Я тебя ненавижу!

Счастливые сны всегда быстро кончаются? Утро настало жарким из-за теплых вещей на мне. Снизу крикнула мама, прося спуститься и помочь ей с коробками, которые судя по всему отец принёс их из машины еще рано утром. Странно, что он вообще встал, он же всю дорогу не смыкая глаз, вёл машину. Надев очки, я достал из рюкзака футболку и шорты до колен. Переодеваясь в спешке, я уже бежал по лестнице чуть ли не спотыкаясь, чтобы лишний раз не злить маму. Увидев меня, мать лишь фыркнула из-за мятой футболки на мне, показала на нужные коробки в коридоре и удалилась на кухню. Взяв тяжелую картонную коробку с пола, я потащил её к себе в комнату. Вещей у меня было немного, поэтому за два захода я успешно справился с задачей. У Оли было на одну коробку больше, так как они тяжелые, Оля бы не подняла их вообще. Я вызвался помочь своей сестре с трудным заданием. После второй Олиной коробки, руки начали болеть. Опустив коробку на пол, мои руки задрожали. — Тоша тебе тяжело? — с волненьем спросила Оля. — Я сама донесу последнюю, не утруждайся! «Нет!» Говорил я себе, Оля должна во мне видеть героя, как я буду защищать своё сокровище, если я такой слабый? «Ни за что!» Не хочу, чтобы Оля видела во мне слабака. Хоть я и был хрупкий на вид и тощим, как говорила бабуля, я оставался храбрым и уверенным, но после того как её не стало, я скорее походил на мышонка, застенчивого и тихого. Сделав уверенное лицо, я ответил сестре: — Не волнуйся, я сейчас всё принесу, а потом будем разбирать твои вещи по полочкам и шкафам. — довольный собой, я побежал вниз. Вспомнилось мамино злое лицо предупреждающее о том, что дома бегать нельзя. Сбавив скорость, спустился вниз. Я расслабился, увидев её на кухне, а не в проходе коридора из-за моего баловства. Взяв последнюю Олину коробку, поспешил наверх. На моё облегчение, она была легче, чем остальные коробки, что я носил ранее. Оля помогла мне донести её до кровати, чтобы разобрать первой. В ней оказались любимые плюшевые игрушки Оли, помню когда-то в детстве играл в них я, а ещё раньше и мама. Разложив первую половину игрушек на кровати, это были в основном медведи, зайцы и собачки, она отложила оставшуюся половину в коробке и поставила на пол, около кровати, так как корзина под игрушки затаилась на первом этаже, в каком-то из не распакованных ящиках. Взявший за другую коробку, я помог Оле её распаковать. В ней была одежда. Оля быстро открыла комод, а я начал засовывать в неё вещи сестры. В комоде было 3 отсека, в первый верхний мы поместили майки, трусы с носками. Во второй: футболки с пижамой, а в третьем отсеке располагались штаны и шорты. Оставалась одежда, которую нужно было вешать. Складывая её в комод, она бы быстро помялась. Попросив сестру принести несколько вешалок, она помчалась вниз, позабыв о правилах не бегать по дому. Снизу послышались замечания от мамы в сторону Оли. Через некоторое время сестра принесла нужное количество вешалок. Быстро разобравшись с одеждой, мы закрыли шкаф. В последней и тяжелой коробке оказался телевизор марки Фотон с плеером, приставкой и разными кассетами с мультиками. Кое-как мы поставили телевизор без всяких происшествий на тумбочку, напротив Олиной постели. — Настраивать его будет мама, а то мало ли я его сломаю, скандалы ещё слушать., — с некой грустинкой сказал я. — Хорошо, пойдем тогда к тебе, раз у меня мы всё разобрали, — но не успела Оля договорить, как мама позвала нас завтракать. Так сказать, после усердного труда, нужно и подкрепиться. Зайдя на кухню, я заметил, что отца дома нет, скорее всего куда-то ушёл, из-за этого у мамы было плохое настроение. На завтрак была «любимая» манная каша с комочками, рядом стояла пара кружек с чаем и тарелка с печеньем. Оля стала жевать кашу и рассматривать окно, на котором было творение мороза в виде красивых линий с узорами. Мне также понравился этот эскиз, хотелось бы его повторить на листе бумаги, я довольно неплохо рисую. Мама отвлекла меня от просмотра этого красивого узора подзатыльником, из-за того, что я летал в облаках, а Оля уже почти съела всю тарелку. — Ешь давай и так хиленький, еле ходишь! — сердито, но с тревожностью процедила мама. — Да ем я, ем, — я засунул ложку с кашей себе в рот подтвердив мои слова. Оля с улыбкой на лице показала пустую тарелку маме. На это мама лишь кивнула и ушла в коридор — относить по местам все оставшиеся вещи в коробках. За то время пока мы с Олей убирались в её комнате, мама успела разложить всю посуду по полкам, расставить всё как надо в уборной, все пока ненужные предметы убрать в темный чулан под лестницей. Доедая еле-еле последнюю ложку каши, я услышал шаги на второй этаж, это была мама. Наверное понесла вещи в свою спальню. Отложив пустую тарелку от каши в сторону, я посмотрел на сестру. Оля пила чай с печеньем, а я сделал лишь несколько