Эпизоды из прошлого

«Магия – душа мира. Под магией я имею в виду энергию в совокупности со вселенной, туда же входит и все то, во что верит человечество. Это сила мысли, формирующая нашу реальность. Из записей Дэ Горжэ.»

Поддержание справедливости – одна из главных задач Лоа. Ослушавшись правил, Геде мог обрушить кару небес на себя и своих близких. Бриджит, Папа Легба и даже злобный дядюшка Карефур не были причастны к хитроумному плану Барона Субботы, но все-же могли пострадать. В своей безжалостной игре Барон переплюнул их всех. Ни один из Геде не пошел бы против своего сына, но Самди отличился, у него имелась большая слабость перед абсолютной властью. Душевная рана была задета спустя век непримиримости с судьбой, а старая ошибка из-за которой погиб его возлюбленный, стала толчком к данному безрассудству. Не смирившись с былым, Самди начал переписывать свою историю и не заметил, как переступает черту дозволенного. Духи - не Боги, Лоа ошибаются точно так же, как и люди, различие лишь в их многовековой памяти и мудрости, которую они тщательно хранят в своем бессмертии. Для некоторых, преимущество оборачивается проклятием. Это и случилось с главой Геде – Бароном Субботой, его старой душе было непросто совладать с новыми устоями, потому что мир стал многомерным и сложным. В привычные ему темные века, многие души были неспокойны, их тела погибали в муках, чаще всего от войн или от неизлечимых болезней, но все то должно было кануть в Лету - вместе с миром должен был измениться и он. Возможно это и есть справедливость, порожденная Вселенной, ведь Барон Суббота был не самым положительным человеком при жизни. Когда-то Самди разглядел в избранном молодую кровь. Геде хорошо знал трагическую предысторию своего Бокора, и пусть между их судьбами пропасть веков, Барон понимал каково это – потерять свет своей жизни. Дэвен была счастьем Дэвила, кем когда-то был Этьен для капитана Субботы…

«Нет больше места гордости пред моим земным воплощением, пред моим Сыном. Обладая способностью красть и обменивать чужие судьбы, я смогу вернуть ему биение сердца, которое похитил.»

