Единственный исход призыва – смерть

***

       Каждый раз она говорила, что не хочет уходить, и каждый раз уходила. Каждый раз она покидала его, бросала в одиночестве среди полного неведения, оставляя после себя звенящую тишину и зудящее желание потянуться за рукоятью ножа. Он балансировал, будто по бесконечно длинному лезвию, цепляясь за мысль, что не всё потеряно, пока она дышит, что всё можно преодолеть, пока жизнь слабо теплится под её кожей...        Каждый чёртов раз... каждый чёртов раз он насмехался. Насмехался над другим собой, над той женщиной, предначертанной судьбой, насмехался и злился, потому что существовала та, что стала ему Богом. Она держала его жизнь в своих руках, обладала им всем, поглощая без остатка, но невзирая на это обрушивала всё своё необъятное могущество на других.        Он молился на неё.        И это побуждало её бороться сильнее.        Круг замкнулся.        Его видение любви считалось ею с книжных строк и впиталось ядом через пальцы. Без этой грёбаной жертвенности он никогда бы не воспринял её всерьёз, и в этом лишь его вина: дурной пример заразителен, а кронпринц – ублюдок, каких поискать.

Забери меня с собой.

       — Блять... — не чувствуя ни ног, ни рук, усилием воли Каллисто стянул с тумбочки колокольчик. Бинты, туго стягивавшие грудь, не давали дышать.

Забери меня с собой.

       — Слуги... Седрик... — прохрипев, усилием воли Каллисто стянул с тумбочки колокольчик, не поднимаясь.

Забери меня...

***

       Стоило замаячить кронпринцу на горизонте, как высшие круга превратились в цирковое представление. Аристократы терялись, не понимая, чью занимать сторону в битве за престол, если один кандидат тиран, а второй потихоньку склеивает ласты. Слух за слухом – и уже забивать голову байками про любовный треугольник вокруг Каллисто стало невыносимо. Стоя перед дверью его комнаты, Настя не нашла, чем перебить выжигающую душу тишину.        Мысли как змеи, норовящие из кувшина выползти наружу.        Вот уже месяц она усердно нарабатывает плюсики в карму. Спит на мешковине, дышит гниющей плотью, закидывается коньяком после «работы» и в свободное время любуется архитектурой, к которой интереса у неё примерно столько же, сколько к своему будущему – ноль и нихуя.        Чем громче смерть дышит в шею, тем больше выводов она делает, оглядываясь назад.        Топчась в дверях, для себя Настя всё осмыслила. Приняла все свои чувства, и зная, что хочет озвучить их вслух, выдохнула. Постучалась.        Тук-тук.        ...        ...        ...        ...Может, спит?        Дёрнула ручку. А потом ещё, и ещё, и ещё, с каждым разом всё сильнее, но дверь, как впаянная, не отпиралась.        — Чё за хуйня..? Каллитка, открывай! Это я!        И снова тишина. Не может же он её игнорировать? Да нет, они вроде не ругались... Возможно, его нет в комнате? Она приложила ухо к деревянной поверхности, пожалев, что поблизости нет стакана. Вроде тоже ничего... или... нет, какое-то хрипение... очень тихое...        А вдруг там воры?        «Щас проверим», – уголовки много не бывает. Подтянув джинсы, с разгона, одним ударом Настя ебанула преграду ногой. Несчастная дверь рухнула на пол, давая войти.        — Каллисто?! — оглядевшись вокруг, она увидела просторную комнату, слепящую белизной и золотой отделкой в лучших традициях барокко. Распахнутое окно проливало полосу света на постель, и заметив очертания подошвы, несчастная шагнула навстречу к опочивальне. Главное – не нервничать, раскаиваться надо в спокойной обстановке... — Здорова, Каллитка, ты спал, да? Сорян, что подняла спозаранку, но у меня к тебе... Каллитка?        Язык распухает, переставая помещаться во рту. Становится сухим и вязким.        Настя врастает в ковёр, переливающийся золотом, прямо как волосы мужчины, лежащего среди смятых одеял.        Кап-кап, кап-кап –

алые струйки скапливаются на губах и сбегают по подбородку к шее.

       Это похоже на дурной сон.        — Каллисто... — она выдавливает его имя, тут же рассыпавшееся в тишине.        Надеется проснуться.