глотков, и даже не притронулся к печенью, которое я очень любил. Но увы, каша переполняла мой желудок. Выходя изо стола, я прихватил пустые тарелки и положил их в раковину, а чай оставил на потом. Думаю получу от мамы, если оставлю недопитый чай на столе, но я думал лишь о том, чтобы прилечь. Поднявшись наверх, я зашёл в свою комнату и лег на кровать. Мой взор упал на окно с раскрытыми шторами. На улице виднелись деревья и танцы белоснежных снежинок. Не успев отдохнуть, тут же мама вошла в мою комнату. — Что разлегся, разбирай давай коробки, — я лишь кивнул, ответом на этот жест, был недовольный вздох матери. Скрывшись из виду, мама пошла в комнату Оли. Услышав белый шум, я понял, что мама стала настраивать телевизор, чтобы вечером не было никаких воплей по поводу мультиков. Встав с кровати, я начал разбирать первую коробку, в которой была одежда. Разложив и повесив вещи, я отложил лишь несколько рубашек и двое брюк, так как они были в неопрятном виде. Открыв вторую коробку, я достал учебники и начал их складывать на полку, что находился над столом. Все учебники были аккуратно сложены вместе с тетрадями. На дне коробки оставались лишь мои принадлежности для рисования, краски, карандаши, альбом, пенал с кистями и карандашами. Все эти предметы уложились лишь в один из двух ящиков в столе. Второй остался пустовать.

***

В запасе оставалось 5 дней, считая этот, так как я пойду в школу 7 января, у меня было время повторить пройденный материал за первое полугодие, чтобы мои новые одноклассники не думали, что я глупый. Но тут отвлекла меня от мыслей вбежавшая в мою комнату Оля, вприпрыжку что-то неся в руках. Это оказалась кассета. Надпись на ней гласила, что эта кассета была с Русалочкой, один из любимых мультиков Оли. Подбежав ко мне сестра стала пихать кассету мне в руки. — Тоша пошли Русалочку смотреть! — радостно проговорила младшая. — Хорошо, пошли. Мы отправились неспеша в комнату Оли. В ней стало комфортнее, чем в последний мой визит. Видимо когда тут была мама, она принесла корзину под игрушки, так как коробки рядом с кроватью я не увидел. Мама её забрала. Усевшись на пыльный ковер, Оля стала включать мультик. Вдруг я услышал как мама стала пылесосить первый этаж. Видимо она решила навести порядок во всём доме за один день. Я конечно был не против, но увидев физиономию сестры, огорчившись тем, что мультик в тишине она не посмотрит, Оля достала ящик с игрушками. Посмотрев на меня она сказала. — Раз мультик посмотреть не удастся, давай в игрушки играть? — с печалью она взглянула на меня. Как всегда не вовремя мама меня позвала вниз помочь ей. Встав с пола, я увидел грустный взгляд Оли. — Прости Оленька, мама зовёт. Поиграй пока одна, а когда я закончу, я обещаю, нарисую тебе что захочешь, — сестра сразу же изменилась в лице. — Хорошо, только постарайся быстрее закончить свои дела, — отвернувшись в сторону корзинки стала искать нужную ей игрушку. Как я и думал, закончили мы с мамой уборку ближе к вечеру, но за всё это время все уже освоились на новом месте. Оле надо было ложиться спать. С грустинкой сестра посмотрела на меня, говоря взглядом о том, что «жаль мы так и не посмотрели мультик сегодня». Войдя в свою комнату, я стал переодеваться в пижаму. Ложась спать, я положил свои очки рядом с книгой «Монстры, привидения, НЛО» и лампой. Закрывая глаза я лишь думал о лесе, окружающий меня со всех сторон. Меня разбудили резкие толчки в плечо. Это была Оля. Я нащупал очки и надел их на себя. Было темно и разглядеть сестру было нереально. Что же произошло, раз Оля пришла ко мне в столь поздний час? — Оля, что случилось? — включая свет увидел, что прямо на меня смотрит зареванная девочка. Боясь, что её украдут, она схватила мою руку, до такой степени, что в руке кольнуло. — Тоша., — продолжая реветь, она уткнулась лицом в мою грудь. — Там. из окна кто-то пялиться на меня…- услышав это я обнял её в ответ. Кто же мог напугать мою маленькую Олю? Встав с кровати, я взял сестру за руку и мы медленно пошли в сторону ее комнаты. Я выглянул из коридора в спальню Оли и приметив что-то яркое в окне, но оно тут же погасло. Видимо испугалось моего взора. Я уложил Олю в её кровать, она всё ещё боялась того существа за окном. Я гладил Олю по головке, укрывая её одеялом. Сел на уже чистый пол и начал убаюкивать сестру. Так как я не увидел кроме света ничего, я подумал, что это папа возвращаясь в поздний час на машине, припарковался напротив окна Оли и когда я входил в её комнату, отец заглушил автомобиль. Через некоторое время мои догадки подтвердились, в дом зашли и захлопнули за собой дверь, чтобы холод не просочился в дом. Отцовский кашель уточнил, кто вернулся. Спустя время, Оля уснула. И я пошёл обратно в свои покои. Такие ночи продолжались 4 дня. Но в некоторых случаях Оля шла спать в комнату к родителям.

