Мать твою налево, Система, чтоб тебя закоротило (#‵′)凸!

Тишину прервал слегка осипший голос ненадолго растерявшегося Шэнь Цинцю. —Глава школы, меня сильно волнует дело городка. Нет ли каких-нибудь новостей? Юэ Цинъюань с долей строгости посмотрел на Шэня пристальным рентгеновским взглядом, проникающим в душу, будто ожидал услышать что-то другое, но все же ответил: —Я отправил в Хайанхэ Лю Цингэ, полагаю, в ближайшее время мы обо всем узнаем. —Мгм, — кивнул Цинцю, и постарался перевести тему подальше от своего самочувствия, опасаясь, как бы Юэ Цинъюань не заподозрил чего. В целом, беседа в бамбуковой хижине не затянулась надолго, да и проходила она с неловкими паузами. Первым, не выдержав напряжённой атмосферы, ушёл Му Цинфан. Он придумал некий предлог вроде "незаконченных важных дел", что очень напомнило Шэнь Цинцю отговорку в стиле "не выключил утюг", или "оставил чайник на включенной плите", и тому подобные. Глава школы же тянул время как мог, и с мягким выражением на безмятежном лице обсуждал со своим шиди насущные дела и проблемы хребта. Юань терпел до последнего, из уважения поддерживал любую тему, которую поднимал старший брат, но в итоге его терпение лопнуло. Мужчина резко закрыл веер, которым доселе неспешно обмахивался, и аккуратно, но стремительно уложил на столе около пиалы с недопитым ароматным чаем. —Кхм. Глава Юэ... Вы ведь пришли сюда с определенной целью, а не чай распивать и вести праздные беседы? Думаю, продолжать ходить вокруг да около нет смысла. —Сяо Цзю... — От этого обращения по спине Цинцю пробежало стадо проворных мурашек, а по позвоночнику, казалось, скользнул заряд тока. Юэ Цинъюань продолжал, будто специально игнорируя реакцию брата. — В последнее время твое здоровье ухудшилось? Ты слишком часто просишь Му Цинфана о помощи. Меня это сильно напрягает. Шэнь Цинцю молчал. Выждав паузу, глава школы решил задать вопрос. —Что с тобой происходит? Юань отвёл взгляд. Он прекрасно понимал, что, как бы неловко это не было, рассказать все равно прийдется: скрыть ребёнка не выйдет, это же не вещь какая, а живой человек. Обмануть и сказать, что это не родной ребёнок тоже вряд ли прокатит — Юэ Цинъюань ведь не дурак, сам все рано или поздно поймет, а если об этом не сказать заранее, то, вернее всего, он разозлится или обидется.. Да и живот прятать долго тоже не получится. Му Цинфан, единственный, кому Шэнь Цинцю может доверить все вопросы, связанные с беременностью и родами, живёт тут, и безопаснее оставаться на Цинцзин. Все аргументы были за то, чтобы рассказать, но ком застрял в горле, мешая издать хотя бы один звук. Его заледеневшую от суматошных переживаний руку вдруг накрыла теплая большая ладонь. Слегка грубые подушечки пальцев гладили костяшки рук Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ, все это время молчаливой тенью сидевший рядышком, сейчас все так же молча взглянул на него полными любви и теплоты глазами. Он будто одним этим жестом и выражением лица говорил: «Не волнуйся, все будет хорошо.» И Цинцю ему доверился. —Кое-что действительно произошло... Услышав это, Юэ Цинъюань нервно сжал ладонь в кулак и уставился Шэню в глаза. Волнение, зародившееся глубоко в его сердце, сейчас заиграло новыми красками, получив подтверждение. Что-то и вправду было не так! Все новые и новые тревожные мысли и предположения лезли в голову главы Юэ, пока Шэнь Цинцю решался сообщить ему радостную (?) новость. —Кхм... — Продолжать было крайне трудно, Юань судорожно подбирал гибкие слова и выражения. — Дело в том... Что... Шэнь Цинцю сделал глубокий вдох. В конце концов, он лорд пика Цинцзин, переживший столько смертельно опасных сражений и полных абсурда сюжетных поворотов. Уже дважды умирал. Почему же он трусит сейчас? Пора взять себя в руки. Глубокий вдох. На одном дыхании он выложил все как