Всё твоё существо

      День был скучным. Наверное самым скучным по мнению Джона. Он лениво оглядывал подопечную, корпевшую над учебниками, так же лениво его взгляд скользнул к окну, за которым изредка проходили люди с парящими позади них хранителями. И как бедным не надоедает изо дня в день заниматься подобной рутиной! Вот Джону это быстро надоело, но поделать он ничего не мог. Да и видете ли бедным людям не хватает поддержки для принятия решений. Конечно же, своей-то головы у них нет. Ну, у большинства. Потому-то и приходиться приставлять к ним ангела и демона, только бы те нерадивые могли существовать в этом страшном мире. Но Джону, честно говоря, было совершенно не жаль их. Да и зачем жалеть, когда тебя буквально опекают с двух сторон. Такого при его жизни не было.       Скажем откровенно, при его жизни и ангела-хранителя-то у Джона не было как оказалось. Демон один. Да и тот видно решил сгубить его пораньше. Недаром же демон. По крайней мере так выразились в небесной канцелярии, когда он впервые попал туда. Сказали, то бишь нехватка персонала была тогда.       Ага. Только вот Джон до сих пор не мог принять тот факт, что оказывается вся его жизнь зависела не от него самого и Чертовой воли случая, а от какой-то там вышей силы! Ну-ну.       А теперь и вовсе этих хранителей развелось пруд пруди, на каждом шагу, куда не ступи везде увидишь хвостиком идущих или парящих чертей да ангелов. И все на одно лицо, серьёзные, безликие. Да к ним даже не подойти, не перетереть за своё ангельское, да вообще ни о чем с ними не поговорить. Глянут эти ангелы на тебя как на собачье дерьмо да укажут пальцем, что бы шёл за подопечным смотреть. А Джон, что, Джон не лыком шит, такое отношение к себе терпеть ещё чего удумали.       Но как же уже надоело за одним и тем же смотреть. За тем как человек рождается, глаза открывает, смотрит на него своими чёрными бусинами и тут же орёт от ужаса. Да-да именно от ужаса, а не потому что это природный плач. Уж не ему-то уметь теперь ощущать страх? А все мелкие его как видят бояться, так что страх чужой почуять слишком легко особенно теперь спустя пару повторяющихся веков. Да и наверное правильно делали, при жизни он детей не слишком любил... Да и людей в принципе тоже. Слишком уж был увлечён своими идеями.       После малявка растёт, идёт в школу, университет, гуляет, занимается всякой ерундой и только некоторые отправляются учиться, становясь хорошими профессионалами. И то пока не подтолкнёшь их к этому. Вон прошлому подопечному пришлось пять раз учебник по физике скинуть на голову, что бы тот задумался. Один раз и вовсе пока тот напивался Джон швырнул ему его в лицо, дабы завязывал уже. Да видно прилетело хорошо, ибо отштудировал закон написанный на раскрывшийся странице слово в слово. Хотя работать так это не должно по сути, но сработало.       Хм. Может быть наблюдать за чужим обучением это и интересно, но вот дальше то что—старость? Бесконечные болячки, деменция, а после и вовсе смерть?       Вот, пожалуй,смерть самое нелюбимое для Джона, ибо приходиться встречаться с душой умершего да самолично провожать его чаще всего в рай. Да обязательно слушать бесконечно глупый треп, напыщенные восхищения или множество вопросов, на которые он после седьмого подопечного устал отвечать.       А потом всё по новой.       Рождение, учёба, старость, смерть. И все прилагающееся по мелочи.       Он отвлекается от своих размышлений ощущая чужое знакомое присутствие, да тут же подскакивает с места расплываясь в довольной улыбке.       Его напарник неловко топчется неподалеку, оглядывая девченку, прежде чем посмотреть спокойным безмятежным взглядом на Джона. —Ах, красотка. А вот и ты! Мне было так невыносимо скучно и тоскливо без тебя, просто до безумия! — он в один прыжок подлетает к демону, хватая его за холодные бледные руки, мимолётно кружа в танце, прежде чем перехватить одну из рук и оставить поцелуй на костяшках пальцев.       Сверху слышится вздох.       Джон хихикает, оглядывая привычную растерянность и смущение. Ай, а ведь должен был привыкнуть к его выкидонам, сколько уже работают вместе, а демоненок всё так же взгляд отводит, вздрагивает, да не знает, что сказать. —Ну что же ты, смущаешься что ли? Не стоит, я знаю, что я красив, что взгляда не оторвать, но думаю за столько веков у тебя, красотка, должен был выработаться иммунитет? Разве я не прав? —Джон, прекращай, —спокойно, почти что сердито говорит напарник.       Но он пожимает плечами, покорно отходя прочь. Иш какие нежные. А ведь действительно должен был привыкнуть к нему и его характеру. Хотя с другой стороны это было весело смотреть на смущенное или раздраженное лицо демона. —Иногда, красотка, мне кажется, что на небесах произошла ошибка. И это я должен был попасть в ад, —поёт он нарочито растроенным тоном, облакачиваясь о стену и с прищуром смотря на напарника. Ло же хмурится, неопределённо жмёт плечами и переводит взгляд на подопечную. —Ты опять решил сделать из ребёнка гения? Кто на этот раз? Хирург, физик, математик, химик, астрофизик были, и даже философы однажды. —О, красотка. Ну дай порадовать свою душу хотя бы этим маленьким баловством! Что же мне делать, если дни становяться слишком одинаковыми, а в небесной канцелярии ещё скучнее чем слежка за людьми! ? И вообще на этот раз это будет биолог! Давненько я не занимался биологией, нужно было бы освежить память. А рыться в небесной библиоте мне запретили, после того... Первого и последнего раза.       Лололошка усмехается, присаживаясь на постель и скрещивая руки на груди: —Это тогда когда ты чуть не выкинул все их фолианты? Помнится даже один из них к нам в ад упал. До сих пор не могу принять в толк, каким образом ты это умудрился устроить.       Джон насупился, огладил свой идеально белый костюм и тоже присел на рядом стоящий пуфик, закинув ногу на ногу: —Мне было слишком скучно. Вот я и попытал счастье в библиотеке. Только кто же виноват, что в ней не было ничего путного, кроме множества вариаций заветов и бесконечных сборников правил?       Лололошка лишь улыбнулся мягко по-доброму. Отчего Джон на миг застыл. Вот ведь действительно, как получилось так, что этот парнишка попал в ад? Выглядел-то всегда таким добродушным, таким удивительно спокойный и странным. Даже порой он сам начинал отговаривать Джона от необдуманного или опасного поступка, чего делать,собственно говоря, он и не должен был. Чтож. Возможно на небесах просто случилась большая ошибка.       Но Джон не жалуется на неё. Иначе кто бы еще скрашивал его тухлую жизнь своим присутствием?

