Эпизоды из прошлого

«Сны людей - это мысли Иного Создания, а наша жизнь - есть его сон. Когда Он проснется мы исчезнем. – предупреждал ведающий старец, устремив свой взор в ночное небо.

Дракон расправил свои черные крылья и вспорхнул ввысь к звездам. Преодолевая большое расстояние в воздухе, он пролетал над городом враждующих с ним смертных. Существо то и дело чертило круги в небе, агрессивно ныряя в дымчатые облака.

- Вам не избежать ярости моего сердца! – кричало раненое мифическое животное, извергая из своей пасти всепоглощающее пламя.»

Гоц закрыл книгу. Затем задумался и снова открыл ту страницу, которую читал. Он посмотрел на заинтересовавшую его строчку. Парень взял в руки маркер, выдернул зубами пластиковый колпачок и увлеченно выделил понравившиеся слова. Теперь фраза «Вам не избежать ярости моего сердца» была подсвечена ярко-зеленым. Гоц долго смотрел на нее, затем отложил книгу и снял очки. - Даже у злых мифических существ есть сердце... А у моей матери нет. - Гоц потер переносицу, поморщившись от усталости. Он всё не мог забыть о разрыве со своей семьей. Раздался звонок. Парень поднялся с постели и открыл дверь своей съемной квартиры. Соседка, женщина лет пятидесяти, с распространенным немецким именем Гертруда, снова принесла ему гостинец, на этот раз это был вишневый пирог. Гоц был не против ее визита, но в последнее время ему хотелось побыть наедине с собой. Он часто искал вдохновения в глубинах своего сознания, в уединении. - Привет, дорогой мой мальчик! - улыбалась женщина - Я хочу угостить тебя. Прости, что так поздно — она держала в руках пирог, украшенный косичками и решеткой из теста. Гоц сухо поздоровался. Он называл ее тетей, потому что успел к ней привыкнуть. Одинокая женщина была только рада этому и воспринимала парня чуть ли не как своего родного сына. А еще она была большой активисткой по правам «ЛГБТ» в Берлине. О Гоце и его отношениях с семьей она знала и сейчас старалась поддерживать парня, правда была немного бестактной и не чувствовала настроения собеседника - любила совать свой нос куда не стоило бы, в чужие дела, просто из любопытства. - Почему ты такой грустный? Ну же, милый, улыбнись! - все время говорит она, переступив порог, смотря на Гоца, а тот избегает ее взгляда, опуская свой взгляд в пол, словно провинившийся мальчишка: - Я просто усталый… - А дальше все как по сценарию: - Мой бедный, дай я тебя обниму - откладывает пирог на стол Гертруда, готовясь схватить в объятья тонкого юношу - Обязательно поешь. Ты похудел! Так не пойдет! Я знаю, что ты много времени уделяешь своей учебе, но так ведь нельзя. Посмотри, кожа да кости! Уж позаботься о себе, ешь хорошо - по-доброму возмущается и наставляет его женщина изо дня в день - - Спасибо за заботу, тетя Гертруда - Раньше, это выводило Гоца на милую беседу, но сейчас он не мог сделать ошибку и выдать себя. Парень стал другим, у него появились новые секреты. И худоба коснулась его именно из-за них. Показались даже скулы, которых раньше у него не было. Он знал, что у него обострилось расстройство пищевого поведения, его тошнило от еды и поэтому сколько бы он не ел, это не приносило ему удовольствия и пользы. В последнее время, на нервной почве, ему хотелось только курить и пить воду. Было ясно, что это из-за употребления наркотиков. - Очень красиво, Гоц. Тебе идет этот цвет волос - оценила знакомая новый имидж парня. - - Благодарю, я обязательно попробую ваш пирог. Это мило, но сейчас мне нужно готовиться к сессии и экзаменам, поэтому... - хотел быстрее спровадить Гоц женщину, он уже мягко развернул ее к выходу. - - Да, конечно, я понимаю! - отозвалась она - И наконец они попрощались с друг другом. Гоц закрыл за ней дверь, громко выдохнув. Об учебе он конечно же соврал, он много прогуливал благодаря своему состоянию и совсем потерял к ней интерес. А еще он боялся того, что другие заметят в нем изменения. Встречался он только с друзьями, ходил на репетиции и работал над новым музыкальным материалом. Скоро у них ожидался концерт. Его первое серьезное выступление на сцене… - Сегодня протесты в центре города. Пробки - не проехать… Дороги закрыты. Только на метро. – смотрел Феликс новости и говорил по телефону – Сто лет не ездил под землей. Чертова политика… - мужчина покачал