есть, прямым текстом. —Я беременный. —... На лице главы школы застыла глупая улыбочка, а его щека нервно дернулась. Мужчина не знал, плакать ему, или смеяться. Его Сяо Цзю таким образом решил над ним пошутить? Как на такие шуточки реагировать? В любом случае, это лучше всего того, о чем он успел подумать, но... Видя, как на него смотрит Юэ Цинъюань, Шэнь Цинцю снова вобрал в грудь побольше воздуха и стремительно, немного громко выдохнул. —Это не шутка. У нас действительно будет ребёнок. — Мужчина сделал недолгую паузу. — Именно из-за того, что "подобного" раньше не происходило, я обратился за помощью к Му Цинфану, и он заинтересовался этим случаем... Цинъюань перевел потрясенный взгляд с Шэнь Цинцю на Ло Бинхэ и обратно. —Как...Как? —Я не знаю. — Оборвал его Шэнь Цинцю, не дав закончить мысль. — Но со мной все в порядке. Тебе переживать не стоит. Ло Бинхэ благоразумно молчал, но пристально наблюдал за реакцией главы школы. Юэ Цинъюань некоторое время хранил молчание, обдумывая полученную информацию. В конце концов, мужчина долгое время занимал высокий пост в мире заклинателей, он умел брать эмоции под контроль и быстро ориентироваться в любой ситуации. Хотя конкретно в этой, так как она напрямую касалась его Сяо Цзю, он начинал переживать. —Что планируешь делать? Ты ведь останешься здесь? Мне будет спокойнее, если Му Цинфан сможет вовремя тебе помочь в случае чего. — Как только Юэ Цинъюань взял наконец мысли под контроль, сразу же начал свой старше-братский расспрос. Шэнь Цинцю расплылся в мягкой улыбке, обнажая ряд белых прямых зубов. Сейчас ему отчего то вспомнился старый кошмар, в котором все и каждый, завидев живот, стали с отвращением пялиться на него и кидаться оскорбительными фразами, выливали на него грязные вёдра всех самых мерзких слов, которые только знали. Но на деле реакция уже двух его друзей-коллег была более менее спокойной. Что Му Цинфан, что Юэ Цинъюань, конечно, сильно удивились, но в итоге оба стали за него беспокоиться, в лучшем смысле этого слова, и захотели помочь. Какое облегчение. —Мы останемся здесь до момента, пока малыш не появится. — В разговор таки вмешался молчавший до этого Ло Бинхэ, — потом вернёмся в царство демонов. По тону парня можно было легко прочесть его глухое нежелание задерживаться на Цанцюн. Он прекрасно помнил, как отреагировали заклинатели, когда у него случилось искажение Ци, и они с Шэнь Цинцю решили отсидеться здесь. Если его любимой жёнушке и ребенку так же не дадут покоя.... Кто знает, как поступит демон. Поэтому он решил, что при первой же возможности они с Цинцю вернутся в его главную резиденцию. А по приезде в царство демонов Ло Бинхэ планировал начать обустраивать отдельные покои для будущего сына или дочери. Ну и многие другие приготовления нужно будет сделать... В общем, задерживаться совсем нельзя. Задумавшись, Ло Бинхэ даже не заметил молчаливое недовольное выражение лица Юэ Цинъюаня. Он хотел как можно больше времени провести с Шэнь Цинцю, помочь ему в этой сложной жизненной ситуации, быть рядом. Но муж Сяо Цзю был неприклонен. Спорить с ним сейчас и заставлять Цинцю нервничать глава школы не хотел, поэтому временно сдержал порыв уговорить брата остаться на подольше. Держа эти мысли в голове, Юэ Цинъюань тряхнул головой и заговорил о другом: —Сяо Цзю, если понадобится помощь, ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне. —Я знаю, — улыбнулся Шэнь Цинцю, — спасибо тебе большое, гэ. Юань специально обратился к Юэ Цинъюаню "гэ", чтобы выразить этими словами высокую степень своей благодарности, ведь сил на разглагольствования у него сейчас не было, как и желания выдавать красочные красивые предложения. Мужчина почувствовал тяжесть в животе и на ресницах. Скопившаяся за последнее время усталость не отступала, но наоборот, с каждым днём продолжала