***

      Быть ангелом—дерьмово. Иногда он ненавидел эти тухлые собрания, где серафимы монотонно пели свои завывания, где вновь поучали всех быть добронравными, старательными, прежде чем отправить на каждодневную работу. Он презирал и остальных ангелов, таких целеустремлённых и горящих своим делом. Будто бы кроме спасения и напутствия людей больше ничего им не нужно было.       И Джон сперва тоже думал, что возможно он тоже станет таким. Что слишком долгая жизнь сделает из него вот такого же безликого трудягу, не ведающего ничего кроме борьбы за добро и вечной погоней за спасении душ.       Но он таким не стал. Напротив, его начали раздражать эти одинаковые лица. Его начали раздражать и души, которых в большенстве своём отправляли на перерождение. И всё потому что в тот самый миг он не мог думать о себе. Почему же в тот момент его не отправили на перерождение? Почему он должен был сдохнуть просто потому что... Люди не живут без хранителей? Просто потому что они подыхают только по их воле?       Он был зол на это.       Он не мог терпеть весь этот фальшивый слишком сияющий бред.       Но что теперь он мог сделать? Он ангел и наблюдать за людьми всё ещё лучше чем сидеть и разгребать бесконечные стопки документаций и анкет людей, лучше чем бесконечный подсчет рожденных и умерших. От этой однообразной работы он бы ещё быстрее сошёл с ума. И ведь даже не скажешь, что это рай верно? И ладно его подсчёты в прошлом, те были научными. А здесь-то если хочешь узнать, что о мире людей, тебе обязательно нужно присутствовать в нём. Иначе информация просто не поступает до неба. А потому-то Джон развлекается как может, заставляя подопечных учиться и узнавать всё подряд. Главное, что это держит его мозг в узде, а остальное не важно. Он всё же учёный, даже будучи ангелом. А учёную душу не вытравить даже монотонной рутиной.       А потому-то напарник его странный для демона был его ещё одной отдушиной. С ним хотя бы можно было поговорить. А самое главное он мог слушать, это он тоже ценил. При жизни его тоже слушали, но эти невежды смели задавать глупые сбивающие с мысли вопросы!       Таких он не мог терпеть никогда.       Лололошка был его, пожалуй, лучшим напарником среди этого всего дерьма.       А потому других он бы не пожелал. Как-то довелось ему работать с грубым, невоспитанным хамом, который и не разговаривал толком с ним. Хотя возможно это у них такая мода, не говорить ни только с соратниками, но и с чужими.       Нда. Совсем тронулись.       Джон провожает безразличным взглядом очередную парочку хранителей прежде чем посмотреть на подопечную, танцующую с молодым человеком. Хм. А почему бы и нет?       Он хитро улыбается, смотря на Лололошку. —Красотка, потанцуй со мной! —и не говоря ни слова хватает его за руку, присоединяясь к танцующим парам, попутно ловя настороженные внимательные взгляды других ангелов. Ну и черт с ними, пусть смотрят. Ему-то что. —Джон,—выдыхает Лололошка, но покорно кладёт одну из рук ему на талию, второй же осторожно держал за руку, точно был он хрустальный. Надо же, нежный.       Джон улыбается шире, смеётся громко и прикрывая глаза отдается во власть музыке.       Шаг, поворот, шаг.       Они танцуют вместе уже несколько столетий, но почему-то сейчас этот танец казался иным, слишком плавным, осторожным. Хм. Наверное всё потому что теперь демоненок наконец научился нормально танцевать. Во все прошлые разы он так и норовил наступить ему на ногу или споткнуться.       Теперь же движения его плавные, почти что профессионально отточенные, хватка осторожная, но удивительно крепкая, он бы сказал наконец уверенная. —Красотка, а ты хорош! —щебечет он, останавливаясь.       Напарник пожимает плечами, вновь будто бы безразлично смотрит на него, но Джон-то знает, в глазах этих чёрных, пустых, таится что-то иное. Чего самому Джону ещё невозможно понять. Но это точно чувство какое-то необъятное, живое, да такое горячее, что самого озноб пробивает только от одного взгляда в эти глаза.       Волей собственных чувств , разыгравшегося азарта от танца и задорной музыки, он наклоняется ближе, мимолётно мажет губами по чужим мягким, пусть и чуть шершавым губам. Прикосновение столь нежное, невинное, но такое до одури головокружительное, что хотелось бы прильнуть сильнее к чужим губам, углубить поцелуй, да насладиться этим жаром по полной. Но он ограничевает себя мимолетным теплом и тут же отпрыгивает, расправляя белоснежные пушистые крылья и взмывая птицей в воздух, оставляя растерянного демона внизу.       Только вот даже тогда он успевает заметить отблеск чужой улыбки, расцветающей на губах.       Ну что за милашка ему достался.