головой, слушая собеседника по ту сторону связи. – Эцель не поедет, он спит. Ничего, мы сами разберемся с этими новомодными приспособлениями. Не такие мы уж и старые! – Звонок в дверь. - Доброе утро, Феликс – это была уборщица из клинингового сервиса, которую Феликс встречал каждые выходные. Мужчина впустил ее, произвел оплату, что-то обговорил, и тут же покинул дом. Даже по выходным он много работал, а счет его проектам был нескончаем. Любимая работа отвлекала от излишних мыслей и помогала ему прийти в норму. Феликс редко сидел дома и почти всегда был занят. Ближе к обеду Эцель проснулся от шума гудящего пылесоса. В доме полным ходом шла тщательная уборка. Подросток ленился и не хотел вставать со своей постели. Он не любил эти обыденные дни. Скрывшись под одеялом, он решил поспать еще немного. Тем временем в центре Берлина разворачивалось громкое шествие с беспорядками. Люди были против нового закона о мигрантах, введенного властями, их не устраивало невыгодное положение Германии в сравнении с другими странами Европейского Союза. Люди, в руках которых были дымовые шашки и плакаты с вопиющими лозунгами, совершенно одичали гонясь за право голоса. Серо-черный дым окутал главные улицы… - Тут начался настоящий хаос! – Ральф, Ханс и Гоц слышали грохот и шум над ними. Они быстро шли по подземному переходу метрополитена. На каждом углу стояла охрана правопорядка. До них доносилось эхо сирен скорой, пожарных машин. - Я говорил, что мы попадем прямо в эпицентр событий... - ворчал Ханс. - Ненавижу политику. Она всем промывает мозги - думал о своем Гоц, идя за Хансом. Ральф не терял своего оптимизма: - Нам повезло, что мы не наверху! - Парни не могли отменить свою репетицию сегодня, ведь на носу их концерт. Их ничего не останавливало. - Пустите - протолкнулся Ханс сквозь толпу, освободив путь для своих друзей. Гоц почувствовал себя как на войне. Повсюду грохот и много испуганных людей. Наверху опасно, они должны доехать до их линии целыми и невредимыми... Парень еще никогда не попадал в такие ситуации, лишь видел в новостях. Самое страшное было то, что под видом митинга, который плавно перетекал в протест, могли происходить совсем небезобидные преступления. Сейчас Гоц старался быть вдвойне внимательнее. - Люди не готовы к анархии! - комментировал ситуацию Ральф, держась рядом с друзьями. В метро, на центральной станции, стоял гул. На табло зажглись цифры и наименование прибывшего поезда. Прозвучала незатейливая мелодия и двери раздвинулись. - Идём! Это наш! - послышался голос Ханса - Быстрей бы отсюда свалить - Трое заняли свои места в вагоне и благополучно покинули центр. Метро было как никогда оживленным. По его многочисленным подземным туннелям, разгоняя скорость, ездили длинные поезда. Люди стремились покинуть главную ветку, которая была ближе всего к беспокойному месту, где разворачивались события политического масштаба. Свет внутри вагона тревожно замигал. - Надеюсь батареи питания не могут отключиться от этих дебошей? Может такое произойти? - опасаясь предположил Ральф. - Мы ведь не застрянем? - - А ты уже наделал кирпичей, да? - смеялся Ханс над другом, расслабившись - - Недавно, я как раз читал книгу о подземелье драконов. Там говорилось что, проведя долгое время под землей, человек начинает сходить с ума - улыбнулся Гоц с издевкой - А еще паника чаще накатывает именно в таких закрытых пространствах без света и видимой панорамы. Воздух тут особенный, он спертый, может показаться что тебе не хватает кислорода... - смотрел Гоц в темное окно, на мелькающие вдали лампы. - У всех докторов издевательство в крови? — - Так, все, хватит! - крикнул Ральф - Это совсем не смешно! – Эцель отвлекся от завтрака. Увидев новости, он набрал номер Феликса. - Ты что с ума сошел? - возмутился он, как только дядя взял трубку. - Ты ведь знал, что в городе беспорядки... И все равно поехал? - парень замолчал, услышав, что Феликс уже на своем рабочем месте, в студии - Я все-таки... Волнуюсь - парень крутил в руках вилку, поглядывая на экран с новостями - Просто будь осторожен. Жду тебя дома. Пока - парень устало закрыл глаза, его снова клонило в сон от лекарств. Он старался отвлечься. Эцель потянулся к своему дневнику. Взяв ручку, парень начал записывать свои мысли, как советовал ему психолог.

