Надежда и утрата

      Тонкс, сжимая в руке палочку, мчалась вперёд, словно бы не замечая, что вокруг неё бушует сражение, свистят боевые заклинания и носятся враги. Лишь только каким-то чудом заклятия не задевали девушку-мракоборца. Один раз сгусток зелёного света ударил совсем рядом; взорвалась стена и взрывной волной Тонкс сбило с ног. Она тут же поднялась, убрала с лица прядь ярко-розовых волос, и побежала дальше. - Римус! - позвала она. - Римус, где ты?!       Её голос утонул в шуме битвы, но Тонкс продолжала звать, словно бы надеясь, что муж услышит её через всю эту какофонию. Она время от времени посылала в стороны заклинания, молясь о том, чтобы не задеть кого-то из своих, и продолжала бежать и искать мужа.       Девушка выбежала во двор, где сражение было ещё яростнее. Тут и там мелькали вспышки зелёного света, и с каждой второй такой вспышкой падал замертво очередной защитник Хогвартса. Тонкс спряталась за колонну, переводя дыхание, и в то же время оставаясь начеку, на случай, если к ней решит подобраться какой-нибудь Пожиратель. И тут она увидела его. Люпин сражался с Долоховым, воздух вокруг них, казалось, сгустился. Долохов был опытным Пожирателем, но Люпин ничуть ему не уступал, и продолжал метать заклинания в соперника.       Тонкс напряглась. Нет, она не может отсиживаться тут, пока её любимый человек сражается не на жизнь а на смерть. Решительно выдохнув, девушка поднялась на ноги. - Держись, Римус! - крикнула она. - Я иду!       И в ту же секунду она, с палочкой наготове, уже хотела выбежать к мужу и помогать ему сражаться. Но тут Долохов крикнул: - Авада Кедавра!       Из палочки Пожирателя вылетел сгусток зелёного света. Люпин не успел увернуться - заклинание ударило ему точно в грудь. Он пошатнулся, его глаза закатились и он с глухим стуком упал навзничь. Долохов подошёл к поверженному противнику и с любопытством уставился на его лицо.       Тонкс опешила, потом пришла в себя. - Нет!! - взвизгнула она, выбегая из укрытия. Встав перед Долоховым, она направила на него палочку, и уже хотела выкрикнуть заклинание, но Пожиратель опередил её: - Экспеллиармус!       Палочка выскользнула из пальцев Тонкс, и упала где-то неподалёку; девушка не побежала за ней. Долохов тем временем не медлил: - Риктусемпра!       Уворачиваясь, Тонкс рухнула на землю; заклинание попало в стену и разнесло её, один довольно крупный обломок ударил девушку-мракоборца в левое плечо; потёк тоненький ручеёк крови. Долохов, убеждённый, что избавился от соперницы, затерялся где-то в сражении.       Тонкс приподнялась, встав на четвереньки. Раненое плечо жгло острой болью, но это казалось ничем по сравнению с тем, что творилось у неё на душе. На слабых конечностях она подползла к мужу, села рядом с ним и положила его голову к себе на колени. Лицо Люпина было на удивление спокойным, глаза закрыты; он как будто бы просто спал. Но Тонкс понимала, что он уже никогда не проснётся. На безжизненное, покрытое шрамами лицо одна за другой закапали слёзы. - Почему, Римус?.. - лихорадочно шептала Тонкс, несмотря на мешающий ком в горле. - Почему ты оставил меня?.. Этого… Этого не должно было случиться! Мы должны были быть вместе, мы должны были быть счастливы, когда это всё закончится… Как же наш сын, Римус? Я не смогу одна, я не смогу без тебя…       Её рыдания становились всё сильнее, и вскоре она уже не смогла говорить. Тонкс просто сидела и плакала; убитая горем, она не заметила, как позади неё появилась Беллатриса. - Как трогательно, - с холодной усмешкой произнесла Белла. - Что ж, Тонкс, увидишься с ним в другой жизни.       Она направила палочку на племянницу. Тонкс этого не видела; она продолжала прижимать к себе тело Люпина, словно верила, что своей любовью может вернуть его к жизни. - Авада Кедавра!       Из палочки Беллатрисы вырвался зелёный свет, который попал точно в Тонкс. Её тело ослабло, перестало слушаться; она тяжело завалилась на бок рядом с Люпином. Дышать стало тяжелее, звуки битвы заглушились - девушка поняла, что конец близок. «Что ж, пусть так», - успело пронестись у неё в голове; после этого мир вокруг померк, и Тонкс погрузилась в темноту.