whumptober

1 день Рот ебал я этой хуйни. Вообще не знаю, зачем я этим занимаюсь. Йен сказал, что Блять. Блять. Ладно. 2 день Йен сказал, что это поможет, но я думаю, что он конченный долбоёб. Ну и хули мне писать тут? Мы каждый день занимаемся одним и тем же.  Тупая поебота. 3 день Сегодня ко мне подселили нового сокамерника. Его зовут Нико и он ебучая зубрила. Я скучаю по Йену. Боже, мне срочно надо взять себя в руки. 4 день  Ладно, хорошо. Думаю, я всерьёз решился на это дерьмище.  Ну или по-йеновски «ведение дневника». Я всё равно считаю, что только наглухо отбитый будет разговаривать сам с собой. Но поскольку единственного человека, с кем я могу поговорить, больше тут нет, можете называть меня наглухо отбитым.  Прошло пять четыре дня с тех пор, как Йен вышел по УДО. Без него здесь хуёво. Парни из блока С продолжают странно на меня пялиться. Если кто-то из них приблизится ко мне, то я воткну затычку им в брюхо, и мне будет всё равно, на сколько мне увеличат срок.  И в чём смысл? Всё равно никто не будет это читать.  5 день Нико храпит во сне, а у меня чешутся руки, чтобы задушить его. 6 день  Я до сих пор не ебу, что сюда писать. Всё почти точно так же, как и до ухода Йена. Только теперь меня не трахают каждую ночь, а мой сосед каким-то образом раздражает меня ещё больше, чем прежде.  Здешняя еда заебала, работа тоже заебала. Зэки — поехавшие идиоты, охранники — мудаки. Очень тупая штука. Если кто-то найдёт эти бумажки, я свалю всё на Нико. Или на Йена. Может, на них обоих. Нахуй. 7 день Йен сказал, что через время я привыкну сюда писать.  Сегодня я повидался с ним, так что, думаю, этот день хоть немного отличается от других. Он пришёл навестить меня. Мы сидели во дворе, и пару парней подошли поздороваться с ним. Я очень хотел, чтобы они просто съебались и оставили нас наедине.  Этот раз отличается от предыдущих. Когда он навещал меня в прошлый раз, нас разделяла толстая пластмассовая стена. Думаю, что возможность посидеть на скамейке вместе, это один из плюсов тюрьмы общего режима. Кто ж знал-то? Я всё ещё считаю это странной затеей, но Йен настаивает на том, что дневник поможет. Нужно хотя бы попытаться. Всё равно здесь больше не с кем поговорить.  Я скучаю по нему. Боже, это звучит пиздец как по-гейски. 8 день Есть определённый плюс в том, что твой партнёр на свободе: теперь мой счёт никогда не пустует, и на нём всегда есть деньги. Вчера забыл написать об этом. У него в запасе всего около десяти долларов, но он всё равно продолжает пополнять мой баланс, даже после того как я отказался.  Теперь я всегда хаваю рамён и запиваю его колой вместо того, чтобы жевать трёхдневный митлоф в вонючей столовке. И на том спасибо. Надеюсь, офицер по УДО скоро устроит его на приличную работу. В смысле у него же есть какие-то знания и умения. Он всё-таки какое-то время проработал в неотложке. Может, они как-то это используют, я не знаю.  Ну да ладно. Продолжу пожирать свою ебучую лапшу, а затем вырублюсь до того, как Нико начнёт храпеть так, что будет невозможно заснуть.  9 день Ничего интересного сегодня не произошло. Я разложил бельё, потренировался и сейчас пишу в этот тупорылый блядский дневник.  В душе не ебу, почему я продолжаю его вести.  10 день Сегодня приходила адвокатша. На самом деле я не знаю, моя ли она адвокатша. Окружной прокурор, с которой я заключил сделку и которая отвечает за то, что я нахожусь здесь. Её зовут Лорен или Лори, короче, похуй. Надзиратели зовут её миссис Родригез. Я зову её сукой.  Видимо, дело Эль Чапо завершат в течение двух недель. Они ещё не знают о том, что я сдал их, но в скоро времени узнают, и эта сука хотела меня предупредить.  