in vino veritas

      Их четвертая встреча случилась на следующий день после попойки, в ощущении ещё не прошедшего до конца сна и похмелья.       Рацио проснулся от того, что спросонья продрог, ведь уснул без одеяла. Украшения на груди с боди неприятно впивались в кожу, ремешки сбоку у ребер натирали. Доктор пожалел, что пренебрег этой ночью шелковой пижамой и собственным комфортом. Алкоголь до добра не доводил ещё ни разу: в этом он убедился как нельзя лучше, потому что чудом глаза разлепил, уткнувшись носом в ткань подушки. Причиной тому — мигрень, да и в глотке болело так, будто стекло жевал, от того и глотать больно. Подумывал найти аптечку и чем-нибудь горло смочить, чтоб жить снова захотелось, но тело с кровати подниматься отказывалось. Рацио и впрямь бы потянуло в сон, если б не услышал сквозь собственные мысли кошачье мяуканье. Дрема сошла окончательно, когда что-то маленькое и тяжёлое потопталось по спине, не то массируя, не то причиняя боль. А после свернулось на сгибе позвоночника и замурлыкало.       И ему пришлось открыть глаза и обернуться.       Уверен, ну не могло такое быть, чтоб у него поселилось животное, как и то, что находился не у себя, но всё решительно указывало на второе. Темной ткани наволочки с золотым тиснением явно не было в постельном Веритаса, как и скомканного зелёного покрывала, на котором спал. И не только он, потому что сбоку чувствовался чужой вес и тепло, а нога, которая ему не принадлежала, сплелась с его собственной. Стоило повернуть голову в другую сторону, как почувствовал щекотание в носу — случайно зарылся в чужие волосы. Он бы мог насторожиться — незнакомцев в кровати видел впервые, — но будто сильней напрягся, заметив татуировку-клеймо на чужой шее. И близость эта казалось самой неправильной утренней случайностью. Они лежали почти вплотную, и доктор невольно собственной рукой касался мягкой ткани чужой пижамы. Авантюрин тих и спокоен, дыхание ровное. Впервые видел его таким. Человек напротив был почти нутром обнажен, голый, даже будучи в одежде. Та сторона, которую не хотелось наблюдать, но всё равно взгляд цепляла.       Скула светлая, волосы блестели в лучах утреннего солнца мягко, глазу почти приятно. Почти, потому что местами что-то начало сверкать сильнее, и от этого как будто сон быстрее покидал и заставлял мозг работать.       В чужих волосах всё ещё висела его заколка. Авантюрин, видимо, снять забыл, но от страха за её сохранность у Рацио волосы дыбом встали: хрупкие позолоченные листья могли повредиться, ветка сломаться, а замок заклинить. Готов был злиться на собственную беспечность и чужую безалаберность. Этот идиот позволил себе то, чего учёный не мог себе позволить в течение многих лет! Он привстал на локтях, нависая, чтоб видеть лучше. Вопреки волнению, надеялся сохранить рассудок, чего нельзя было сказать об уже проснувшемся Авантюрине. Светлые ресницы затрепетали, а щеки румяные, потому что дыхание Веритаса обжигало.       Тихо прозвучал щелчок застёжки, и Рацио умудрился сделать так, чтоб весь удар пришелся по его руке, мельком коснувшись головы, но пришлось собственные пальцы запустить в чужие волосы. Он касался их у линии роста и невольно там водил, круги рисовал.       Заколка казалась целой, однако светлые локоны обвились между стеблем и креплением. Распутывал как мог, стараясь не тянуть волосы и будить лихо, пока оно тихо, но лихо давно проснулось и просто едва могло различить сон от яви. Веритас обратил внимание на чужое бодрствование только когда снял украшение.       Явно не его рука скользнула через прорезь боди к мягкой груди, а светлая — не от знаний, — голова обернулась медленно-медленно. Рацио дернулся на месте, не успев вовремя среагировать на приставания, потому что чужая рука крепко схватилась за грудь. Боди трещало по швам, как и его рассудок.       — Закончил? — хитро улыбнулись напротив, — Интересно, что же ты там делал?       Пальцы ловко подцепили сосок и сжали. Искры перед глазами, он мог лишь глотать тихие вздохи в плотно стиснутых зубах.       Рацио больно ударил по чужой руке, в которой была заколка, после оставил на подушке и за запястье схватил, высовывая руку наружу. На ней красовалась неглубокая царапина. Золотые листья остры, как и его желание убивать.       От такого даже кот сбежал со спины, чтоб под горячую руку не попасться.       — Черт возьми, Вы! — Рацио привстал, хватая чужое запястье так, как будто взял с поличным.       — Я? — Авантюрину будто всё нипочём, смотрел невинно и сквозь полуприкрытые глаза.       — Что «я»? — опять завелся с пол-оборота, хотя провоцировали очевидно, — Ваши домогательства меня начинают раздражать.       — Домогательства? — в двухцветном взгляде будто демоны спрятались, которые искренне удивлялись сказанному из прекрасных уст доктора, — Это невинная шутка, в которую следовало б играть обоим. Ты, между прочим, её и начал.       Рацио казалось, будто ему несли какую-то ересь.       — И когда же я начинал?       — Ты меня по голове гладил и даже за волосы дергал. Я уверен, у тебя был мотив, но это уж слишком близко, не кажется? — под изучающим взглядом ученого щеки обдало жаром, — И подумал, что мне тоже можно нарушить границу.       У Веритаса ощущение, будто его спалили за списыванием, но все подозрения пусты, как ни посмотри! Всё сказанное — бред, ведь у этого безумца только одно в голове!       — Я свою заколку выпутывал с волос, бесстыдник! — и помахал ею так, чтоб точно видел.       — Да понял, понял, не делай такое серьезное лицо — я ж не идиот и всё-всё понимаю, — а улыбку предательскую не скрыть за ладошкой.       И Веритас тоже всё понимал.       Авантюрин только и делал, что лыбу давил и смехом давился, дурак этакий, а у Рацио от смущения и гнева голова вскипала. Чего это он понимает? Или это просто забава такая? Он не такой, потому что всегда стремился к истине и порядку, так почему щеки предательски жгло?       Готов отрицать до последнего, и потому замахнулся, чтоб вдарить пощечину, молясь всем эонам, чтоб этот провокатор замолчал. Но парень напротив умудрился свободную руку прям перед лицом доктора выставить, потому что инстинкты сработали быстрее разума.       — Эй, ты зачем руки распускаешь? Что скажут твои студенты, если узнают? — голос всё ещё весёлый, но доктор чувствовал чужую настороженность.       — Им от меня прилетает даже сильней, чем Вам, — непреклонен, как и всегда.       — Ну, допустим, ты ударишь, но кому от этого легче станет?       — Не поверишь: мне.       — Где это видано, чтоб партнёры друг друга били? — из-за всех сил гнул линию. Рацио даже бровь вскинул в лёгком раздражении.       — Мы даже работать не начали, но Вы продолжаете действовать мне на нервы. Не боитесь партнёрство потерять своими выходками?       — Да что я сделал? — Авантюрин вопреки всему продолжал улыбался во все тридцать два, откровенно прикидываясь дебилом, и Веритас в это реально верил. Какой же проблемный тип!       — Долой безобразия! Извинитесь и подставьте щеки, чтоб я мог ударить по обеим.       — Не против, но я могу предложить вариант лучше! — торговцы на базарах говорили бы на языке Авантюрина, — Давай заключим пари. Если я уложу тебя на лопатки, то ты будешь должен мне одно желание, а если ты меня, так и быть, я дам себя ударить.       Предложение прекрасное, Рацио бы даже согласился, если б не был достаточно раздражён похмельем и чужим гундежом под ухом.       — Можете не предлагать, мне не требуется на это разрешение.       Но Авантюрин, напротив, был увлечен этой игрой и первым закинул ноги на бедра Рацио. Доктор замешкался на секунду, оттого и руку получилось из хватки вырвать. Оттолкнувшись от кровати, сумел перевернуть на спину. Авантюрин плотно зафиксировал своё положение на чужих бедрах. Навис. Чужие руки крепкие и мускулистые, их обездвижил чуть ли не в первую очередь. Страшно представить, что б они могли с ним сделать, если сумеет вырваться.       Но Рацио удивлен настолько, что почти не сопротивлялся. Как в таком маленьком теле оказалось столько силы? Двухцветный взгляд в нем дыру прожигал, что аж мурашки табуном по телу пробежали. Его не только застали врасплох, но и приблизили к эрекции. Его партнер в очень интересном месте сидел, куда кровь приливала активнее всего, а учёный мог только воздух ртом ловить и пытаться успокоиться.       — Ты думал, я с тобой шутки шутил? — смотрел сверху-вниз, испытывающе и надменно.       — Как подло, жулик. Я прибью Вас! — опомнившись от ступора, дёргался, елозил, пытался вырваться, но только сильней увяз, как в трясине. Держался этот дьявол на нем уж слишком крепко.       — Ну уж извини, мог и принять условия сделки, — тот в свою очередь говорил ровнехонько, ни один мускул не дернулся на безмятежном лице, — Хотя, на секунду, мне показалось, что ты выиграешь. Но теперь мы, надеюсь, все успокоились, и дальнейшее общение пройдет без насилия.       — Вы серьёзно этим пытались меня успокоить? — шипел, от безнадёжности ситуации сам улыбаться начал. Ещё чуть-чуть и удовольствие наконец-то получать начнет. И тогда до веселья обоим точно не будет.       — Повторюсь: ты первый начал, — вблизи Веритас очень красивый, и Авантюрин, честно, был околдован.       Веритас красив настолько, что можно сорваться на чего-нибудь этакое.       Авантюрин близок до неприличия. Чувствовать чужое дыхание в библиотеке — одно, но в незнакомой кровати — совсем другое. В этот раз они действительно одни, никто б им не смог помешать. И доктор сам удивился от того количества отвратительных фантазий, которых точно не должно быть в умных и приличных светлых умах. Мыслями под чужой пижамой исследовал сантиметр за сантиметром, оглаживал подтянутое тело, сминал губами соски.       В горле резко стало сухо, хотелось сглотнуть.       — И долго меня так будешь удерживать? — сложно разум холодным держать, когда в голове крутился порнофильм с ими двумя в главной роли, и лучше бы этому кино наконец закончиться.       — Пока не буду уверен в своей безопасности, — но Авантюрин будто из железа сделан. Может, он и впрямь хочет того же, о чем Рацио думал?       — Не забывайте, что Вы слабее меня. И если я выберусь, то заставлю Вас об этом пожалеть, — мысленно оценивал, каким образом в случае отказа повалить нависающее над ним тело.       — Правда? Скажи, что ты хочешь сделать, — почему его голос такой тихий и вкрадчивый? Доктор не понимал, но упорно поддавался.       Рацио чувствовал, как внизу всё болело и напрягалось. Его голос от чего-то севший, тихий и глубокий.       — Вам это не понравится.       Рацио отвечал полунамеками. Авантюрин вовремя опомнился, почувствовав сзади чужое напряжение. Почти такое же, как и своё собственное. Оно упиралось почти там, где нужно, оттого и горло узлом свернулось.       — Что ж, — голос дрогнул, как же хотелось придвинуться к нему ещё ближе, — если ты так говоришь, то и впрямь рисковать не стоит.       Вопреки всему, даже собственным мыслям, послушно встал и освободил чужие руки, потому что заигрался и следовало остановиться раньше.       Так пусто на сердце не было ещё никогда: то ли от облегчения, то ли от ощущения не случившегося «конца». Весь флер почти исчез, но напряжение осталось. Рацио присмирел, прикрывшись зелёным покрывалом. Всё ещё недовольно смотрел на Авантюрина, а он даже не обернулся. Знать маленькую грязную тайну малознакомого человека, наверное, ужасно неприятно, но он мог это принять.              — Я рад, что мы поняли друг друга.              Знал бы, какого было Авантюрину, как он переживал и нервничал о случившемся, но доктор чужих печалей понимать не планировал. Взял давно забытую лавровую заколку в руки, которая вот-вот готова упасть в пространство между кроватью и тумбочкой. Золотые листья оглаживал, пылинки сдувал, пока не убедился в сохранности.       Авантюрин перевел взгляд на аксессуар. Такой красивый и аккуратный, в застежке даже застряла парочка светлых волос, так славно слившись с золотом. Они как будто всегда там были.       — Не знал, что она может сломаться — на вид надежная. Не проще ли заменить на другую?       Рацио демонстративно хмыкнул. Впрочем, хорошо, что она не сломалась.       — Ну уж нет, я не потерплю ни одной замены.       — Почему? — в двухцветных глазах читался интерес.       — Она мне досталась от наставника, — сказал так буднично, как будто общеизвестный факт произнес, но откуда Авантюрину его знать, учёный вопросом не задавался.       — И впрямь настолько ценная? Ты мог мне её не отдавать, — в ответ посмотрел с прищуром, и не от веселья. Уж больно не хотелось нести ответственность за чужие вещи, потому что, в отличие от ученого, отцовская рубаха и мамин медальон припрятаны в надёжных местах.       — Я её отдал, потому что справедливо проиграл спор. Не думал, что удача к тебе повернется.       Авантюрин горько усмехнулся. Веритас слишком мало знал о проклятиях, которые посылала одна Треокая богиня.       — Она ко мне всегда поворачивается. А тебе советую перестать недооценивать способности других, иначе с треском проиграешь таким, как я.       — Удача не поворачивается таким идиотам! И знаете, — Рацио бы ответил поярче, покрасочней, но все силы на произношение слов, которые едва накопились ультой в глотке, исчерпали себя, и застряли от пульсирующей боли в гландах. Оставалось только демонстративно показать средний палец, чтобы наглец понимал, куда следует идти со своим мнением.       Авантюрин хмыкнул. Больше похоже на призыв к действию, чем на желание послать нахуй.       — Как грубо, доктор, я из чистого сердца советами делюсь, а ты не ценишь.       — Авантюрин! — золотой взгляд недобро сверкнул, — Если не прекратите, я выгоню Вас за дверь.       — Ты не уточнил, за какую, — но человеку напротив как будто до этого и дела не было, — Они разные бывают, знаешь ли.       Рацио устало вздохнул: говорить не хотел уже из принципа и просто молча указал на выход из комнаты. Авантюрин расслабленно улыбнулся и взглядом сверкнул заговорщически, как будто что-то знал.       — Ты выгоняешь меня, хотя я сам сюда тебя привел? А если это дверь моей комнаты, что будешь делать?       — Опять Ваши уловки.       — Твоё дело, верить или нет.       Полунамеками кидался мастерски, и доктор наконец-то перестал воспринимать их как шутку.              Может, слова его ничего не значат, и они попали в кото-отель? Веритас не разбирался в особых услугах на Пир-Поинте, но если предположить, то этот вариант вполне возможен.       — Это номер в отеле? Вы сняли его? — решил не мешкать, а спросить прямо.       — Нет, — Авантюрин в упор смотрел, глаза в глаза, ожидая реакцию, которая не заставила себя долго ждать.       — Я его снял? — Веритас не сдавался.       — Каким образом? Ты был пьяный в зюзю.       — Тогда кто снял? — сморщил лоб в недоумении.       — Никто.       Вот вам и странные послепохмельные приколы — вопросов много, а ответов больше не становилось. Думалось Авантюрину, что он не зря любил тянуть время и выводить Рацио на эмоции — вон как чужое лицо перекосило.       — Иронично, что ты так и не понял. Мы находимся в моей квартире. Согласись, это намного лучше, чем пьяному заселяться.       — Вы думаете? — от осознания хмурился. Да всё, что угодно, сойдёт, чем пребывание в этом пропащем месте!       — Я знаю. Но уверен, если б ты был более устойчив к алкоголю, может, получилось. Можем повторить и проверить.       — Я с Вами ничего повторять не буду! — от злости у него голова опять разболелась, но ему в ответ рассмеялись сладко, незабываемо.       Их увлекательный диалог прервал резкий звук. За их спинами раздалась тихая трель какой-то смешной популярной песни. Авантюрин узнал бы ту мелодию из тысячи, потому что это его рингтон, и звонили по работе. Тут же потянулся за ним в быстром рывке, ненароком согнав животное. Кот не растерялся и расположил моську на коленке Рацио. Достойная замена.       — Я отойду пока, а ты отдыхай, поди устал от меня, — тут же ответил на звонок и выбежал за дверь, пусть и ноги слегка заплетались. И не только от сна.       Доктора в кои-то веки оставили в тишине. Только и делать, что сидеть на кровати, в сумбурных мыслях, перебирая мягкую шерстку в пальцах. Но в животе было пусто, во рту сухо и больно, а тело нуждалось в водных процедурах, да и не могла педантичная душонка сидеть на одном месте. Нужно куда-то идти и что-то сделать. Мотивацию подкинул и кот, вовремя спрыгнув с колен, как только надоела компания. Док и кровать заправил, потому что совесть бы замучила оставить в беспорядке.       Он провел некоторое время впустую, пытаясь самостоятельно отыскать в комнате и намек на верх своих одеяний. Это казалось для Веритаса сущей неприятностью, потому что спокойней уйти отсюда полностью одетым, а не как попало. Покинул комнату в надежде отыскать на полу, однако вместо одного отыскал другое, в чем нуждался не меньше. Ванная соблазняла горячей водой, баночками-скляночками, чем-то приятно пахнущим и чистотой.       Пока набирал воду, нашел полотенца и пену для ванны. Сложил всю одежду на полку, хотя следовало сунуть вещи в машинку, однако в этом случае придется вообще ходить без одежды. Рацио не горел желанием светить собой при посторонних, чего уж об Авантюрине говорить. Ещё одного домогательства он не выдержит. В последний момент, когда уже всё было готово, решил в воду не залезать и узнать, есть ли в этом доме, во что можно себя обернуть, кроме полотенца. Одеваться заново, чтоб выйти из ванной, было до смешного лениво, но ничего более не оставалось, только смириться и лезть на полку за боксерами. И стоило почти дотянуть их до бедер, как внезапно ручка двери задергалась, как будто открыть пытались.       Весь ужас в его глазах пронесся бегущей строкой вслед со стыдом и торчащим членом из трусов.       Авантюрин открыл дверь, присмотрелся, переведя взгляд от макушки до симпатичных кубиков пресса, а после и ниже. В осознании того, что увидел, тут же закрыл её обратно.       — Ты чего не прикрылся, дурень! — невольно голос повысил, потому что кровь в ушах кипела. Прислонился спиной к двери, руками хотел красное от стыда лицо прикрыть, но не мог.       Рацио так и стоял, сгорбившись; до него еле дошло, что только что случилось.       — А Вы зачем врываетесь? Не слышали, как я воду набираю? — нахмурился, его тон настолько громкий, что в висках гудело.       — Я был занят! И не ори на меня в моей же ванной, — почти хрипел, голос сел так яро реагировать, — Ты смерти моей хочешь?       — Вы смеётесь на до мной? — это кто ещё над кем издевается, — Это не я Вас застал полностью раздетым.       — Я нес лекарство от похмелья, но думаю, что ты и без него обойдешься.       — Только попробуйте унести! — он за это лекарство на смерть будет стоять, если потребуется.       — Так оденься и открой мне дверь.       — Сами и открывайте, Вы же её закрытой держите.       Авантюрин бы смеялся с этой истории, не будь он в ней главным действующим лицом. Аккуратно, не спеша открыл дверь, а за ней Рацио, такой же раздетый, но уже в боксерах: синих таких, с вышивкой. Не мог отвести взгляда от того, что член слегка выпирал из-под ткани. Красивые трусы, красивый пресс и грудь — так бы и стоял в трансе, потому что впервые видел подобное великолепие.       Рацио не оценил чужую обескураженность, но решил не трогать на секунду возникшее между ними спокойствие. Просто молча взял из чужих рук стакан с водой, который шипел и пузырился от растворившейся таблетки внутри. Пил, но сигонийские глаза напротив следили неотрывно за лицом, грудью, шеей, как быстро движется чужой кадык туда-сюда. Веритасу некомфортно, хотелось полотенцем обмотаться, держаться отстраненно, но не поддавался панике уже из принципа. Они ж парни, чего друг друга стесняться!       — Спасибо, — вернул стакан в чужие дрожащие руки, — Не знаете, где верх моей одежды?       Казалось, что сердце от волнения ребра вышибет. Стоило бы проглотить комок в горле, чтобы снова вернуть себе способность говорить. Авантюрин так бы и поступил, но хитрая улыбка с губ так и не сошла.       — В химчистке.       Рацио хотел верить, что ему послышалось.       — В смысле?       — Ты на себя вино пролил вчера, не помнишь уже? — по сути, он не врал, пара мелких капель там всё ж была, но их под микроскопом увидеть только и можно было, — Не парься, вернут сегодня вечером.       А Веритас и рад верить. Виду не подал, но ему ещё никогда так за себя не было стыдно.       — И сколько я вчера выпил?       — Слушай, я не считал, — призадумался, — помню, что я точно заказывал нам парочку алкогольных коктейлей и шотов.       — В смысле? Я был уверен, что мы пили только вино.       — Так и было, но мы решили поднять градус. Иначе бы тебя так не разморило.       Рацио не верил ни одному его слову, ведь запомнил все иначе. Авантюрин же решил отбить все подозрения и продолжить диалог, который начался с расспросов об одежде:       — Если хочешь постираться, можешь кинуть вещи в машинку, быстро высохнет. А я тебе принесу чего-нибудь, — ему нравилась мысль, что Рацио сможет ещё на какое-то время у него задержаться.       Веритасу оставалось лишь шумно вздохнуть, потому что пребывание в чужой квартире скорее необходимость, чем прихоть.       — Хорошо. Стучитесь только, прежде чем входить.       — Если только успеешь одеться.       У обоих щеки красные и все на лицах написано, но молча кивнули друг другу и разошлись. Общение на пятерку, уверенность на тройку, возбуждение выше шестерки пробьет по пятибалльной шкале. Авантюрину нервно настолько, что засмеялся бы ещё раз, а Рацио — заплакал. Один из них копался в шкафу, вспоминая, губу прикусывая, и почти молился, потому что в домашних брюках тесно. Разум шептал назойливо, щекоча и возбуждая собственные мысли и тело.       Второй же, в порыве глубокой задумчивости, чуть не залез в ванную в трусах. Расслабиться не получалось, щеки кусал и думал, что как это глупо, смешно и до тошноты нелепо. Каким образом невинная попойка могла закончиться этим?!       Авантюрина долго не было, и Веритас под тарахтение стиральной машины успел сосчитать до трехсот с половиной гипсовых голов, но спокойнее он от этого не становился. Разум следовало отключить давно, чтоб стать одним единым с водой, пеной на собственном теле, испариной на лбу, паром; чтобы забыть наконец, кто он, где и для чего здесь находился. Перестать задаваться тьмой насущных вопросов и просто «быть», но проще сказать, чем сделать. Горячая вода расслабила настолько, что он провалился в недолгую дрему, пока не услышал тихий дверной скрип. От осознания горько вздохнул, забыл, что находился не у себя дома. Забыл в принципе, что он есть, не пена на воде, не испарина лбу, не пар, которым дышал. А просто человек.       Рацио проглотил все вздохи и рычания, всё своё возмущение внутрь.       Приоткрыл один глаз, чтоб взглянуть на Авантюрина. Смотрел на него как будто в первый, оттого так много замечал. Растрёпанный, да и щеки ещё красные, хотя времени прошло достаточно. Стопка в его руках большая, вероятно, несколько комплектов взял.       Положив на свободную полку, невзначай прошелся пальцами по руке Веритаса, которая свободна лежала на бортике ванны. Привлекал внимание. И Рацио пришлось приоткрыть оба глаза.       — Доктор, скоро выйдешь? Я хочу в душ, — смотрел невинно, будто прогноз погоды спрашивал.       Веритас не хотел отвечать на этот вопрос: прощаться с ванной ближайший час казалось сущим наказанием. В глазах напротив плескалась нужда то ли в воде, то ли в чем-то ещё, а в его — непреклонность.       — Не могу сказать, нужно время, — ответил не сразу, да и то уклончиво.       — Хм, и для чего же? — Авантюрин, в свою очередь, ответом доволен не был. Нахмурился, потому что этот наглец в его же доме смел права качать, а ведь ему и правда надо.       Но продолжать этот диалог желания у доктора не было. Если бы у Рацио была книга в руках, он бы её демонстративно захлопнул.       — Вот Вы интересные вопросы задаёте. И чем же я таким могу заниматься в ванной?       — Ой, ну дай подумать, — он ещё и варианты прикидывает?! — Ты любишь петь?       Рука Веритаса крепко обхватила чужую, всю в маленьких венках и царапинах, к себе, вниз, да так, что без пяти минут топ-менеджер сам мог оказаться в воде. На заднем фоне тарахтела машинка, которая, судя по таймеру, минут десять осталось достирать. И Рацио уйдет хоть в мокрых вещах из этой квартиры, чтоб больше такие шутки не слушать.       Авантюрин чудом сохранил равновесие, упёршись свободной рукой то за бортик ванны, то за плечо ученого. Стоял на цыпочках, едва касаясь пола.       Рукава в пене, рубашка в пене, волосы в пене. Чистые только штаны, и то не точно, потому что минут пятнадцать назад дрочил на того, чья мягкая грудь казалась доступна как никогда ранее, которую можно беззастенчиво трогать, мять, щупать.       Лицо Рацио между шеей и ключицей незадачливого компаньона, который не может оставить его в тишине и спокойствии даже в ванной. Щекой коснулся чужой кожи, почувствовав запах и тепло, и это заставило голос на мгновение дрогнуть.       — Я могу хотя бы в ванной побыть один? Дай мне высушиться, одеться, и я уйду, — нашел лицо пальцами и развернул к себе. Смотрел вроде бы и прямо, но в тоже время и сквозь. Взгляд всё время цеплялся куда-то не туда, распаляя фантазию.       Авантюрин из просьбы понял только то, что сходил с ума от одной только возможности стоять вот так, обнимать красивое и скользкое голое тело. Губы кусал и смотрел на чужие. Как близко они были друг от друга.       Рацио замер, наблюдая. Боялся взглянуть в двухцветные глаза, однако не смотреть не получалось. Боялся, что потеряет рассудок, хотя сам охотно придерживал тело незадачливого совратителя, который вот-вот стукнулся бы обо что-нибудь. Или, может, позволить ему упасть?       В кои-то веки между ними образовалась тишина, вот только никого она не радовала.       — Вы почему молчите? Не собираетесь убраться отсюда? — почти шипел в чужие губы, потому что дышали одним воздухом.       — Я бы рад, да не могу отпустить тебя. Если воду проглочу, ты будешь меня откачивать? — шутки травил и улыбался.       — Придется. И, боюсь, если что-то случится, мне этого никто не простит. Кто-то знает, что мы общаемся? — щеки горели, губы тоже, а пальцы на спине сжали темную ткань рубашки.       — Знает. Тебе назвать имена? Боюсь, мы с ними не справимся — они нас уничтожат всухую, — спина затекла в таком положении находиться, ещё чуть-чуть, и откинулась бы, если б Авантюрин не принял смелое решение прям в брюках залезть в воду. Рацио не мог ничего сказать против, потому что компаньон опирался на плечи и голову, а нос ученого уткнулся в мокрую рубашку.       Ванна могла вместить их обоих, чтоб Авантюрин без особых усилий мог усесться на Веритаса. На спине рубашка от воды налипла, а резинка брюк под водой болталась от лёгкости. Странный диссонанс ощущений.       Рацио и слова не мог произнести, только и делал, что руками касался спины и ближе продвигал парня к себе, едва удерживая себя не засовывать их под одежду. Веритас ещё никогда не чувствовал себя настолько не в безопасности, но будто околдованный сидел, не сумев и звука произнести. У парня напротив пижама промокла, вся в мыле, и соски сквозь ткань торчали. Да и сел он там, где искры в глазах и ком в горле мешал вдохнуть.       Он вспомнил, всё их моменты близости, всё, что заставляло дрожать от мыслей о неловких касаниях, когда ещё не вышли на нечто большее. Да и нужно ли было это для их сотрудничества?       — Давай разговаривать так, в этом положении со мной точно ничего не произойдёт.       — Авантюрин, какого черта? Слезьте с меня! — он честно старался все осколки сознания собрать, чтоб встать, выгнать за двери, но мог только плечи чужие сжимать, отталкивая, пока парень вовсю прижимается к ученому.       — Рацио, прости меня, — его лицо непозволительно близко, настолько, что они почти касались друг друга губами.       Положил руки на чужую шею, придвигаясь ближе и толкаясь в чужой рот. Не отлипал, целовал слишком глубоко и хорошо.       Веритас разозлился. Он ведь просил побыть в одиночестве, в тихом-мирном спокойствии. Чуть приподнял ногу и пнул ею о чужое внутренне бедро, отчего по воде пошли волны. Пытался оттолкнуть, ерзая, пытаясь задействовать руки, ноги, но от этого толку ноль. Поцелуи становились более развязным, а обнаженные ноги хотелось закинуть на чужие бедра.       Авантюрин навалился на Рацио всем телом и целовал за ухом, где не было пены. Пальцы ученого ползли к рубашке и брюкам. Одной он залез под ткань, ощупывая лопатки, другой оттянул край резинки штанов и трусов, уместив в ложбине, между двух ягодиц. Опасно тянул руку вниз, к местам, от касаний которых Авантюрин глаза прикрывал и сладко так закатывал.       Чужая рука потянулась к его члену, мягко водя рукой верх-вниз. Губы наглеца целовали мелко-мелко, быстро-быстро — нос, щеки, губы. Его голос хриплый, нуждающийся, потому что Рацио перехватил инициативу и дрочил им обоим под водой. От удовольствия док сполз ещё ниже, к воде и выгнул шею, пытаясь дышать свободнее, ровнее. Авантюрин дрожащими руками держался за крепкие плечи, толкаясь в чужую руку.       — Прошу, Веритас, не отводи взгляда, — пытался пальцами схватить за подбородок и заставить смотреть в его двухцветные глаза, полные нежности и тепла.       И Веритас, вопреки всему, смотрел. Золото и тонкий темный ободок у края радужки Рацио будто бликами отливали, как застывшая карамель или расплавленный метал. В них хотелось растаять, хотелось гореть.       Рацио не мог отвернуться, оставалось лишь стонать в чужие губы и тонуть во встречном взгляде. Они гипнотизировали, распаляли фантазию, сводили с ума. И ему хотелось только сильнее прочувствовать эту приятный, до онемения разгорающийся жар внутри. Двигал рукой жёстче, резче, пока Авантюрин целовал всё, до чего мог дотянуться.       — Тебе нравится смотреть на меня, Веритас? — он говорил так вкрадчиво, так тихо, так интимно.       Рацио не мог ответить на этот вопрос.       — Тебе нравится, — но Авантюрин умудрился прочитать по глазам. И благодарно поцеловал в висок, — Я рад.       И громкий стон вырвался из горла Рацио. Авантюрину оставалось лишь промычать в ответ, увидев ту искру, тот взгляд, о котором грезил.       Оба наконец-то кончили.       Рацио забылся в собственных чувствах, эмоциях, установках и первый притянул Авантюрина, целуя так крепко, так довольно, у обоих звездочки перед глазами заплясали.       — Вы соблазнили меня. Это тоже Ваш план, — голос глубокий, сытый.       Человек напротив лениво улыбался, уткнувшись носом в сгиб шеи, мокрой от воды и пены. Доктор пах травами, мылом и сбывшейся мечтой.       — Если ты хочешь, можешь считать так.

***

      Как только Авантюрин с Веритасом пришли на кухню, коты как будто с цепи сорвались: мяукали активно и тёрлись о ноги, демонстративно поглядывая на пустые миски, в которые оба даже смотреть не хотели, потому что мысли были забиты другим.       Как никогда Рацио желал хлебнуть кофе с утра. Ядерный эспрессо без сахара, чтоб прошибло и вернуло рассудок, потому что всё случившееся казалось дурным сном. Он всё ещё фантомно чувствовал, как его целовали, просили, касались. Слышал плеск воды и крутящийся барабан стиральной машины. Их махровые халаты и тапочки с эмблемой Корпорации выглядели как несмешной анекдот, брошенный каким-нибудь Недотёпой между делом. Как и раскиданные бутыльки вдоль бортика в ванны, мыльная вода на полу и абсолютная мокрая пижама Авантюрина, которую они убирали в уже пустую стиралку абсолютно голыми.       Никогда ещё Веритасу не было так стыдно перед самим собой.       Авантюрину оставалось лишь смаковать вкус этого сладкого, приятного времяпровождения. Они пересекли черту слишком внезапно, слишком резко — как бы не попасть после этого впросак.       Пришлось отвлечься на что-то другое: благо, желудки у обоих загудели в унисон, как киты в море. И Авантюрин негласно дал добро Рацио бесцеремонно шариться на его кухне в поиске пропитания, пока сам активно писал в рабочие чаты.       К сожалению, из еды были только пластины для кофемашины, истраченные наполовину, и полупустая упаковка сырного соуса в холодильнике. В мусоре одни лишь контейнеры из доставки.       — Авантюрин, какого черта? — с такого вопроса хотелось начинать любой их диалог.       — И чего ты бурчишь? Пять секунд, и я закажу нам чего-нибудь поесть, — в перерыве, между срачем с Топаз в чате и обсуждением утренней трапезы, в приложение ближайшего ресторана залез и активно листал ленту.       — Очередная доставка? Вы когда-нибудь готовили еду сами? — от отчаяния шерстил кухню, как у себя дома, но ничего лучше быстрозавариваемой каши, в которой состав из себя не представлял ничего полезного, не нашёл.       — С моим графиком домашняя еда может только снится. Иногда я вообще не ем… О! Это нам надо, — резко замолчал, сосредоточив всё внимание. В списке меню долистал до сырников в клюквенным соусе.       Рацио же достал пластины для кофемашины и демонстративно так поставил на стол перед Авантюрином в надежде, что он оторвётся от телефона и взглянет на него. Но он не сделал этого и уже во всю переводил свое кровно заработанное ещё и на блинчики.       — Вы в курсе, что далеко не все соблюдают элементарные правила гигиены? Знаете, сколько микробов оседают на пластмассовых контейнерах при небрежных условиях? В последнее время хорошо ходите в туалет? — пальчиком опустил экран смартфона вниз, чтоб подсмотреть объект чужого интереса, но мог увидеть только вверх тормашками сообщение от Топаз, что Авантюрин кретин.       Рацио не спорил.       — Я не понял, ты еду мне приготовить хочешь? — хитренько так лыбу давил.       — Уж увольте! — хмыкнул недовольно. Чтоб он ещё и на чужой кухне что-то готовил!       — Вот видишь! Зачем готовить, если никто из нас этим заниматься не хочет? — в прочем, разрешение дока не требовалось, чтоб делать свои хитрые повседневные дела, да и уведомление о сборке заказа уже всплыло на экране смартфона, — Предлагаю выпить кофе и подождать курьера.       — Ну что ж с Вами сделать, — тяжело вздохнул, на что Авантюрину пришлось только руками развести.       Рацио демонстративно хмыкнул, замолчав, но Авантюрин, честно, восхитился. Это ж надо уметь: достать рандомные кружки с полки, налить кофе, и подать так, как будто в него хорошенько так харкнули и следов не оставили. Эспрессо ну прям двойной, без сахара, горький и пить невозможно, но он не против. Заслужил.       Крепкий напиток взбодрил, но, увы, не помог привести чувства в порядок. Рацио пил из белой кружки без рисунка, просматривая расписание лекций в то время, как Авантюрин активно общался по телефону с Топаз. Из чужой красной кружки со свинкой-копилкой содержимое выглядело нетронутым, хотя и было сделано пару глотков ранее.       — Да всё хорошо с твоими котами! Я могу тебе видео-отчёт снять, если так боишься, — стоило тон повысить, и Рацио перевел взгляд на собеседника.       — Давно надо было сделать! Где тебя вечером носило? — Веритас удивлен, что, не прикладывая усилий, умудрялся слышать их разговор через фронтальный динамик. Голос у девушки был достаточно громким.       — Занят был я. Увидеться хотела?       — Я гостинцы для моих хороших привезла. Ты сегодня дома?       Авантюрин пребывал на какой-то своей волне: хитро улыбнулся, глядя на недоумевающего дока во все тридцать два и сладко так проворковал:       — Сегодня — да.       — Какой довольный, — присвистнул незнакомый голос, — Отлично, скоро буду.       Трубку повесили, и Авантюрин наконец отложил телефон, который и так сокрушался от уведомлений. В рабочих чатах снова суета — слава Клипоту, не по его душу.       — Ваша коллега будет здесь? — Рацио лишь сделал логичный вывод из всего услышанного.       — Ага, животных своих потискает.       — Погодите, то есть это не Ваши животные? — перевел взгляд вниз. Один из пушистиков, у кого усики-антенны торчали около мохнатых ушей, продолжал забавно крутиться у миски, требуя лакомство, а на полке, как на зло, кошачья еда кончилась. Двое других будто совсем отчаялись и уселись под столом, у ног, чтобы, если что, ловить каждое движение, каждый шорох пакетиков.       — Нет конечно, у меня даже времени иногда нет за ними приглядывать. У Топаз сейчас ремонт, вот и решила свою «семью» сюда притащить. Иногда она даже тут живёт, чтоб смотреть за ними.       — Хм, — доктор был крайне заинтересован, как они оба уживались вместе, — Вам нравится смотреть за ними?       Авантюрин призадумался. На мяуканье мелкой черной бестии под ногами ему оставалось лишь потрогать её за мохнатые щёчки и попросить подождать.       Спустя минуты две ему ответили.       — На самом деле они симпатичные, мягкие и хорошие, сам бы завел таких, но я знаю, что не могу уделять им время. Был бы рад, но увы. Это Топаз у нас нянька, которая такое любит.       — Понятно, это имеет смысл, — у Рацио никогда не было животных, но прекрасно его понимал. Умно не брать ответственность за жизнь, за которую не сможешь поручиться после. Однако во вселенной существует множество способов ухаживать за питомцами. Удивительно, почему Авантюрин об этом не задумывался.       

***

      Топаз пришла, когда Авантюрин и Веритас за обе щеки доедали свой вкусный завтрак и увлеченно друг с другом спорили. Прервал их звонок в дверь. Рацио первым встал из-за стола и ретировался в спальню, после чего написал короткое смс:       «Оставляю вас одних. Смотрите, никому не проболтайтесь, что я тут был!»       Авантюрин готов был смеяться в голос.       «Серьёзно, ты сбежал? Да не бойся так, Топаз у нас солнышко, не кусается».       «Сами с ней и общайтесь. Я участвовать в этом не буду».       «Хе-хе, как скажешь», — только отправить хотел, но на экране высветился вызов от коллеги, и ему пришлось бежать к двери.       Девушка ждала у входа с тяжёлыми пакетами и взглядом сверила дверной глазок, а после и Авантюрина.       — Привет, ты почему так долго? — с порога спросила она.       — Привет. Прости, на сообщение отвечал, — и ведь не соврал даже, хотя улыбка предательски дернулась.       На голос девушки сбежались коты у коридора и грустно так замяукали: жаловались на отсутствие еды, тепла и ласки. Зайдя в коридор, она радостно подбежала к мохнатым созданиям, которых так давно не видела, а после стала замечать, как они крутятся у пакетов с кормом, лапкой трогая невзначай. Намекая, что их тут не любят.       — Ты их не кормил, что ли? - подозрительно взгляд подняла, чтоб прям в наглые глаза посмотреть.       Но Авантюрину в её смотреть не хотелось.       — Извини, еда закончилась в самый неожиданный момент.       — В настолько неожиданный, что даже заказать не смог? - хмуро поинтересовалась.       — Да, так вышло. Прости грешного, я потом куплю, — виновато посмотрел и тут же взгляд жалобно отвёл.       — Как хорошо, что я добрая, иначе бы влепила за такие слова. Живи пока, — Топаз оставалось лишь немо осуждать и уйти в сторону кухни. Парень прошмыгнул следом.       На столе она обнаружила две кружки, и порции сырников с блинами, которые Авантюрин убрать не успел и уже винил себя за это.       — Неужели заранее подготовился к моему приходу? Вот это радость какая, ну прямо чувствую, что меня здесь любят. И как удачно ты кружку со Счетоводом достал! — вопреки всем опасениям, довольно улыбнулась, пока не увидела, что из обоих кружек, очевидно, пили, — Или мне кажется?       — Да ты что, тебе не кажется, — смеялся натянуто, пытаясь придумать оправдание, — да, я для тебя приготовил, но заждался так, что увлекся и случайно выпил из твоей.       — Да ладно? — верить хотелось с натяжкой, да и на столе было предостаточно компромата против него, — Из двух порций ты тоже поел, да?       И Авантюрин обратил внимание на недоеденный сырник Рацио.       — Признайся, у тебя тут кто-то есть? — подозревала не зря, потому что Счетовод гулял по дому и мог зайти куда-то не туда.       — Да не правда, с чего ты решила. Ну подумаешь, поел из обоих тарелок, но смотри, сколько осталось блинов, нам хватит и Счетоводу тоже, — у него от нервов под желудком заныло. Готов мысленно просить прощения у дока, потому что пожертвовал едой во спасение чести обоих.       Топаз не верила ни единому слову, и по ней это было заметно. Чувствовала, что есть подвох, но вслух свои опасения высказывать не спешила, но определенно была не против выпить кофе. Да и блины, удивительно, целые, поэтому с удовольствием заприметила себе контейнер.       — Счетовод такое не ест, но а мне только в радость. Если ты не против, то я вылью ту ядерную смесь, что ты мне сделал. Сколько раз тебе говорила, не пью я эспрессо.       Авантюрин ничего не ответил. Смутился, потому что заваривал кофе не он. Пришлось сесть на место Рацио и пить остатки из его кружки, к которой постоянно прикасался губами и ловил миражи от собственных фантазий. Топаз налила себе капучино и обсуждала с ним рабочие вопросы, поглаживая котика на коленках.       Посреди увлеченно разговора никто не заметил, как телефон Авантюрина замигал. Рацио оставил короткое сообщение: «У нас проблема», потому что к его боку и груди упёрто терлась маленькая, ухоженная свинка-копилка, требуя объятий и венец золотой с чужой головы.       Веритас уверен, свинья их сдаст.

***

      — Я ушла! — уведомила Топаз, хватая все свои пожитки с тумбочки у входной двери, — Позаботься о моих хороших, и вечером я жду отчёт! Чтоб точно положил в миску еду, иначе я всё Яшме расскажу.       — Боюсь-боюсь, — только и мог, как усмехаться на чужую угрозу. Опасность миновала, и он наконец мог выдохнуть.       Глухо щёлкнул замок, и Авантюрин, радостный, упорхнул на крыльях любви к Рацио. Гордый собственной победой, потому что Топаз всё это время была на кухне, да и Счетовод успел покрутился у его ног.       Однако, встретившись с Веритасом взглядом, понял, что не так всё радужно, как могло показаться. Должна же быть причиной, по которой он в нем дырку прожигал.       — Ты не прочитал моё сообщение, — не вопрос, а констатация факта.       — А, сейчас взгляну, — спешно достал из кармана телефон и открыл диалоговое окно, где видео красовалась. Рацио кружочек снял, как на его коленях уселся Счетовод и забавно хрюкал, обнажая свои клычки. И вдруг услышал обречённый вздох на фоне. Не понял даже, то ли это был он, то ли Веритас.       — Виноват, просчитался, — грустно улыбнулся. Ничего от этой свиньи не скроешь.       — Не боитесь, что ваша коллега всем расскажет о нас? — хмуро поинтересовался учёный.       — Не переживай, Елена не из таких. Да и даже если расскажет, что это изменит? Меня и так не особо жалуют в Корпорации, — сказал так буднично, спокойно, а у Веритаса плечи нервно затряслись.       — Моя репутация пострадает, вот что случится, а про вашу я наслышан, удивлен, что вас всё ещё не уволили,— хмыкнул. Авантюрину оставалось лишь театрально вскинуть брови вверх и руки на груди сложить.       — Так вот какого ты мнения! Как жаль, что тебя это так волнует. Поверь, мои конкуренты тоже удивляются, как я до сих пор жив. Но я могу всё рассказать за партийкой в картишки, если всё же отправишься со мной в лучшее казино Вселенной.       Его сладкие речи только больше напрягали ум Рацио.       — Боюсь представить, что будет, если проиграю, — тут же вспомнил, как проспорил желание и сразу тошно стало с себя.       — Но Вы ж ещё не проиграли, не так ли?       Рацио с его умозаключением согласен не был, потому что такая логика свойственна игрокам, живущим на чувстве азарта, и Авантюрину.       — Кто сказал, что я буду с вами играть?       — А разве нет? Можем и сейчас, если там стесняешься. Я тебя поднатаскаю, в игорном доме «своим» будешь!       — Нет уж, я Вам не доверяю.       — Ты серьезно хочешь прослыть белой вороной? Понимаешь, как люди на тебя смотреть будут, сразу кучу внимания на себе соберёшь, — но Авантюрин его не понимал и брови выгибал в непонимании.       — Вы думаете, что мне есть дело до чувств других людей?       — Не обессудь, но как получать удовольствие от жизни, если мир для тебя — это душная аудитория в университете? Или библиотека? Да не суть важно! Нельзя быть хорошим, если мир прогнил насквозь.       — А я не получаю удовольствия от жизни, хотите сказать?       — Я просто тебя не понимаю. И это нормально: друг друга не понимать.       Рацио, напротив, придерживался иного мнения. У его оппонента было не просто противоположный взгляд на вещи, он конфликтовал с идеологией, с мировоззрением, с сутью Веритаса Рацио. И он не мог определиться, то ли хотел вылечить собеседника от недуга глупости, то ли уйти, даже не попытавшись.       — Если Вы меня не понимаете, то как сможете со мной работать?       — Док, я просто тебе доверяю, этого достаточно.       И Веритас от чего-то слов произнести не мог. Знал, что не доверял он сам, и хотел покинуть это место как можно скорей. Ему нужна была передышка, ему нужен был покой и тишина.       Он устал от других людей, от множества разрозненных друг с другом событий. Ушел из комнаты прямиком к балкону, где находилась сушилка с его вещами. Авантюрин и разобраться не успел, но молча последовал за ним.       Все слова этого афериста оказались сплошным блефом: спустя системный час его штаны, боди и трусы всё ещё влажные и высохнут явно не скоро, потому что сухие лишь на одну четверть. Хотя наверняка меньше — разницы он упорно не чувствовал с момента, когда вытаскивал вещи из стиральной машинки.       — Вы обманули меня, — сухо высказал итог своих недолгих рассуждений.       — Я сказал, что они быстро высохнут, но не до такой же степени. На всё требуется время, как ни посмотри, — последовав примеру Рацио, он прикоснулся к чужим штанам, но получил ощутимый шлепок по руке.       — Чтобы снова кто-то пришел из Ваших коллег и мог меня здесь застать? Уж извините, но я не собираюсь терпеть этот балаган дальше, - он достал из сушилки вещи и подхватил под руку.       — И что же ты хочешь сделать? — Авантюрин лишь взгляд поймать успел и за руку схватить, чтоб далеко не ушел.       — Я хочу высушить свои вещи самостоятельно. Лично от Вас мне необходимы лишь пара вешалок и фен, — каждое слово выплевывалось, потому что Рацио бесила мысль задержаться ещё, как минимум, на тридцать системных минут, чтоб высушиться, но выбора другого не оставалось.       — Мысль прекрасная, но, знаешь, у меня есть одна идея: соизволь выслушать, — его нервы ковались годами, но чужое осуждение казалось до странного приятным.       — Я не буду больше Вас слушать! — голос повысил, чтоб этот наглец замолчал наконец.       Авантюрин умудрился нервных вздох выпустить, почувствовав, как ловко вырвали его руку.       Он замолчал, провожая чужую спину. Не стал настаивать или что-то говорить, хотя сказать было что. Много едкого или горького, но он молчал и хотел, чтоб остался.       — У нас ведь был секс — куда делась вся твоя нежность, всё тепло и доверие? — дёрнули эоны его сказать это.       Рацио никогда не думалось, что его однажды будут попрекать чем-то подобным. Он не мог вдохнуть нормально, потому что фантомно чувствовал чужой аромат, чужое дыхание. Ощущение, как будто схватили за живое, за само естество. Стало мерзко, холодно, удручающе. Веритас сильно пожалел, что поддался чужому желанию и собственной фантазии. Огонь близости обжигал лёгкие, и чужие касания казались адом, из которого хотелось вырваться из-за всех сил.       Хлопок. Рацио влепил Авантюрину пощечину. После схватил за грудки и влепил вторую, третью и четвертую. Кровь кипела, от осознания собственных действий где-то внутри что-то билось, пульсировало, кричало. Казалось, от гнева он сойдёт с ума. Но он пытался взять над собой контроль, сделать одно маленькое усилие воли.       Аферист напротив уже не казался устрашающим, а наконец показал ту сторону себя, каким был всегда. Лицо и шея напились кровью, а клеймо раба отчего-то казалась особенно заметной. В глазах поразительно застывшая пустота, разбитые зеркала и отражение разъяренного доктора. В них умершая цивилизация и гора трупов, суровый хозяин и море крови, но Рацио ловил лишь тьму черных дыр и гравитацию, которая разламывает тело в мясорубке боли и безнадеги. Ему ли не знать о демонах, которые прячутся в абсолютно любой человеческой душе, но далеко не каждого они готовы сломать, уничтожить и рубить на части. И казалось, что что-то сломалось в них обоих.       Рацио отпустил Авантюрина и усадил на большой красный диван. Не хотелось ни говорить, ни смотреть друг на друга, но учёный попытался, сказав сипло, тихо, почти виновато:       — Я найду всё необходимое сам.       Авантюрин не ответил.       На поиски доктор потратил некоторое время, но сумел отыскать то, что хотел. Трое пустых вешалок нашел в шкафу спальни, а фен был припрятан в небольшом футляре в ванной. Он повесил на карниз вешалки с вещами, где зеленые шторки для ванной висели, и подключил фен в сеть.       Гудение техники за стенкой вернуло рассудок Авантюрину. Щеки горелки, в глазах слезы, которые умудрились высохнуть, стоило вновь прийти в себя. На кухне ему оставалось лишь умыться и думать о случившимся, как об ошибке собственной несдержанности. Обещал себе, что подобного не повторится, что перестанет манипулировать своими и чужими чувствами. Научится работать с другими, потому что ему никто не рассказал, как правильно.       В стакане холодная вода, чтобы привести чувства в порядок, а к щекам прикладывал холодный компресс из кубиков льда, обернутый в полотенце, чтоб не ходить с опухшим лицом ближайшие два дня. Сердце ухнуло вниз, когда увидел Рацио в уже сухой одежде. Только его туники не хватало, тогда можно было б подумать, что он только недавно к нему в гости пришел.       Доктор молчал и виновато отводил взгляд в сторону.       — Я пойду, — прервал тишину и развернулся к двери. Достаточно им друг друга на сегодня.       — Ты и впрямь хочешь уйти? Даже книжки свои не заберёшь? - хмыкнул Авантюрин, скрывая свою боль за фальшивой улыбкой.       — Заберу, когда прочитаете. Лишним не будет.       — Поверь, будет. Бьюсь об заклад, больше ты ко мне не придешь. Один я не смогу их осилить, боюсь, запутаюсь. Забирай их, они мне не нужны, — устало вздохнул, а в руках — книги, которые подхватил со стеллажа рядом.       Рацио не знал, что ответить.       — Давай, признай, что у тебя не получилось меня научить! Раб твой, похоже, совсем читать не умеет, вот досада, - улыбнулся гадко, давя на чужое самомнение. Но Веритасу всё ни по чем.       — Оставьте себе. А мне надо уходить, остальное обсудим позже.       И Авантюрин сдался Рацио во второй раз. Он готов был к тому, чтоб разорвать с ним все связи, потому что виноват. Потому что ломал и соблазнял. Потому что манипулировал. Потому что был им отчаянно одержим.       — Хорошо, — шептал одними губами и встал, чтобы выпроводить.       И Рацио пошел за ним.       — Напишешь мне потом свой адрес, я доставлю курьером твою тунику, - голос ровный, тихий, спокойный.       Веритас понимал: Авантюрин готов отпустить. Готов всё бросить и действовать другими путями. Понимал, что у него ещё много тузов в рукаве. Понимал, что топ-менеджер КММ не так прост и обставит кого угодно. Заберёт лавровый венец и станет победителем, потому что помнил, как он красовался в зеркальном отражении лифта.       — Постой, — из раздумий доктора вырвал голос того, о ком так уперто думал, — Ты был прав. У нас проблема.       Телефон Авантюрина выдавал сообщения от Яшмы и Топаз, в которых они интересовались его неожиданным гостем. Их сдала очень болтливая свинья, которую легко подкупить чем-нибудь дорогим и блестящим.       Рацио бы взвыл, если бы мог, но по нему видно, что он не в восторге. Его собеседник понимающе вздохнул, самому было не лучше.       — Мы в заднице, но зато вместе, — по плечу понимающе похлопал. Веритас одной ногой уже был в парадной.       — Это самое отвратительное, что я слышал. Не хочу больше в этом участвовать, — наперекор собственным словам, квартиру покидать не хотел, потому и медлил. Но Авантюрин торопился, потому что Яшма захотела включить видео-звонок.       — Когда книжки заберёшь — обязательно. А пока — до встречи, — таки вытолкал из квартиры и принял вызов. За закрытой дверью были слышны слабые незнакомые голоса.       И Рацио сказал двери напротив тихое: "До встречи".