В дороге из Нави в Явь Барон Суббота размышлял над тем как заполучит желаемое. Четкие образы и твердость материи не вызывали никаких сомнений – он уже на месте. «Хиддэн Хиллс». Безграничная тоска в стерильно-чистом помещении, искусственное освещение в темных коридорах и тот самый, характерный запах санитарных средств… Здесь все и началось. Лоа беспрепятственно оказался внутри знакомого госпиталя. Ни старомодный костюм, ни его выкрашенное в белила лицо не нашли здесь внимания. Сотрудники больницы лишь изредка оглядывались его могильному холоду. Для живых он - существо уже давно клейменное смертью, потому несуществующее. В мире, где границы бестелесного и материального четко разделены, Самди ощущает себя забытой иллюзией. Может быть такая вечность и утомляет своей заурядностью, но Барон - романтик, он чувствует себя героем незаконченной книги, жадно мечтающим ожить на новых страницах… В кабинете главного врача мелькал голубой свет. На экране служебного телевизора вещали о приближающемся циклоне. Погода была ненастная: за окном без устали лил дождь, ветер яростно вписывал крупные капли в стекло, гнул пышные верхушки пальм в долине. Лабиринт из коридоров не кончался. Отличаясь от смертных лишь своей полупрозрачной материей, Самди шел по незатейливому маршруту. Войдя в особую часть госпиталя, он почувствовал, что меньше всего его ждут здесь, на смертном одре. В «красной зоне» находились пациенты в тяжелом состоянии. Усталые и изнуренные, они не теряли надежду очиститься от смертельного яда, который самовольно пустили по венам. Теперь их здоровье поддерживает медицинское оборудование, а дом заменяют стены больницы. Геде уже давно усвоил - некоторые люди не могут жить без проблем, ведь так они теряют ценность жизни… В одну из палат вошел медперсонал, а за ним и сам Барон Суббота. Лоа заметил жреца на привычном месте - он пребывал в том же беспробудном сне[УзМ1], но в этот раз, наружность спящего оказалась совсем уж блеклой. Дэвил приобрел болезненный вид: на его безжизненно опущенных веках темнели багровые ветви из тонких сосудов, нездоровая худоба подчеркнула жилы на кистях рук. Ему не хватало наполненности источником энергии. Слабость легла на его наружность видимой печатью, а посиневшие губы не выражали больше той, всегда ощутимой, улыбки. Уловив беспрерывный сигнал кардиомонитора, доктор и его ассистент обменялись неутешительными результатами. В палату вызвали фельдшеров для того, чтобы тело перенесли туда, куда ему полагается после смерти. - Кутерьма! – безголосо выругался хозяин кладбищ, наблюдая как фатум выдвигает ему свое решение. - Нервно потирая переносицу и вспоминая неотмщенную смерть своего возлюбленного, решиться на прощение оказалось непросто, но что-то в миг приказало всем живым остановиться - неведомая Cила разрушила план медперсонала. Когда Барон Самди коснулся сына тростью, зеницы вторящего смерти вдруг раскрылись. Через них, в окоченевшее тело, начала вливаться душа. Как давно Геде не видел огненную искру этих карих глаз… В их зеленом отблеске, он узрел болота, родную Луизиану. Глубина тех мест чаровала своей самобытностью: в ее трясинах росли ядовитые цветы и огромные папоротники, над которыми вихрем проносилась мошкара. Увенчанные мхом, кроны деревьев поглощали яркий свет, удерживая тень и вечную сырость земли. Здесь, в черных водах, охотились плотоядные рептилии. На свету, меж ветвями старых древ блестели влажные от росы паучьи кружева. В доме у реки, стояла старая отремонтированная лодка, слышался бой бубна, старушкой шились тряпичные куклы, шептались заклинания. В этой деревушке когда-то рос Дэвил. Был маленьким мальчиком, среди ведающих племенных Апалачи… Самди проник в то, что проживал его Бокор, но вдруг усилившийся бой бубна выбросил его из видения. Наравне с надеждой, Лоа ощутил тревогу, живущую глубоко в сердцах присутствующих. Не просто так смертные предчувствуют как неведомая Сила может отобрать у них пробуждающуюся жизнь. Стараясь не вспоминать слезы и муки своего Нибо, Барон Суббота пытался удержать себя от мести. Он хотел бы вывести из строя чертов прибор, дарующий жизнь негодяю, но напутствия любимой супруги не дали ему на это воли. - Живи пока… - В такие редкие моменты Геде чувствовал себя сильнее, нежели когда отнимал жизнь. Терпеливо ожидая, Барон оперся на трость и стал наблюдать. 31 октября на отрывном календаре. Ночь, когда духи чаще всего приходят с миром. Кардиограмма вдруг снова отмеряет секунды и резко надламывает бесконечную линию. Сердце бьется так быстро, как бьются крылья бабочки, угодившей в ловушку, и кажется, что этот глухой стук отзывается даже в груди мертвеца. Медсестры бьют тревогу, надевают проснувшемуся кислородную маску, мелькают перед глазами, спешат… И все это для него, для монстра в человеческом обличии - так окрестил его Барон Суббота. - С днем твоего второго рождения, сын мой… - Самостоятельно вдохнув и выдохнув, Дэвилу все-таки удалось пробудить свою жизнь через смерть. Шаман был уверен, что ритуальный костер быстрее всего отделит его ментальное тело от всего ненужного. И был прав. У него имелся ключ к победе над своим Духом-покровителем, но он не захотел уйти оттуда один - он посвятил себя мести. Тайное знание помогло ему разорвать свои рабские цепи, навсегда приковавшие его к царству сна. Конечно, на это его надоумила Маман Бриджит - только равная Барону, хозяйка жизни и смерти, могла помочь душам не потеряться и найти дорогу сюда.

«Не верь тому, что в аду бушует пламя - там ледяные воды океана, потухшие костры и вечно мерзлая земля. И смерть там похожа на зиму - ее объятья так же холодны и бесчувственны… Как и объятия сна.»

Дэвил не слышал окружения, не понимал родного языка. Все для него лишь приглушенный шум, сквозь который пробивается яркий свет и вибрации энергий.

«Огонь растопил зиму, а птицы доставили наши души в тела.»