***

Утром мы с сестрой завтракали той же кашей, что и несколько дней назад. Я читал книгу о похождениях Конана-варвара, всё равно я прочитал одну и ту же строчку 3 раза, и ничего не понял. Как всегда Оля первая съела кашу и сразу же принялась за печенье. — Пока не съешь — из-за стола не встанешь! — положив руку на стол, сказала мама. Я всё смотрел на кашу, словно надеясь, что она рассосет саму себя. Но меня распирала смутная тревога из-за бессонной ночи, огибающего двор, и угрюмого ветра, но чем больше я тянул время, тем холоднее становился мой завтрак. В голове возник вопрос «Жутко ли ночью в холодном чёрном лесу?» Ложка выскользнула из моей бледной руки. Я почувствовал на себе мамин студёный взгляд. — Что я говорила? — Я достану, — десятисекундная передышка перед новым сражением с гадкой кашей. Нащупав ложку, я заметил что-то нацарапанное снизу на столешнице. «Ка-ри-на» — это же мамино имя. Видимо мама тоже любила веселиться в детстве. За такое бы меня неделю ругала. Напоминать ей о шалости не хотелось, в последнее время что-то она не в духе. Я вообразил, как она, моя ровесница, сидела здесь, под столом. Интересно в детстве мама боялась темноты? А шороха на чердаке? А лесных дебрей? Я вспомнил как бабушка рассказывала про тайгу, что следит за всеми нами. Вылезая из-под стола, я заметил как быстро Оля расправилась с печеньем, а затем стала поглядывать на мою порцию. Снова я отвел взгляд от каши и стал рассматривать окно, вдруг я увидел январский узор напоминающее лисицу. — Оль, гляди, лиса! — Где? — Оля вскочила со стула и подбежала к окну. — Да не на улице, а на стекле! Смотри: вот нос! Вот… — Ну-ка доедай! — сказала мама, оторвавшись от журнала. — Да, да… сейчас. — Я ничего не вижу, — сказала Оля. — Доедай, совсем немного осталось! — перебив Олю, мама смотрела на меня, как на мишень. Я послушно набрал каши и с полным ртом указал на лису. — И совсем не похоже! Я издал звук, который должен был означать: «Похоже!». — Не-а. — Похоже! — Антон! — Мама отложила журнал и сердито смотрела то на Олю, то на меня. Чуть позже, расправившись с кашей, я снова попытался отыскать лису, но та пропала, ушла. Теперь на стекле остались лишь узоры, похожие на вытянутые листья крапивы. — Да, что твоя лиса, у меня вот на окне сова! — сказала Оля. — Опять ты со своей совой! — Отец вошел на кухню и стал выдвигать ящики шкафа. — Милая, ты ключи от машины не видела? — Правда-правда! Сова! Ты же вчера мне верил! — крикнула младшая, чтобы все слышали. — В корзине твои ключи, возле телефона. — несмотря на отца, проговорила мама. — Спасибо. И не было там никакой совы. — чуть ли не спорив с Олей казал отец. — Была. Глазюки — во! — Оля изобразила пальцами нечто размером с яблоко. — И светятся! — Ну даже если и вправду сова. Чего она тебе сделает? — спросил папа с ухмылкой. — Не знаю, — Оля надула губы, ушла, топоча по ступенькам, и громко включила на видике «Русалочку». От волнения вчера, я лишь думал о школе. Я ведь ни разу не был новеньким. Вдруг будут смеяться из-за очков? Из-за неестественного цвета волос? У меня с рождения был альбинизм, я в этом виноват? В какой-то момент я услышал музыку. Где-то далеко, на самой границе восприятия, звучала флейта. Поднявшись с кровати, я выглянул в окно. Под яркой луной видна была черная опушка леса и белое, укрытое снегом поле, отделявшее от нее дом. Там, в поле, кто-то танцевал. Темные, едва различимые фигуры прыгали, катались в снегу, ползали на четвереньках. Мне вспомнились истории о волках, играющих под луной, но это были не волки. Они вставали на ноги, они брались за руки и кружились, вздымая снежные вихри, исчезали и появлялись вновь. Вдруг музыка стихла. Фигуры замерли и, я был уверен, они уставились на меня. Задернув шторы, я бросился в кровать, и всю ночь мне чудилась под окном какая-то возня, слышалось хлопанье огромных крыльев и скрежет подоконника. Вот почему в это утро я не смеялся, как раньше, над Олей и этой ее «совой». Я допил чай и хотел уже подняться в комнату сестры, смотреть «Русалочку», раз уж Оля первой добралась до видика, но в дверь позвонили. В коридоре слышались неразборчивые голоса. — Антон, подойди-ка сюда. Сердце кольнуло. Не хотелось лишний раз злить маму, поплелся в коридор. На пороге