Как будто кого-нибудь из них могут запереть здесь, в Чикаго. Вообще, я не уверен в том, что не могут Всё будет нормально. Наверное. В любом случае она сказала, что мой срок зависит от того, как свидетельство сыграет в суде. Прямо сейчас я застрял здесь ещё на два года просто за какую-то поебень насчёт хранения огнестрельного оружия, которую они на меня повесили. Хотя это должно было быть моим прикрытием.  Если они реально ждут того, что я проторчу здесь ещё два года, то я убью себя. Или опять сбегу. Сложно ли будет устроить побег? Тут не такая пристальная слежка. И на этот раз я перевезу рыжий кусок дерьма с собой через границу.  11 день Я так и не узнал, что случилось с Деймоном. Наверняка его застрелили или упекли за решётку куда-то южнее. В последний раз я видел его на той стоянке, где мы с Йеном киданули его.  Да, он был убийцей, но лучшим сокамерником, чем Нико. Странно, что я по нему скучаю? Да, ещё как. Забыли.  Я больше не могу спать на этой идиотской койке. Все попытки уснуть заканчиваются тем, что я часами пялюсь в стену. Обычно, после того как вырубали свет, мы с Йеном болтали обо всякой хуйне. Бывало, затрагивали серьёзные темы. Нам было всё равно. Мы просто много разговаривали. И трахались тоже. Честно, даже не знаю, по чему я скучаю больше.  По разговорам. По ебле. Без сомнений. 12 день Сегодня я чуть не воткнул затычку в брюхо одного долбоёба из-за желе. Но я сдержался. Тюрьма сделала из меня тюфяка. 13 день Насколько бы я ненавидел эту блядскую дырищу, она всё равно в десятки раз лучше той тюрьмы, где я сидел до этого. Большинство парней тут мирные, и даже если они и сидят за насилие, то за девчачью хуйню по типу разбоев. Вероятно, многие тут — абсолютно безобидные беловоротничковые преступники.  Но, конечно же, куда тюрьма без каст, и мне ли не знать, что лучше туда не лезть. Я не сую в них нос и, если честно, не горю особым желанием. После выхода Галлагера некоторые из них стали настойчивее, чем армейские вербовщики в старшей школе. С какого раза они поймут слово «нет»? Я просто хочу побыстрее отмотать срок и вернуться, блять, домой. Я не собираюсь гнить тут пятнадцать лет, как некоторые долбоёбы. Больше нет. Я постоянно повторяю себе одно и то же.  Ничего в этом мире не стоит того, чтобы отбывать срок в тюрьме.  Ничего в этом мире не стоит того, чтобы отбывать срок в тюрьме. Но, сука, некоторые мужики реально выводят меня из себя.  14 день Сегодня снова виделся с Йеном. У тупоголового рыжика появился план, что он будет приходить ко мне каждое воскресенье. Я сказал ему, что не стоит. Слишком долго сюда ехать от Саутсайда. В ответ он наорал на меня. Боже, какой же он горячий, когда злится. В любом случае он показал мне фотки новорождённого. Милый маленький пиздюк, хоть и кровинка Липа. Но я всё равно считаю, что мама пиздюка должна сделать ДНК-тест на отцовство.  Йен принёс ещё много другой хуйни. В том числе наши старые фотки, которые он нашёл в коробке на чердаке. Раньше он часто делал селфи со мной на свой говняный телефончик, которые выходили уёбищного качества. Я всегда притворялся, что меня это бесит. На одной из них мы в старом ларьке на углу, который тогда ещё работал, и я показываю средний палец прямо в камеру. Моя любимая.  Йен сказал, что отправит мне её почтой, чтобы она была у меня, пока я тут. Потому-то по какой-то непонятной причине они запретили ему напрямую отдать мне фотку. Это ебучий кусок бумажки, и что они думают, мы можем там прятать? Он спросил насчёт дневника, но я сразу же заткнул ему рот. Даже если он и был прав. Сейчас мне легче писать сюда всякую поеботу, но всё равно иногда мне кажется это пиздец странным.  Хотелось бы, чтобы он был тут. Хуёво, когда он далеко от меня. Но у него там, за пределами решётки, бурная жизнь, которая ждёт его возвращения, я ведь не дурак, всё понимаю. У него даже работа появилась. Скорая помощь, все дела, которая началась с этой недели.  