увеличиваться. И этот снежный ком грозился когда-нибудь его раздавить. Поэтому Цинцю спрова́дил главу Юэ из бамбуковой хижины, обменявшись напоследок парой дружелюбных, близких к семейной атмосфере, тёплых фраз. Затем мужчина развернулся и направился вглубь своих покоев, прямо к большой, завешенной полупрозрачным тюлем, кровати. Предварительно сняв верхние одежды и отодвинув приятную на ощупь, свисающую с прикрепленных к кровати балок, ткань, Шэнь Цинцю залез в постель и занырнул под тёплое одеяло. Здесь, в казалось бы уютном и приятном местечке, уставший Цинцю начал проваливаться в сон. Но как только он увидел очертания собственной комнаты из прошлой жизни, его настигла доселе сдерживаемая тоска. Почему-то этот кошмар вновь решил испортить мужчине отдых. И ведь такое за последние время происходит подозрительно часто! Шэнь Цинцю пытался успокоиться, но в голове против воли возникали мерзкие образы. У него есть семья, и в этой семье скоро будет пополнение. У малыша будут любящие родители и шишу с шибо, которые уже сейчас трепетно к нему относятся. А ученики Шэнь Цинцю наверняка завалят "приемного" ребёнка своего наставника любезностями и вниманием. Но их с Бинхэ ребёнок никогда не узнает своих бабушку и дедушку, своих дядечек и милейшую тётю. В голове, словно через плёнку, начали прокручиваться сцены из недавнего кошмара. И самое ужасное было не в том, что образы родных, с которыми он больше никогда не сможет увидеться, действовали словно соль на рану. Каждый раз, когда Цинцю вспоминал о прошлой жизни, он начинал думать так же и о том, что сейчас проживает не свою собственную, а занимает чужое место. И что все только усложняло — он не может рассказать эту кошмарную тайну человеку, который доверяет ему больше, чем кому-либо. Шэнь Цинцю чувствовал себя подонком каждый раз, когда видел наивные, такие любящие и нежные глаза Ло Бинхэ, смотрящие на него. Нет, не на него. На оболочку, которую он занимал. Шэнь Цинцю елозил ногами по кровати, ворочался, переворачивался с одного бока на другой, но мысли, как мерзкие паразиты, отказывались уходить из его головы, все больше и больше укореняясь там и пуская свои мерзкие корни в его сознании. В покои вошёл Ло Бинхэ. После ухода Юэ Цинъюаня парень убрал всю использованную посуду, среди которой был так же заварничек с остывшим напитком. Оставив все это на кухне, Ло Бинхэ заварил новый напиток и понёс своему мужу в постель. Чай, выпустивший в воздух столб теплого пара, был разбавлен лекарством. —Цинцю, ты ещё не спишь? Шэнь резко откинул одеяло в сторону и сел. Уголки его глаз покраснели от еле сдерживаемой ярости. Почему не получается контролировать свои эмоции? Почему его начали беспокоить дела минувших дней? Почему не получается так же беззаботно жить, как раньше? Как избавиться от этих гадких мыслей?!... Мужчина прикрыл раскрасневшиеся глаза и прошёлся руками сквозь волосы на голове. Его пальцы сквозили по прядям иссиня-черных прямых волос, от кончиков к затылку, будто пытались счесать неуместные душевные терзания. Но безрезультатно. Ло Бинхэ оставил поднос на низком столике рядом с кроватью и подошёл к мужу. —Что-то случилось? — Бинхэ чуть склонил голову на бок, осматривая Шэнь Цинцю. Его наставник лишь горько вздохнул в ответ. Он убрал руки от взлахмоченных волос и протянул в сторону мужа: —Подай чай. Ло Бинхэ молча развернулся к столику, вновь поднял поднос и вручил Цинцю. Парень продолжал внимательно смотреть на Шэня, пока тот брал с подноса пиалу, пока пил чай, и даже когда он вернул опустевшую чашку, Ло Бинхэ молчал и смотрел. Он не хотел заставлять Шэнь Цинцю ему все рассказывать, но ясно видел, что с ним что-то не так. Единственным пришедшим к Бинхэ в голову решением было продолжать ждать, и подбираться к правде маленькими шажками, ведь если постоянно допытываться, Цинцю