Мать твою налево, Система, чтоб тебя закоротило (#‵′)凸!

Квартира семьи Шэнь была воистину огромная, хотя, конечно, она не сравнится с резиденцией Ло Бинхэ, больше походящей на поместье или дворец с кучей галерей, излюбленных Шэнь Цинцю бамбуковых садов, длинных коридоров и сотней дверей. Демон шёл вслед за мужем, одновременно рассматривая все вокруг: ему нравилось, как все просто, но одновременно с этим богато и стильно обустроено. Так же квартира выглядела очень уютно, и Ло Бинхэ ненароком подумал, что было бы славно как-нибудь снова здесь побывать и узнать о мире любимого чуть больше. Пройдя большую гостиную и длинный, украшенный различными странными картинами в необычных стилях, коридор, пара наконец оказалась в столовой. Столовая была почти такая же большая, как гостиная, разве что с одной стороны аркой была ограждена территория кухни. За большим полупрозрачным чёрным столом сидело трое человек: Мужчина средних лет только что закончил некий важный телефонный звонок. Его волосы на висках уже слегка подались сединой, которую он упорно отказывался закрашивать. Впрочем, о возрасте говорили лишь эти пару светлых прядей и неглубокие морщинки, залегшие в уголках его глаз. Одет мужчина был в деловитый костюм без пиджака, но это была даже не рабочая одежда, а скорее повседневная. Рядом с ним сидела симпатичная женщина, которая выглядела моложе засчёт крашенных волос, уложенных в строгую прическу, закрепленную шпилькой, и аккуратного макияжа. Её великолепный образ довершало на первый взгляд простое светлое платье. Это, конечно же, была жена сидящего рядышком мужчины и мать Юаня. На высоком стуле, немного дальше от родителей, сидела девочка. Она болтала ногами и что-то смотрела в телефоне, пока порог не переступили Юань и Бинхэ. Члены семьи Шэнь повернули головы и смотрели на людей у двери. Завидев вошедших, малышка тотчас спрыгнула со стула и стремглав бросилась в их сторону, попутно выкрикивая: —Брат! Ты вернулся! Бра-ат!! Девочка буквально набросилась на Юаня, который после бурных развлечений с Ло Бинхэ и так еле-еле на ногах стоял. Не свалился на пол он лишь благодаря стоявшей сзади надёжной опоре в лице мужа. Улыбка непроизвольно расползалась по лицу Юаня, он наклонился, чтобы в ответ крепко-крепко обнять маленькую сестрёнку. Наконец то он мог это сделать. Все таки все предыдущие сны с участием семьи он мучился, не имея возможности произнести хотя бы звук, что уж говорить о том, чтобы дотронуться или обнять. Девочка, вцепившись маленькими пальчиками в одежду брата, потерлась о неё носиком и вновь подняла голову, приковывая взгляд своими большущими зелёными глазами. Почти такие же, только, разве что, чуть поменьше, были и у Юаня — горящие неким азартом, с небольшой хитринкой. —Почему ты так долго не возвращался? — Начала капризничать девочка, дёргая старшего брата за одежду. — Я думала, что больше никогда не увижу тебя, гэгэ! Слезинки накопились в уголках больших зелёных глаз, грозясь в любой момент провести мокрые дорожки по розовым девичьим щекам. Шэнь Цинцю присел на корточки, поглаживая сестру по голове. —Ну чего ты, я же вернулся, не плачь. Все хорошо. Его сердце кольнуло, когда в голову залезла мерзкая мысль — сейчас он успокаивает плод своего сознания, а значит, самого себя. В то время как его сестра, уже наверняка повзрослевшая дева, так и не увидела своего брата. И не смогла с ним попрощаться. Отгоняя эту мысль подальше, Юань встал и немного отошёл в сторону, позволяя родным увидеть наконец полный силуэт человека, стоявшего за ним. Высокий, широкоплечий симпатичный парень выглядел несколько взволнованным. Он выставил руки перед собой и слегка поклонился. —Отец, мама, — Юань перевел взгляд на родителей, затем