Кап-кап.

Кап-кап.

       Не просыпается.        Нечто катится по мрамору, с глухим звоном останавливаясь у ног.        Дзынь!        Настя вздрагивает, опуская голову.        Это прикатился раскупоренный пузырёк.        — П-помо-...        Не успевает она попятиться, как вдруг спина упирается во что-то твёрдое.        Чьи-то руки с силой впиваются в её предплечья, а потом скручивают в бараний рог. Мгновение – и Настя целует носом землю, теряя из виду постель, зато отчётливо слыша дребезг металла над головой.        — Леди Ебануться, вы арестованы за покушение на жизнь принца.        — Что?! Но я-..! — кисть полоснуло огнем, раздаётся звук рассыпающегося жемчуга. Беглая мужская речь превращается в бессмысленное бормотание, и от резкой потери артефакта боль иглами врезается в мозг. Настя кричит, отчаянно выдираясь, но от каждого движения ей всё сильнее выкручивают сухожилия, как у таракана, взятого в тиски.        Ноги, ноги, ноги быстрым калейдоскопом вращались вокруг кронпринца, и Настя отчаянно запоминала обувь каждого ублюдка, она проговаривала по три раза фасон, шнуровки и цвет, потому что каждый, шагнувший к Каллисто, может быть причастным к его убийству. Потому что ничего больше, лёжа на земле, такой, как она, не сделать.        Откуда-то из мешанины баритонов донеслось несколько знакомых голосов, но стоило ей произнести фамилии вслух, как чья-то ладонь накрыла рот тряпкой. Брыкаясь, Настя смогла заставить руку соскользнуть и от души сжала челюсть, вырывая у арестовывающего крик.        В надежде на побег она пинает кого-то локтем, но не может сдержать полувдох...

Картинка темнеет.

Каллисто...

темнеет

Каллисто...

темнеет...

нет

нет

      

нет...

      

