Над ночным Петербургом

Научиться вместе летать предложил Сергей. Не то чтобы Владимир был в восторге от идеи летать с колдуном на спине - вовсе нет. Но такой навык, в первую очередь, был очень полезен Сергею и им обоим как практика в "командной" работе. Полёты на дивах были событием известным, но очень редким. Для этого мало было подходящей крылатой формы. Всё строилось на доверии и хороших взаимоотношениях между колдуном и дивом, а также огромной концентрации и силе первого. В навыках и возможностях Мончинского Владимир не сомневался. Не одарённый гений, но трудолюбивый, сильный, упорный и с большим потенциалом. А успешная операция на острове Рождественского хорошо поспособствовала формированию этого самого доверия и укрепления колдовской связи между напарниками. Для тренировок был выбран один из тренировочных залов комплекса, с самым высоким потолком. Впрочем, даже до него они поднялись не сразу. Изначально Владимир попытался найти специальное седло для полётов на дивах (если в Управлении такое когда-то и имелось, то было это ну очень давно), но узнавший, что из себя представляет это снаряжение, Сергей наотрез отказался от этой идеи. - Это же настоящая пытка! - заявил тогда колдун. Владимир лишь пожал плечами и спорить с приказом не стал. Пушинкой Сергей не был, но вес колдуна Владимир быстро перестал чувствовать. Скорее всего, причиной этому стала только крепнущая связь - собственные ощущения смешивались с чужими и человек воспринимался как часть себя. В реальность возвращали лишь вцепившиеся в шерсть пальцы. Можно было попробовать использовать поводья, однако их, или чего-то похожего, могло не оказаться в нужный момент, поэтому от них тоже отказались. Приходили в тренировочный комплекс почти каждый день, за исключением тех, когда даже у Владимира в конце рабочего времени оставались недоделанные бумаги. Одними полётами не ограничивались, обычные тренировки тоже никто не отменял. Хотя назвать это полётом ещё было сложно. Первые несколько дней ушло на то, чтобы Мончинский научился просто держаться на химере, не сваливаясь от малейшего движения. Простое, на взгляд со стороны, действие оказалось совсем не лёгким: с не такой уж и широкой спины заваливало то в одну сторону, то в другую; ветер от крыльев мешал ещё больше, а нормально устроится между ними было той ещё задачкой; шерсть выскальзывала из пальцев, стоилось отнять одну руку - весь баланс терялся к чёрту. Владимир чувствовал злость и разочарование колдуна, но направлены они были не на дива - Сергей злился на себя самого. Когда эти чувства становились неотличимы от собственных, Владимир заканчивал тренировку. Раньше он давил до конца, пока не получится, но сейчас так почему-то не выходило. То ли связь с прошлыми напарниками была слабее, то ли что - давить на Сергея не получалось. Колдун сам прекрасно знал, когда мог ещё и не останавливался. Иногда даже тогда, когда сил у самого уже не было. Подняться до потолка они смогли через месяц. Можно было попробовать на улице, но через раз шёл снег, а если не он, то колючий ветер, и, откровенно говоря, див тоже был не в восторге от перспективы полётов в февральский мороз. Поэтому оставалось наматывать круги по тренировочкому залу. Возможно, обманчивая простота условий и стала причиной ошибки. Разгуляться в закрытом пространстве было сложно, и спустя некоторое время все повороты были выучены до автоматизма. Резко влево, вверх, плавный поворот на право, но почти перпендикулярно полу, вниз. Когда после очередного поворота перед глазами неожиданно появилась стена, Владимир резко ушёл вверх и почти сразу почувстовал, что что-то не так. Удивление, короткая и слабая вспышка страха. Чужие пальцы больше не сжимают шерсть. Мончинский сидел на полу держась за правую ногу. Внешне колдун был в порядке, значит успел выставить щит и смягчить падение. Крови тоже не было - Владимир бы почувствовал. - Сергей Дмитриевич? - Я в порядке, - колдун попытался подняться и со стоном упал обратно, едва попытался опереться на пострадавшую ногу. Дежурный чародей комплекса, до которого Сергей еле доковылял с помощью Владимира, обрадовал их, что это всего лишь ушиб, а не перелом, наложил