вернулся к сестрёнке, — это мой муж, Ло Бинхэ. Девочка, до этого мертвой хваткой держащаяся за одежду брата, отпустила его, и отошла, чтобы пара могла проследовать вглубь комнаты и присесть за стол. На столе еды пока что не было, зато со стороны кухни доносились бряканья посуды — повара готовили господам обед. Мужчина, до этого казавшийся безучастным, внимательно рассматривал зятя, а женщина, сидевшая рядом с ним, вдруг радостно проговорила: —Наконец ты нас познакомил. Мы давно этого ждали. Обед пока не готов, вы, наверное, хотите перекусить? Дамочка встала из-за стола, и не дожидаясь ответа, принесла и поставила на стол небольшую тарелку с печеньем. Отец семейства строго смотрел на Ло Бинхэ, потом вздохнул и отложил телефон, который до этого момента держал в руках. —Мы уже не можем позаботиться о своем сыне, поэтому, пожалуйста, приглядывай за Юанем. И за нашим внуком. Мать подхватила: —Он должен хорошо питаться, чтобы малыш, или малышка, — строгий взгляд на мужа, — не была голодная. Бабуля и дедуля переглянулись в немом споре: наверняка господин Шэнь хотел внука, в то время как госпожа — внучку. Из их уст слова о малыше звучали так, будто бы они давным давно знали о нём, но ни Ло Бинхэ, ни сам Юань не посчитали странным подобное, ведь сейчас находились внутри сноведения. —О, и вот ещё что: обязательны небольшие прогулки на свежем воздухе. И важно тепло одеваться, чтобы не мёрзнуть. — Продолжала напутствие госпожа Шэнь. Ло Бинхэ нежно улыбнулся, кладя руку на плечо Юаня: —Обязательно, впредь я буду ещё тщательнее следить за тем, как питается ваш сын. И внук... Или внучка. И за тем, тепло ли одевается. Юань слушал все это, и с каждым мгновением его кожа краснела, будто он сидит не в столовой собственного дома, а в бане. И все же он пока не мог подобрать слова, которые бы подходили для этого разговора, оттого решил не говорить ничего. Внезапно вмешалась и сестра Юаня: —А я уже придумала имя для малыша. Если это будет мальчик, то Шуэй, а если девочка — Лянгу. Гэгэ, как тебе, нравится? — Она гордо приподняла носик. Юань немного помолчал, затем посмотрел на мужа. Ло Бинхэ согласно кивнул. —На самом деле мы пока не задумывались, как назовем нашего ребёнка. Прекрасные имена, спасибо, мэй-мэй. Совсем скоро прислуга принесла поднос с наполненными чаем чашками. Ло Бинхэ внимательно смотрел на необычные пиалы, а Юань показал, как правильно их держать. Беседа за семейным столом протекала легко, весело, без ссор и недопониманий. Юань расспрашивал семью о том, как они живут, а затем они с Ло Бинхэ рассказывали, как дела у них, отвечая на задаваемые в ответ вопросы. Неизвестно, сколько прошло времени, но постепенно мир вокруг стал размываться, где-то появились сильные засветы, слепящие глаза. В последний момент девочка, уже показавшая брату и зятю свои любимые игрушки, вдруг подскочила, прижалась к груди брата в объятьях и прошептала: —Мы очень по тебе скучаем, приходи почаще. Мне так тебя не хватает. А затем сон закончился. Шэнь Цинцю открыл глаза. Оказалось, те самые яркие засветы — это лучи утреннего солнца, проникающие сквозь бумажные окна. На его боку лежала тяжёлая мужская рука — Ло Бинхэ всю ночь обнимал Цинцю, и сейчас, по всей видимости, отпускать не хотел. —Доброе утро, — сонным голосом прохрипел Шэнь Цинцю. —Доброе, — проворковал Бинхэ и зарылся носом в шею огурчика, обнимая чуть крепче. В ответ на это, внутри себя Цинцю почувствовал начало дискотеки. Их с Ло Бинхэ маленькая ответственность начала бунтовать в животе, видимо, недовольная нынешним положением. Цинцю развернулся лицом к Бинхэ и лёг немного поудобнее, ребёнок сразу успокоился. —У тебя очень милые родители. И очень активная сестра. Цинцю кивнул. Сейчас он думал о