***

       ...Слепяще белый режет глаза. Не чувствуя ничего, кроме тоски, босыми ногами бредёт по снегу. От её силуэта тянется цепочка кровавых следов, но тело, словно невесомое, словно уже умершее, продолжает ползти вперёд. Она не помнит, что так отягощает и сковывает шаги: помнит лишь причину, мешающую замёрзнуть.        Её хлестают ветра и пронизывает стужа, тем не менее, она проходит очередной километр. Всё для того, чтобы увидеть среди холмов и черных пятен хижину. Всё для того, чтобы войти, не постучавшись, и застать того, кто всегда её ждёт...        — ...Женщина, которую привел кронпринц, тоже была магом...        Чей-то голос, гнусавый, как собачий лай, рассеивал остатки забытья.        — ...Мои слуги обыскали... такие же устройства, что и у «представительницы» Аркана....        Кто это...        — ...Её появление и повышенная деятельность культа наверняка связаны... Мы не можем быть уверены, что Аркан на самом деле не затерянная Балта.... Ваше Величество, как только она... в нашу страну пришли чума и смерть...        О ком, блять, речь?.. Настя попробовала шевельнуться, и к огромному изумлению, ощутила на кистях кандалы. Охуенно.        — Она наверняка использовала черную магию, чтобы навредить нам... Посмотрите на моего сына! — крикливая интонация надломилась. — В день, когда эта женщина исчезла, он тяжело заболел и с тех пор не приходит в сознание!        Чё..? Это же... императрица? А почему язык..? Подарок Седрика же...        Мигрень змеями копошилась между извилинами, не давая продохнуть. Живот, как и щеку, саднило, а во рту, пересохшем от жажды, осела едкая кислинка химраствора.        — Исходя из всех собранных доказательств, я требую немедленно казнить леди Ебануться и арестовать всех, причастных к личности первого принца.        Что?!! Настя аж поперхнулась от такого заявления. Зашевелившись, она распахнула глаза, тут же замечая зал размером с футбольное поле. Ковровая дорожка вела к трону, на котором восседал император. Кроваво-алая мантия струилась от плеч до стоп.        Напротив стояла императрица, окруженная свитой, и сразу стало дурно от количества охраны – на каждом шагу по стражнику. Физиономии в шлемах не выглядели дружелюбно, а болтающиеся на бедрах ножны разрушали веру в завтра.        — Что здесь происходит... — пробормотала Настя, оглядываясь. Рядом колонной выстроились мужчины, все на коленах и все связаны. По парочке персон определились люди кронпринца. — Ребята?..        — Молчи, — буркнул один из них, пустым взглядом буравя пол.        — Что за шевеление? — император вдруг вальяжно повернул голову, глядя прямо на Настю. — Вы хотите что-то сказать, леди Ебануться?        — Что с первым принцем? — спросила она, смотря исподлобья.        У императора было на редкость колючее выражение лица. Будто видя её насквозь, он взмахнул рукой. Откуда-то выскользнул слуга:        — Его Высочество первый принц самостоятельно добрался до покоев, где лежала покойная кронпринцесса.        — Каллисто... — на выдохе прошептала она. — жив?..        — К вашему сожалению... — императрица замолчала, увидев, что глаза Насти засверкали.        — Как хорошо... Он жив. Он не умер.        — Вас скоро казнят. Что хорошего? — холодно осведомилась та.        — Он докажет, что я здесь не при чем, — мазнув скулой по плечу, Настя решительно утерла мокрую полоску.        Слуга поклонился, продолжая докладывать:        — Его Высочество наотрез отказывается покидать труп невесты.        — Ах, так он не посетит слушание, — прикрыла рот рукой императрица... но Настя отчётливо видела, как уголки её губ злорадно поднялись. — Что-ж...        — Вы должны дать мне его увидеть! — девушка встрепенулась — Или ваше правление настолько справедливое, что людям рубят головы без суда и следствия?!        — Как ты смеешь повышать голос в присутствии императорской семьи!        — А как вы смеете ставить на колени принцессу Аркана?! — она подняла тон, резко вставая. Взбудораженная охрана подступила с оружием, но она лишь усмехнулась. — Как содружественные страны отнесутся к такому тёплому приему дипломата самой независимой державы? Не уверена, что Инк, подверженный чуме и атакам Дельмана, переживет ещё одно потрясение.        — Вы-... — скрежетнула зубами императрица.        Свита зашелестела, перейдя на другой язык.        — Как вы объясните наличие у погибшей невесты первого принца тех же вещей, что и у вас? — осведомился император.        — Я не знаю.        — Почему вы, принцесса, появились сразу после её исчезновения, если вы обошли полмира пешком? Почему ваша фамилия не засвидетельствована ни на одном из древних записей? — словно зверь, по шажку загоняющий жертву в угол, он расслабленно продолжил: — Почему о вас обеих нет никаких сведений? Почему ни один мореплаватель не видел континент, на котором расположен Аркан, и ни один архитектор не узнал технологий, с помощью которых был возведен этот загадочный город? Почему вы, принцесса страны, полной магии, не обладаете магической силой?        Настя как встала – так и села. У неё уже первая половина пиздежа вылетела из головы.        — И почему вы, «принцесса», — высокомерно поднимая подбородок, заключила императрица, — ведёте себя как выскочившая из леса простолюдинка?        «...» – попустили, унизили, ещё и оборжали. — «Заваливают они, въебать хочу я. Почти как в шараге».        Соберись. Подумай.        — ...Как ответы на эти вопросы помогут снять с меня обвинения в покушении на жизнь принца? — стараясь держаться ровно, Настя почернела. — Проведите меня к Его Высочеству первому принцу. Немедленно. Иначе Аркан расценит это как объявление войны.        Воцарилось молчание. Тяжёлое, гнетущее. Пальцы, обтянутые перстнями, отбивали дробь. Пригладив бороду, император с величием горы, отделившейся от земли, встал с трона.        — Хорошо, — эполеты зазвенели, как и десятки медалей на униформе. Сегодня праздник, блять, какой-то? Хули все такие нарядные?!! От костюмчика императрицы вообще ослепнуть можно – вся ядрёно-красная! — Раз принцессе так угодно, она удостоверится в сумасшествии принца лично.        — Ваше Величество, что делать с людьми кронпринца?        Он оглянулся неохотно, бросая:        — Сегодня при допросе они покончили с жизнью.        Свита направилась к выходу.        Лязг – рыцари вынули клинки из ножен.        Раздался крик. Потом второй, третий. Четвертый. Истошный, пробирающий до костей.        Задержав дыхание, Настя старалась не оглядываться назад.        А если бы оглянулась, то увидела бы реки крови, растекающиеся по мрамору, и падающие лицом вниз тела.        Когда ты идешь по коридору с процессией, ты чувствуешь себя на полпути к виселице. Потенциальная повешенная, пытаясь отвлечься от кома в горле, решила шевелить мозгами: похоже, эти поехавшие считают, что Аркан – это Балта, Рин – Лейла, а она – последовательница, решившая отомстить за смерть своего бога.        «Какая ж хуйня», — учитывая, что настоящую Лейлу пусечка тайно запечатал. И каким боком в этой версии Каллитка? Наверно, выдумали бред в духе «она посмертно околдовала его, переманив на сторону зла»... Но тогда зачем Насте травить своего союзника?!! — «Каждый в этой комнате отупел».        От неё очевидно мечтают избавиться, логики тут нет. Одно радует: больной второй принц может склеить ласты в любой момент из-за чумы, поэтому Каллисто не казнят.        Ещё перед поворотом становилось не по себе от цепочки алых пятен. Чем ближе был угол, тем их было больше, словно Каллисто полз тяжело раненым, регулярно хватаясь за стену – отпечатки создавали атмосферу фильма ужасов.        Человек пятнадцать столпились у порога, не решаясь постучать. При виде императорской семьи все переполошились: прислуга принялась кланяться, а рыцари вытянулись по струночке. Их так много, что плюнуть некуда. Найти бы Седрика и Астру...        — Идите.        Голос императора выдернул из размышлений. Настя прозевала момент, когда болванчики расступились, пропуская вперёд.        — Император, неужели Вы разрешаете ей войти без охраны? — подавляя возмущение, с натянутой улыбкой осведомилась императрица.        — Если она действительно виновна, этот разговор станет для неё последним, — ну да, благодаря вам у кронпринца отличная память на убийц...        Кхм, с такими приколами лучше приложить ухо к двери...        — В-в-в-ваше В-в-высочество, д-долго ли вы с-собираетесь хранить т-труп в комнате? — дрожащий голос практически умолял «одуматься». Видно, прислуга. — С-следует провести церемонию и похоронить-...        — Заткнись, — рычание, раздавшееся в ответ, сразу нарисовало силуэт кронпринца, чернеющего от бешенства. — Она будет здесь.        — П-почему? Н-но Ваше В-высочество, что подумает знать? Если просочится слух...        Ожидая крика или грохота, Настя подобралась, но вдруг...        — Да мне насрать, — шёпот, разлившийся по комнатке, прозвучал подчёркнуто тихо. — Закрой пасть и выметайся. Или мне перерезать весь дворец, чтобы здесь, блять, наконец-то стало тихо?        Тянуться к ручке было дерьмовой идеей – дверь, распахнувшись, со смачным бабахом впечатала Настю в стену.        — Сука... — потерев нос, буркнула она и с размаху толкнула дверь в ответ. Надо было идти на тхэквондо. — Блять, Калли-...        Что-то рассекло воздух. На руках моментально проступила гусиная кожа.        Настя скосила глаза. Кинжал, вошедший по самую рукоять, заставлял дерево жалобно скрипеть. Там гипотетически могло быть ухо...        «Мамочка», — упавшим голосом подумала она, пересекаясь с Каллисто взглядом: он прищурился, будто сначала не узнав, а потом, тяжело шагнув, вздрогнул. Его рука вцепилась в живот мёртвой хваткой, и глядя на это страшное зрелище, сложно представить, какой величины должны быть усилия, чтобы всё ещё устаивать на ногах.        — Ты? — хрипнул он. — Мелкая, какого черта ты здесь... — и закашлялся, прикрывая рот ладонью. Чувствуя стойкий запах металла, Настя на миг отключилась – весь этот ебучий день как банка с пауками для арахнафоба.        «Помяни моё слово, Рин, будешь вечно должна», — преодолевая ломоту, она приблизилась.        — Нахуя ты выпил яд?! Меня теперь обвиняют. Нам всем пизда, сделай что-нибудь!        Будучи бледным как смерть, кронпринц усмехнулся:        — Оказывается, ты умеешь разговаривать...        — Хавальник завалил, отвечай только по делу. Экономь силы, ок, да?        — Уймись… я не идиот, который выбросит свадебный подарок при первом удобном случае, — вытираясь об рубашку, которая когда-то была белоснежной, Регулус развернулся к кровати. Благодаря Настиному плечу ему удалось дохромать до стула, и откинувшись на спинку, он приоткрыл рот и втянул носом воздух. Видя, как его грудная клетка расширяется при вдохе и уменьшается при выдохе, Настя позволила себе немного расслабиться, мельком осмотрев комнату: просторная, со светлыми стенами и высокими потолками. Один-в-один та, в которой Каллисто лежал полумертвым. Одно но – шторы задернуты, и золото не сверкает.        Пошагав по ковру, она остановилась у постели.        — Да по сравнению с ней ты больше похож на труп, — обронила Настя, оглядываясь. Ничего не говоря, мужчина нежно провел костяшками пальцев по волосам Рины, ещё хранившим запах пещерной сырости. Пока на ней одежда, хрустящая от крахмала, он с ног до головы вымазан в чьей-то крови. Весь белее мела, похудевший и перевязанный, он походил на восставшее привидение, и только мешки, наползшие на щёки чёрными пятнами, доказывали обратное... А его невеста, на ощупь холоднее льда, с налитым на лице загаром выглядела спящей.        — Скажи спасибо императрице... Как член императорской семьи, я обязан вознаградить тебя за помощь, — начал он, не сводя с Рин глаз. — Так что черти пентаграмму и уходи.        — «Уходи»..? — Настя моргнула. — Всё так просто?        — А что сложного? — Каллисто вытащил из кармана нож. — Или хочешь за чужие ошибки лишиться головы?        — Да мне как-то... — она замялась. Тоска, с которой кронпринц вертел лезвие в руках, ей показалась до боли знакомой.        С таким же опустошением он вечерами таращился на свой портрет. Как будто видел на полотне кого-то другого, мыслями улетая далеко-далеко от комнаты, сожительницы и их разговоров. И будто бы без движения превращался в статую. Казалось, что даже сердце внутри него каменело, потому что всё, на что бы кронпринц не смотрел, не вызывало в нём ни искры, ни отклика.        Душа сжимается.        «Из нас двоих только один должен терять вкус к жизни».        — Почему тело не разлагается?        — Я подпитываю его своими силами, — только сейчас Настя обратила внимание на свет, исходящий от обручальных колец. — Надолго не хватит... Зато когда от неё ничего не останется, я этого уже не увижу.        — Неужели нет никакого способа? Как же та хуйня из сокровищницы?        — Не сработала.        — А маги?        — Некомпетентные идиоты.        — А если отправиться в другой мир, где есть некромантия?        — Ты чокнутая? Забудь об этом. И запри дверь, — Настя смущенно кашлянула, повинуясь. — А теперь слушай. Дважды повторять не буду…        Чем дольше кронпринц шептал, тем сильнее челюсть отвисала.        — Ебануться, — только и выдала она. Ахуй быстро перерос в негодование: — А как это сделать? Как я тебе уговорю Лейлу нам помочь?! Чё мне сказать Винтеру?!        — Это уже не моя забота.        — В смысле?!! — Из-за двери стали доноситься шевеления. Почти кусая локти, Настя тихо взмолилась: — Каллиточка, горе тебе вообще башку снесло, понимаю, принимаю, но пощади меня хоть немножечко, ну пожалуйста, ну как я тебе все это проверну, если меня щас вот-вот казнят?!!        — Договорись с Лейлой любой ценой. Плату я возьму на себя.        — Как-… — кронпринц поднял голову. Его голос прозвучал совершенно спокойно, но Настя увидела, как почернели его глаза:        — Я займу престол.        — За-..?        — Беги, — перебил он. — Вон в том шкафу вход в лаз. Три поворота налево. Тебя встретит Седрик.        — Но-...        — Быстрее, — шевеление потихоньку перерастало в гомон, и от растущего шума Настя подскочила. — На.        В неё прилетело ожерелье. Она юркнула внутрь, не глядя сунув его в карман.