стояло двое милиционеров. Я неуверенно сказал: — Здравствуйте. Мама опередила одного из человек в форме. — Тош, ты видел этого паренька? — она указала пальцем на мальчика лет восьми, с рыжими волосами. Снимок был снят на фоне ковра, а паренек держал в руках кота. -Нет. — ответил я. — Ясно., — с неким разочарованием произнёс человек, представившиеся лейтенантом Тихоновым, но продолжил. — Звоните, если что случиться. — протягивая бумажку с номером маме проговорил он. Спросив маму зачем они приходили, она лишь ответила, что искали пропавшего мальчика, который заблудился в лесу. Смотреть мультики с Олей мне больше не хотелось. Захотелось самому разыскать пропавшего мальчика, получить награду и все вместе поехать в Диснейленд. Одеваясь на улицу, я крикнул маме напоследок: — Я гулять! — Обязательно, хочешь чтобы милиционеры с твоей фоткой шастали по домам? Дверь закрыл быстро! Но я уже выбежал на улицу, не услышав, что мама говорила далее. Бродя по сугробам, я увидел среди деревьев предмет, что висел на одном из них. Подойдя ближе, я увидел варежку. Вдруг я услышал, что кто-то кричал вдалеке имя пропавшего мальчика: — Во-ова-а-а-а! Сняв рукавичку с дерева, я почувствовал гадкий запах. будто гниль пожирала ее изнутри или труп на самом дне варежки разлагается и сейчас его пожирают опарыши. На моей руке отпечатался жуткий алый след, а с варежки продолжала течь тёмная густая жидкость. Вонь была невыносимой, но это могло бы стать уликой или зацепкой к расследованию. Что-то промчалось среди веток и скрылось за одним из деревьев. Не став долго думать, я помчался домой. Я чувствовал, кто-то преследовал меня, бежал или охотился. Звуки сзади меня стали ближе, словно кто-то прижался ко мне и что-то шепчет на ухо противным и хриплым голосом. Подбежав к двери, я стал дергать ручку. Дверь не поддавалась! Я всё больше стал приближаться к своей смерти. В один момент ручка сдалась и перешла на мою сторону. Забежав в дом, я захлопнул её со всей силы и защелкнул замок. Я таращился на дверь, словно прожигая преследователя своим пристальным взглядом. Резкий голос матери выходящий из кухни оживил меня. — Антон, что я говорила? Не хлопай дверьми! — Я .Я случайно — запах развеялся и дыханье исчезло. Если там и вправду кто-то дышал. В коридор вошла мама, вдруг её ледяная маска строгости и отстраненности мигом слетела. Она стала такой же, какой была до всех этих ссор. Увидав мое состояние, мои облепленные гроздьями снега мокрые штаны. — Ты где был? Я тебе что говорила, а? Чтобы ты дома сидел! Я и для тебя пустое место? Я испугался, что она расплачется, потянулся к ней, как в детстве, когда просился на руки. Но мама успокоилась и вновь стала прежней. Голос зазвенел, а глаза блеснули сталью. — У отца сигареты пропали. Признавайся ты их стащил, курить бегаешь? Я отрицательно помотал головой. Так как знал, что вредные привычки это плохо, что они ухудшают здоровье и уменьшают твой срок жизни. — Там. там з-за мной кто-то гнался, я-я думал м-меня. — пытаясь объясниться, я начал заикаться. Но мама прослушав, что я пытался донести стала обнюхивать меня, как-то по-звериному. Потом хмуро прищурилась и с недоверием посмотрела во двор. И тут же изменивший в лице прикрыла рот ладошкой. — Гляди, вон же они прямо у забора. — она показала пальцем на окно, в котором виднелись свора собак, гулящая около ограды. — Ты их что ли испугался? — с улыбкой на лице спросила мама. — Да они сами тебя бояться. — Они гнались за мной… словно за зайцем. А вдруг они бешеные? — Что если они нападут на Олю.? — не дав мне сказать, перебила мать. Я с неким огорчением взглянул на неё, но она этого как будто не заметила. -Мам? — Вот бы твой отец всех перестрелял. — Мама! Они живые! — выкрикнул в ту же секунду я. — А что? Они тебе друзья или враги? Определись уже. — мама лишь хмыкнула и посмотрела куда-то в сторону. А мне стало невыносимо обидно, да так, что я закусил губу. «М-да сыщик из меня никудышный.» и рисковал я не жизнью перед страшными чудищами, а брюками перед стаей дворняг. И ради чего? Сдалась мне эта… Варежка. Ну конечно! В руке чавкнула темная, алая и липкая варежка мальчика, что был на фотографии, в руках у лейтенанта Тихонова. Оказывается я с ней не расставался за все это время. Вот