повязку и двухнедельный запрет на серьёзную физическую активность. *** Темнело ещё рано, полумрак над пустырём немного рассеивали огни от окраинных домов Петербурга. - Приехали, - негромко сказал Сергей. Владимир машинально кивнул и заглушил мотор. Сегодня получилось закончить пораньше, они даже заехали к Мончинскому домой, чтобы тот переодел рабочий костюм. На две недели "больничного" Владимир почти полностью прописался у колдуна. Травма не давала работать "в поле", поэтому Сергею разрешили взять всю бумажную работу домой, чтобы лишний раз не тревожить ушиб поездками туда-сюда и не затягивать с выздоровлением. Почти целыми днями они сидели на кухне, где оказался самый большой и удобный для двоих стол в квартире, иногда перебираясь в гостиную, когда с кухни их выгоняла Елена Николаевна, где под молчаливое недовольство дива Мончинский с документами ложился прямо на пол. В такие моменты Сергей на Владимира старался не смотреть, но даже так тот знал, что колдун старается скрыть улыбку. Впрочем, совершенно необидную. Вернувшись в Управление они сразу получили задание на другом конце Петербурга, которое затянулось почти на три недели. Владимир открыл дверцу и на улицу из машины выпрыгнула химера. - Готов? - спросил Сергей. Владимир утвердительно качнул головой, кивая. Привычная тяжесть, почти сразу ушедшая на задний план, крепко держащие за шерсть пальцы. Химера расправила крылья и оттолкнулась от земли. На середине подъёма всколыхнулась сила и ветер исчез - колдун поднял щит. Открытое пространство и тренировочный зал разительно отличались. Не боясь задеть что-либо, Владимир набирал скорость и высоту. Сам див летал редко - не позволяло положение и собственные убеждения. Химера в небе над городом в разгар дня вызвала бы много вопросов, да и остальные способы передвижения его устраивали. Сделав пару кругов над пустырём Владимир неожиданно понял, что опускаться ему совершенно не хочется. Тянуло к городу, который сейчас выглядел скоплением маленьких оранжево-жёлтых огоньков. Хотелось увидеть людей, наверняка выглядевших маленькими фигурками с такой высоты, пролететь над Невой, увидеть ночное Управление. Хотелось не ему, рациональная часть сознания вопила и требовала повернуть к лесу или спуститься на землю, но... Как много людей смотрят не под ноги, а на небо, тем более в городе, где почти ничего не разглядеть из-за яркой иллюминации? Держаться в паре метров над крышами домов оказалось достаточно удобно. Цепочки горящих фонарей перекрещивались и сплетались между собой, снующие по улицам люди и машины казались игрушечными. Как кукольные домики стояли в свете иллюминации Управление, здания Адмиралтейства, театров, соборов. От открывающейся картины дух захватывало. А может и от ветра, который бился о щит. Владимир не был уверен, кому именно принадлежало это щемящее чувство радости и почти детского восторга, и, если честно, не хотел знать. Мончинского он одновременно чувствовал отлично и не чувствовал вообще: крепкая хватка на шерсти, щит, ощущения чужого присутствия, но как только Владимир пытался разобрать это присутствие, то не мог сходу определить где чьи чувства и ощущения. А вот мимолётное желание дотронуться пальцами до воды, когда они пролетали над Невой, точно принадлежало Сергею. Владимир не знал, сколько времени прошло, но по сравнению с городом на пустыре царила почти непроглядная темень. Не помни он до мелочи, где они оставили машину - пришлось бы полночи искать. - Это было потрясающе! - Владимир, успевший принять человеческий облик и одеться, обернулся. Даже в темноте был виден румянец на щеках колдуна и как у него горели глаза. Мончинский резко шагнул к Владимиру, но остановился, неуверенно качнулся взад-вперёд, как будто не решаясь что-то сделать, и остался стоять. Чуть менее эмоционально добавил: - У нас получилось. - Да, Сергей Дмитриевич, у нас всё получилось. Вы отлично справились. Владимир чуть улыбнулся. Они помолчали. Сергей дёрнул плечом. Явно от холода - куртку он в самом начале оставил в машине и теперь стоял в одной водолазке. - Домой? Мама обещала сегодня рыбу сделать. - Домой. Будет крайне невежливо заставить Елену Николаевну ждать.