Он здорово выглядит. Уж точно лучше, чем когда был здесь. 15 день  Я начинаю продумывать план на случай, если дела с Эль Чапо будут совсем плохи. Этот ёбанный дневник провоцирует меня писать ту хуйню, которую я не сказал бы даже судье, заливавшему мне в глотку воду.  16 день Пиздецки скучаю по хорошему члену. 16 день 2 часть Я так написал, что может показаться, будто я постоянно скачу на плохих. Нет. Верьте или нет, но я не ебался с тех пор, как Йен отсюда вышел. И не думаю, что буду. Скучаю по нему и его классному члену. Короче, посмотрим. 17 день Если эти дипломные придурки не перестанут доёбывать меня в библиотеке, то, клянусь, я снесу одному из них ебальник. Я не хотел учить школьную программу, когда я был в старшей школе. Тогда какого хуя они думают, что я хочу учить её сейчас? Чтобы найти работу получше? Меня и так и так никуда не возьмут. Если ещё хоть один лоховской «специалист по тюремному образованию» тыкнет меня носом в учебник, я вытащу свою заточку и вырежу им рёбра. 18 день  Приснился сон, что я на свободе, а Йен ещё сидит здесь. И что это, блять, значит? Не похоже на хороший сон. Ощущение, будто меня всю ночь мучила паническая атака. Я проснулся весь в поту и вонючий. 19 день Получил ту фотку, которую прислал мне Йен. Повесил её рядом с койкой.  Если Нико до неё дотронется, я зарежу его во сне. Он отправил её вместе с письмом. Три страницы непонятных галлагерских каракуль. Я при всём желании еле его разберу. Хорошо, что у меня много времени, чтобы его расшифровать. Оно было сопливое и Оно было милое И что он прикажет мне делать с этой хуйнёй? Оставить? Выкинуть? Ответа он не получит. И так заставил меня заниматься дневниковой херотой. Или стоит всё-таки? Не знаю. Я скучаю я скучаю я скучаю Буду звонить ему почаще. Это его успокоит. 20 день Подружился с парнем, который по вторникам выкидывает медицинские отходы. Его зовут Хэнк. В принципе его имя не имеет значения. 21 день  Сегодня приходил Йен. Выглядел он странно. Как будто он на что-то злился, но у меня нет никаких догадок.  Я расспросил его о новой работе, но он не хочет о ней говорить. Интересно, трудно ли это — каждый день спасать жизни людей. Ну или почти спасать, если учитывать плохие дни. Интересно, почему он был расстроен. Может, не смог спасти ребёнка или ещё кого-то? Я знаю, что меня бы это свело с ума. Я бы не смог делать то, что делает он. И я не стану зачёркивать предложение выше. Посмотрите на меня. Я занимаюсь дневниковой хуйнёй, куда уж хуже? 22 день Господи, благослови Галлагера и его постоянное желание ухаживать за людьми. Никогда больше не буду жаловаться на него за это. Мой счёт никогда не пустует, и этой ночью я ем сраный сникерс. Я даже не знал, что они здесь продаются. 23 день Сегодня снова приходила адвокатша.  Сказала, что дело Эль Чапо подходит к концу. Их закрыли благодаря моему признанию, слава богу. Это был мой единственный туз в рукаве, который мог помочь мне в этой пизде мира.  Лорен сказала, что мой срок не зависит только от вердикта присяжных. Он зависит от многих вещей. Охуеть, ну спасибо. Он виновен, сажаем его, но спасибо тебе, Микки, что ты подарил нам информацию, к которой мы и близко не подобрались за 2 года проведения специальной операции Чапо, которой занималась лучшая команда. Носит же Земля таких неблагодарных людей. Похуй. Меня это не волнует. Я припас крутой план. Поебать, если следующие двадцать лет я буду вынужден провести в Канаде. Я запихну Галлагера в грузовик и не выпущу, пока мы не пересечём границу.  Лип, если ты это читаешь, то я его не отдам. Даже не проси. 24 день Сегодня Нико одолжил мою заточку. Он отдал мне её чище, чем она была.  Я не задал ни одного вопроса. 