мой козырь настоящего детектива! Я поспешив показать улику маме. — Мама смотри, это Вовина варежка! Ну, того пропавшего мальчика, что спрашивали утром! Она на дереве висела, вон там могу показать! Она вся в крови, давай в милицию позвоним, как участковый просил! Мам смотри! — Фу! — в мамином лице появилась тень недоверия. — А ну-ка прекрати сейчас же! Оля услышит — с ума сойдет! Она и так не спит, на всё подряд жалуется! Ещё и ты со своими шуточками! Теперь и я видел, что мокрой была варежка из-за снега. Никакой крови. Хотелось сквозь землю провалиться от стыда. — Иди сюда, паникер. Да не стой столбом, вот, таблетку на, быстро пей! — на мою ладонь свалилась золотистая пилюля, напоминающая мертвую осу. — Я уже пил сегодня, за завтраком. — Попререкайся мне тут., сказала дома сидеть, нет же. Был бы отец — выпорол! Сейчас же выпей, а то ночью не уснешь. Тебе ведь в школу завтра. Пришлось проглотить горькое лекарство, запивать его не менее противной водой с привкусом хлорки. Может эта была и не Вовина рукавичка? Или не рукавичка вовсе? Как и чудовища из леса? И Олина сова. Я схожу с ума? Что со мной происходит? То ли таблетка подействовала моментально быстро, то ли перевозбужденный мозг не подпускал страх. Пришло спокойствие, зевотное безразличие. — Антон! Выпил? Можешь когда захочешь. — в голове всё помутнело.- Раздевайся, уснул что ли? — Нет мам, просто задумался. — Интересно, о чем же? -Да так, глупости всякие. Мама смерила меня подозрительным взглядом. Словно сомневалась стоит ли перед ней её сын или притворщик явившийся из леса. — Точно всё в порядке? — Да, в порядке. Она громко вздохнула. -Хорошо. — последнее, что сказала мама, уходя на кухню. Дом будто изменился. Диванная обивка потускнела. На кафеле в ванной отпечатались следы чьих-то пальцев. Лампочки светили иначе — тускло и желто. Даже привкус слюны казался другим. Меня отвлекли от мрачных мыслей мелодия из «Аладдина», Оля пересматривала свои любимые серии «Русалочки» и переключались на другие кассеты. Я неспешно разделся, задержался перед умывальником, разглядывая своё отражение в зеркале, словно изучая ребус «Найди отличия». Потом поднялся по лестнице, я прошел Олину комнату и проскочил в свою комнату. Открыв пустой ящик в столе, я кинул туда рукавичку. И тут я заметил силуэт за одной из занавесок. Моя рука обессиленно упала. Лекарство тому виной или пережитый стресс, но комната колебалась, словно ветер надувал стены, как парусины. Углы плыли и изгибались. Только силуэт между подоконником и гардиной оставались недвижимой. Ткань обвела притаившегося гостя. «Точно саван» — подумал я. — Оля? — кому же ещё там стоять? Я встал с кровати, облизал пересохшие губы. — Оля, очень смешно. Силуэт не шелохнулся, штора мягко обтекала контуры, будто не человек, а уплотнение мрака. Я потянулся к шторке. Сердце застучало. Боясь узнать, что в место Оли стояло. — Попался! — девочка вскрикнула. — Да я сразу понял, что это ты. — с облегчением процедил я. На фоне предзакатного солнца, над Олиной головой вспыхнул ослепительный нимб. Словно моя сестра светилась. — А я всё видела! — Да ну! — с ухмылкой произнес сестре, словно выманивая из неё ответ. -Ты что спрятал? — как маленькая копия мамы, до того как нацепила маску тоскливой усталости и переходя на приказной тон. — Ничего, просто. — Оля подбежав к столу, округлила глаза. — Ты что-то украл и теперь прячешь? Ты — Вор? — Что? Глупая! Ничего я не крал, — Всплыл четкий образ варежки висящая на суку. А вдруг я её украл? У леса. У склонившегося силуэта за деревьями. — Покажи тогда! — Оля иногда была капризной и напористой. — Поклянись, что никому не скажешь — тогда покажу! — Оля ехидно заулыбалась. — Клянусь маминым сердцем! Клятва услышавшая ею в старом фильме про пионеров, что мы смотрели однажды. — Не говори так. Оля кивнув и жестом заперла рот на невидимый ключик. Любопытство переполняло её глаза. Я выдвинул ящик и Оля наклонилась затаив дыхание. — Это. чья-то варежка? — сестра сказала это, словно не знала, что лежало перед ней. — Один мальчик потерял. и сам потерялся. Теперь понимаешь как опасно гулять в лесу, особенно детям? — Ему наверное там очень холодно? Его найдут? — Обязательно. Участковый по домам ходит, всем фотографию показывает. Оля