Касание

      Максим всегда плохо спал, сколько себя помнит. Только после особенно усердных тренировок он мог забыться в глубоком сне, а так с этим были кое-какие проблемы. Он подолгу мог лежать с открытыми глазами в кровати, хотеть спать, но не мог. А когда всё-таки засыпал, то частенько что-то мычал во сне, говорил, дёргался. Мог неожиданно подорваться после очередного кошмара и пойти на кухню, чтобы успокоиться. Ему снилось прошлое: потрёпанная советская хрущёвка, молодой Серёга, который обвинял его в полученной травме. Его, кажется, всегда будет преследовать прошлое.       Алису это не устраивало всю их совместную жизнь. Перед матчами вообще была удвоенная проблема уснуть — всего на пару часов и то, периодически просыпаясь с тяжёлым дыханием и взмокшей от пота спиной, что стало делом привычным. Если на матче происходила дисквалификация, то долго мог бороться с собой, чтобы не взять сигарету в зубы. Вместо этого он заваривал зелёный чай и пил, пока тошно не становилось. Вспоминал Серёгу. Прошло ой сколько лет, а он всё не может забыть. Судьба — злая штука, однако. Алиса в начале стойко терпела такое, но потом нервы начали сдавать. Она всё чаще начинала ругаться, отправлять его спать на диван или сама уходила. Возмущалась, что из-за него у неё по утрам болит голова и вообще нормально выспаться невозможно, но Макс пропускал эти возмущения мимо ушей. С Макеевым всё было по-другому. С его так называемой невестой — уже не та каша.       Перед игрой Сергей чувствует волнение, смешанное с ожиданием: они не могут сегодня поиграть. Он достаточно уверен в своих силах, изучил команду соперника, тренировался с ребятами, но хоккей — штука такая: иногда всё может идти не по плану. Ещё и слухи на форуме про его личную жизнь. Как же люди любят пообсуждать чужую жизнь! Серёга это понял ещё в молодости, когда встречался с Ксенией. Красивая, статная и волевая девушка, только вот оказывается, любила она деньги, а не его. Тогда не было особо форумов, как сейчас, но это не мешало появляться небольшим заголовкам в жёлтой прессе про его личную жизнь. Эта Ксения доставила ему проблем что тогда, что сейчас. Она тоже отказалась от него, когда поняла, что Сергей не сможет вернуться в большой спорт и зарабатывать как раньше. В итоге Сергей лишился любой опоры — Максима в том числе. Но сейчас не об этом должны быть его мысли, а о предстоящей игре. Он целует Юлю на прощание и направляется в Ледовый дворец. Сергей подбадривает команду, устанавливает ход игры, говорит, как нужно действовать, а в голове всё вверх дном идёт. Он ненавидит, когда в голове беспорядок.       Пока у Сергея начинаются проблемы с личной жизнью, Максим приехал в Мытищи только ради одной конкретной цели. Не то чтобы ему здесь не нравилось — просто непривычно. Стрельцов привык к шуму, к тому, что ночью начинается самое интересное: всегда суета, а здесь спокойно; тихо и умиротворённо. Он как будто не вливается в эту атмосферу. Макеев играет с «Арсеналом», точнее — «Медведи». Ему опять хочется увидеть, как Серёга ведёт игру, как действует, пусть и не находится на льду сам. Просто хочется опять увидеть его и завести хотя бы мимолётный диалог. Макс узнал о том, что игра будет проходить на домашней арене, совершенно случайно. Пришлось в срочном порядке хватать билеты на поезд и выкупать билеты на матч по телефону. Он должен попасть на игру.       Уже в дороге он заходит через планшет на форум косолапых. Оказывается, личная жизнь Макеева становится очень популярной и увлекательной темой для обсуждения. Он слегка ухмыляется и листает дальше, пытаясь понять суть этих обсуждений и откуда пошла волна — так для собственного интереса. А причиной столь неожиданного обсуждения стал его пока не усыновлённый мальчишка и Юля. Максима это начинает немного раздражать — точнее, не немного, но сделать он ничего не может. Может только закрыть форум, чтобы не начать злиться на столь пустые разговоры, наполненные желчью. Кинь людям кость слухов — и они разломают её на маленькие кусочки; разнесут информацию по всем уголкам, даже не удосужившись проверить: правда это или нет.       Полуфинал с «Арсеналом» вот-вот начнётся. Сергей выходит из раздевалки, полностью погружённый в свои мысли о предстоящей игре. Желание сыграть с «Королями» в финале было для него принципиальным, средством доказать себе что-то. Видимо, дурная привычка непримиримого соперничества перекинулась с Макса на него. Макеев как всегда в своём костюме, который сидит на нём великолепно. Максим прибыл как раз вовремя. Мисс Фортуна сегодня на его стороне, и Серёгу удалось выловить до начала матча.       — Серёга! — он окликает своего давнего товарища и ускоряет шаг.       Сергей выглядит на секунду удивлённым, но быстро собирается, а на лице уже ледяное спокойствие. Окидывает Макса взглядом. Сегодня тренер «Ледяных королей» не в классическом костюме, в котором его привык видеть Сергей на играх или трансляциях, а в обычной коричневой кожаной куртке и белой футболке; волосы аккуратно уложены. Признаться, такой стиль ему безумно идёт. Неофициальный, повседневный, но тем не менее прекрасно отображающий истинную натуру. Макс вообще всегда казался любил белый цвет, Сергей заметил это ещё в юношестве.       — Здорово, — он останавливается лишь на секунду, но потом также следует в сторону раздевалки, — Какими судьбами?       Максим про себя отмечает, что в этот раз Макеев ведёт себя намного терпимее по отношению к нему. Уже нет того самого взгляда исподлобья, а желваки не ходят ходуном только от одного его вида. Уже хорошо. Мужчина по старой привычке подстраивается под чужой шаг и кладёт руку на плечо.       — Да вот, приехал посмотреть на потенциальных противников на финал.       Серёга на его слова скептически приподнимает брови и всё-таки останавливается, разворачиваясь корпусом.       — А разве вы уже туда попали?       — А что, думаешь, не попадём? — Макс отвечает вопросом на вопрос, почти слыша фантомный вздох Сергея.       — Ну вообще, кроме как о вас, мне есть о ком подумать, — И вот опять чувствуется едва не звенящее напряжение. Хотя не успели даже нормально диалог начать.       — Ну, это да, — Макс соглашается без споров, улыбается краем губ, но почти сразу становится серьёзным, — Хочешь совет?       — Давай, — Сергей соглашается, потому что терять в целом то и нечего.       Макс прекрасно знает, что Макеев не любит такие вопросы, как он выражался: «Или дай совет, или промолчи». А молчать он не любил.       — С «Арсеналом» тебе нужно играть в закрытый хоккей, — Макс стойко выдерживает взгляд Макеева и наблюдает за его реакцией, — Тогда у вас будет больше шансов, — Серёга на это кидает короткое «Спасибо», а на лице написаны все мысли, которые он думает на этот счёт.       Стрельцов знает, что этот совет Макееву как козе баян, но всё равно сказал. Он уже хочет уйти, потому что скоро начнётся матч и нагружать Серёгу своим присутствием перед игрой не очень хочется. Да и если тренеров двух соперничающих команд увидят вместе, у всех появятся лишние вопросы, а у Макеева и так личная жизнь бурлит так, что не позавидуешь. Но Сергей его останавливает.       — Макс! — он поворачивает голову, чтобы убедиться, что в коридоре нет лишних ушей, — А что это вдруг ты стал о моей команде заботиться?       В карих глазах горит неприкрытое подозрение. Макс расплывается в улыбке и делает шаг ближе.       — Я может быть, тебя ещё раз хочу сделать в финале.       Макеев на такое заявление отвечает ухмылкой — не впечатлён.       — Ну удачи тебе, — он разворачивается в своей резкой манере и уходит дальше по коридору.       Макс слегка щурится, а улыбка не сходит с губ.       — И тебе удачи! Она тебе сегодня важнее! — говорит уже в спину, но не сомневается, что мужчина услышал.       Начинается раскатка, а за бортом наконец-то появляется Макеев, взгляд сразу прикипает к нему. С места, где Макс сидит, не разглядеть лица, но он видит чуть нервные и даже резкие движения Серёги. Волнуется. Ещё бы! Сейчас Стрельцов может лишь предполагать, кто будет в каком звене. Серёга, наверное, думает, что он хочет его подставить, намеренно предложить заведомо проигрышную тактику, но Макс не меньше него хочет потягаться с «Медведями» в финале. Опять бросить вызов. Трибуны гудят, будто огромный муравейник. Макс тщательно следит за игрой, запоминает и отмечает что-то для себя.       Взгляд непроизвольно всё равно натыкается на Макеева, который следит за игрой, как ястреб с неба. «Медведи» начинают немного теряться, но в целом идут хорошо. «Арсенал» же, в свою очередь, себя не чувствует уверенно, обе команды готовы драться за эту победу. «Медведи» забивают, и Макс аплодирует вместе со всеми. Цепкие глаза почти сразу подмечают то, что за Щукиным охотится Назаров. Только вот ощущение, что Щукин прекрасно об этом осведомлён: слишком ловко уворачивается. Макеев это тоже замечает, недовольно качая головой при очередном неудавшемся стыке. Это до добра не доведёт: один из них травмирует другого.       Так и получается. Только наоборот. Щукин отражает целенаправленное столкновение, перебрасывая Назарова через спину, от чего тот падает со всей силы на лёд. Трибуны замолкают враз, и сотни глаз уставились на лёд. Как тогда. Все смотрят на лежащего Назарова, который держится за повреждённую ногу. В этой ситуации Макс видит себя с Макеевым. В Вадиме он частично видит себя. Только тогда он сломал Серёгу, а не он его.       Счёт 2:0. Впереди ещё два периода.       Они играют в жёсткий хоккей, а «Медведи» начинают совершать ошибки и уставать, за что и получают шайбу в свои ворота. После травмы Назарова они заметно подрастеряли свой пыл.       Конец второго периода заканчивается со счётом 2:2. Не так плохо, но и нехорошо. При таком счёте остаётся только выложиться на все 200% и не дать забить в свои ворота. В третьем периоде он замечает, что «Арсенал» тоже немного поплыл, значит, они относительно в одинаковых условиях. Осталось узнать, у кого же крепче выдержка. Максу нравится такой хоккей: он улыбается, но глаза серьёзные, оценивают каждую передачу.       «Медведи» забрасывают ещё одну шайбу на второй минуте. Макс ухмыляется. Осталось только не допустить сделать то же самое сопернику. «Арсенал» решает идти ва-банк — снимает вратаря. Стрельцов уже готов смотреть, как тридцать восьмого «Медведей» сейчас просто расстреляют, но… происходит что-то немыслимое: Бакин выбрасывает шайбу из своей зоны, и все зрители, как один, следят за её плавным движением прямо в сторону пустых ворот «Арсенала». Последние секунды… И шайба ударяется о внутреннюю штангу. Трибуны взрываются восторженными воплями. Вратарь забил гол! Поистине редкое и невероятное зрелище. «Медведи» ликуют, и даже всегда сдержанный Серёга весь искрит от переполняющих эмоций.       Матч окончен со счётом 4:2. Они сделали это. Они в финале.       Макс ловит Сергея в коридоре. Пришлось с трудом протискиваться сквозь кричащих от радости людей, но он смог это сделать.       — Ну что, Серёга? — Макеев оборачивается.       — Поздравляю. Молодцы, — Голос Стрельцова звучит не слишком бодро, отчего поздравление выходит неискренним. Но он на самом деле рад их победе. Просто воспоминания из прошлого несколько подпортили этот момент. Макс опять подстраивается под чужой шаг. Кажется, у них такая тенденция.       — Спасибо, — Достаточно сухо в отличие от того, как Сергей радовался на льду. Но Макс понимает: возможно, его компания прямо сейчас для Макеева не самая желанная. От этого неприятно скребёт где-то внутри.       — Жаль вот только парня покалечили.       Они замедляют шаг, вскоре вообще останавливаясь.       — Он ведь, вроде, за вас раньше играл?       — Ну, играл, — Можно почувствовать, как ситуация вмиг стала ещё более напряжённой. Макс лишь улыбается, будто ничего не происходит.       — Что, значит, отомстили, да? — смеётся он, будто рассказал самый смешной анекдот. У Сергея же сказанное радости не вызывает.       — Хороший юмор. В твоём стиле, — он натянуто улыбается, а в голосе слышен сарказм.       — Ну я стараюсь.       — Это был игровой момент.       Лицо Максима меняется в ту же секунду. Добродушная улыбка спадает.       — Ну конечно. Когда я тебя сломал, для моих это тоже был игровой момент.       Ох, не стоило ему это говорить. Ой как не стоило! Но, как говорится: слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Дурное неумение держать язык за зубами выливается в такие последствия. Макеев сразу весь напрягся, опускает взгляд, в котором видна старая боль. Стрельцов не знает, для чего вновь заговорил про травму. Прошло более пятнадцати лет, а, раны свежи, хотя на коже давно остались рубцы. Нужно уходить, пока ещё чего-нибудь не ляпнул, а то с Серёгой не то что отношения не восстановятся — они даже общаться не будут. Опять этот взгляд сквозь, подчёркнуто официальный тон и невооружённым взглядом видное нежелание даже стоять ближе расстояния вытянутой клюшки. И всё это опять будет по вине Максима. Ну уж нет.       — Ну ладно, я побежал, — Макс протягивает руку, и Серёга сжимает в ответ.       — Давай, беги.       — Что, даже удачи не пожелаешь? — Макс пытается хоть немного разбавить последние секунды разговора.       — А должен?       — Ну, если хочешь в финале реванш взять, то должен, — И вот опять. Он бросает вызов. Не дожидается ответа, позволяет Серёге остаться наедине со своими мыслями. Чувствует в спину лишь прожигающий взгляд.       Да, Максим Эдуардович. Сегодня ты тоже большой молодец. Наговорил всего, поднял тему, которую не надо было трогать, пошутил — да ушёл. Великолепно. Пять с плюсом. Это ж надо было додуматься. Вроде взрослый мужик, а не может научиться элементарно подумать, прежде чем открыть рот. Уже на выходе Стрельцов хмурится и глубоко вздыхает. Собственная гордость опять оказалась сильнее, чем он сам, чёрт возьми. Он со злости пинает попавшийся под ногой камень. На душе давно не было так паршиво.

***

             Они всё-таки выходят оба в финал. Собственно, этого и следовало ожидать. Только вот повод для новой встречи оказывается не таким хорошим, как хотел Макс. Мало того, что грёбаный Красницкий суёт нос туда, куда не просят, так ещё и будущий тесть оказывается причастен к этому безобразию. Именно сейчас они с чего-то решили, что «Ледяные короли» нуждаются в их «помощи». Убрать двоих хороших нападающих из «Медведей», ещё и прикрываясь тем, что так помогают своему клубу победить. Но это полный абсурд, в котором Стрельцов не собирается принимать участие. Последнее, чего ему хочется — чтобы Серёга думал, будто Максим тоже причастен хоть каким-то боком к этой подставе. Стрельцов уверен в своих силах и в своей команде, и да, он может играть жёстко и провокационно, но это не значит, что он одобряет подобные методы. Решать, кто быстрее, ловчее и умнее, должны три периода по двадцать минут, а не дядечки сверху со своими подковёрными играми. Кубка достоин сильнейший, а не тот, у кого больше связей.       Как назло, ещё Серёги в Ледовом Дворце нет. Видимо, семейные дела решает. По крайней мере, так Макс слышал, но удача, похоже, сегодня на его стороне. Он выходит из-за поворота, ускоряя шаг, и не ждёт, пока Макеев закончит диалог с Фроловым — окликает сам:       — Серёга. Можно тебя на минутку?       Оба мужчины поворачиваются в его сторону.       — Ну вообще-то я занят, — Тон у Серёги прохладный, но Стрельцова сейчас это мало волнует. Сейчас важно донести мысль о том, что он не замешан в этом, а уж поверить или нет — дело самого Макеева.       — Это важно.       Они отходят немного в сторону.       — Тут говорят, двое твоих в драку влезли.       — Тебе какая разница? — В голосе чувствуется едва заметное раздражение.       — Я хочу, чтобы ты знал: я тут не при чём. Но драку, похоже, спровоцировали.       Макеев смотрит на него так, будто Максим рассказывает о том, как единорога увидел, а в глазах плещется недоверие.       — Кто?       — Кому делать нечего. Тогда я тебе сразу говорю: если хочешь проиграть достойно — верни пацанов в команду. А то напишите потом, что мы вас обескровленных, — он ударяет кулаком по другой ладони. — Раскатали. Ладно? — Стрельцов скалится и, не прощаясь, уходит.       Серёга сдержанно улыбается краем губ. Кажется, его подозрения в том, что Макс как-то связан с подставой, и впрямь ложные. На самом деле, эти сомнения ушли ещё тогда, когда Юля сказала об этом, а следом за ней и Геннадич. Да и Стрельцов не из того типа людей, который будет заниматься таким. Да, он честолюбивый, наглый, самодовольный, и у него азарт победы летит впереди здравого смысла, но… Макс никогда не был подлым. За это Сергей его и полюбил уважал. Стрельцов обладал качеством, которому многим в их сфере не мешало бы поучиться — умением достойно принимать поражение, каким бы оно ни было. А ещё он всегда любил и уважал чистый, красивый хоккей — почти так же, как сам Макеев. Сергей провожает уходящего мужчину взглядом и задумчиво хмурится. Это, кажется, входит у них в привычку — смотреть в спины друг другу.