25 день  Сегодня я позвонил Йену и он заставил меня поговорить с каждым Галлагером. Какой-то пиздец, они просто, будто сговорившись, постоянно заходили в гостиную, а Йен давал им трубку, чтобы они со мной поздоровались. Дебби и Лип хотя бы не церемонились. Карл хотел узнать, насколько тюряга отличается от колонии для несовершеннолетних. Очень. Йен же отказался ему отвечать. Лиам… Не уверен, что он вообще знает, кто я такой. Ну, он же совсем малявкой был, когда меня первый раз закрыли. А сейчас ему сколько? Девять? Десять? Ёпт, да я бы себя тоже не вспомнил. Думаю, он знает только, что я кто-то важный для Йена. И так сойдёт. Может, настанет день, когда он узнает, кто я такой. Йен говорит, что он хороший ребёнок. И умный. Дай бог, хоть один Галлагер должен иметь мозги. Мне нравится говорить с Йеном по телефону. Расслабляет. Он говорит без умолку. Мне даже делать ничего не надо. Я просто сижу и слушаю. Он с ног до головы обматерил своего надзирателя по УДО. Большинство его слов я прослушал, потому что кто их вообще любит? Такое чувство, что быть мудаком — это обязательное качество для получения должности надзирателя по УДО в Иллинойсе. Последние его слова были о том, что он должен забрать ребёнка Дебби, потому что сама она сегодня работает допоздна. У меня до сих пор в голове не укладывается, что у крохи Дебби Галлагер есть пиздючка. Я знаю, что долго отсутствовал, но боже. Её дочке сейчас четыре? Не знаю. Я просто в ахуе. Похуй. Опять эта Галлагерская ебанца. Теперь я знаю, что некоторые вещи никогда не изменятся. 26 день  Тупая сучара. Сегодня приходила Лорен. Сказала, что суд окончен и всё прошло хорошо. Затем у стервы хватило смелости сказать, что мой срок находится «на рассмотрении». И что это, блять, значит? Ничего определённого эта хуесосина не сказала, даже приблизительное время. Лишь, как попугай, повторяла, что замолвит хорошее словечко за моё содействие. Пошла. Нахуй. Беро  Бюоро  Биро  Бюрократическая хуйня занимает целую вечность. А вечность я тут сидеть точно не собираюсь. 27 день  Хэнк может приступить к работе уже в среду. Наверное, это самый тупой план, к потому я когда-либо прибегал, но зато быстрый. Звякнул Сэнди, попросил её собрать мои вещи. Сложу в сумку всё, что осталось в доме, позвоню братьям и расскажу о моём плане. Игги даст мне машину или грузовик, короче, неважно. Что-нибудь, что перевезёт меня через границу. Думаю, у меня ещё остался племянник, который занимается изготовлением поддельных документов. Нужно успеть связаться с ними до конца недели.  Люди думают, что бегать от карающей руки закона — самая трудная часть. Нет. Ну да, это непросто, но побег из настоящей тюрьмы — это полный отстой. В прошлый раз был вообще пиздец. Единственный способ сбежать из тюрьмы строгого режима — это разработать тщательный план, выполнение которого занимает ёбанную вечность.  В этот раз всё должно пройти полегче. Может, опаснее, но похуй. Успокаивает мысль, что хотя бы Йен будет рад меня видеть. В прошлый раз я не был в этом уверен. Интересно, чем мы будем заниматься в Канаде. Кроме секса. Типа, устроимся ли на работу? Не знаю. Я никогда там не был. Хуй знает, чем люди занимаются в Канаде. Похуй. Решим по пути. 28 день Йен приходил сегодня, но я не рассказал ему о своих планах.  Он выглядел таким счастливым, что я не хотел портить ему настроение. Я знаю, что он бы разозлился на меня за попытку сотворить такую поебень, но надеюсь, что он отойдёт, когда увидит меня на свободе. Хотя бы до тех пор, пока мы не пересечём границу. Йен рассказывал мне про малыша. Тэмми впервые позволила ему посидеть с ним. Боже, как же он любит этого пиздюка. Любит быть дядей. Он постоянно говорит малышу, что я дядя Микки. И что мне ответить? Каждый раз, когда я вдумываюсь в эти слова, меня тянет блевать. Сейчас я по большей части игнорирую его слова. Пытаюсь не завышать свои ожидания. Надежда убивает. Блять, звучит удручающе. 