Engel mit schwarzen Flügeln

      Цвакельманн, как это водится, по обыкновению спустился на кухню, учуяв соблазнительный запах картошки. Вдыхая невероятные запахи, Петросилиус предвкушал встречу с Викторией, которую, надо сказать, не видел с самого утра, и, конечно же, рассчитывал на приятный бонус после обеда. Распахнув дверь, ведущую в святая святых, волшебник огляделся. На столе его ждал обед: полторы дюжины картофельных клецек с тушеной зеленой фасолью и огуречным салатом в качестве гарнира. Сузив глаза, Цвакельманн прошелся по кухне, будто бы не замечая приготовленного Викторией обеда.       — Тыковка, что это, — склонившись над тарелкой, из которой поднимался пар, Цвакельманн принюхался, пытаясь понять, в чем дело. — Зачем здесь фасоль, — удивился волшебник.       Насколько он знал, Виктория не ела фасоль. К тому же зеленую. И уж тем более она не стала бы готовить фасоль исключительно для него.       — Тыковка?       Ни с первого, ни со второго, и, что самое главное, ни даже с третьего раза Цвакельманну никто не ответил. Даже Амариллис, черт бы ее побрал, не объявилась.       Кстати о ней!       Насколько он знал, фея все еще находилась в замке. Следовательно, Амариллис слышала то, чего ей слышать не следовало бы. На сей раз действие лунного вина продолжалось дольше обычного. Волшебник мог поклясться, что не удваивал концентрацию любовного зелья, и уж тем более этого не могла сделать Виктория. Заподозрив неладное, волшебник мигом выбежал вгостиную, надеясь застать Викторию там.       — Виктория! — позвал Цвакельманн.       Взмахнув волшебной палочкой, Цвакельманн очутился в кабинете, почувствовав легкий, едва уловимый шлейф темной магии. Волшебник осмотрелся. Плотные синие шторы в кабинете, как всегда, были открыты. Полуденное солнце освещало комнату. Большая книга в середине круглого, покрытого всевозможными диковинными предметами стола лежала корешком вверх. Там же покоился изумрудный шар из горного хрусталя. С его помощью можно было наблюдать все, что происходило вокруг в радиусе тринадцати миль: при условии, что это совершалось под открытым небом.       Его тут же осенило. Метнувшись к столу, волшебник схватил изумрудный шар, уложив его на мягкую бархатную подушку. Так Цвакельманн был уверен, что шар в случае чего не упадет на пол. Засучив рукава белой рубахи, волшебник накрыл ладонями прохладную поверхность шара, погружаясь в своего рода транс для большей концентрации.       — Итак, начнем!       Длинными пальцами волшебник повернул бархатную подушку сначала налево, а потом слегка направо, медленно и осторожно: тогда магический шар стал прозрачным и налился молочным мерцанием, будто заполняясь белым дымом или туманом. Тогда Цвакельманн повернул подушку еще немного вправо. Когда сизый туман внутри шара рассеялся, появилось изображение комнаты: сначала оно было расплывчатым, однако быстро обрело четкие контуры. Так волшебник мог увидеть все, что ему было нужно. Сначала он увидел Амариллис, в спешке собирающей свои пожитки в небольшую сумку. Действия феи были нервными и быстрыми, будто она от чего-то или кого-то бежала. То и дело она оглядывалась на дверь, будто боялась, что ее обнаружат. Судя по яркому солнечному свету, это было на рассвете.       — Интересно, что еще ты задумала, — прошептал волшебник, повернув шар по часовой стрелке.       Теперь Амариллис шарила по ящикам его рабочего стола в том месте, где сейчас стоял волшебник. Чертыхнувшись, Цвакельманн успел пожалеть о своей решении освободить фею из того подвала.       Он отчетливо видел, как фея судорожно искала книгу заклинаний, которую Цвакельманн собирал долгие годы. Видел, как она творила магию. Видел, что именно она собирается сделать. И таки сделала.       — Амариллис, чтоб тебя! — прошипел волшебник. Взмахнув своей палочкой, он надеялся призвать фею. — Что такое? В чем дело?       У него нечего не получалось.       Как не старалася волшебник призвать фею, все попытки заканчивались одинаково: Амариллис не появлялась. Рыкнув, Цвакельманн принялся изучать книги, которые лежали на столе. Подцепив корешок той самой книги, которую использовала фея, волшебник заметил, что несколько страниц были аккуратно вырваны.       — Дурацкая фея! Что ты наделала!       Взмахнув палочкой, Цвакельманн оказался в саду. Он знал, Виктория любила коротать время тут, сидя на резной скамейке с чашкой чая. Но и здесь его ждала неудача. Девушки там не оказалось. Однако фарфоровая чашка с недопитым чаем была там.       — Тыковка! — позвал волшебник, надеясь быть услышанным. Широким шагом он подошел к скамейке, схватив остывшую чашку.       Кусты клубники позади зашевелились. Птицы, сидящие на толстых ветках яблони, взмыли над замком, устремляясь прочь.       — Виктория, это ты, — спросил волшебник, обернувшись.       — Ну, допустим, я, — раздался голос из кустов. — Чего кричать то.       Цвакельманн мог поклясться, что голос принадлежал его Виктории. Вот только звучал он совсем иначе.       В кустах снова послышалась странная возня и, наконец, показалась светлая макушка. Мисс Мюллер выбралась из своего укрытия, небрежно обтирая руки о черное платье. Хмуро оглядев волшебника, Виктория недовольно фыркнула и направилась в замок, ни проронив ни слова.       Следующие часы прошли в гнетущем молчании. Виктория не разговаривала с волшебником, а сам волшебник не знал, что сказать. Он лишь молча наблюдал за девушкой и совсем не узнавал. Некогда добрая и нежная Виктория сейчас напоминала ему мегеру. Она злилась, кричала, била посуду и гневно озиралась по сторонам, будто находилась в замке в первые. Сначала Цвакельманн решил, что все дело в особых женских днях. Но, сопоставив факты и имеющиеся знания быстро отринул эту мысль.       — Тыковка, в чем дело? Я тебя чем-то обидел? Или ты просто расстроена?       Виктория остановилась, держа в руках чашку. Глаза ее метали молнии.       — О, ты меня заметил! Неужели!       Удивленно вскинув тонкую бровь, волшебник подошел ближе.       — Не понял.       — Только не делай вид, будто не понимаешь, о чем я! Меня это ужасно раздражает! Все это, — разбив чашку о каменную печь, мисс Мюллер закричала, — меня бесит! Бесишь ты и твоя прелестная фея. Бесит, что у тебя есть от меня секреты. Бесит, что ты носишься со своей феей, будто с фарфоровой куклой.       — Так вот в чем дело? Ты ревнуешь? Злишься? Я прав?       — Мне надоело твое вранье, — крикнула Виктория, разбив очередную чашку. Осколки битого хрусталя, звеня и скрепя, разлетелись по кухне.       — Я никогда тебе не врал, Виктория, — твердо ответил волшебник. — Ты ведешь себя неразумно.       — Ах неразумно? Никогда не врал, значит? Почему тогда ты упорно избегаешь обсуждать со мной то, что было между тобой и Амариллис?       Цвакельманн тяжело вздохнул.       — Ты! Да ты просто.....       Договорить мисс Мюллер не успела. Ее отвлек звук открывающейся входной двери.       — Уходите! — крикнул волшебник. — Кем бы вы ни были, сейчас не лучшее время для гостей.       Однако настойчивый визитер вовсе не собирался уходить. Ускорив шаг, гостья, судя по цоканью каблуков, быстро преодолела гостиную и длинный коридор. Ее шаги были настойчивыми и уверенными, будто она отлично ориентировалась в замке. Когда в дверном проеме, ведущем на кухню, показалась знакомая фигура в белом платье, Цвакельманн ухватился за каменный выступ печи, не веря своим глазам.       — Что здесь происходит, — спросила Виктория, войдя на кухню. — Кто устроил этот беспорядок и почему.....       Когда аметистовые глаза двух абсолютно одинаковых девушек столкнулись, кухню заполнил оглушительный крик.       — Кто ты такая! — взвизгнула Виктория в черном платье.       — А ты, — дрожа спросила Виктория в белом платье.       — Вот же сучка! — рыкнул Цвакельманн.       Девушки одновременно перевели взгляд на волшебника. Тот стоял у каменной печи, опустив взгляд. Картинки в его голове сложились в один пазл. Теперь он понял. Теперь все встало на свои места. Вот что делала Амариллис в его кабинете. Вот что ей было нужно.       — Цвакельманн, что происходит, — осторожно спросила девушка в белом платье. Она смотрела на волшебника и ее нежные черты лица тронула едва заметная улыбка. — Снова твои эксперименты?       — Мои эксперименты, — голос волшебника звучал глухо и хрипло. — Мои эксперименты!       — Не кричи, Цвакельманн, — вмешалась Виктория в черном платье. — Ты у нас великий волшебник. Так что умерь пыл и объясни, как это произошло о. Полагаю, другая я — проделки нашей общей знакомой.       — У каждого человека есть темная и светлая стороны, — начал волшебник. — Амариллис украла заклинание из книги Темных Начал, чтобы сотворить это с тобой. — окинув взглядом похожих как две капли воды девушек, Цвакельманн добавил: — С вами.       Ни сказав ни слова, волшебник вышел их кухни, направляясь в свой кабинет. Ему было необходимо это переварить. И хоть на пару минут побыть в тишине. Виктория извела весь хрусталь на кухне, и его звон все еще преследовал волшебника. Как он это допустил? Почему позволил Амариллис остаться и почему вдруг почувствовал вину за то, что сделал. Его окрестили злым волшебником задолго до появления феи. И лишь потому, что он хотел постить знания, которые были ему недоступны. Твори светлую магию, живи в гармонии с природой и будет тебе счастье. Так он думал. Но стоило ему отойти от привычных заклинаний и познать темные начала запретной магии, как все тут же окрестили его злым. Со временем он свыкся, сросся с этой мыслью. И стал ли он злым? Да кто же теперь разберет.       Синхронно переглянувшись, девушки устремились следом.       — Ты можешь исправить это, — осторожно спросила темная Виктория, нагнав волшебника.       — Конечно, я могу, — заключил волшебник, не обернувшись. — Это ведь мое заклинание.       — Так исправь это, — фыркнула девушка.       — Все не так просто. Это заклинание Темных Начал и у него, как и любого другого темного заклинания, есть последствия.       — Какие последствия.       — Я уже говорил, у каждого человека есть темные и светлые стороны. Одно не может существовать без другого. Разделить душу легко, но вот соединить куда сложнее.       — Но ты сильный маг, — прошептала светлая Виктория. — Неужели не справишься с этим?       — Когда речь идет о любимой женщине, возникает вопрос: что за этим последует. Мне нужна душа, чтобы завершить ваше слияние. Законы темной магии и так далее. Если у вас не завалялось где-нибудь лишней души, то...       — Амариллис! Ты можешь использовать ее душу, — предложила темная Виктория.       — С удовольствием избавлюсь от нее, но есть проблема.       — Какая? — одновременно спросили девушки.       — Она сбежала. И я не смог призвать ее. Полагаю, эта сучка прихватила с собой еще парочку моих заклинаний.       — А если использовать предметы, которыми она недавно пользовалась? — предложила светлая Виктория. — Скажем, расческа или ночное платье? Ну же, Цвакельманн! Не верю, что такой волшебник, как ты не сможет найти ее.       — Мне это ужасно льстит, тыковка, но я уже говорил...       — Сделай это, — прошептала темная Виктория, — ради нас.       Чего только стоило волшебнику справиться с низменными порывами при виде умоляющей девушки, что смотрела на него подобным образом. За этим лукавым взглядом скрывалось куда больше, нежели простая просьба. Он знал, что означает этот взгляд. Да, магия темных начал имела последствия. И, похоже, не только она. Клубника в его саду все ещё спела...       Долгие часы прошли за изучением волшебных книг. Вечерние сумерки погрузили замок во мрак, но даже это не помешало волшебнику продолжить поиски нужного заклинания. Мисс Мюллер? была рядом и всячески помогала, пытаясь облегчить груз ответственности, что возложил на себя волшебник.       — Вам следует отдохнуть и набраться сил, — обвив руками шею волшебника, светлая Виктория нежно коснулась его губ.       — Не могу, — ответил волшебник, отпрянув от манящих губ.       — И никакие уговоры не заставят вас немного отдохнуть?       Как по волшебству девушки прильнули к волшебнику. Их мягкие губы коснулись его шеи и скул. Поочередно они дарили ему сладкие и влажные поцелуи, дурманя сознание. Две пары нежных рук ласкали твердый член, от чего дыхание волшебника сделалось частным и громким.       — Виктория, не думаю, что сейчас подходящее время.       — Твое тело говорит об обратном, — шепнула темная Виктория, опустившись на колени. Ширинка темных брюк ползет вниз под нажимом ловких пальцев, являя выпирающий крепкий член. Мисс Мюллер провела влажным языком по ладони, а затем скользнула рукой по налитому кровью члену.       — М-мхх...       — Расслабьтесь, господин волшебник, — прошептала светлая Виктория, избавляясь от платья. От резкого движения ее упругие груди призывно подпрыгнули. — Позвольте нам позаботиться о вас.       Смочив губы, Виктория поддается перед, медленно обхватывая розовую головку влажными от слюны губами. Цвакельманн втягивает воздух через нос, откидываясь в кресле. Темная Виктория улыбается активнее работая рукой. Горячая головка упирается в горло, разводя его стенки, и проникает глубже. Виктория втягивает щеки, двигает головой, постепенно наращивая темп. Дыхание волшебника становится громким, прерывистым. Отстранившись, Виктория кончиком языка касается выступающих вен, свободной рукой задирая длинную юбку. Светлая Виктория ловким движением перекидывает ногу через бедро волшебника, оказываясь сверху. Движение, ставшее для них привычным. Ерзает на нем, пока Цвакельманн требовательно обхватывает ее талию, подтягивая ближе. Мокрыми губами обхватывает твердую темную горошину, слегка прикусывая сосок.       — Думаю, ты чувствуешь то же, что и я. — темная Виктория проводит пальцами по влажным складкам, размазывая скользкую смазку.       Выгнув спину, светлая Виктория тихо стонет, чувствуя, как влажная головка, упираясь снизу, растягивает нежную кожу.       — Это так горячо и порочно, — стонет темная Виктория, наблюдая, как ее полная противоположность медленно насаживается на член.       — Клянусь, сама судьба привела тебя к порогу моего замка! — зарычал волшебник, яростно толкаясь бедрами навстречу.

***

      В предрассветных сумерках Амариллис торопливо пробиралась сквозь лесную чащу. Держа в руке большой сверток, состоящий из страниц волшебной книги, фея надеялась, что ее маленькая пакость в скором времени будет раскрыта. О, она надеялась, что Цвакельманну придется не легко. Жаль, она не увидит его лица, когда правда будет раскрыта. К тому времени она будет очень далеко, и никто больше не посмеет заточить ее.       — Ой! — позабыв смотреть по сторонам, фея наткнулась на что-то жесткое и большое. Ойкнув, Амариллис больно ударилась носом и повалилась на зеленую тропинку, выронив из рук сверток.       —Так-так-так! Глядите-ка! Кто решил прогуляться.       Вздрогнув, пораженная фея подняла глаза — она смотрела прямо в лицо разбойнику Хотценплотцу.       От испуга Амариллис не могла вымолвить ни слова.       — Ты та самая фея, — улыбнулся разбойник.       — Что значит та самая?       — Хочешь сказать, Цвакельманн отпустил тебя?       — Отпустил, — с трудом ответила фея.       — Ну как же, отпустил.       Разбойник нашарил в кармане бечевку и огляделся по сторонам.       — А ты случайно не врешь?       — Ты грязный разбойник! Не тебе говорить со мной. Одно мое слово, и ты превратишься в кучку пепла.       — Это вряд ли....       Склонившись над феей, Хотценплотц схватил фею за ногу, подтянув к себе. Затем ловко скрутил ее ноги и руки, не позволяя той вырваться. Хоть Амариллис и владела магией, сейчас она была бесполезна. Разбойник крепко связал ее руки за спиной.       — Отпусти! — извиваясь на плече разбойника, кричала фея.       — А ну замолчи! — без труда подкинув фею, Хотценплотц направился в свою берлогу. — Для начала посидишь у меня, а там решу, что с тобой делать. Но для начала я должен расспросить Цвакельманна, почему он отпустил тебя.       — Думаю, он слишком занят новой игрушкой, — фыркнула фея. — Годы идут, а привычки не меняются. Цвакельманн как был безумен, так и остался. Не понимаю, почему она еще с ним.       Амариллис действительно не понимала. Что такого есть Виктории, чего нет у нее.       — Потише там, — цыкнул Хотценплотц. — Хотя мы в разбойничьем лесу. Тут можешь кричать сколько угодно.