мало того, что ничего не расскажет, скорее всего, он даже уйдет в себя ещё глубже. Шэнь Цинцю тоже молчал. Его настроение за период беременности часто скакало: то он был счастлив жить в этом прекрасном волшебном мире, любил всех окружающих его людей и обожал Ло Бинхэ, то он ненавидел все, что движется, а что не движется — двигал, и ненавидел. Но сейчас у его плохого настроения была веская причина. Вина из-за обмана, которую мужчина начал ощущать после одного из своих кошмаров, казалось, медленно но верно съедала его изнутри. До этого он быстро находил, чем себя отвлечь, но сейчас.... Сейчас гормоны брали верх, а Шэнь Цинцю ощутил, что что-то внутри него ломается. И если вовремя это не починить, ничто уже не будет как прежде. Пустая пиала вновь наполнилась до краев. Отпив один глоток ароматной лекарственной заварки, Цинцю медленно опустил пиалу обратно на поднос. Несмотря на то, что чай был не слишком горячий, его горло будто бы обожгло, и мужчина закашлялся. Ло Бинхэ подошёл к Цинцю и придержал его сзади за спину, пристально вглядываясь в мучимое чем-то необъяснимым выражение лица. Волнение за любимого мужа колыхалось на дне его сознания, но грозились утопить терпение, растерзать выдержку, заставить устроить для Цинцю допрос, не позволяя увильнуть от ответа. Заставить рассказать всё. Абсолютно всё, что его тревожит, всё, что когда-либо беспокоило, всё, что пугает и не даёт спокойно спать. Пока это опасное цунами не накрыло его сердце, Ло Бинхэ поспешил отвлечься: он помог Шэнь Цинцю лечь на кровать, поправил подушку под его затылком и нежно поцеловал в губы. Затем, подняв голову, он потянулся чуть дальше и чмокнул мужа в живот, поглаживая. —Тебе нужно больше отдыхать. — Мягким, но глубоким басом "велел" Ло Бинхэ, продолжая ласкать и успокаивать Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю кивнул, и окинул взглядом милого и заботливого молодого человека напротив. В этот момент Ло Бинхэ показалось, что глаза наставника заслезились в покрасневших уголках. Следующая неделя, словно резина, тянулась очень долго и нудно. С того вечера Шэнь Цинцю стал избегать разговора с мужем. Еда перестала приносить удовольствие, и мужчина ел только ради ребёнка, а лицо его, пока он с неохотой ковырялся в тарелке, абсолютно не выражало никаких эмоций. Ло Бинхэ всё это время маячил вокруг, и пытался сделать хоть что-то, что поднимет мужу настроение, но так и не преуспел в этом. Зато он смог помочь с делами на пике. Ло Бинхэ выполнял бо́льшую часть бумажной рутины, контролировал своих Шимэй и Шиди, вобщем — старался обеспечить для Шэнь Цинцю спокойную и тихую обстановку. И в этой тишине у Цинцю была возможность подумать. Он уже много раз представлял все возможные исходы откровенного диалога с мужем. И почти все из них были негативными. Ведь какова вероятность того, что Бинхэ, узнав, что Шэнь Цинцю — не Шэнь Цинцю, улыбнется и скажет: «Вот как, а я знал!», или: «Ничего страшного!», ну или самое глупое: «Какая хорошая новость!» Такая вероятность стремится к нулю. Ну и ещё одна причина, по которой он не мог ничего рассказать — система. Этот кусок искусственного интеллекта наверняка выпишет ему огромный штраф, или назначит жуткие наказания. Сразу после того, как услышала эти мысли, система решила возразить: —[На данный момент баллов у пользователя Шэнь Цинцю достаточно, чтобы пережить любой штраф.] Казалось, даже сама система сжалилась над Шэнь Цинцю, видя его ужасное состояние. Так, погодите... Она только что дала косвенное согласие?! Она разрешила рассказать Ло Бинхэ правду?! Шэнь Цинцю застыл, когда до него наконец дошёл смысл сказанной системой фразы. Если... Если препятствия в виде штрафа не имели значения, получается, единственная проблема — реакция Ло Бинхэ? Тогда... Возможно... Его можно подготовить к этому диалогу? Стоит