Поцелуй на продажу

…Когда мужская рука мягко, но уверенно ухватила ее за кисть, Ядвига вдруг остро осознала свою старость. Этот контраст между кожей цветущего зрелостью Антиквара и сухости, дряблости ее кожи показался ей невыносимо унизительным. Ей было стыдно услышать «Всего лишь один поцелуй взамен на спасение» — как если бы она сама это предлагала — уродливая старая бабка. — За кой черт тебе я? — спросила Яга, высвобождая руку и отступая от прилавка, за которым улыбался кошачьей улыбкой мужчина — он широко раскрыл ладони и поиграл унизанными перстнями пальцами. — О, дорогая, каждая принцесса платит поцелуем взамен на спасение, а ты как раз… — Что я «как раз»? — не поняла старуха, с опаской глядя, как тот отошёл от прилавка и ушел куда-то вглубь, скрывшись за стеллажами. — А ты как раз в каком-то смысле принцесса, — с эхом донесся до нее его голос, — Раз уж Морена, повелительница судеб - твоя мать. Один твой поцелуй, и поезд тебя выпустит. Поезд запер ее внутри за неоплаченную услугу — от Антиквара невозможно было уйти, не заплатив — это первое, о чем он позаботился, получив во владение волшебный поезд. Что-то вроде кодового замка или сигнализации с собственным разумом и способностью к анализу. — А почему Андрюшу ты не заставил себя целовать? — спросила ехидно Ядвига, цепляясь взглядом за стопку металлических баночек в руках нынешнего хозяина поезда. Тот поставил свою ношу на стол и баночки тут же рассыпались. Тогда продавец раздражённо фыркнул и, без ругани, принялся их собирать. Баба Яга протянула руку и подняла одну со стола. Не спеша открывать она рассматривала крышку. — «Себя»? Я бы не стал заставлять его целовать меня, даже если бы поезд его не выпустил, — с долей обиды отозвался Антиквар, собирая жестяные баночки по полу и пролезая за ними даже под прилавком, — я собираю поцелуи на продажу, а твой «Андрюша» не представляет интереса для моего покупателя. Он наконец догнал последнюю банку и поднялся на ноги, оказавшись прямо против Ядвиги. — Зато, смотрю, «царь Салтан» представляет! — с хитрецой ухмыльнулась колдунья, протягивая жестянку Антиквару. — Да, представляет, редкий экземпляр, — недоуменно согласился тот, принимая ее подношение, затем понял намек и возмущённо посмотрел на нее, издевательски улыбающююся его реакции, — да ты просто не понимаешь, здесь совсем другая процедура! — он указал рукой на вновь собранную стопку, — Думаешь, мне бы хотелось целовать, например, «Лихо одноглазое» или «Царевну-лягушку»? Яга облегчённо вздохнула. Выходит, тот и правда не целовал их, раз не знает, что так бы спали с Василисы ее колдовские чары. — А как же тогда? — спросила она с любопытством. — Донор целует… — «Донор»? — Да, донор, не перебивай, — нетерпеливо отозвался мужчина, — Донор закрывает глаза и дотрагивается губами до вот этой субстанции, видишь? — открыв баночку без надписи, Антиквар продемонстрировал воскоподобное содержимое, — и представляет, что целует кого-то любимого — неважно кого. Сразу же после этого я отнимаю кювет и закрываю его. Все, поцелуй не вырвется! — И кому нужны эти поцелуи? — с сомнением покачала головой Яга, — ладно, Варвары-Красы или Ильи Муромца, у каждого есть свои ценители, но мой или Лиха одноглазого — куда ты их собрался сбывать? Мужчина осклабился. — До поры до времени полежат, и на них тоже непременно найдется свой покупатель, можешь мне поверить. Ядвига почувствовала жар на своих морщинистых щеках и вновь ощутила, как стара ее стянутая в мелкие складки кожа. — В этом есть что-то неправильное, что ты предоставляешь чужие поцелуи любому желающему… Антиквар помотал головой и решительно возразил: — Не любому, а только тому, кто их заслуживает. Ты ведь знаешь про мою интуицию продавца. Ядвига не могла не согласиться — интуиция у него была отменная. Без слов догадаться про перо Жар-птицы — это надо иметь настоящий талант, да и в прошлый раз он догадался про клубок, находивший пути в непроглядностях. — Ну, мой-то поцелуй у тебя останется на веки вечные, — смущённо почесала себе