Доктор объявил, что произошло чудо, и Барон Суббота не удержался, чтобы не зааплодировать. Пред ним развернулась целая драма: медсестры обещали, что сейчас же оповестят близких о счастливой новости. Геде стоял у кровати, в то время как его противник лежал поверженный, хотя бы потому, что выглядел ничуть не лучше его самого - мертвеца. И тогда, злость Барона чуть приутихла. В отцовском взгляде мелькнула насмешка: - Негодник… - прозвучал его голос нежно и сострадающе. Но сострадание было нелюбимым чувством Дэвила: - Преследуешь… - шевельнулись обескровленные губы. – Врачами было сделано все необходимое, чтобы угроза здоровью всячески миновала. Доктор обозначил план, в котором говорилось о дальнейшей реабилитации, он объяснил медсестрам, что у пациента возможна частичная амнезия и ряд проблем с органами чувств, потому не следовало волновать бедолагу в ближайшее время. Когда Дух-покровитель остался с Бокором наедине, он вкрадчиво объяснил, что не даст тому умереть, ведь жрец должен продолжать служить ему вовеки дней своих. И пусть нарочно подвергает себя опасностям – все равно не умрет, события будут складываться таким образом, чтобы сохранить его тело. - Шаманы ведь доживают до ста? – рассмеялся Суббота. – Не думай о блаженстве моего мира раньше этого срока. Отныне тебя никто не примет, ни живые, ни мертвые. Одиночество и старость – твое наказание за дерзость. – - Я хотел его спасти… От тебя. – с трудом говорил Дэвил. - - Негодяй оказался героем! - театрально подсел к нему Лоа, закинув ногу на ногу. – Только вот никто не оценил твой добрый жест. В глазах Эцеля ты остался мерзавцем. И все же… – не унимался он - Почему ты решил пойти против меня? Из мести или… Из-за раскрывшейся вдруг любви? – Барона забавляло то что, находясь в уязвимом положении, жрец смел противостоять ему: - Мы оба знаем… - было ответом. - Лик Самди переменился, взгляд задумчиво остановился на серебристых дисках кресла-каталки. Они оба знали… Знали, что на двоих у них всего одно сердце и один магический контракт, в котором, бессердечный жрец встретит разрушение разума и смерть того, кого посмеет полюбить. - За тобой здесь хорошо ухаживают… - сменил тему Барон Суббота - Но думаю, тебе придется освоить основные навыки заново. – он изящно толкнул колесо носком своей правой туфли. – Ты мое дитя… Пусть и нежеланное. Созданное на задворках грязного бара, где продается отличнейший ром, но где нет места высокой морали. Я вернул тебе сердце и дух. Если я отдам тебе магическую частицу себя… Этого будет достаточно, чтобы ты встал на ноги. – Жизнь ли это – еще век принадлежать злому духу? Дэвил попытался встать с постели, но и этого у него не получилось. Будто дикий яд вскружил ему голову. Смертный был жалок и слаб, он с шумом опрокинул медицинский столик и обрушился на пол. Его беспокойный нрав не собирался сдаваться - он потерял физические силы, но не знания, в которые верил. Лоа смотрел на него свысока и видел все то присущее каждому беззащитному человеку: - Помочь? – В мутном, немигающем взгляде показалась излишняя сосредоточенность, руки пытались нащупать окружение. - Какая ирония… Такая сила заперта в этом слабом, незрячем теле. – хитро улыбался Самди - от своего плана отступать он не собирался – Желаешь ли ты, чтобы я дал тебе второй шанс? – От безнадеги Дэвил задрожал и рассмеялся. Возможно, со стороны его жизнь действительно смехотворна, но в глубине своей - неизбежно трагична как сокрушительная авария. Он улыбался даже сейчас, когда огромнейшая дыра пожирала его лучезарную душу. Затмение – вот, что он видел. И этим затмением был Барон Суббота. Он знал, виной всему было проклятие – одержимость, полученная вместе с силой мертвых. - Для чего? Слабым нет места среди Геде… А я слаб. – Лежа на холодном полу, смертный чувствовал, как коварно сгущается темнота перед глазами. На самом деле он никогда не был из числа беспощадных убийц, он искренне симпатизировал даже самым ненавистным своим врагам - всегда оставлял им шанс на победу. Подсознательно, голодный Безликий всегда хотел увидеть, как его жертва благополучно отрывается от него, потому, что в ее спасении - он видел и свое. Он не был абсолютным злом. Единственное дело, которое он считал зазорным – потворствовать тем, кто делал все для того, чтобы оказаться обманутым или мертвым. - На самом деле ты помнишь, как самолично сделал из