***

      Ну начинается. Любовные сопли, только этого ему не хватало. И почему нельзя жить спокойно, заниматься своим делом и не привлекать к себе такого внимания? Ах, точно, гормоны. Джон хмыкает, наблюдая за тем, как бывший партнёр направлял на дрожащую от страха подопечную нож. Вот же. И опять ревность, темы несчастной любви, а как итог поехавшая кукуха.       Нда, и вроде бы даже не подросток, а вёл себя этот пацан так глупо.       Джон вновь хмыкнул пролетев чуть дальше и останавливаясь возле появившегося из воздуха Ло. —Помниться моя мать, прежде чем меня зарезать, тоже выглядела такой же взбешенной и поехавшей. Хотя неудивительно, все с шизофренией выглядят такими, а у нее как после оказалось была уже запущенная форма. Хотя бывают и другие случаи, тот же катотанический ступор, человек может находиться в одном положении месяцами не реагируя на внешние вмешательства, вывести такого пациента из ступора довольно сложно. Но возможно, главное что бы было терпение. —Тебя убила твоя мать? —пораженно шепчет Ло, глядя прямо на него.       Джон удивлённо приподнимает брови: —Ну да. Я разве не говорил? Ах, правда что ли?! Моё упущение. Хм. Тогда началась моя карьера ученого и моё имя было весьма на слуху. Хмм после развода с отцом она была весьма не в себе, но вроде бы спустя пару лет наконец пришла в себя, по крайней мере мне так казалось. Вела себя она тогда довольно спокойно, я бы сказал как прежде. Да видно ошибся, молодой ещё был, что сказать, одна наука на уме, на людей внимание не обращал толком, вот и поплатился. Как никак почти сорок ножевых, —он усмехается видя как напарник вздрагивает,а сам вспоминает что эти сорок ножевых по его телу белесыми шрамами остались, порой всё так же неприятно саднящие, так что кожу свою по новой хотелось бы содрать только не видеть и не чувствовать их, —ну чего же ты, красотка, быть может я чуть привираю. Всё же будучи призраком первые пару минут, я успел сосчитать лишь до пятнадцати, —он слышит вскрик девушки и раздражённо вздыхает. Чтож, уже и поговорить нельзя. Почему когда ему так скучно ничего не происходит, но как только он увлекается разговором в мире происходит всякий эпик?       Он отвлекается на подопечную, оставляя хмурого, побледневшего Лололошку позади.       Хм. Стоит ли говорить, что девушка осталась жива?       Наверное нет. Как никак это же Джон был её хранителем. А он даже в этом убогом деле всё ещё лучший.