подбородок баба Яга, избегая смотреть на Антиквара, и, не получив в ответ ни слова, произнесла с отчаяньем проигравшего, — ладно, давай сюда свою банку. Так и не взглянув на Продавца она отвернулась от вреднючей двери, не выпускавшей ее наружу «за просто так» и спросила, готова ли «субстанция». Получив утвердительный ответ, Яга зажмурилась и попыталась вспомнить хоть кого-нибудь, помимо Кощея, но, так как романов, кроме как с этим мерзавцем у Ядвиги в жизни никогда не было, да и симпатии, превышавшей дружескую – тоже, на ум ей шел один только бессмертный злодей, которого целовать ей вовсе не хотелось… Так и не вытянув губы для поцелуя, она готова была извиниться и открыть глаза, как вдруг уже знакомая рука нежно взяла ее за плечо, другая приобняла ее щеку, а мужские губы враз соединились с ее — разлепив веки, колдунья увидела мутное пятно, которым вблизи стал для ее зрения Антиквар. Поцелуй был мягким и как будто улыбающимся — это Яга распознала за короткое мгновение перед тем, как оттолкнуть неожиданного кавалера, успевшего мазнуть губами по ее губам. — Ах ты… наглец! — воскликнула ошарашенная Яга, не сразу подобравшая слово, чтобы назвать им Продавца, — Что ты там заливал про свои баночки-скляночки?! Антиквар тогда вновь взял ее за плечо, которое она, вмиг оробев, попыталась высвободить, однако не стала повторно пытаться, заглянул в ее широко распахнутые глаза и улыбнулся — его по-кошачьи прищуренные карие глаза тоже при этом улыбались. — Не будь того, кому бы я мог сбыть товар, твой поцелуй угодил бы в банку, но раз я здесь… — Зачем тебе… — Ядвига сглотнула сухой ком в горле, — поцелуй старухи? — О, но ведь ты красавица, моя дорогая, какое мне дело до твоего возраста? — он фамильярно потрепал ее по щеке, и Яга почувствовала себя совсем девочкой рядом с этим человеком, не способным состариться, — ты, видимо, слишком много общаешься с людьми… — И всё-таки… — отнимая от своей щеки его руку, со стеснением в груди чувствуя гладкость его кожи. — А зачем мне нить моей судьбы, Ядвига? — тихо проговорил Антиквар, наклоняясь к ней снова, — Я ведь знаю, что, притронься я к тебе раньше, Морена стёрла бы меня в порошок и высыпала в свой неугасающий камин… Яга почувствовала его дыхание на своих губах и прикрыла глаза, точно девчонка жаждая ласки и в то же время смущаясь своей податливости. Ее ресницы трепетали, щеки горели жаром, однако, вопреки ожиданию, мужчина не попытался поцеловать ее ещё раз даже через десять секунд. Он только продолжал нависать над ней и дышал, приоткрыв рот, ей на губы. Тогда колдунья открыла глаза и увидела страдальческое выражение лица мужчины: — Не могу, — проговорил он с жалкой улыбкой, — не могу взять у принцессы больше, чем того заслуживаю, — и он вздохнул так горестно, что Яге стало не по себе, — это заклинание палка о двух концах. Ядвига вдруг осознала, в какой нелепой ситуации находится и почувствовала обжигающий щеки и шею стыд. Глаза заморгали, а ноги сами собой попятились назад — к выходу. — Но ведь ты же сама можешь меня поцеловать, — в отчаянии воскликнул мужчина, следуя за ней, протягивая ей свои руки с унизанными перстнями пальцами и не пытаясь, почему-то, схватить, — наверное. Я этого не знаю, но почему не попробовать? Баба Яга зажмурилась и замотала головой, а затем, развернувшись, выпрыгнула в открывшуюся для нее дверь поезда, проявив поистине атлетическую ловкость, приземляясь с полутораметровой высоты — Ого, а по вам и не скажешь, что вы занимаетесь спортом! — воскликнул восхищённо Андрюша, прижимая к груди заветную коробку с пером Жар-птицы, — а что это вы такая красная, а? — Не говори со мной полчаса, — ответила сердито баба Яга и, опираясь на клюку, бойко устремилась к оставленной у старого дуба ступе. Щеки ее за следующие несколько минут вернули себе прежний бледный вид с резкими морщинами на иссохшейся коже. Прикоснувшись к ней подушечками пальцев колдунья недовольно цокнула и пообещала себе по возвращении домой отыскать в книге заклинаний рецепт увлажняющего крема.