумья. Но тени кровожадные, вспыльчивые и весьма нетерпеливые создания. Им нужен ответ на все вопросы именно сейчас.       У Эштера ещё нет ответов. И стоять перед толпой, не зная, что сказать, он пока не намерен.       Антарес проходит вдоль стола в зале совета, подходит к пустующему креслу, где ещё некоторое время назад по обыкновению сидела Морриган. Он опускает ладонь на спинку кресла, поднимает взгляд на большой портрет королевы на стене. Он не поддастся слабости и не попросит снять его и унести отсюда. Пусть мать будет молчаливым свидетелем всех принимаемых им решений, пусть она гордится им или осуждает его, но пускай присутствует и смотрит. Если Мать Тьма позволит, то Морриган явит им однажды своё отношение. Антарес вскидывает голову, отодвигает стул и опускается на него.       Это важнее, чем трон. Все серьёзные решения принимались и принимаются не в тронном зале, а в этой комнате, где чёрный камень не видел света годами. Так много у самого Эштера связано с залам совета. Тут его позорно изгнали из дворца, здесь же многим позже он доказывал, что маги готовят вторжение на территорию их королевства. Здесь его отец разглагольствовал о том, как правильно управлять государством, и здесь же её величество Морриган отказалась признавать опасность, продемонстрировала сыну, что на самом деле она далеко не Великая, а слепая.       На противоположном конце стола сидит Ванталиена. Она упирается одной рукой в столешницу, перекошенный красный плащ скомкан на коленях. Альфард старательно демонстрирует всем своё равнодушие, но годы общения с ней говорят намного больше, чем она представляет. Все присутствующие в зале совета прекрасно знают — она не может оставаться равнодушной, и никто её за это не винит. Хоть Эштер и ожидал от неё большей сдержанности. Но его ожидания всегда только его проблемы. Каэль сидит в двух стульях от Ванталиены, не на том месте, где обычно располагается его мастер, но там, где по обыкновению сидит его мать, Дракар же словно игнорирует сам стол, стоит, подперев собой стену под картой королевства.       — И что мы будем делать? — он первым и подаёт голос, когда молчание становится невыносимым.       — Созовём совет, Эштер расскажет всем, что произошло, пойдём войной на магов. Будто не знаешь, — хмуро отзывается Ванталиена. В её словах столь ярости, столько раздражения и злости. В каких бы отношениях последние годы она не была со своим отцом, как бы не раздражалась, когда поняла, что он хотел бы стать мужем Морриган, она всё же уважала его.       Сам Эштер его уважал, и полагался на него в момент, когда он придет к власти. Ему нужны сторонники, а одна Ванталиена, к сожалению, не слишком влиятельная фигура в их обществе.       — Она права, созыв совета, призыв к ответу Селеста. Не может быть так, чтобы он ничего не знал. Отправим гонцов с письма к Оберону и сыночку его брата, заявим, что вместо мирных переговоров маги предпочли открыто нарушить наши границы со стороны Двенадцатых ворот. Не слишком сложный план, перед убийством он постарался сделать всё, чтобы заиметь хорошие связи.       — Мне же не стоит говорить, что война сейчас при неустойчивом положении Эштера в королевстве может нанести вред не только теням, но и его репутации, сильно подорвать её, и тогда он станет целью для всех, кто будет…       — Он повесил себе мишень на спину задолго до того, как убил королеву Морриган. Может не будем начинать этот разговор вновь? Из нас всех спать спокойно можешь только ты один, Каэль, и то потому, что убить оракула — взять на себя грех. Дракар хмыкает, но Эштер замечает ухмылку на его лице. Нет более приверженного и верного воина Ванталиене, чем Дракар. Быть может, сам Антарес? Он отбрасывает эти мысли, отрекается от них, не желая продолжать размышление. В их компании сложились особые отношения, но судьбу их королевства вершить ему твёрдой рукой. Эштер расправляет плечи, переводит взгляд на Каэля:       — Рассказывай, ты достал то, о чём я тебя просил?       Медленно оракул качает головой.       — Я поднял старые документы, перепись бумаг архивов, перебрал все записи в кабинете у Мастера, но оригинал дневника не нашел, — прежде чем кто-то успевает что-то произнести, Каэль поднимает палец, предупреждая вопросы, — но я нашел снятую копию. После потери библиотеки, все документы копируются и переносятся копии в другой архив. Так вот…       — Что за дневник? — Дракар опускает руки, подходит к столу, он опирается на край, глядит прямо на брата, требовательно и властно, но Каэль не то что не поддастся, он только фыркает и приподнимает подбородок.       — Не имеет значения, что за дневник. Достаточно того, что это было наше доказательство, в котором содержалась информация об экспериментах над тенями.       Ванталиена морщится, а Дракар вскидывает брови. Выразительная мимика его говорит о том, что он озадачен. Даже не так, он удивлен, но его удивление находится на грани с недовольством. Кому понравится слушать об экспериментах над своими сородичами, но Антарес не щадит его чувств:       — Там были описаны эксперименты над Альфард. Там было всё о металле, который изготавливали эти маги и который испробовали на Ванталиене.       Рыжая злится, и тени у её ног вскипают, а уже не просто клубятся — одно из немногих, что осталось у неё после тяжёлых испытаний. Она так и не приняла, не призналась самой себе, что теперь она не такая могущественная тень. Лишиться практически всех сил, учиться жить заново, чтобы каждый день держать в голове одну мысль — ей уже не восстановиться окончательно. Альфард отталкивается от стола, резко поднимается из-за стола.       Стуча каблуками, она мечется рыжей молнией от одного угла к другому.       — Это… знаете, почему я ничего об этом не знал?       — Потому что когда мы вернулись из Кейна, нам запретили распространяться и что-то вообще рассказывать о тех событиях. Моя мать замяла конфликт с магами.       — На кону стояло возвращение Эштеру титула, она не хотела рисковать. Что-то подобное могло устроить в столице хаос, а ей было нужно побыть благородной и одеть венец на голову любимого сына.              Антарес кивает. Он знает, что Альфард не в обиде. Она, впрочем, долго не думала о возможной мести. Да и кому мстить, если они с Рэйганом переубивали тогда всех.       — Но я не думал, что она отдаст это. Тогда я был слишком… озабочен другими вещами, чтобы думать, как поступили с документами, обличающими магов.       — Королева Морриган ничего и не отдала сразу, — тихо вмешивается Каэль. — Мастер лично переписывал тогда этот дневник, на это требовалось время. Так что есть предположение, что она могла сделать это многим позже. Я изучал текст по оригиналу, потому смею думать, что здесь имеет место даже ограбление.       — Замечательно, — огрызается Ванталиена, — чужое бездействие нам аукнулось.       — Неважно, как давно документы оказались у магов, — рассудительно произносит Эштер, — нам всем теперь нужно знать, что они не побрезговали применить полученные знания. Поместье семьи Альфард было уничтожено не просто так, это и протест против прихода меня к власти, и демонстрация силы. Но, самое главное, это послание. И оно адресовано лично мне. Они знают, что я пойму, что теперь у них есть оружие, которое они не побоятся применить, если дело коснется войны.       — Да и плевать, разве нет?       Дракар опускает руку на меч, будто готовится выхватить его прямо сейчас, размахнуться и отрубить кому-то голову.       — Найдутся те, кто применит, но на твоей стороне армия. И мы готовы к войне. Более того, мирная жизнь уже порядком затупила наши клыки и когти. Не знаю, как вы, но я готов сражаться.       Антарес поправляет перчатки. Для начала ему нужно придумать, как созвать совет и донести до них то, что они поняли и узнали. Ему нужна вся его мудрость и красноречие, а также рассудительность, если вдруг кто-то захочет воспротивиться. Пересечение границы, убийство семьи из Первых Тринадцати — этого достаточно, чтобы объявить магов нарушителями спокойствия. Но важно не это, Эштер не имеет никакого права, чтобы отказать себе самому в войне. Но сначала он предложит Селесту объясниться.       Если только этот старый дурак захочет это сделать.       — Сначала мы созовём совет, призовём Селеста к ответу, а потом — начинайте готовиться, Дракар. Даже если совет попытается сказать «нет», я хочу, чтобы мы в любой момент были готовы выдвинуться в Столицу.