ли рисковать хорошим отношением мужа в пользу душевного спокойствия? И принесет ли душевное спокойствие откровение, которое может разрушить мир в их семье? Шэнь Цинцю, хоть и подсознательно, но уже решил все рассказать. ______ Под конец недели на Хребет Цанцюн наконец вернулся Лю Цингэ со своим личным учеником. Мужчина сразу же отправил отчёт о миссии главе школы. Так как это напрямую касалось его, Шэнь Цинцю, услышав об этом, сразу же пошёл собираться. Ло Бинхэ сейчас не было в бамбуковой хижине, поэтому в полной тишине Цинцю накинул на плечи практически белый меховой плащ, откинул волосы в сторону и направился к выходу. Снег уже перестал засыпать пик Цинцзин, дороги расчистили, и в воздухе витал аромат свежести. Сегодня Шэнь Цинцю решил разобраться со всем, что его тревожит. Мужчина уверенным шагом с твердой поступью перешёл огромный мост и оказался перед резиденцией Юэ Цинъюаня. Подозвав к себе одного из маленьких адептов, заклинатель велел ему известить главу о визите лорда пика Цинцзин. В кратчайшие сроки для важного гостя устроили приём. Шэнь Цинцю сидел за низким столиком и пил чай с Юэ Цинъюанем. Глава школы, завидев брата, начал расспрашивать его о самочувствии, поэтому первые минуты диалога отчитываться пришлось Шэнь Цинцю. Но затем огурчик все же завёл разговор в нужное русло: —Итак, что же с новостями из Хайанхэ? Юэ Цинъюань постукивал пальцами по столу одной рукой, другой подпирал подбородок. Он молчал некоторое время, будто раздумывал, стоит ли рассказывать Цинцю все, что написанно в отчёте Лю Цингэ. Недолго думая, он устало прикрыл глаза и встал из-за столика, поправил полы одежд и направился в свой кабинет. Там, на рабочем месте, всё ещё лежал недавний отчёт. Подобрав свиток со стола, глава школы медленно вернулся, и так же медленно протянул записи своему Шиди. Хотя, может, медленным Шэнь Цинцю всё казалось из-за сильного волнения и необъяснимой тревоги. Было очень странное предчувствие, что-то явно не так, иначе почему реакция Юэ Цинъюаня была такой... Пугающей? Бамбуковый свиток с приятным деревянным звуком раскрыли. Внутри были резкие, но красиво и чётко написанные иероглифы. Шэнь Цинцю вчитался. С каждым новым прочитанным слогом взгляд его всё мрачнел и мрачнел. «Отчет о разведывательной миссии в городе Хайанхэ. Жизнь в стенах города постепенно налаживается, но некоторые жители всё ещё вели себя странно.» Дальше Лю Цингэ описывал всякое разное, на что Шэнь Цинцю не обращал внимания, ведь на самом деле это было типичное поведение для переживших настоящее бедствие людей. Но один момент заставил сердце Цинцю так сильно сжаться, будто ещё чуть-чуть, и оно лопнет. «Ранее упомянутый постоялый двор привлек мое внимание. Хозяин — мужчина средних лет, утверждал, что его дочь ведёт себя странно. Хотя это не в моей специализации, после некоторых наблюдений я убедился в том, что ребенок одержим злым духом умершей и провел обряд упокоения. К сожалению, тело девочки не выдержало столь долгого пребывания в нем нечистой силы и пустя несколько дней она умерла.» Лю Цингэ рассказал, как ещё раз обошёл городок, как проверил бывшее демоническое логово. Больше ничего "интересного" не произошло. Шэнь Цинцю очень ранило то, что девочка погибла. Если бы он заметил, что что-то было не так чуть раньше... Если бы лично вытянул призрак из ее тела, то, вероятно, всё не закончилось бы так, как закончилось, и у этого славного и способного ребёнка было бы светлое будущее. Цинцю сжал бамбуковый свиток. Костяшки на его пальцах побелели, ресницы задрожали. Он снова облажался. На этот раз из-за его оплошности действительно кто-то пострадал. Из-за него умер ребёнок. Юэ Цинъюань попытался что-то сказать и уже открыл рот, как Шэнь Цинцю резко поднялся с места и перебил его: —Я... Вернусь на Цинцзин. —Сяо Цзю, ты как?.. —Все