Забыть.

Ему стоило сразу же согласится, ему не стоило столь углубляться. Он смотрит в эти глаза, мысли мечутся, расплывчатые картинки исполняют что-то на подобии танца, завлекая Первого с собой. Он может лишь пытаться их догнать, но ни за что не поддерживать их ритм, быть с ними единым целым.       — Да, Эграсса, я согласен… Я помогу тебе. Он сам не понимает, на что идёт. Он просто не помнит! Его объятия крепки, он чувствует эти касания не впервой. Но когда? Зачем? Почему? Когда он впервые ощутил его это?

Вся эта ситуация — просто злая шутка над ним.

Сколько Лололошка уже здесь? Какие родители? Какой Эграсса?.. Нет, он знает его, знает! Но не помнит. Всё, что они пережили, лишь отрывками появляется в голове, сопровождаясь головной болью и звоном в ушах. Его чувства — это смятение, почти страх. Но страх из-за чего? Из-за того, что он не помнит его? Для него Эграссель — незнакомый эльф, а для названного Лололошка — самый близкий друг. Единственные слова, которые он сейчас способен «переварить», так это строки монолога эльфа. Именно это Лололошка и помнит сейчас отчётливо. В каждую их встречу, в каждую возможную посиделку за чашечкой чая или отвара, Эграссель всегда повторял лишь одно:       — Лололошка! Хах, а знаешь, ты ведь единственный человек, который стал мне близок настолько, что я ощущаю нашу связь больше, чем у меня с эльфами. Человек, ставший эльфу ближе, чем другие эльфы… Как он тогда вообще мог забыть обо всём, что их объединяло? Он чувствует вину. Вину за то, что не помнит стоящего перед ним. А ведь эльф сейчас с неподдельным трепетом и лаской обнимает его. Его уши весело поднимаются вверх-вниз, и он по-доброму благодарит Ло. А ведь шатен знает, к чему это всё приведет. Он не сможет это остановить. Лишь бы всё это кончилось побыстрее, для него это не мгновение, как для Джона, для него это отдельно прожитая жизнь.

Отдельно прожитые воспоминания.

Его потряхивает, белобрысый чуть приподнимает бровь, выпустив из объятий. Он не может поменять ход времени, но ему так хочется сказать короткое…       — П-прости… — шепчет он. Выражения лица Эграсселя меняется, он выглядит обеспокоенным, кажется, хочет спросить. Лололошка уже не узнает, не вспомнит. Перед глазами темнота, сейчас он окажется перед Джоном и весь этот мразотный осадок спадет… Он, по крайней мере, надеется. Его сердце бешено стучит, для него это непривычно, в такое состояние он никогда не входил. Столько он никогда не вспоминал. Не видел. Вот он открывает глаза, видит Джона, который что-то говорит. Он не слушает, а лишь бесцеремонно прерывает гения:       — Джон… Я забыл.