***

      Следующая их встреча происходит уже на льду: тренировка перед финалом. «Медведи» уже заканчивают — так сказать, финальное ускорение. Макс и «Короли» останавливаются возле борта. Серёга смотрит на него краем глаза и уже подносит свисток к губам, но Стрельцов опережает его, прерывая выполнение упражнения собственным свистком. Макеев смотрит на него слегка удивлённо, но ничего не говорит.       — Наше время, — Макс улыбается, радуясь своей небольшой проказе. Сергей лишь кивает головой.       — Закончили, на выход.       Все «Медведи» дружной гурьбой покидают лёд, а следом за ними и Сергей, как мама-утка со своими утятами. Максим отталкивается от борта и делает небольшой круг, а в голове неожиданно всплывает одно очень давнее воспоминание.       — Ну что, Серёж?       Макеев останавливается и поворачивается в его сторону, вопросительно приподнимая бровь. Макс подкатывается ближе и опирается локтем о перегородку.       — Может, мы тоже перед финалом закончим?       — Ты о чём? — Сергей слегка хмурит брови, не понимая, о чем идет речь.       — Забыл?       Конечно же, Серёга забыл. Стрельцов сам-то об этом вспомнил буквально несколько минут назад.       — Помнишь, в юношеской — спор. Ну, один на один. До десяти шайб, счёт 9:9. Так и не закончили, — он видит, как в чужих глазах появляются давно забытые воспоминания.       — Серёг, — окликает своего друга Стрельцов. — А давай забьёмся? Один на один, до десяти шайб? Спорим, я тебя уделаю! — Макс хмыкает и крутит в руках клюшку, с вызовом смотря в сторону Макеева. Тот, уже собиравшийся уходить со льда, улыбается краем губ, а в глазах разгорается азарт.       — Конечно, уделаешь, — хмыкает он и подъезжает к Стрельцову почти вплотную, — После того, как я тебе десять плюх подряд положу.       Команда застывает, а после слов Серёги слышится заводное улюлюканье и удары клюшек по борту. Макс ещё шире улыбается в ответ, довольный тем, что его вызов приняли.       — Кто в рамке? — Сергей окидывает взглядом остальных игроков.       — Чур у меня Александров, — сразу забивает себе вратаря Максим. Выбранный вратарь опускает маску и выезжает обратно на лёд под общий свист и поддерживающие удары по плечу от партнёров по команде. Все знали: если Макеев со Стрельцовым затеяли спор — значит, будет интересно.       — Баффин, тогда ты мой, — Макеев поворачивается к Диме.       К сожалению, их состязание окончилось ничьей буквально за шаг до своего разрешения. Качалов, удивлённый отсутствием команды в раздевалке, вернулся на площадку и живо всех разогнал, велев идти по домам, а вот Серёгу с Максом оставил наводить порядок в раздевалке за всей командой в качестве наказания.       Несмотря на все воспоминания, Серёга не слишком горел желанием заканчивать этот спор и в целом принимать предложения Максима. Многовато чести.       — Ты бы ещё вспомнил, как мы в школу ходили, — равнодушно парировал он, не глядя на собеседника.       — Опять поплыл, — протянул Стрельцов почти разочарованно, не собираясь сдаваться так просто, — По одной попытке осталось.       Обе команды смотрят на них с недоумением и толикой интереса. Сергей окидывает своих ребят взглядом и слегка поджимает губы. Сейчас у него есть возможность зарядить команду, показать парням, что не нужно бояться «Ледяных королей» — напротив, их можно и нужно обыгрывать. Ну и заодно доказать самому себе, что он ещё чего-то стоит, завершив этот спор. Он опять ведётся на провокацию, хотя прекрасно знает, чем это может аукнуться. Но ему это нужно. Нужно, наконец, его сделать.       — Сень, встань в калитку.       — Не-не. Ты начинал, — Макс озорно щурится.       — Трефилов — в рамку, — Интонация с мягкой и почти доброжелательной мигом переходит на твёрдый тренерский тон.       Сергей досадливо опускает голову, но уже нельзя отступать. Только вперёд. Уже отъехав к пятаку, он слышит голос Щукина с Кисляком.       — Чё это они задумали? — Егор слегка наклоняется к Андрею, с удивлением поглядывая на лёд.       — А вот сейчас и посмотрим, — Кисляк не меньше заинтересован в том, чтобы узнать, что происходит.       Перед тем как начать двигаться, Сергей несколько секунд смотрит в глаза тому, кого когда-то мог назвать не только другом, но и кем-то большим. А сейчас их разделяют обстоятельства, прошлые обиды, боль и травмы. Даже за столько лет Серёга не позабыл своих обманных трюков, и достаточно легко загоняет шайбу в ворота, либо это кто-то поддался. «Медведи» стучат клюшками по льду, а на лицах видно ничем не прикрытое восхищение своим тренером, и не важно, что они не понимают, что здесь происходит. Стрельцов улыбается, кажется, радуясь вместе с косолапыми маленькой победе Макеева.       — Твоя очередь. Семён — в калитку.       Парень послушно исполняет то, что сказали.       Сергей немного разминается, чувствуя, как в крови начинает бурлить адреналин, смешанный с азартом. Он не может сейчас проиграть Максу, не снова, чего бы ему это ни стоило. А Стрельцова провести иногда сложно, ведь они знают друг друга как облупленных.       — Готов? — Макс смотрит в его сторону, держа клюшку на готове, а на губах лёгкая улыбка.       — Как пионер.       Максим начинает движение быстро и чётко, ловко перехватывая клюшку другой рукой и подъезжая всё ближе к воротам. Доли секунды. Сергей понимает, что он не успеет что-либо сделать, кроме как одного: опереться на колено и перехватить шайбу краем клюшки. В воздухе раздаётся секундный вскрик, и Сергей почти сразу же давит это в себе: нельзя перед ребятами показывать слабость, хотя колено разрывается от режущей боли. Сразу встать не получается: перед глазами искрят разноцветные звёзды. Макс сразу слышит чужой болезненный стон, а весь азарт спадает на нет, сменяясь беспокойством. Совершенно отвратительное дежавю. И сейчас уже плевать на то, что он проиграл.       — Серёг, чё такое? — он почти сразу оказывается рядом, а в голосе сквозит неподдельное волнение. Клюшка звонко падает на лёд, Максим сбрасывает краги и опускается перед Макеевым, — Колено? Сможешь встать?       У Стрельцова живот сводит от того, насколько всё это кажется знакомым. Та же оглушительная тишина, те же взгляды затаивших дыхание зрителей, прикованные к ним двоим, застывшим посреди площадки. Максим кладёт одну руку на спину своего бывшего друга, а другой подхватывает под локоть, готовый помочь встать.       