с опаской подошла к окну и оставила ладошки на стекле. — А почему он по домам ходит, а не по лесу? Боится? Вопрос застал меня врасплох. — Милиционеры ничего не бояться! И лес они прочесали. «Да как же!» мелькнуло в затуманенном сознании. Проверяли ли они в самых потаённых уголках, где тьма, холод и шёпот обледеневших ветвей? Допустим да, но почему тогда не нашли варежку? Или она появилась позже… для меня? Я сменил тему, словно попытался увести Олю подальше от чащи. — Если я сам найду пропавшего мальчика, нам может, награду дадут. Кучу всякого как в «Поле Чудес». Клево же? Оля словно не слушала меня. — А, что если это сова его утащила? — Ерунда! Не может сова поднять человека. Но вот что., — я тщательно подбирал слова, вытаскивая их силком из переутомленного мозга, — Ты в лес не суйся. Мне кажется, что он какой-то, как бы сказать. Проклятый что ли. — Как в сказке? — Нет, скорее, как на той страшной кассете, что родители прячут. Оля повернувшись к окну тихо проговорила. — Я видела, как ты убегал. За тобой кто-то гнался? — Нет, просто, чтобы мама не волновалась, спешил домой. Я смотрел на сестру и сердце обливалось кровью. Да чего же она хрупкая! Как легко погасить этот свет! — Хорошо тебе, меня вот мама не пускает даже на крыльцо. Как принцесса в башне сижу — никуда не могу выйти. Так и умру тут со скуки. — Не придумывай, от скуки ещё никто не умирал! У тебя же есть я и мультики, а мама с папой скоро помирятся. — Знаешь, чтобы я загадала на свой следующий день рождения? Чтобы родители, тоже в детей превратились и мы бы все вместе играли! Как раньше! — Ага, а если бы они стали размером с жука, то мы бы их в спичечный коробок посадили. Оля хихикнула и потянула меня за рукав. — Тоша пойдём «Аладдина» смотреть. Усталость была сильнее желания побыть с сестрой. Меня одолела какая-то гнусная апатия. — Вымотался я, что-то не хочется. — Ну пойдём! Мне скучно одной, а мама занята всё время. Можно выбрать другой мультик, который ты ещё не видел. — Да я все наши кассеты наизусть знаю. — А вот и не все! Ты «Питера Пэна» не видел! Помнишь, ты уснул на середине? А там потом такое. Ну пойдем, пойдем! — Давай попозже. — Рассказать тебе, чем всё закончилось? — Утром расскажешь. — Утром не захочу! Придумала! А давай в прятки? — Нет Оль. — Тогда нарисуй мне динозавра. — Оль блин. — Нарисуй! Нарисуй! Ты обещал! — Да оставь ты меня в покое!!! Слова сорвались с губ, я даже опешил. Прежде я так не прикрикивал на сестру. Ошеломленная Оля уставилась на меня. На её лицо навернулись слёзы, а губы задрожали. Стыд и гадливость заклокотали в груди. «Что со мной происходит?» Я заспешил опередить Олин плач. — Ладно уболтала, давай смотреть мультики, только недолго. — Уже не хочу. — я подошел к ней и положил ладонь на мягкие волосы. — Пойдём, «Питера Пэна» посмотрим. — Ага! Ты опять уснёшь. — Не усну, обещаю, — улыбнувшись сказал я. — А потом я тебе целого трицератопса нарисую. — Ура! Трипе. цире. пупса! — Ну почти. — она протерла рукавом глаза и засияла улыбкой. — Давай ты пока кассету перемотаешь, а я у мамы попрошу сгущёнки с хлебом. Только утром свежий привезли, как ты любишь. — Неси, только аккуратнее, а то разольешь. Опять ругаться будут. — Спорим, не разолью! Кассета где-то в тумбочке, поищи пока. Оля исчезла в дверях, а я поплелся в соседнюю комнату. Садившись напротив экрана, я нажал на кнопку. На телевизоре появился белый шум. Я было потянулся включить видеомагнитофон, как вдруг рябь улеглась, и на мгновение вынырнула размытая картинка. Это был мрачный таёжный лес, в точности такой же, как у меня за окном. Искажение разделяло экран прямо по середине. Из динамика доносилось нечто зловещее, едва похожее на человеческую речь. Не прошло и нескольких секунд, как пейзаж снова замело помехами. Неужели ловит новый сигнал? На местном телевидении показывают только советские мультфильмы, да и те очень редко. А раньше я всегда смотрел «Роботэк» перед школой. Вот же было здорово. Может пошевелить антенну? Вдруг поймаю тот самый канал? Но с другой стороны. Оля просила найти кассету. Нехорошо будет снова её расстраивать. И эта сонливость. Сил нет делать всё скопом. Наконец-то изображение стало чётче. Не успел я обрадоваться, что поймал новый сигнал, как вдруг