«Дорогой дневник, я попробую продолжить заполнять тебя. Я буду писать все, что взбредет мне в голову. Сейчас я ощущаю себя другим человеком, нежели раньше. Такое ощущение, что я не принадлежу себе. Еще я разучился выражать свои эмоции. Что-то внутри меня надломилось, и я стал равнодушен ко всему происходящему. Трагедия, которая недавно коснулась нас с Феликсом лишь на момент пробудила во мне живые чувства. Нет, на самом деле я чувствую бурю эмоций, которые накопились во мне, но они, по неведомым мне причинам, заперты для внешнего проявления... Я чувствую бессилие перед ними. Мне бы хотелось избавиться от боли, что преследует меня, когда я бодрствую, от той грязи в моей голове, которая заставляет меня ненавидеть себя. Я пью таблетки, надеясь, что они растворят во мне все страдания. Мне жаль, но мне кажется, что я никогда не верну себя прежнего. В моей жизни больше нет радостных событий...»

Парень перелистнул страницу и заметил карточку с фразой «Пламя, облаченное в плоть». Так называлась первая песня, автором которой был его дядя Феликс, он написал ее еще в девяностых. На обратной стороне был записан первый куплет, который Эцель старательно выписал два года назад, будучи влюбленным в текст. Сейчас он мысленно перенесся в прошлое. Он вспомнил о Давиде и решил ему написать сообщение, затем он взялся за уроки. Вечером, когда Феликс вернулся с работы, Эцелю приснился сон, в котором он сидит в темном закрытом месте. Ему холодно. И другим тоже. Оказалось, что он здесь не один. Вокруг него незнакомые люди, они дрожат и впадают в панику от металлических звуков открывающихся замков. - Чистых на органы - беспристрастно звучит до безумия знакомый голос - В комнату заходят двое мужчин в черных балаклавах и забирают одного парня, который упирается и кричит. Затем звучит тишина перед настоящей бурей. - Что это? - будучи шокированным, интересуется подросток - - Продажа на… - человек рядом заикается, спёрто дыша - Органы - сдерживает он свое дрожащее дыхание, все-таки закончив фразу. По ту сторону стены раздается зверский крик от боли, искаженный, даже не похожий на человеческий. В комнату снова врываются мужчины с закрытыми лицами и теперь уже хватают Эцеля, но на полпути их останавливает темная фигура в дверях: - Нет, Энтони тот еще наркоман. Его органы уже давно гнилые, отвратительные и мерзкие. Он потасканный и ничего не стоит. – показалось из тени лицо Дэвила – Невыгодная, отравленная дешевка. - его взгляд был отрешенным и незаинтересованным. Эцель был ошеломлен смотря в эти бездонные глаза. Мужчина разорвал зрительный контакт и развернувшись, вышел из комнаты. - Тогда берем того спортивного ниггера - Эцель дернулся от резкости звуков. Громкие выстрелы и крики с экрана телевизора разбудили его. Феликс смотрел криминальный фильм. - Уснул? Неужели фильм такой неинтересный? - поинтересовался дядя — Ты спишь целыми днями. Просыпайся – ткнул его в плечо Феликс —