29 день На прощание я хочу воткнуть затычку Нико в брюхо. Не буду. Но хочется. 30 день На завтра всё готово. Как только выберусь отсюда, навсегда забуду, что такое тюрьма. 31 день  Ладно, я знаю, что всё может запросто пойти наперекосяк, поэтому сегодня я записываю сюда свою типа «прощальную речь». Меня могут поймать, застрелить, засунуть в изолятор или я могу подхватить какую-нибудь ебучую инфекцию от девятисот иголок, валяющихся в блядском баке, куда мне нужно будет залезть. План может очень плохо для меня кончиться. Я знаю. На случай, если всё закончится плохо: кто бы ни нашёл эти записи после того, как меня застрелят, отправьте их моему парню. Наверняка он захочет узнать, что произошло, когда получит звонок с новостью, что я, блять, сдох. Адрес напишу в конце. Пожелайте мне удачи. Йен Галлагер. 2119 ул. Северный Уоллес  Чикаго, Иллинойс 60609

***

Йен моргает, глядя на своё имя, криво выведенное на листке бумаги. Ну, он хотя бы не нашёл его в конверте. Ему не отправили его почтой. Он откопал страницы, скреплённые в одну небольшую старую тетрадь, которая была запрятана на дно коробки, валявшейся под их кроватью. В ней было полно мусора, но как только Йен заприметил странички, то сразу понял, что они принадлежат Микки. Он везде распознает почерк своего мужа. — Грузовик почти заполнен, — произносит Микки, заходя в комнату. — Нужно не затягивать и выдвигаться, если хотим всю хуету в новое жильё сегодня перевезти. За остальным вернёмся завтра. — Ага, — медленно выговаривает Йен, не обращая на него внимание. Микки это замечает. Он стоит прямо позади сидящего на полу Йена и кладёт руки ему на плечи: — Что у тебя тут? Но Йен не отвечает. Он лишь оборачивается и протягивает Микки найденные странички. Тот бросает взгляд на еле видные и выцветшие чернила, после чего к нему приходит осознание. — Ёбанный в рот, — медленно произносит он. — В какой пизде ты их нашёл? — Они лежали под кроватью, — отвечает Йен, прислоняясь спиной к ногам Микки. — А я не знал, что ты вёл дневник. — Я и не вёл. — Вёл. — Да потому что, блять, у меня другого выбора не было, — наконец признаёт очевидное Микки и выжидает паузу, прежде чем добавить: — А ещё рядом не было тебя, чтобы поболтать. Йен запрокидывает голову назад, снизу вверх глядя на мужа: — Значит, ты скучал по мне. Микки быстро наклоняется и чмокает Йена в лоб. — Заткнись. В ответ Йен ухмыляется и скрепляет странички обратно, возвращая им первоначальный вид. Он хватает тетрадь, ещё пару вещей из коробки и поднимается с пола. — Почему ты прекратил вести дневник? — задаёт вопрос Йен, следуя за Микки, который уже успел выйти из комнаты. — Я его вёл только потому, что не мог поговорить с тобой, — отвечает Микки, спустившись по лестнице. — Сейчас мы в одной кровати спим, так что проблем нет. — Да, но… — Йен пожимает плечами, открывая входную дверь и пропуская вперёд мужа, который тут же направляется к грузовику. — Ты бы всё равно мог. Если ты хочешь записывать всякую всячину, то почему бы и нет. Микки отмахивается от него рукой. — Да-да, я понял, — Йен не реагирует и запрыгивает на водительское сидение. — Я всего лишь хочу сказать, что если ты снова хочешь начать писать, то должен это сделать. Тебе пойдёт на пользу. Я даже не буду над тобой издеваться.  Микки откидывается на сидение, прожигая Йена недоверчивым взглядом.  — Может быть, — произносит он, слегка пожимая плечами. — Когда-нибудь. В ответ Йен тепло и мягко улыбается. Микки тянется к тетради и другим вещам, которые Йен забрал с их старой комнаты, после чего бросает их на пол.  Он кладёт тетрадь на коленки и начинает медленно перебирать страницы. Тем временем Йен заводит машину и отъезжает от обочины.  Он даёт своему мужу спокойно почитать дневник.