Звёзды наконец-то перестают искрить перед глазами, а голос Стрельцова доносится будто с самой дальней трибуны, но Сергей чувствует ладонь на спине и на локте. Беспокоится? Не может быть такого. Чтобы Макс… да с какой радости? Макеев отбрасывает чужие руки, медленно поднимается, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица и пытаясь сделать вид, что всё хорошо. Максим больше не пытается к нему прикасаться, но едет рядом, хмурясь от волнения. Он видел, как напряжённо сжимает челюсть Серёга и как он старается не опираться на левую ногу. Жаль, их врач ушёл ещё за несколько минут до конца тренировки.       — Дойдёшь до медпункта?       Макеев даже не смотрит в его сторону, и Макс вновь чувствует досаду. Опять всё вышло не так, как он хотел. Просто же хотел закончить дружеский спор ещё с юношества, ничего больше, просто кайфануть, а не убиваться в прямом смысле. Кто ж знал, что этот упрямец пожертвует коленом ради победы? Сергей уже на выходе смотрит на него через плечо пару секунд, после чего уходит, а Макс чувствует себя так, будто ему сердце медведь разодрал. «Короли» смотрят удивлённо на уходящих соперников, переводя взгляд на погрузившегося в себя Стрельцова. Сообразив, что надо что-то делать, чтобы эти гаврики молодые перестали пялиться, он перехватывает клюшку и выкрикивает, не скрывая вспыхнувшей злости:       — Ну что уставились на меня, как на радугу?! Наше время идёт! Все выходим на лёд в активном темпе вальса и встаём на синюю линию. Тренировку начинаем раскаткой с ускорением за воротами. Затем броски по воротам — пять минут без остановки! — голос грозным эхом прокатывается по всей площадке. Опять наступает тишина, только слышен рассекаемый коньками лёд. Заводить разговор друг с другом никто сейчас не рискнул бы — ещё выхватишь по самое не балуй. Макс бросает последний взгляд в проход, где, конечно же, уже никого нет, и крепче сжимает клюшку в руке. Тренировка сегодня будет крайне интенсивной.       После таких усиленных нагрузок от раскрасневшихся потных хоккеистов только и было слышно, что тяжёлое дыхание — сил на разговоры попросту не осталось. «Так даже лучше, — думал Стрельцов про себя, — Точно не будут попусту языками чесать про резкие перепады настроения главного тренера». Макс уже успел переодеться и теперь направлялся в раздевалку к ребятам, чтобы поговорить по поводу предстоящего матча, но направление изменилось, стоило заметить Василия Геннадиевича.       — Добрый вечер, — Макс достаточно быстро догнал мужчину.       — Здравствуйте, Максим Эдуардович. Чем могу помочь? Что-то случилось? — Фролов с удивлением посмотрел на него.       — Да я-то в порядке, спасибо, — он махнул рукой. — Василий Геннадьевич, скажите, к вам же Серёга заходил?       — Нет. А что, должен был?       Макс цыкает, едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза. Впрочем, что он, Макеева не знает? Этого следовало ожидать.       — Да мы там слегка потолкались на льду, и он так на колено приземлился опасно. Хотел узнать: там ничего серьёзного?       Выражение лица Фролова из спокойного и вежливого становится настороженным и почти неприязненным.       — Максим Эдуардович, а откуда столько озабоченности тренером команды соперника? — Стрельцов собирается уже возразить, но быстро прикусывает язык. Всё, что спортивный врач «Медведей» о нём думает, видно по его лицу. И не удивительно: они с Серёгой хорошие друзья. Так что в глазах человека напротив он заочно злодей и подлец, и как бы это ни задевало, Максим не считает целесообразным сейчас начинать оправдываться, как пионер.       — Понятно, — вздыхает Стрельцов, опуская голову, после чего отступает. Он задерживается у двери тренерской и бросает, не глядя на собеседника:       — Короче, если встретишь его, попроси дать колено посмотреть. Ты же знаешь, какой он у нас гордый. Будет партизанить, пока совсем плохо не станет, — Он хмыкает и заходит в тренерскую, совершенно не заметив, как добавил это «нас».       Фролов ещё несколько секунд стоял на месте, как молнией поражённый, но потом лишь тяжело вздохнул, поправляя сумку. Два сапога — пара. Нужно найти Серёгу, наверняка сидит в тренерской. Так и есть — Макеев отрывает взгляд от ноутбука, вопросительно взглянув на спортивного врача. Фролов неторопливо обходит стол и садится на стул. На губах лёгкая улыбка, только в глазах — серьёзность.       — Как колено? — задаёт как бы невзначай вопрос.       Сергей усмехается, закрывая крышку ноутбука.       — Кто у нас такой сердобольный, что уже рассказал? Щукин или Пономарёв?       — Да нет, — отвечает ВасГен, сделав паузу и продолжая смотреть прямо в глаза. — Стрельцов.       Лёгкая улыбка мигом сходит с лица Макеева, сменяясь серьёзным, почти жёстким выражением. Взгляд упирается в закрытую крышку ноутбука.       — Всё нормально.       — Уверен?       — Геннадич, я же сказал: не болит ничего.       — Значит, сейчас же покажешь колено.       — Геннадич…       — И это не обсуждается! Завтра команде нужен здоровый тренер на двух ногах, а не на костылях! — отрезает врач, наблюдая, как на лице друга играют желваки от едва сдерживаемого раздражения. В самом деле. Гордый до невозможности.       — Ты разве не понимаешь, что он провоцирует тебя каждый раз? — голос у врача твёрдый и серьёзный, даже чуточку осуждающий. — А ты ведёшься, как пацан, на его уловки.       — Мои дела со Стрельцовым — это мои дела! — цедит Макеев, раздражённо вскинув голову. Карие глаза едва не метают молнии. Он реагирует так всякий раз, стоит только упомянуть Стрельцова — заводится с полоборота, хотя пытается доказывать лучшему другу, будто на главного тренера «Ледяных королей» ему плевать с высокой колокольни. Василий Геннадич качает головой. Будто родитель, который пытается объяснить своему ребёнку, что не стоит общаться с тем мальчишкой из соседнего подъезда, а тот всё никак не поймёт.       — Понятно. Ну тогда потом не проси меня возить тебя по врачам и колоть как поросёнка, — Сергей на эти слова лишь отворачивает голову и ещё сильнее стискивает челюсть. Потому что понимает, что друг прав, но ничего не может поделать с собой, — А теперь давай сюда ногу.       