в порядке, — бросил на последок Юань и стремглав вышел из просторного гостевого зала. Юэ Цинъюань остался сидеть посреди комнаты в одиночку и сверлить взглядом незакрытый бамбуковый свиток, исписанный отчётом. ______ На обратном пути твердая поступь Шэнь Цинцю будто испарилась, он шёл, еле перебирая ногами, а лицо его было белее усыпавшего всё вокруг снега. Хотя этой дорогой он ходил очень часто, на протяжении многих лет, сейчас путь казался ему трудным и далёким. Каждый шаг давался с трудом, а родная хижина словно и вовсе отдалялась с каждым мигом. Всю утреннюю уверенность в себе смыло сильным потоком вины. Платина выдержки Шэнь Цинцю прорвалась. Он вдруг остановился, сам не зная где, голова его закружилась от переизбытка негативных мыслей. Всё вокруг, несмотря на холодную пейзажную палитру, будто вспыхивало разноцветными искрами, и это запутывало: Цинцю совсем не понимал, где он, и куда ему идти. Казалось, хорошо знакомая дорога изменилась до неузнаваемости. Мир вокруг зашатался, но на самом деле шатался сам Цинцю. Цветные вспышки всё продолжали играть с картинкой в глазах Шэня, пока кто-то встревоженно не схватил его за руку, не давая мужчине упасть в обморок. —Учитель! — Раздался взволнованный юношеский голос. — Учитель, что с вами? Шэнь Цинцю был растерян. Ло Бинхэ? Что он здесь делает? В прочем... Совсем неважно, главное — дойти до кровати и отдохнуть. Несмотря на свою гордость, он понимал, что помощь точно не помешает. —Ты не мог бы довести меня до бамбуковой хижины? — Цинцю потёр покрытый холодной испариной лоб. Взволнованный парень неистово закивал и, придерживая наставника за плечо, повёл его в каком-то невиданном направлении. Цинцю почти не разбирал дороги, он слышал лишь, как хрустит под ногами снег, как со знакомым звуком открывается дверь хижины, и как сам садится на собственную кровать. В глазах начало проясняться, яркие цветные вспышки затихали. Перед ним стоял, одетый в одежды адептов пика Цинцзин, перепуганный... Мин Фань! Парень недвусмысленно пялился на Шэнь Цинцю, а именно — на его живот. Непревзойденный огурец, прийдя в себя, резко захлопнул на животе плащ, и хотел что-то сказать, но не придумал, что именно. Мин Фань стоял молча, обдумывая все то, что происходило в последнее время. Человеком он был не глупым, поэтому понял всё практически сразу. Хотя все здесь происходящее сильно контрастировало с его знаниями о мужчинах и женщинах, доказательств было предостаточно. —Учитель. Вы... Чувствовали себя неважно из-за этого? Парень хотел спросить, по чьей воле так произошло, ведь в его голове не укладывалось, чтобы учитель был согласен носить ребёнка от того мерзкого демона. Но сказать это Мин Фань не осмелился, боясь разгневать наставника. Разве ж гордый лорд пика Цинцзин сознается, что стал жертвой репродуктивного насилия? —... Тебе не стоит об этом думать, Мин Фань, все в порядке. —Но учитель... Это ведь... Это ведь из-за Ло Бинхэ? —... — Цинцю молчал, так как в его планы не входило извещать учеников о своём положении. Тем более, голова все ещё раскалывалась от полученных в резиденции главы школы новостей. Но в конце концов он ответил: —Конечно, это его ребёнок. Челюсти молодого человека сжались так, что на них заходили желваки. Он возмущённо глотал воздух ртом, но в итоге закрыл его, развернулся и вышел из дома учителя, оставив Цинцю разбираться с ещё одной возникшей в голове проблемой. Чуть ли не выбежав из бамбуковой хижины, Мин Фань почувствовал, что его терпению подходит конец. Вот что они скрывали! Вот до чего довёл их драгоценного наставника этот мерзкий демон! Да как он посмел! Учитель так долго болел... Так много страдал! И все из-за него! Ноги Мин Фаня понесли его в многоэтажное здание, чем-то похожее на пагоду. Там хранились все важные бумаги и артефакты пика Цинцзин. И сейчас