меня мерзавца… – Барон Суббота покачал головой, нет он не стал вестись на уловки Дэвила, он знал, что его жрец был мастером хаоса - умел превратить слабость в силу, отыскать победу в неудаче. На сей раз Геде не стал медлить с условиями и прямо их озвучил: - Выбирай. – вцепился он в кресло и выпрямился - Либо сто лет слыть калекой, либо столько же жить беззаботной жизнью, ни в чем себе не отказывая. – Зная обманчивую натуру таких условий, Дэвил словно ждал дальнейших объяснений. Барон понимал, что юлить перед тем, кто знает его как облупленного сейчас нет смысла: - Подводным камнем будет то, что я буду наслаждаться этой прекрасной жизнью вместе с тобой. В твоем физическом теле. В моменты, когда я того захочу. – В этот раз Лоа не забыл упомянуть о том, что Маман Бриджит ни в коем случае не должна узнать о их сделке, ибо они всегда заключаются в тайне от третьих лиц. Дэвил понимал к чему ведет Лоа – Барон Самди ни перед чем не остановится, он готов на все, чтобы вкусить жизнь. - И позволить тебе выбрать мне фиолетовый «Адидас»[УзМ2]с дурацкими пайетками? – ухмыльнулся Дэвил. - Боюсь такой гламур не по мне… - Самди добродушно проигнорировал критику своих изысканных предпочтений, он улыбнулся и присел рядом. Геде уже знал ответ, ведь выбора у Дэвила, по сути, не было: - Знаю, ты примешь правильное решение… – короновал Барон жреца своим цилиндром - Я жажду полноценной жизни так же, как и ты. – горели в предвкушении его нечеловеческие глаза. – Дэвил был бы дураком, если бы отказался. Пациент хорошел с каждым днем, со стороны больницы даже не потребовалось дополнительных усилий, чтобы приблизиться ко дню его выписки. Все шло своим чередом, Дэвил стремительно восстанавливал свои силы. В свободный час, он сидел на больничной койке и сосредоточенно вникал в книгу, оставленной на столе дружелюбной медсестрой. Такое чтиво не было в его вкусе, но за неимением выбора оно скрашивало ему досуг. Завидев медперсонал, Дэвил отложил чтение и интеллигентно поздоровался. - Мистер Дэвис, к Вам пришли. – Это был старый приятель, с которым он уже давно попрощался. На лице Фреда застыли скупые, но добрые чувства. Его неровная, слегка самодовольная улыбка напомнила о теплоте их длительной дружбы. - Черт тебя возьми, Джон, выглядишь бледнее жмура! - Фред был живым и бодрым, как будто только приехал из родной Флориды. Из завязавшегося разговора стало ясно, что Дерст уже давно покончил со своей зависимостью, этим он хотел призвать друга к тому же, привести личный неменее важный пример. - Вечеринка была шикарна, но я чуть не помер от той контрабандной липы! Хорошо, что меня вовремя откачали. – - Благолепие видеть тебя живым, друг мой. – слетело с языка Дэвила. – - Чувак, с тобой что-то не так из-за амнезии? – исподлобья задал вопрос Фред. - Или ты уже достаточно силен, чтобы меня подъебывать? – посмеялся он, потирая свои костяшки пальцев. - Две души пытались поделить тело. На первых порах простому смертному было сложно ужиться с Лоа, но Дэвил не придал этому значения и Фред продолжил говорить о мирском: – Да брось! Я рад, что ты выкарабкался, засранец! Уверен, та хорошенькая медсестра хорошенько о тебе заботится! – - Никакой амнезии у меня нет. - сложил руки дредастый на книге, которая вызвала новые подозрения. - - «Как вспомнить прошлую жизнь и обрести покой»? – будто играл на нервах непонятливый друг. – Ты хоть меня то помнишь? - позволил себе дерзость Фред - Выражаешься ты странно... - - Никакой ебучей амнезии у меня нет! Понял?! Так-то лучше?! – не сдержался раздраженный дух. - - Вот теперь я узнаю нашего Джона! Знаешь, больница уж точно получше тюрьмы! Что будешь делать, когда выйдешь? – - Сменю имя и закрашу себе глаза[УзМ3]. – - Э-э… Ладно? - После случившегося «Джон» действительно странно себя вел, его будто подменили. Фред списал это на больничный режим. В палату тихо вошел доктор и напомнил о терапии. - Уж позаботьтесь о нем! - обратился к нему Фред, перед уходом. - - Не волнуйтесь, позаботимся. - - Ладно! Будь на связи! Как выпишут, мы с Уэсом тебя заберем! Нам еще есть, что обсудить. Без тебя столько херни случилось! – Дэвил проводил Фреда взглядом Барона Субботы. Барон ненавидел друзей Дэвила – все они были низкого сословия, со скудным словарным запасом и дурными манерами, и только одно его успокаивало - в этом мире, среди тысячи глупцов, живет его Эцель…