том, получится ли ещё раз провернуть нечто подобное. Было бы прекрасно познакомить Бинхэ с братьями, а ещё хорошо бы полностью показать всю квартиру, сводить куда-нибудь на свидание... И что с того, что это лишь сон? Да, всего-навсего сон. Выдумка. Но из всех возможных, именно этот сон дарил ощущение, что он может вернуться домой и поговорить со своими любимыми родными. —Имена, которые придумала твоя сестра, мне очень нравятся. Что думаешь? —Я думаю, что пока рано об этом говорить. — Непревзойденный огурец сел, провел руками по распущенным волосам, убирая их назад, чтобы не мешались. — Обсудим это ближе к рождению, или когда увидим малыша. —Тебе не нравится? —... Это просто смущает. Бинхэ вздохнул, не желая продолжать "спор" он не понимал, почему муж так реагирует, но злить его "неуместными" допросами не хотел. Настроение Шэнь Цинцю же нельзя было назвать ни хорошим, ни плохим. Ему очень понравилось в мире снов, но последние слова сестрёнки удручали. Цинцю решил выйти на утреннюю прогулку подышать свежим воздухом и развеяться, а Ло Бинхэ остался в хижине — демон выказал желание приготовить сытный завтрак для мужа. Впринцепе, он делал так каждый день, но сегодня придавал трапезе особое значение. Зайдя вглубь бамбукового леса, Шэнь Цинцю в своей лёгкой меланхолии медленно, лениво перебирая ногами, ходил по петляющим тропинкам с полностью пустой от мыслей головой, пока не дошёл до моста, соединяющего пик Цинцзин с другими пиками духовной школы. Как раз в этот момент навстречу по мосту шёл Лю Цингэ. Цинцю, завидев братца Лю, одним движением раскрыл все это время вертевшийся туда-сюда в его руках расписной веер и прикрыл пол лица. Живот он скрывал, запахнув плащ, поэтому не переживал, что Шиди его раскусит. Все таки Лю Цингэ оставался тем человеком, которому о беременности Шэнь Цинцю рассказывать не хотел и не собирался. Лю Цингэ тоже увидел Шэня, и немного ускорил шаг. Он уже давно должен был наведаться к главе пика Цинцзин, вот только в последнее несколько дней у него нарисовалось немало дел, и сразу после возвращения из городка Хайанхэ встретиться никак не вышло бы. Шаг за шагом, расстояние между двумя мужчинами стремительно сокращалось. Шэнь Цинцю изащно взмахнул веером и поприветствовал: —Шиди-и! Рад тебя видеть. Лю Цингэ без всяких любезностей и приевшихся приветствий протянул небольшой свёрток, буквально тыкая им в грудь своего коллеги. —Отец той девочки просил передать. Улыбка мигом слетела с румяного лица Цинцю, он тотчас побледнел. Напоминания, о какой именно девочке идёт речь, не требовалось. Сложив веер в карман-рукав, Цинцю принял сверток обеими руками. Он до последнего откладывал мысли об этом на застворки сознания, так как в последнее время и так многое пережил, но сказать, что смерть малышки Лу Синь его больше не беспокоила — напиздеть, не краснея. Ему было грустно. И больно. Он винил себя в её смерти. Винить себя в смерти взрослого человека — одно дело, но понимать, что лишил будущего маленького ребёнка — совсем другое. Несколько мгновений прошли в неловкой тишине, пока Лю Цингэ вновь не заговорил: —Ты здоров? —А? — Шэнь Цинцю дёрнулся, будто его вытащили из транса. —Выглядишь... Как-то странно. Да и я часто вижу Му Цинфана, летящего к тебе на пик. —Ох. Нет, ничего, стоящего твоего беспокойства, не произошло. Разве что небольшие проблемы из-за того духа, что ты изгнал. —Ясно. Ну, тогда я пошёл. Лю Цингэ развернулся и направился обратно, Шэнь молчаливо наблюдал за его удаляющейся фигурой. На самом деле, Лю Цингэ мог бы передать свёрток через адептов, но, видимо, сильно беспокоился. —«Звиняй, Шиди Лю, но рассказывать тебе о подобном было бы слишком для меня. Да и тебе будет лучше, если ты не узнаешь. Не хочется