телевизор громко закашлял, и сквозь какофонию звуков раздался голос. Диктор — Видели его часто. Именно тогда., — на экране вырисовывались заснеженные холмики, поверх которых плясали кривые кресты, а мужской голос заунывно и нетерпеливо вёл свой рассказ. — Стояла беспросветная кладбищенская ночь. В то мрачное время маленькая Сеня встретила свою судьбу в лице чудовищного обитателя дикой чащобы. Местные называют его не иначе, как Хозяин леса. — Я замер, стараясь не шевелиться, словно своим движением мог спугнуть диктора. Внимательно вслушался в каждое слово. — Зверь разобрался с беспомощной девочкой по-хозяйски… — Камера медленно плыла по заляпанному чем-то чёрным снегу, высматривая разбросанные всюду лохмотья одежды. Мне не хотелось думать, были ли в них завернуты останки Сенечки, и я непроизвольно зажмурился. Голос не переставал. — Волки здесь редкие гости. Вот что поведала нам баба Тамара, обитательница одного из местных склепов. Изувеченной жизнью и алкоголем лицо старой бездомной задребезжало во весь экран. Заговорила хриплым и до ужаса противным голосом. — Да, да… Бестия страшенная, хуже мертвеца отрытого. — Старуха забрызгала слюной прямоугольник микрофона. На экране показался силуэт за деревьями, кто-то чёрный стоял с большими рогами. — И смердит ишшо. Как. — Гудок проглотил сравнение. — Не пряпомню я такой вони. Стояла этна тварюга тама, где ты, милок сейчас стоишь, и таращалася на меня, прям посяредь дня. Здоровенна така, глаза стеклянны. — Опять пикнуло, скрадывая ругань. — Говорять, что если тебя энтот диавол заприметить, то сунет в мяшок сябе — и дело с концом. Ха-ха-ха. Но мяня он не трогаеть. Ха-ха! Видать, нравлюсь я ему. Вот и зовуть меня чертовой нявестой! Ха-ха-ха-ха-ха! — Что правда, то правда? — вновь заговорил диктор. — Опустившимися до звериного образа жизни хищник брезгует, предпочитая детскую невинную кровь. Теперь все чаще Хозяина леса видят в поселениях на периферии нашей родины. — Раздираемый сомнениями вымысел это или правда, я почему-то захотел записать остатки репортажа. Быстро схватив лежащую на телевизоре кассету и даже не посмотрел, что на ней записана сунул её видик. Включил запись, накрутил звук и стал внимательно следить за ускользающим сигналом. — Хозяином леса его прозвали не просто так. Ему подчиняются все звери, пернатые и лохматые. Они — предвестники появления самого чудовища. Если слышите вой вдалеке, то, скорее всего, он знает, где вы живете. Если порог дома истоптан звериными следами, а за окном караулят птицы, прячьтесь — он уже идёт за вами. А если однажды ночью, проснувшись, вы увидите глаза в окне, то скоро… Скоро… Скоро… Скоро… Скоро… Вдруг экран озарила черно-белая глушь. Пятно. Началась мигрень. Сквозь белый шум появлялся образ хозяина леса. Взбесившийся телевизор закольцевал последнее слово диктора, оно повторялось опять и опять впивалась в уши. По спине бежали мурашки. Кассета закончилась и теперь перематывалась к началу. Шорох плёнки напоминал шелест листвы на ветру и тихое рычание зверя. Я вышел из ступора, ткнул пальцем в кнопку. Магнитофон выплюнул кассету — на миг почудилось, что она испачкана в слюнях. Но это лишь свет люстры заставлял чёрный пластик переливаться. И тут я заметила обложку. Ёлки! Я же на «Питера пена» записал! Поторопился. Мало того, что испортил Олин мультфильм, так ещё и такой жутью. Нельзя, чтобы сестра это увидела. Слёз будет — океан. Я украдкой посмотрел на дверь. В коридоре задребезжали стаканы, скрипнули половицы. Вот наконец появляется сестра в проеме, неся с собой поднос с двумя кружками чая, хлебом и с банкой сгущёнкой. — Ты не смотришь тут без меня? — подходя ближе спросила Оля. — Эм. Нет, я пока кассету ищу. А ты точно хочешь «Питера Пэна» смотреть? — Хочу-хочу! Включай скорее, а то мама скоро сядет свой бразильский сериал смотреть. Ну же, думай, горе-сыщик. — Честно, мне как-то «Питер Пэн» совсем не понравился. Может, лучше «Русалочку»? — «Русалочку» я уже насмотрелась. А ты обещал! — Вот до чего ж упрямая. — Придумал! Давай сначала пару серий «Черепашек-ниндзя», согласна? Оля всё же сдалась. — Если так сильно просишь. Откроешь сгущёнку? Порезаться боюсь — края острые. — Стоило подняться, как перед глазами запрыгали разноцветные точки, а