Темно и страшно

Гиммель проснулся. Что-то было не так. Тревожное, нехорошее чувство спёрло дыхание, сжало сердце. Кажется… он что-то услышал? Его глаза сузились, и он осторожно приподнялся и сел, пытаясь уловить каждый доступный ушам звук. По-прежнему потрескивал костёр. Искры взметались в воздух с каждым щелчком. Размеренно и тихо. Справа сопел Гайтер. Забыв снять очки, со слюнями по всему лицу, он лежал на боку, прижимая к себе бутылку. Он что-то бормотал во сне, но едва ли его сбивчатые речи могли разбудить Гиммеля. Он отвёл взгляд влево: здесь спал Айзен — так мирно и спокойно, что не единый звук не долетал от его могучей фигуры. Он мог легко прикинуться камнем, и не трудно было представить, что его здесь и вовсе нет. Как не было никого на лежанке между ними, по ту сторону костра. Гиммель нахмурился и обвёл комнату взглядом. Она была не слишком большой, а для этого подземелья могла бы сойти за маленькую, а оттого если бы движения были, Гиммель бы их уловил. Но темнота была безмятежной. Никто не прятался в тенях, ничьи глаза не взирали на Гиммеля в ответ. Для верности он тихо позвал: — Фрирен? Ответа не последовало, и сомнений не осталось — её здесь не было. И ровно в тот момент, когда Гиммель убедился в этом, страх пронзил его: он вновь уловил тот звук. Звук, который разбудил его. И теперь он ударил по ушам, как кинжал. Это был крик. Пусть далёкий и едва уловимый, но Гиммель разобрал его без труда: «Кто-нибудь помогите!» — Фрирен! Он был уже на ногах и с мечом в руке. Ноги сами вывели его в лабиринт из коридоров, а слух повёл в нужную сторону. Все чувства обострились. Он был готов к любому сражению, любому врагу. Гиммель хорошо знал — Фрирен не из тех, кто нуждается в помощи. Если она умоляет спасти её — здесь, в одной из этих залов скрывается что-то по истине злобное. Ещё один крик. Громче. Рука стиснула меч сильнее, шаги ускорились сами собой. Движения стали резкими. Импульсивными. Гиммель нёсся вперёд. Поворот. Ещё поворот. И наконец, он увидел её — дверь. Она была приоткрыта, и слабый тусклый свет просачивался через щель. Гиммель оказался у неё в секунду. Тяжелая. Но он сдвинул её не моргнув. А потом вытянул меч перед собой, встал на изготовку и… так и замер в проходе. Комната оказалось маленькой и почти пустой. Вот только точно посередине… Рука сама потянулась к переносице. Гиммель убрал меч в ножны. — Здесь темно! Темно и страшно! Он подошёл ближе и проворчал: — Это же очевидный мимик, Фрирен. — Гиммель? — раздалось из глубин сундука. — Вытащи меня отсюда! Пожалуйста, вытащи меня! Здесь так страшно! — Да это я. Расслабь ноги. Сейчас я тебя вытяну. Фрирен моментально послушалась, и Гиммель ухватился за её сапоги и потянул. Он никогда не был слабым, а потому немало удивился, когда ничего не произошло. Фрирен не освободилась ни на йоту. «Крепко застряла, — размышлял он, — Мимик, должно быть, тоже вцепился изо всех сил» Фрирен кряхтела и хныкала, пока он тянул её вновь и вновь, но ничего не выходило. Испарина появилась на лбу, а вместе с ней мрачная, кривая улыбка. Мимик, конечно, так просто не отпустит — это ясно. Вот только Гиммель всегда любил сложные задачи. С этой точно справится! «Сколько бы я не тянул — всё без толку. Но что, если попробовать иначе?» Он нахмурился. Руки крепче перехватили икры Фрирен, и он двинулся вперёд, к сундуку. — Ну что ж, попробуем, — твёрдо произнёс он. — Прости меня, Фрирен. — Гиммель? Что ты… А-а-а-а! Победная улыбка растеклась по лицу, стоило раздаться первому захлёбывающемуся звуку. Сундук сдвинулся и заходил ходуном. Гиммель надавил сильнее. — Ага, так и знал, что сработает! Через мгновение Фрирен уже сидела на каменном полу рядом со стирающим пот со лба Гиммелем, а рядом чёрной дымкой прямо на глазах растворялся в воздухе мимик. — Я уж думала, ты меня угробить собрался, — самым спокойным тоном сказала Фрирен, смахивая слюни с хвостиков. Лицо у неё всё теперь было мокрым, и крупные капли опадали на пол с острых ушей. Гиммель только мягко улыбнулся. — Тебе уготована длинная жизнь, Фрирен, — сказал он. — И я бы сделал всё, что в моих силах, чтобы сохранить её. Поднявшись и отряхнувшись, он протянул ей руку. — Пойдём, тебя надо умыть. Она поглядела на его ладонь — равнодушно и отстранённо — а потом медленно поднялась сама. — Незачем марать твои руки слюнями мимика. Ни капли не изменившись в лице, Гиммель неспешно отнял ладонь. — Хорошо. На этом этаже было небольшое озеро, верно? Не посмотришь на карте? Она кивнула, и они вышли в коридор. А там застыли: кругом не видно ни зги. — И как ты только