***

      Ночь перед финалом была волнительной, но Сергей заставил себя вовремя лечь спать, перед этим усердно сделав пару подходов в упражнениях, дабы прогнать лишние мысли из головы. Благо, он был в квартире один, и можно было спокойно погрузиться в свои мысли.       Максим Эдуардович Стрельцов. Макс. Всё это выглядит так, будто они пребывают в дурацком, больном сне. Пятнадцать лет не виделись и не слышались, как вдруг, когда всё едва стало хорошо, прошлое в лице конкретного человека решает напомнить о себе. И что делать с этим подарком судьбы, упавшим прямо в руки, Сергей совершенно не представляет. Картины прошлого, казалось бы, погребённые в памяти под слоем пепла, поглотили голову новым стихийным пожаром. Всплывает не только плохое и болезненное, но и хорошее, что гораздо хуже — ведь именно эти воспоминания заставляют его сердце биться быстрее.       Горячие ладони скользят по ногам и животу, зарываются в волосы и мягко сжимают у корней. Губы, которые влажно целуют шею, спускаются ниже. Хриплый голос шепчет в самое ухо, а чужое несдержанное мычание, переходящее в стон, вызывает волны возбуждения, прокатывающиеся по всему телу волной.       Он прижимает руки к лицу, жмурясь до тех пор, пока перед глазами не запляшут цветные круги, вытесняя все другие образы. Нужно перестать об этом думать и, по-хорошему, идти спать, потому что на часах половина двенадцатого. Юле он уже позвонил, пожелал спокойной ночи, поболтал немного с Пашкой. Теперь нужно самому уснуть. Но даже во сне не получается избавиться от образа Стрельцова — этот человек не собирается оставлять его в покое даже на расстоянии.       Перед игрой они с Максом не виделись, только уже на льду. Возможно, это и к лучшему. Игра идёт полным ходом, все напряжены до невозможности. Сергей старается не передавать команде свою взволнованность, чтобы ребята не начали ещё больше суетиться. Первый период заканчивается со счётом 1:1. Макеев старается выбросить из головы всё постороннее — существует только настоящий момент, только этот матч. Второй период начинается с общего шума трибун. Макс тоже нервничает, говорит играть жёстче, и благодаря тому, что «Медведи» немного просели, им удаётся забросить шайбу. С интервалом в сорок секунд летит следом за второй летит третья, и Стрельцов победно вскрикивает, сразу поворачивая голову в сторону Серёги, ощущая на себе взгляд.       — Ну вот так вот, — разводит руки в стороны, а на губах пляшет улыбка. Его опять поглотил азарт.       После короткого тайм-аута игра продолжается, но Стрельцов не спешит праздновать триумф. Ни Макеев, ни его косолапые так просто не сдадутся. Макс чувствует это каким-то шестым чувством. «Ледяные короли» тоже начинают уставать, но, тем не менее, четвёртая шайба залетает как родная. К концу периода все на взводе.       — Серёга, ты не в обиде? — Макс ловит его в коридоре. Кажется, это входит у них в привычку так общаться.       — На что?       — Ну как, вроде обещал три-один, а уже четыре. Обманул.       — Всё сказал? — Серёга поворачивается лицом к лицу, а в голосе лёгкое раздражение.       — Не-а, — голос Максима как-то разом теряет ехидство, — Как нога?       Сергей шумно втягивает носом воздух и сжимает челюсть, резко повернув голову и оказываясь в сантиметрах от чужого лица.       — Боюсь, это не ваше дело, Максим Эдуардович.       Макс чуть ведёт плечами, провожая взглядом чужую напряжённую спину.       — Гордый.       Стрельцов продолжает улыбаться, хоть и выходит совершенно неискренне. Ведь он правда волновался за Серёгу, а тот воспринял это как очередную попытку поддеть, вывести из себя. Хотя, наверное, от Максима он другого в принципе не ждёт. Стрельцов, может, и кажется весёлым провокатором, который уверен в себе на все сто, но мешки под глазами и полопавшиеся капилляры свидетельствуют об очередной бессонной ночи и волнении перед матчем.       Начинается третий период, и атмосфера на площадке кардинально меняется. Макс только догадываться может, что с Серёгиными подопечными успело произойти за один перерыв, но невооружённым глазом видно, что «Медведи» теперь не просто играют — на глазах тысяч зрителей идёт настоящий бой насмерть. «Медведи» рвут и мечут на льду, но им никак не отыграть три шайбы за оставшееся время. Хотя… Макс слышит, как Макеев с Жарским говорят про шесть секунд. Случается заминка. Исходя из всего пяти секунд, «Медведи» сравнивают счёт и выходят в овертайм. Максим улыбается краем губ и досадливо качает головой. Так просто он тоже не собирается сдаваться. Это будет честная игра. У «Королей» есть возможность победить, если забьют буллит, но Бакин — кажется, вратарь от бога — не даёт проиграть своей команде.       Стрельцов досадливо прикрывает глаза и кусает нижнюю губу. Матч продолжается. Максим следит глазами за Костровым и уже в эти секунды понимает, что исход этого матча предрешён. И оказывается прав: ревёт сирена, и медвежата несутся к своему папе-медведю, дружно подхватывая его на руки под общий гул трибун. Стрельцов наблюдает за этим с толикой зависти. Когда-то они с Серёгой вместе вот так же радовались победе. Но эту победу они одержали честно и заслуженно, а Макс любит хороший и честный хоккей.       Они опять встречаютя в коридоре. Судьба-злодейка в очередной раз сталкивает их друг с другом.       — Ну что, Серёга, с победой. На тоненькой вы, конечно, но поздравляю, — Макс улыбается краем губ и протягивает руку. Макеев отвечает на рукопожатие незамедлительно, — 1:1? Или же уже 11:9 в твою пользу?       — Ну, вроде того.       — Я тебя всё равно как-нибудь сделаю, — Макс наконец-то улыбается, чувствуя какое-то облегчение от их разговора. Да и поражение уже кажется не таким горьким.       — Всегда к твоим услугам.       От этих слов внутри что-то предательски сжимается, но уже не от волнения или досады. Нет, это совсем другое чувство. Будто какой-то грозный зверь, всё это время рычавший от голода, наконец свернулся в глубок и теперь лишь сыто рокочет. Макс смотрит Серёге в след несколько секунд, а улыбка сходит с губ. Он уже предчувствует, какие последствия его ожидают вскоре. И будущий тесть, и Красницкий, даже Алиса здорово потреплют ему нервы. Алиса со своими вечными вопросами: «А как так получилось? И почему?», тесть со своим больным сердцем и вечным оханьем вперемешку с руганью, ну и Красницкий прицепится как клещ к собаке и будет пить кровушку. Макс тяжело вздыхает и зачёсывает волосы назад. А главное — у них с Серёгой так и не вышло нормально поговорить. Вечно какие-то недомолвки, тёрки, недоверие и презрение. Всё это осело неприятным грузом на плечи. Сейчас хотелось простого: в душ и спать. Но если с первым вариантом получится, то со вторым точно пролёт.       Не долго терзаясь муками выбора, Стрельцов решил — да пошло оно всё. Он не станет задерживаться здесь ещё хотя бы на день, а улетит назад в Оттаву ближайшим рейсом. Лёжа в своём гостиничном номере, он изучает варианты на сайте авиакомпании и бронирует билет на единственный оставшийся прямой перелёт. Вылет ночью, что, если подумать тщательнее, даже хорошо — у него осталось здесь одно незавершённое дельце. И уж лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что даже не попытался. Решив, что ложиться спать, когда впереди триндатичасовой перелёт — по меньшей мере нецелесообразно, Стрельцов решает спокойно и без спешки собрать вещи. Затем с сумкой спускается вниз и ужинает, не ощущая толком вкуса еды ни то из-за сонливости, ни то из-за мыслей, наводнивших голову. Вызвав такси до аэропорта и стоя на лестнице у входа в отель, Максим почти нервно штудирует список контактов, ища нужный. Серёга М. Быстро стучит по экрану пальцами, ругаясь под нос на случайные опечатки:       «Аэропорт Шереметьево, терминал D. Регистрация на рейс закончится в 23:10. Прошу, мы должны поговорить, Серёг. Я пойму, если ты не приедешь, и, честное слово, не обижусь. Но я буду тебя ждать. М.»       Он убирает телефон в карман и проводит ладонями по лицу. Промозглый ветер заставляет ёжиться от холода, забирающегося, кажется, в самое сердце.       Макеев уже лежит дома, лежащий в собственной постели с почти засыпающей Юлей под боком и видевшим третьи сны Пашкой. Телефон на прикроватной тумбочке пиликает от пришедшего уведомления, и мужчина аккуратно тянется за ним. Морщится от ударившего по глазам света экрана, вчитываясь в пришедшую смс-ку. Сердце внезапно делает кульбит и ускоряет ритм. Часы в углу дисплея показывают 22:15. Юля, неожиданно слегка встрепенувшись, приподнимается, смотря на мужа сонными глазами.       — Что-то случилось, Серёж? — она обеспокоенно кладёт ладонь поверх его.       — Нет, с чего ты взяла?       — Ты хмуришься, и взгляд серьёзный.       Сергей тяжело вздыхает и откладывает телефон в сторону.       — Всё хорошо. Просто нужно старого друга надо проводить в аэропорту, — Он целует её в висок и гладит по плечу. Но ничего не чувствует.       — Так поздно?       — Ну, прости, Юляш. Ты спи, обещаю, надолго не задержусь, — Макеев успокаивающе улыбается и встаёт с кровати. На душе было чуточку беспокойно. Юлия медленно откинула одеяло, встала, набрасывая домашнюю кофту поверх ночнушки, и подошла к Сергею сзади, кладя голову на плечо.       — Ты Стрельцова будешь провожать?       — Да.       На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.       — Тогда жду тебя позже в кровати, — Она мило улыбается и встаёт на цыпочки, оставляя поцелуй на щеке мужа. Сергей на это лишь кивает головой, продолжая собираться.       Уже в пятьдесят минут Максим продолжал мерить шагами асфальт перед дверями терминала. Кругом снуют люди, слышатся их нервные разговоры и перестук колёсиков десятков чемоданов. Стрельцов смотрит на наручные часы и тихо ругается сквозь зубы. Он даже досмотр багажа на входе не прошёл, не то, что регистрацию на рейс, а Серёги всё нет. Он досадливо поджимает губы и смотрит в телефон в надежде получить хоть какой-то ответ на своё сообщение. Хотя не факт, что Макеев вообще прочитал его.       Макс ещё раз оглядывает пустую платформу, а надежда в душе потухает с каждой секундой. Видимо, Макеев так и не простил его за всё, да он толком и не извинялся перед ним, если так подумать. Стрельцов крепко сжимает ручки сумки. Глупо, глупо, глупо. Мужчина резко разворачивается на пятках, планируя идти внутрь — он уже достаточно времени потерял в ожидании. Опять бежать от своих чувств, оставив их отношения в фазе «непонятно что».       — Макс!       Знакомый голос окликает его, а у Максима сердце ёкает, и ладони как-то мигом потеют. Он разворачивается, ища в темноте обладателя голоса, и наблюдает за тем, как Сергей захлопывает дверь своей машины и бежит в его сторону.       — Пришлось круг дать вокруг аэропорта, еле нашёл нужный терминал, — Он тяжело дышит и облизывает пересохшие губы. Макс чувствует, как на губах растягивается глупая улыбка.       — Ничего, — Он несколько секунд молчит, разглядывая немного покрасневшее лицо своего старого товарища. — Я рад, что ты приехал.       Сергей поднимает свои бездонные глаза и слегка недоверчиво щурится, наконец-то приводя дыхание в норму.       — Так, о чём ты хотел поговорить?       Стрельцов сглатывает и смотрит по сторонам.       — Отойдём? А то народу тут больно много, — он хлопает по плечу и движется подальше от раздвижных дверей, за угол, где гораздо тише и меньше чужих глаз.       