онемевшие ноги закололо иголочками. И только добравшись до дивана, я сообразил, что банка была уже открыта. Оля схитрила, обвела меня вокруг пальца. Под ложечкой засосало. Я намеревался рвануть к телевизору, но сестра опередила. Схватив пульт, она победоносно рассмеялась. — Повёлся! Повёлся! Владычица пульта приказывает смотреть «Питера Пэна»! — не успел я и рта открыть, как видик послушно съел злосчастную кассету. Сейчас она включит, а там. Чёрные кресты на безымянных могилах и опустошённые склепы, кровавые ошмётки на снегу и безумная невеста лесной твари. Лучше сказать правду. — Оля, стой! Я тебе конец кассеты нечаянно стёр. Отдай её мне и возьми любые две мои. — Ты чего? Не мог ты стереть, мы с папой всем кассетам зубики пластмассовые выломали. Отвёрткой. Теперь ни на один мой мультфильм ничего записать нельзя. — сестра ловко нажала треугольную кнопку «Play» на пульте. Я внутренне сжался, ожидая услышать потусторонний голос диктора. Но на экране появилась дуэль Питера Пэна с капитаном Крюком. Я облегченно выдохнул. Мы стали смотреть мультик, поели чай с хлебом, намазанный сгущенкой. После трапезы, сестра залезла под одеяло и стала наблюдать мультфильм из постели. Мысли тянулись, натыкались на рогатую тень, подстерегающую среди деревьев, а замогильный голос диктора преследовал, низко скользя над кустами и оврагами. Так крылатый хищник преследует жертву. Я будто задремал с открытыми глазами. В реальность вернул резкий отклик сестры. — Тоша скорей штору задёрни! — Зачем? Никто же на тебя не смотрит. — Уже темно, а когда темнеет, прилетает сова. Я. Я боюсь. Превозмогая усталость, я слез с кровати и задёрнул штору. Старался при этом не смотреть наружу, на пики сосен, на тайгу, которая в сумерках словно приближалась к дому. Хотя, конечно, это лишь корябающие снег тени создавали впечатление, что сосны двигаются. — Тоша, мама думает, что я напридумывала про сову. И папа считает, что раз я маленькая, то значит врушка. А сова есть! Вот честное-пречестное — есть она! Ты же мне веришь? Что она там и каждую ночь прилетает и… и… Я порывисто взял Олю за руку, посмотрел в глаза. Словно пытался передать ей каплю смелости и уверенности. Но есть ли эти качества во мне самом? — Я тебе верю, слышишь? Ты только родителям больше не рассказывай про сову. У них там и так хлопот по горло, они только рассердятся. Ты мне говори, если что случится. И в окно не смотри. — Но она хочет, чтобы я смотрела. — Перехочет! Притворись, что её нет и не было никогда, что она выдумка, как родители говорят. Ей ждать надоест — она улетит. Мы следили за приключениями Питера Пэна, будто не было ничего: ни леса, который похищай детей, ни родителей, которые предали друг друга по кусочку. Чудом я пересидел сестру. Олины веки слиплись, она засопела, опустив подбородок на изголовье кровати. Хор пел финальную песенку, в диснеевском мире сияла серебристая луна. Из-под этой нарисованной луны внезапно выглянула другая. Страшная и мёртвенная, висящая над таёжным бором. Жуткий репортаж записался аккурат на титры мультфильма. Во рту у меня пересохло. Пульс участился. Я быстро посмотрел на Олю. Она причмокнула губами во сне. Я стиснул пульт, готовый в любой момент нажать кнопку «Stop». Промотал запись и оценил сохранность репортажа, а затем бережно вытащил кассету. Защитный зубец оказался на месте. Я встал осторожно и покинул детскую. Не знаю, провиденье это или проклятье, но кассету я успел спрятать рядом с варежкой, как раз перед тем, как заглянула в комнату мама. — Довольно баловства. Завтра первый день в школе. Ложись, тебе надо выспаться. Не хочешь же ты, чтобы тебя все дразнили соней? Как же у взрослых всё просто. Словно мой крепкий сон будет залогом того, что я понравлюсь одноклассникам. Натянув одеяло под горло, я слушал, как бормочет дом, как в темных углах шуршит кто-то невидимый. Внутренний голос задался вопросом: хочу ли я снова услышать ту странную флейту? Да или нет? Возможно я взрослею и не могу до конца понять себя и свои желания. Лес стенал за преградой стен. Что-то бесплотное бродило по полям. Шевелилось ветви, будто звали. И ветер выл и выл в ночи. Мысли, как назойливые мухи, что лезли в голову, становились вялыми и путанными. Я сам не заметил, как провалился в сон.