Эпилог

Не верилось, что жизнь бывает так несправедлива к человеку. Смерть в юном возрасте - несправедлива вдвойне. В ней есть невинность, болезненная резкость и уничтожение того, что только начало жить. Как темная ночь, наступившая посреди дня. - Эцель… – послышался родной голос. – Волны звука явились мерцанием света в бирюзовой воде. Как будто кто-то пролил солнце в летний бассейн. - Ты хотел убить себя? – прозвучал странный вопрос. - На картине воспоминаний лицо убийцы смазано масляным мазком, его выдает лишь душа зверя. Может ли быть финал, когда осталась недосказанность? Туманная иллюзия постепенно отступала. Глубокие воды больше не стремились увлечь тонущего в смертельный вихрь, что-то свыше решило оставить жизнь, дать шанс на исправление. Нет, это не могло быть концом, ведь в картине осталась незавершенность - пустое место, которое можно было заполнить. Громкий стук сердца разбудил напряженное тело, кошмар, такой яркий и реальный все еще висел в комнате как дым после пожара. - Феликс… – обнял Эцель своего дядю, боясь, что тот вот-вот исчезнет. Подросток распахнул заплаканные глаза и огляделся. Он в своей печальной комнате, которая помнит все его бессонные ночи и тайники с запрещенной заначкой. На настольных часах десять, на полу беспорядочно раскинуты музыкальные диски, а груда несделанной «домашки» все так же покоится на полке с его любимыми детскими игрушками – машинкой и роботом, от которых, по душевной привязанности, он еще не смог избавиться. Теперь большой «Трансформер» служит подставкой для грубых украшений, а потрепанный в стычках рюкзак, хранит в себе настоящее сокровище - нетронутый дневник эмоций, синий уголок которого выглядывает из-под раскрытой молнии. Это был самый уютный беспорядок, приносящий тепло сердцу. Здесь не было никого, кто бы мог угрожать их безопасности. – Как я рад, что ты со мной, Феликс… – плакал мальчик, осознавая свое счастье. Дядя рядом, его тепло ощутимо, он жив, но такое чувство, будто все это не по-настоящему. Ведь Феликс никогда не плакал и не держал его так трепетно. - Ты обещал мне, что больше никогда не возьмешься за старое… - устало утер слезы дядя. - Только сейчас Эцель заметил заклеенные раны на своих руках. Чтобы все понять, достаточно было взглянуть на капельницу у своей кровати. - Ради всего святого, расскажи мне, почему ты так стремишься все разрушить? - Эцель ответил, что не понимает о чем речь и на это встретил холод двух сапфировых глаз. Феликс больше не желал быть милым и услужливым - с наркозависимым это непростительная ошибка. Дядя рассказал племяннику как тот попытался покончить с собой из-за своей зависимости, как трясся и лежал без сознания у входной двери, будучи в ужасном состоянии от абстинентного синдрома. - Мне пришлось вызвать твоего доктора... Если бы не фрау Готтельбцгер, мы бы потеряли тебя. - постепенно раскрыл он чувство вины в мальчике. - - Прости… - вот та маленькая нелепость, которую получилось из него выжать. Обычно Эцель клялся, что больше никогда не будет употреблять, но сколько бы раз он не давал слово - срывался, как только появлялись первые проблемы. Сейчас парень не помнил ничего из рассказанного, потому слова Феликса он не мог опровергнуть. Голову забила мешанина из той жизни, которую он прожил где-то в параллельной вселенной. - Я разочарован. Ты сорвался и даже пошел на воровство, чтобы купить себе эту дьявольскую отраву! Какую новость о тебе я узнаю следующей?! - Ерунда по сравнению с пережитым, но Феликс не заслужил такого племянника... Ради новомодного «Кристалла» Эцель и правда был готов на паршивое многое. Ему стало противно, от того, что он мучает не только себя, но и близких. ‐ Я стал держать твои расходы на себе, только потому что знал, что как только ты получишь свои карманные деньги, ты сорвешься! - Парень чувствовал себя униженно. Ему говорили, что он катится к низам общества, что не хочет исправляться, принимать свои лекарства и слушаться нарколога. - Мне тяжело контролировать себя, потому что я не помню ничего из того, что ты мне рассказал… Как мне остановиться, если я даже не знаю, когда принимал последнюю дозу? Перестань! - Эмоции подростка