Макеев смотрит слегка удивлённо, но послушно следует за ним. Макс уже стоит в этой темноте, а от осознания того, что он хочет сделать, пульс зашкаливает.       — Так… — стоит только Серёге вступить в темноту и открыть рот, как чужие губы накрывают его собственные.       Макс бросает сумку куда-то на землю и обхватывает чужое лицо ладонями. Кусает эти тонкие и потрескавшиеся губы, сминает и скользит языком по губам Сергея, как путник, наконец-то добравшийся до родника. А Макеев стоит, как громом поражённый. В животе что-то сладко тянет от столь забытых ощущений. От этих мягких, но в то же время напористых поцелуев и чужих губ. Сейчас он просто пытается привести себя в чувство, не поддаться этому напору. Макс ощущает досаду от того, что его не отталкивают, но и не отвечают. Будто Серёга жалеет его с этими глупыми чувствами, позволяет в последний раз почувствовать что-то кроме боли и тоски.       Стрельцов не ждёт, пока в лицо прилетит кулак — сам отстраняется, а в глазах плещется страх, смешанный с досадой. Серёга смотрит на него с удивлением, хлопает своими длинными ресницами и инстинктивно облизывает губы, ощущая мятный привкус чужой жвачки. Макс хочет извиниться за всё это, за всю эту глупую задумку, свести к шутке, но ему не позволяют.       — Что ж ты делаешь, Макс? — Сергей почти рычит, а в голосе слышится отчаяние. Он хватает его за грудки этой сраной идеально белой футболки и теперь сам целует. Почти впивается как пиранья, похлеще самого Стрельцова. Он тоже соскучился, просто не позволял себе думать об этом все эти годы.       Макс протяжно мычит, слегка приоткрывает рот, позволяя углубить поцелуй, а перед глазами всё сливается в одно. Сергей не может объяснить своих действий, просто знает, что по-другому не могло быть. Зарывается пальцами в идеальную укладку Стрельцова, жёстко сжимает у корней, внося хаос в идеальный вид мужчины. Макс плывёт, ощущая себя мороженым на горячем асфальте. Как же он скучал по этим грубым поцелуям, ладоням в мозолях, карим глазам и, конечно же, тонким потрескавшимся губам. В момент вздоха Макс шепчет тихое «Я скучал», и у Сергея окончательно срывает всякие стоп-краны. Он жмётся ближе, а поцелуй становится жарче, грубее, напористее. Стрельцов старается не уступать, но всё равно проигрывает в этом безмолвном споре. Снова. Они тонут друг в друге, совсем как когда-то давно.       В воздухе звучит женский голос, объявляющий об окончании регистрации, и они отшатываются друг от друга, будто ошпаренные. Только сейчас начиная осознавать, что произошло.       — Серёг, — Макс смотрит на него как ошалелый, а взъерошенные волосы только дополняют этот образ, — Походу я лечу со счётом 12:9. И ничего не могу с этим поделать, — он горько ухмыляется, уже второй раз за день принимая своё поражение перед Макеевым.       — Прости ещё раз, если сможешь. За всё, — он подхватывает сумку и влетает в двери аэропорта, едва не снося проходившего рядом человека.       Сергей смотрит в след, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из грудной клетки от переполняющих эмоций. Он прижимает ладонь к горящим от поцелуев губам, будто пытается убедиться, что это не очередной безумный сон, но это не сон. К сожалению или к счастью — это суровая реальность, в которой есть последствия, с которыми ему придётся разбираться. Максим в очередной раз ворвался в его более-менее спокойную жизнь, перевернул всё с ног на голову и опять исчез. Серёга хочет кинуться следом, схватить за грудки и выяснить, что это было, блять, такое, но Макс уже слился с толпой, словно никогда и не было его тут, и всё, что ему остаётся, — судорожно бегать глазами по людям, лица которых плыли перед глазами.       — Блять!       В глазах начинает неприятно щипать. То, что он пытался подавить все эти годы, стать «нормальным» — женился, завёл семью, — всё это трещало по швам. Только с Стрельцовым всегда было так: быстро, непонятно, горячо; до безумия хорошо и по ощущениям правильно. Они как две части пазла, которые подходят друг к другу как никто лучше. И что делать со всем этим — Сергей не представлял. Просто понимал, что дальше спокойно жить с Юлей не получится. Сергей не любит врать, а лгать самому себе больше не может. Только сейчас до него дошла эта мысль. Он понял, что все эти годы его сердце принадлежало только одному человеку и никому больше. И он был не согласен с Максом. Счёт был не 12:9, а 12:10. Сергей тоже проиграл сам себе и ему. Он прикрывает глаза и устало прислоняется к холодной стене, ощущая полную кашу как в голове, так и в душе. Золотое кольцо жжёт безымянный палец, будто раскалённое.       Максу было не лучше. Он не был до конца уверен, что сможет уснуть, даже если примет две таблетки снотворного за раз. Слишком резво билось сердце, слишком громкими казались собственные мысли. Он всё прокручивал в голове этот прощальный поцелуй. Кажется, до сих пор фантомно ощущалось покалывание чужой бородки и губ, что касались его. «Что ж ты делаешь, Макс?». Он и сам не знал. Просто понимал — или сейчас, или никогда больше. У Серёги жена, ребёнок, нормальная жизнь. Но он сам поцеловал в ответ, и в этом поцелуе было столько горечи, что хватит на них двоих с головой. Их общая боль вылилась во всё это. Максим никогда не ощущал такого с Алисой или с другими своими пассиями. Он исключительно макеевонутый. Над головой раздался голос главного пилота, приветствующего пассажиров. Максим застёгивает на себе ремень безопасности, после бросив взгляд в иллюминатор. Он понятия не имеет, что будет с ним после этого сезона, после возвращения в Канаду. Подумает об этом после того, как отдохнёт, а эмоции слегка притупятся. А пока не мешало бы попросить у стюардессы воды, чтобы запить таблетку снотворного, и всё же попытаться уснуть.