ломать твою картину мира.» Передёрнув плечами, Цинцю тоже развернулся и направился к бамбуковой хижине, где его ждал настоящий пир вместо завтрака. Блюда самых разных видов укрывали низкий столик так, что самого стола видно практически не было. А всунуть что-то ещё меж тарелок представлялось абсолютно невозможным. —Что... Что это такое? — Пораженно пробормотал Цинцю, окидывая взглядом все это разнообразие вкусов. —Это еда. —... —Твои родители сказали мне заботиться о том, чтобы ты хорошо питался. —Когда ты успел все это приготовить? —Пока ты гулял? — Ло Бинхэ не понимал, что здесь такого неправильного, из-за чего удивлялся муж, и непонимающе склонил голову. —Меня разве так долго не было? Ладно, неважно. Цинцю снял плащ и уселся на мягкую подушку перед столиком, Ло Бинхэ сел рядом. Сначала они ели молча, но потом Бинхэ отложил деревянные палочки в сторону и спросил: —Юань, что-то случилось? Еда встала поперек горла. С трудом проглотив, огурчик ответил: —Мне привычнее, когда ты называешь меня "Цинцю". — Он помолчал, а затем немного рассеянным тоном добавил, — Лу Анджинг передал мне какую-то вещь. Малышка Синь мертва. Бинхэ слегка прищурился. Было бы ложью сказать, что он сразу понял, о ком речь. А когда до него наконец дошло, он не то чтобы сильно расстроился. По правде говоря, ему было ни жарко ни холодно от этой новости, ведь единственный важный для него человек сейчас сидел рядом, целый и невредимый. Что касается каких-то там эпизодично появляющихся в его жизни людей... Какая разница? И все же для Цинцю это была шокирующая новость, поэтому, вздохнув, Ло Бинхэ накрыл его ладони своими и мягко заверил: —Ты сделал все, что было в твоих силах, не вини себя. —И все же, будь я чуть внимательнее, смог бы помочь этому ребёнку. —Почему ты так уверен? Вдруг, если бы ты попробовал, она прожила бы ещё меньше? Лицо Шэнь Цинцю побелело, затем сделалось серым. А Бинхэ вдруг осознал, насколько неправильно было сейчас это говорить. Но факт оставался фактом — никто не знал, выжила бы Лу Синь, если бы Шэнь Цинцю попытался изгнать злого духа из ее маленького тельца раньше, возможно, она бы точно так же умерла, но это случилось бы на глазах Шэня, что сильнее бы его потрясло. Стараясь отвлечь любимого от тяжёлых мыслей, Бинхэ пододвинул ему пару тарелок с десертами. На удивление это и правда сработало: хотя грустная мина Цинцю никуда не делась, его аппетит вырос вдвое, он стал уплетать конфеты, паровые булочки и засахаренные фрукты за обе щеки. Складывалось ощущение, что в животе мужчины живёт демон, съедающий все, что поподает Цинцю в рот..... Хотя, по сути, так оно и было. Дожёвывая очередную сладкую булочку, Шэнь Цинцю сунул руку за пазуху, куда до этого положил свёрток Лу Анджинга. Протянув его Бинхэ, он с набитыми щеками произнёс: —Профель, фто там внутри, посавуста. — Сам он отчего то боялся открывать. Ло Бинхэ, придерживая длинный рукав, чтобы он не упал в какую-нибудь тарелку и не испучкался, протянул руку через стол, забирая свёрток у Шэнь Цинцю. С шелестом разворачивая бумажный пергамент, Бинхэ искоса поглядывал на мужа, который активно делал вид, что очень занят трапезой и ему не до каких-то там любопытных свертков. Наконец, отделив содержимое от упаковки, Ло Бинхэ увидел небольшой детский рисунок и... Письмо. Письмо посвящалось Джули Синфу. Темные глаза демона бегло прошлись по иероглифам, в то время как выражение его лица сделалось суровым. «Моя дорогая мэй-мэй. Мы с А-Синь очень по тебе скучаем. К сожалению, выбраться из этого места у нас никак не выходит, поэтому я решила попробовать написать тебе. Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, но, если ты все же его получишь, мне бы хотелось перед тобой извиниться. Не уверена, имею ли на это право, ведь из-за моей неосторожности тебе пришлось через многое пройти. И все же я надеюсь, что твоя жизнь наладилась, и ты смогла благополучно добраться до заклинательской школы. А-Син, моё сердце разрывается от печали, когда я думаю о том, что мы больше никогда не сможем встретиться. Я знаю о том, что была плохой старшой сестрой, но перед тем, как попрощаться, я должна тебе кое-что сказать. Сразу после того, как ты выказала желание стать заклинательницей, отец с мамой решили подарить тебе бессмертный меч, как только ты достигнешь совершеннолетия. Мама закрепила ножны печатью на крови, так что открыть его могут только члены нашей семьи. Поэтому, говоря об этом, я не переживаю, что твой подарок заберёт кто-то другой. Синфу, если ты читаешь это письмо, если в городе все затихло, и опасность миновала, пожалуйста, вернись домой, и забери свой меч. Пусть он будет твоим верным спутником на пути совершенствования. Я верю, что моя мэй-мэй станет сильной заклинательницей, не упускающей ни одного мерзкого демона... Мне правда жаль, что я не смогу вручить тебе этот меч лично, кажется, мое время на исходе. Береги себя, моя маленькая сестрёнка, будь смелой и сильной. Лифэнь.» Под этим большим письмом, где каждый иероглиф каллиграфически выведен, лежало ещё одно. Линии были неуверенными и кривыми, будто их выводил ребенок, только что научившийся писать. Это было письмо Лу Синь. «Сестрёнка Син, твоя цзе-цзе дала мне бумагу и кисть, чтобы я рисовала, но написать письмо я захотела больше. Шицзе Лифэнь очень грустит, кажется, она больна. Другие тёти и сестрёнки, которые живут с нами, часто её ругают, но я не понимаю, почему. Сегодня Шицзе плакала ночью. Я хочу отправить тебе письмо, потому что мы скучаем, я хочу, чтобы ты привела сильных добрых заклинателей, и они нас отсюда забрали. Тогда мы сможем снова вместе играть, а твоя цзе-цзе не будет плакать. А пока ты ещё не вернулась, я буду ждать тебя здесь, шить куколок, которыми мы будем играть.» Некоторые слова из этого письма вообще было трудно разобрать, ведь они были написаны с ошибками, и так криво, что глаза спотыкались. Ло Бинхэ вдохнул и сложил письма обратно, завернув их в пергамент. —Что там? — Отпив чая, спросил Цинцю. Бинхэ притих. Муж воспринимал все произошедшее в том городе близко к сердцу, и стоит ли давать ему это читать демон не знал. В конце концов, это расстроит его ещё больше. —Бинхэ. Что там внутри? —Внутри письма для Шимэй Синфу от её подруги и старшей сестры. —О? Лу Анджинг передал их нам, чтобы мы отдали их Синфу? —Видимо так. — Пожал плечами Ло. —А она разве умеет читать? Цинцю почесал затылок, глядя на свёрток у мужа в руках. —Ладно, давай мне, я отнесу ей письма и прочту их вслух. —Не стоит. —Почему это? —Не думаю, что сейчас лучшее время ворошить прошлое. Шэнь Цинцю резко протянул руку и забрал письма, так, что Ло Бинхэ даже не успел отреагировать. Внимательно прочитав одно за другим, Цинцю медленно менялся в выражении лица. Кто знает, о чем он сейчас вообще думал, но пока он эти мысли не разложил по полочкам и не принял решение, не заговорил. —Нужно узнать у Нин Инъин, как Синфу здесь живётся. Думаю, ей все же нужно увидеть эти письма. Ведь, в конце концов, девочка не знает, что сейчас с её сестрой и подругой, и наверняка не знает, что ужасы в её родном городе наконец закончились. Поставив себя на место ребенка, Цинцю подумал, что хотел бы попрощаться с дорогими людьми, чтобы было легче открыть новую страницу жизни. И ещё меч, реликвия, оставленная ей родителями, не должен попасть в чужие руки. Пусть его никто не сможет вытащить из ножен, где гарантия того, что никто не сможет его украсть? С подобными думами Шэнь Цинцю закончил