нашёл меня в такой тьме… Гиммель загадочно улыбнулся в неярком свете её карты. — Найти тебя никогда не было сложной задачей, — прошептал он. — Ну да, я же так орала, — скучающе хмыкнула она и повернула налево. — Громко, наверное. Странно, что остальных не разбудила. — Дворфы крепко спят, а Гайтер напился и теперь до завтрашнего полудня не проснётся. — Хмельной святоша, — прыснула Фрирен. — Кажется, нам сюда. Они повернули и неспешно двинулись по коридору. Из нависающих, грозных стен сочилась влага — каплями опадая на каменные плиты, она превращалась в лужи; сапоги ступали в них с едва различимым хлюпаньем, пока запах прелости просачивался в ноздри. Атмосфера в подземелье была гнетущая, но Гиммель разрядил её одним лишь своим мягким голосом: — Мне интересно, почему ты никого не разбудила и пошла одна? — Я всегда всё делаю одна. Брови Гиммеля взлетели вверх. — Но ты уже как год часть команды, Фрирен. Я думал, ты к нам привыкла. — Какой-то год, — она склонила голову в сторону, и тень заслонила всё её лицо. Тихо она закончила: — Считай незнакомцы. — Правда? А мне кажется, я тебя уже неплохо знаю, — улыбнулся Гиммель, — Ты ведь за фолиантом полезла, да? Как и в прошлый раз. — Запомнил, значит… Гиммель негромко рассмеялся. Фрирен наконец взглянула на него и глаза её расширились. Его небесные глаза блестели. — Конечно я запомнил. А потом блеск его глаз резко потух, стоило его взгляду скользнуть в сторону. — Похоже, мы на месте — радостно произнёс он и лёгким взмахом руки отодвинул в сторону нужную дверь. Свет полился на них. Исходя точно отовсюду, он стелился по земле. И он сиял и блестел, окутывая длинный просторный зал. Однако ярче всего горела вода в небольшом круглом пруду в самом центре комнаты. А ещё та вода, что водопадом опадала в него сверху, из каменной морды дракона. Теперь, правда, несколько покорёженной. Следы битвы всё ещё были свежи: пара перекошенных колонн, пошарпанные стены и пробка от винной бутылки, брошенная на том самом месте, где Гайтер «набирался храбрости». Гиммель легонько пнул её носком сапога, когда они проходили мимо, а потом присел у бассейна. Фрирен опустилась рядом и, зачерпнув побольше воды, принялась умываться. Внезапно Гиммель заговорил вновь. Голос его был не громче журчания водопада: — Знаешь, я стараюсь запоминать каждый день из нашего приключения. В моих планах беречь эти воспоминания всю жизнь. — Человеческая жизнь — всего лишь век, — проворчала она, пропуская влажные пальцы сквозь волосы. — Да, пожалуй, не слишком много, — легко согласился он и, откинувшись, посмотрел на рябь на воде, — Поэтому я надеюсь, ты будешь хранить их после меня. Они останутся с тобой в веках. Ты согласна беречь их, Фрирен? Он повернулся к ней. Глаза его прищурились, голова наклонилась, а губы вытянулись в тонкую, мягкую улыбку. Всё лицо сияло бирюзовым огнём. Фрирен ещё раз окатила лицо водой и посмотрела на своё отражение. — Почему нет? По крайней мере, это воспоминание будет довольно полезным. Хохотнув в кулак, Гиммель кивнул. — Ну да, возможно однажды, когда ты вновь попадёшь в пасть мимика, то вспомнишь, как я героически спас тебя, и сможешь выбраться. В конце концов, я был совершенно неотразим! Фрирен вытерла руки о полы платья и поднялась. — Я не видела. Гиммель надулся и поспешно встал следом. — Какая жалось! Но разве моё лицо недостаточно примечательно, чтобы ты помнила его вечно? — Вот уж не знаю, — буркнула она и повернулась к дверям. — Фрирен! Это был голос, который всегда заставлял её оборачиваться и смотреть на него. Посмотрела она и сейчас. Гиммель стоял там, прямо перед стеной водопада. На расстоянии какой-то вытянутой руки. Потоки воды стелились позади него, сливались с его волосами, находили отражение в его глазах. Пена бурлила точно продолжение плаща, а капли блестели на щеках не хуже звёзд. Фрирен не могла отвести взгляда. А потому упустила момент, когда длинные пальцы Гиммеля оказались у её лица. Они осторожно провели по чёлке у виска, забрали себе всю влагу. Ладонь стала совершенно мокрой. Ему, однако, казалось, было всё равно. Улыбка сияла ярко, как солнце сияет в небе. — Я хочу создать множество воспоминаний вместе, — негромко признался он, — Мне бы хотелось, чтобы они сопровождали тебя всю жизнь. Меня и ребят не будет рядом, но в них мы всегда будем живы. Мы всегда будем с тобой. Мы всегда будем с тобой Его силуэт потускнел. Водопад захлестнул зал, словно лавина. Вода поглотила силуэт Гиммеля: волосы стали частью ручья; плащ обратился пеной, а капли на щеках — звёздами. И тогда… Фрирен проснулась.