стремительно вырвались наружу, он зарыдал и оборонительно повысил голос, сказав, что Феликс не знает, что такое настоящая «ломка», и что терпеть боль от нее - хуже всего на свете. Мужчина опешил: - Так больше не может продолжаться… У нас был уговор, надеюсь ты помнишь о нем. - Больше никаких наркотиков. Больше никаких кошмаров. Он чуть не потерял себя и близкого, от которого зависел, которого любил… С их семьи достаточно смертей. - Пожалуйста, Феликс, прости! Не смотри на меня так отстраненно! - Но дядя смотрел именно так, как того боялся Эцель. Обычно этот взгляд означал – «Я отдам тебя в руки клиники, для твоего же блага», но к радости Эцеля, этого не произошло: - Тебе нужен отдых… Поговорим позже. - Эцель понял, что сейчас Феликс не хотел тревожить его, он наверняка объявит об этом завтра. По крайней мере вид у него задумчивый, а еще очень усталый. - Феликс! - окликнул его подросток, когда тот уходил. - Вот увидишь, я покончу с этим. - в этот раз его намерение было по-взрослому ответственным. - Я ценю то, что ты делаешь для меня, и я не буду против твоего решения о Рехабе, если это будет нужно. – дрожал его голос. - Феликс остановился в дверях и почувствовал надежду. - Я люблю тебя, Эцель. - Дядя вернулся к нему и обнял, словно хотел навсегда оградить от несчастья. Эцель ему как родной сын, ради которого он менялся в благоразумную сторону, оставив в стороне свои свободолюбивые наклонности. - И я тебя… - кротко ответил на объятия Эцель. - В этот момент подросток понял: жизнь - это дар, который он больше не хочет терять. Жизнь лучше беречь и тогда мечты обретут шанс на исполнение. Стоит только немного подрасти и будет все как в его счастливо-наивных представлениях. Ведь впереди столько всего интересного. - Я не хотел говорить тебе сейчас, но… Скоро мы переезжаем, Эцель. Это оживленный и красивый район в центре Берлина. Ты поменяешь школу и одноклассников, заведешь новые знакомства… Как тебе? - Эцель был приятно удивлен этой новостью. - А наш дом? - задал он вопрос, утирая слезы. - - Мы его продадим, с ним столько хлопот… Я давно об этом подумывал. - Феликс был прав. Здесь было слишком много воспоминаний и ненужных связей. Возможно так им будет легче начать новую жизнь. - Да… Целендорф мне действительно надоел. - - Только обещай, что будешь меня слушаться, иначе оставлю тебя среди этих зарослей, под полуразвалившейся крышей! - нашел в себе силы шутить Феликс. - - Знаешь… Я кажется видел это во сне… - - А я о чем? Я давно тебе об этом твержу! Этот домище надо продать, и в будущем ты скажешь мне за это спасибо. Семья Гаффербер[УзМ4]уже готова у нас его выкупить. - После всего, что тут было их «семейное поместье» - как выражался Феликс, действительно стало эмоционально-прохладным, хотя и было близко сердцу. - Ну, отдыхай… Об этом поговорим потом. - Оставшись в одиночестве, Эцелю захотелось заглянуть в свой ежедневник. Каково было удивление, когда он увидел его полностью заполненным. Испуг похожий на боль от резкого удара прошелся по телу. Странные записи узурпировали дневник от корки до корки. Почерк принадлежал Эцелю, но сам он в нем не узнавался - будто отдельно взятая личность, более зрелая, более совершенная, писала эти душераздирающие строки. Парень не помнил этих имен и лиц, не помнил, чтобы когда-то мог изложить подобное. Увлекательнейшее дело - все это читать. Его недавний «бэд-трип» поистине поражал своим эффектом.

«Ты не это тело, ты намного могущественней. Ты тот, кто может существовать за пределами тесной тюрьмы из мяса.»

Сообщение, отправленное с неизвестного номера, остановило изучение дневника на самом интересном месте. Экран телефона ударил в глаза своим ярким светом:

«Помнишь, я обещал превратить твою жизнь в кошмар? Ну как?

Тот что вышел, Райнер.»[УзМ5]

Эцель не стал отвечать, он удалил сообщение. Как все-таки хорошо, что они с Феликсом переезжают… И почему его не покидает чувство, что все, что он пережил во сне – было правдой? --- [УзМ1]отсылка к части 13 [УзМ2]отсылка на знаменитый костюм Джонатана Дэвиса из клипа Korn – A.D.I.D.A.S [УзМ3]отсылка на альтер-эго JDevil [УзМ4]отсылка к части 19 [УзМ5]отсылка к фику «Ностальгия Эцеля»