завтракать и направился к общежитию своих учеников. Там сейчас о чем-то спорили несколько адептов, но как только в поле их зрения попал учитель, ученики склонились в поясном поклоне, вытягивая перед собой руки, и все как один заголосили: —Учитель, доброго вам утра! Шэнь Цинцю сдержано кивнул, расправил веер и спросил: —Где ваша Шимэй, Джули Синфу? Юноши переглянулись. Один из них неуверенно пролепетал: —Шимэй Синфу наверняка сейчас упражняется в каллиграфии под четким надзором Шидзе Нин Инъин в восточном павильоне. Кивнув им, горный лорд Шэнь Цинцю продолжил свой путь в направлении восточного павильона ученического общежития. Как и предпологал молодой адепт, Нин Инъин учила Джули Синфу каллиграфии. Рядом с учителем Инъин часто вела себя, как ребенок, но сейчас в ее фигуре виднелась статная ученица великой духовной школы. Девушка утонченно водила кистью по бумаге, а девочка, сидевшая рядом, повторяла за ней, скромно задавая вопросы: где нужно поправить, а где выходит хорошо. Цинцю вошёл в комнату. Услышав шаги, обе ученицы одновременно повернулись, чтобы посмотреть, кто отвлекает их от занятия, и тут же поднялись, чтобы в поклоне приветствовать наставника. Шэнь Цинцю так же спокойно кивнул на приветствия и прошел вглубь комнаты, поближе к ученицам. —Как проходят ваши занятия? Нин Инъин учтиво опустила взгляд: —Шимэй делает большие успехи, она невероятно талантлива. Цинцю перевел взгляд на ребенка. Она уже успела подрасти, а характер все так же оставался скромным. Когда учитель посмотрел в её сторону, Синфу выдвинула руки вперёд, чуть кланяясь: —Эта ученица будет стараться усерднее, чтобы не разочаровать учителя. За проведенное на Цинцзин время малышка выработала благодаря Шицзе хорошие манеры, и теперь держалась более уверенно. —Прекрасно. Я рад, что на моем пике есть такая одаренная ученица. Мужчина замолчал, а девушки не знали, чем ещё можно разбавить диалог. Они видели, что наставник пребывает не в лучшем расположении духа, поэтому не смели сказать что-нибудь глупое, чтобы случайно его не разозлить. —Нин Инъин, не могла бы ты ненадолго покинуть нас? — Огурчик сказал это с вопросительной интонацией, но все прекрасно понимали, что это — приказ. Ещё раз поклонившись, девушка покинула помещение. Шэнь же, поколебавшись, достал свёрток с письмами и рисунком. —Синфу, ты знаешь, что в Хайанхэ больше нет злых демонов? Девочка вздрогнула. Она подняла на учителя полные надежды глазки. Как же сложно было для Шэнь Цинцю продолжить говорить, ведь услышанное явно будет для Синфу сильным ударом. Но пойти на сделку с совестью и ничего ей не говорить, скрыть правду было ещё труднее. —Мне доверили передать тебе письма. Их написали твоя сестра, и таоя подруга, Лу Синь. —А почему они сами не пришли? — Джули Синфу на деле уже предпологала, почему, но ей не хотелось думать, что всё действительно обернулось так. —Они не смогли. Девочка опустила взгляд в пол, сдерживаясь настолько, насколько это позволяла её не до конца сформированная выдержка. —Мне жаль. — С этими словами Цинцю передал свёрток в её руки. Синфу аккуратно, обеими руками, приняла бумагу, будто это был драгоценный золотой слиток, и принялась читать. Иногда с этим появлялись трудности, ведь где-то символы были написаны непонятно и неразборчиво, но в целом она имела представление о содержании. На пол упала капелька. А затем ещё одна. Маленькая девочка расплакалась, когда её самое ужасное предположение подтвердилось. Родители, старшая сестра, и сестричка Лу Синь погибли. Шэнь присел рядом с ней и опустил руку на макушку, поглаживая. Через время, когда Синфу устала плакать, учитель убрал свою руку и вновь заговорил: —Мы можем поехать в Хайанхэ, чтобы ты простилась с ними и забрала вещи.