***

      Он думает о Ло, о том что они слишком давно вместе, столь давно, что успели изучить друг друга слишком хорошо. Он думает о Ло и его любви к молочным коктейлям, о том, как демон, точно кот, жмурится от солнца и ласково улыбается детям. Он думает о Ло и его любви к обычным прогулкам, во время которых он будет внимательно его слушать, о Ло который рассказывал, что умер ещё раньше чем умер сам Джон, и всё то время работал без напарника, просто потому что ему так было удобнее, а не потому что на самом деле была нехватка ангелов.       Он думал о Ло и его любви осторожно подходить сбоку к подопечным и краем глаза посматривать на то какие книги они читают.       Он думает о Ло, который позволял ему вести чужие жизни, почти не встревая в них, лишь иногда давая советы, точно бы он был старшим ангелом-наставником, следящим за уже своим собственным подопечным.       Он думает о Ло, даже сейчас, находясь на смертной Орде, улыбаясь широко, почти безумно. Глядя на одинаковые лица ангелов, взирающих свысока на него.       Они сказали, что он провинился. Но где же он ошибся? Или же его безобидный флирт с демоном наконец спустя пару веков посчитали ошибкой? Какая жалость, но он не испытывал сожалений. Ведь даже если бы знал, что понесёт за это кару, сделал бы всё точно так же. Просто потому что душа его всё ещё человеческая и неугомонная, просто потому что нехватало ему обычного человеческого общения, которое раньше он презирал, просто потому что рай—не его место, как бы не уверял его Ло в обратном.       Ему не страшно, не страшно, когда архангел щёлкает пальцами и тут же он ощущает дикую боль в лопатках. Не страшно, когда эти тысячи глаз и тысячи фигур, столпились вокруг него, точно вокруг костра где сжигают ведьму. Даже тогда ему было не страшно.... Но очень больно.       Боль сковывает его тело, тут же растекается огнём и как бы не старался он молчать, как бы не старался всё так же улыбаться, не получалось. В итоге из его горла вырывается дикий вопль боли. Крылья позади же ломаются, точно бы отрывают их постепенно. Да наверное так и было. Крылья позади падают двумя окровавленными баластами, оставляя его лопатки изодранными в мясо.       Джон смотрит на архангела, но не успевает ничего сказать, облака под ногами тают и он кометой летит вниз.       И это его последние минуты.       Он умрёт.       Но даже тогда он болезненно улыбается, представляя, как разбивается о горячую землю ада, как сжигает его кожу камень, как больно будет гореть, после. Он представляет как выглядит со стороны, точно звезда летящая в ночном небе. И вспоминает слова сестры: —На самом деле падающие звезды—это летящие вниз ангелы.       Она была права. Только вот это не просто летящие вниз ангелы, а падающие. Это ангелы которым уготована смерть, ибо после падения никто не должен выжить. И Джон тоже на это не надеется. Всё же, смерть не страшна, не тогда, когда есть перспектива существовать в вечной надовшей рутине. Хотя, ради того что бы посмущать Ло он бы ещё пожил.       Он смотрит на отдаляющееся небо и проклинает его. Проклинает свою безумную мать, которую отчего-то он слишком сильно любил, проклинает себя, за то что попал именно в рай, ведь неужто его научные исследования были так полезны, что перекрыли собой явно отвратительный характер? Конечно, его исследования были верхом человеческого, верхом науки, но даже так...Очень жаль.       Он летит вниз не испытывая ничего кроме тупой, горящей боли. Боль застилает глаза слезами, дыхание перехватывает, точно в глотку ему залили жидкий огонь.       Скорого его конец.       Джон жмурится, готовясь столкнуться с землёй....       Но удара почему то не происходит. Вместо этого его ловят две крепкие, сильные руки, тут же прижимая к чьей-то груди и кажется закрывая его чёрным крылом? Джон болезненно вздыхает, хватаясь за знакомый клетчатый шарф и поднимает голову, встречаясь с сияющими синими глазами. В этих глазах он видел холодное мерцание огня. —Ло? —выдыхает хрипло, сдавленно.       Демон кивает, прижимает его крепче к себе, стараясь не задеть отростки на спине. —Всё в порядке. Я успел. Теперь всё будет хорошо.... —он говорит ещё что-то, но Джон уже не слышит. Перед глазами всё размывается в кашу, а уши закладывает и он наконец проваливается в зыбкое мрачное небытие.       Возможно, это было просто предсмертная галлюцинация, а быть может им крепко влетит за этот проступок. Но об этом после. Сейчас он ощущал себя слишком уставшим и сломанным.       Сейчас даже родные холодные руки не спасали от невыносимой боли, сжигающей его остатки души и тела.