там занят делами вместо главы пика его приемник, Ло Бинхэ. Ступенька пролетала за ступенькой, Мин Фань нёсся вверх, по пути заглядывая во всё комнаты. И вот, распахнув очередную дверь, он оказался в помещении с высоким потолком и колоннами, кучей заполненных свитками полок и несколькими письменными столами. За одним из них с ровной спиной сидел Ло Бинхэ. Пока он писал нечто на очередной дощечке, его привлекательность зашкаливала. Длинные ресницы дрогнули, рука, державшая кисть, остановилась и отнялась от дощечки, так и не дописав предложение. Ло Бинхэ поднял на вошедшего взгляд. Его и без того темные глаза совсем почернели. —Шисюн. Ты... — Парень осмотрел задыхающегося от долгой пробежки Мин Фаня, — Шисюн так спешил сюда. Что-то случилось? Услышав это, Мин Фань начал задыхаться уже не от бега, а от ярости. —Ты! Ты ещё спрашиваешь, что случилось?! Учитель! Ты вообще видел, в каком он состоянии!! Ло Бинхэ взволнованно отложил кисть. —Что с ним? —Что с ним?! Ты заставил его носить свое гнилое семя, довел до изнеможения, что он даже ходить сам не в состоянии и ещё спрашиваешь, что с ним?! —... Мин Фань зашелся от (не)праведного гнева. Он зло прокричал: —Не признаешь вины? И тебя устраивает то, что ты вечно портишь жизнь учителю? Хотя нет, по твоей наглой морде можно понять, что тебе это нравится!!! Сколько не пытайся, тебе не изменить одной истины. Ты — демон, и тебе не место в мире людей. Не будь в тебе такой грязной крови, учитель бы сейчас так не страдал! Это всё твои нечеловеческие штучки! Ясно как день, что наш благодетельный наставник возится с тобой лишь из жалости, а ты снова и снова, все больше, больше и больше губишь его репутацию и здоровье! Посмотри, до чего ты его довёл! Мерзкое отродье! Что, теперь, по твоей прихоти наставник должен страдать?! Сказав все это на одном дыхании, Мин Фань замолчал, ожидая ответный "удар". Но его не последовало. Ло Бинхэ с трудом, но все же промолчал. Он не произнес ни слова в ответ на провокации Мин Фаня, но его кулаки сжались, ногти так сильно вонзились в ладони, что те вот-вот начали бы кровоточить. Демон не хотел поднимать взгляд на Шисюна и видеть это вызывающее отвращение, противное лицо, а уж тем более что-то ему объяснять. В его груди бушевали гнев, обжигающе палящая ненависть и глубокая обида на старшего соученика, но если сейчас он что-то с ним сделает, что скажет Шэнь Цинцю? В последнее время он чувствует себя, мягко говоря, не очень хорошо. Скандал с мужем в такое время был бы губительным для обоих, в такие моменты, как сейчас, нужно всеми силами поддерживать друг друга. И все же, сколько бы Бинхэ не старался, сколько бы не шёл к вершине... Даже когда он завоевал царство демонов, даже когда в мире людей все вздрагивают от страха, заслышав его имя... Вернувшись домой, на пик Цинцзин, он снова чувствовал себя униженным ребёнком, которого можно избить и оскорбить. Заставить, истекая кровью и потом, выполнять бессмысленную, но трудновыполнимую работу, высмеивать за спиной и в лицо, с каждым разом находя всё более изощрённые способы издёвок. И даже учитель за него не заступится... Ногти почти дырявили ладонь Ло Бинхэ, оставляя глубокие кровоточащие вмятины. С каждой секундой ненависть в его сердце росла, подпитываемая многолетней обидой, и вот-вот была готова выплеснуться наружу. Уже неделю Ло Бинхэ работал, не покладая рук, чтобы обеспечить Шэнь Цинцю хороший отдых, но тот даже разговаривать с ним больше, чем пару минут, отказывался. Душевное состояние обоих супругов было шатким, а тут ещё такой раздражитель нарисовался. Демон прикрыл глаза, силясь успокоиться. Учитель... Позади послышался тихий недовольный вздох. Доселе незамеченный Шэнь Цинцю стоял у колонны, в руках он держал полную горячего чая пиалу. —Учитель!! — Занервничал Мин Фань. Он прекрасно понимал, что наставник дорожит этим мерзким демоновым отродьем настолько, что даже вышел за него замуж, но не мог сдержать поток брани, когда увидел состояние любимого учителя, когда понял, что именно с ним происходит, и наговорил всё, что долго не мог позволить себе высказать. Он отнюдь не хотел ссориться с наставником, лишь желал поставить на место зазнавшегося Ло Бинхэ. —... — Шэнь Цинцю молча отпрянул от колонны и медленно пошёл в сторону учеников. Ло Бинхэ наконец поднял голову. В его черных глазах, как в зеркале, отразилось бледное лицо мужа. Словно из фарфора, абсолютно без эмоций, болезненное холодное лицо, по которому ничего было не прочесть. Мужчина безразлично смотрел на Мин Фаня. — Учитель... — Парниша, в свою очередь, ещё сильнее запаниковал. Впервые в жизни его наставник, который до этого был к нему снисходителен, одарил его настолько бесчувственным взглядом. Да, может быть, в какой-то момент Мин Фаня отодвинули на второй план в пользу Ло Бинхэ, ставшего любимым учеником наставника, но ведь Шэнь Цинцю продолжал любить и присматривать... А сейчас на него как будто смотрел совершенно другой человек. Кто-то абсолютно незнакомый. Кто-то чужой. Это пугало. Медленно, играючи покручивая в руке пиалу, Юань некоторое время молчаливо всматривался в испуганные глаза Мин Фаня. Чай бился о стенки чаши, но не разливался. Немного постояв так, Шэнь Цинцю остановил и поднял руку над головой ученика. Ароматный напиток по инерции продолжил стучать по стенкам пиалы, но все ещё не разбрызгался за её пределами. А затем все затихло. Одно движение руки Шэнь Цинцю — и обжигающе горячий чай с плеском полился на голову ошарашенного юноши, стекая по волосам, лицу, намочив и испачкав светлую одежду. Глаза парня округлились, зрачки сузились. Дрожащим от испуга голосом он вновь повторил: —Учитель?... Шэнь Цинцю отрезал не терпящим возражений тоном: —Уходи. Горячий чай обжёг кожу, а холодный голос учителя обжигал сердце. Полностью потерянный, Мин Фань кивнул, низко опустив голову, и с кротким «Слушаюсь», побрёл к выходу. Постепенно он перешёл с шага на бег и вот адепт Мин уже бежал из напоминавшего пагоду здания, спасаясь бегством от собственного стыда и гнева лорда пика Цинцзин. Ло Бинхэ за все это время не издал ни звука, затаил дыхание, наблюдая за разворачивающейся перед ним картиной. Волна дежавю с головой накрыла демонёнка, теперь он ещё глубже погрузился в воспоминания, когда был совсем ещё ребёнком, и Шэнь Цинцю относился к нему так же... Первая встреча с учителем, перевёрнутая на голову чашка чая, разрушившиеся детские надежды и последующие долгие годы издёвок и унижений навсегда оставили в его душе след. А сейчас что-то внутри ёкнуло, будто кто-то дёрнул за туго натянутую струну. Эта струна почти порвалась. Ещё чуть-чуть... Ещё немного и... Юань повернулся к мужу, но его лицо больше не было похоже на лицо безжизненной фарфоровой куклы. Взгляд сочился нежностью, любовью и сочувствием. Руки сами потянулись и заключили дрожащего то ли от страха, то ли от гнева, Ло Бинхэ в объятия. —Не слушай его. Этот глупый ребёнок несёт полнейший вздор. Уголки глаз Бинхэ покраснели, ресницы намокли, но он не плакал. Всё было не так, как обычно, и сейчас он не старался добиться своего с помощью слёз. Парень всеми силами сдерживал рвущийся изнутри поток эмоций, годами скопившийся в его израненной душе. Но когда рука учителя поднялась, чтобы мягко похлопать по кудрявой макушке, а губы прошептали: «Всё хорошо, ты не виноват, ты не виноват...», после чего коснулись его лба, выдержка закончилась. Струна порвалась. Ло Бинхэ тихо заплакал, уткнувшись в шею наставника носом. Он будто перестал быть могущественным царём демонов, будто вся ответственность спала с его плеч, и он снова стал юным мальчишкой, за которого всегда вступится любящий и чуткий учитель.