Единственный исход призыва – смерть

      Комната напиталась запахом духов.        Вместо скандала нас, распахнувших двери, встретила гробовая тишина и полный хаос: перевёрнуты пакеты, распахнуты шкафы; прикроватные тумбочки завалены хламом, а полки не задвинуты до конца, будто тут пролетел ураган или кто-то в спешке собирал вещи. Да, скорее-всего, так и было: девицы покидали кружки, пару монет и вонючие носки.        Доплевшись до кровати, я на ходу сбросила отсыревшую одежду на пол. Духота обняла оголённые плечи. Между тумбами слабо мерцал электрочайник, разогревавший кипяток, и кронпринц, раздеваясь, цокнул:        «Вымокли до нитки, — одной рукой я рылась в рюкзаке, другой придвигала ему пакет. Пошуршав, он, кажется, обнаружил там свитер и брюки: — Где душ?»        — Слева, — сидя на корточках в одном белье, проронила я. Где эта сраная одежда... Найти бы свечи да сухари, наверняка всю жратву, мою в том числе, сучки уволокли с собой...        Я вздрогнула от того, как что-то мягко упало на голову. Это была рубашка Каллисто.        «Оденься, а то подхватишь заразу».        — Зараза к заразе не пристаёт... — больше по привычке огрызаясь, я продела руки в рукава и обомлела от того, как нежно хлопок касался кожи. — Ваше Величество.        — Что?        — Не включайте свет. — он кинул короткое «хорошо» и исчез за дверью. За окном громыхало, но представить, что во всём виновата гроза, не получалось: нигде не горели фонари.        Вытягивая запасы, тщательно припрятанные под кроватью, я насчитала два походных комплекта шмотья, ящик тушёнки, три банки риса, мешок печенья, консервы, немного керосина и керосиновая лампа, упакованная отдельно. Там же завалялись батарейки, фонарик, перочинный нож и даже набор лекарств: после того, как заболела, я с лихвой заполнила резерв. Что по деньгам?.. Я выворачивала карманы, нагло пособирала копейки, разбросанные соседками и перепроверила драгоценности, подаренные мамой. Может, получится выручить что-то в ломбарде? Пока не отрубили электричество, я поставила на зарядку телефон, повербанк и ноут. Завернула гитару в чехол. Задернула шторы и упала на одеяло, которое никто не стирал. Пофиг.        Таращась в потолок, я морально подготавливалась к тому, что тучи сгущаются. Пока, высшее образование. Как переезжать, когда нас не пропустят на границе? Как вывезти Каллисто? Как далеко ехать? На что? И что меня, урельчанку по паспорту, там ожидает?        Представляя, как уладить ситуацию с точки зрения обычной девочки Ирины, я натыкалась на белый лист. Навалилась куча безрадостных вопросов: о финансах, заработке, будущем... проклятии.        Меньше всего хотелось думать о том, что может произойти, попробуй я закрыть пробелы как ведьма. Казалось бы, подумаешь: наколдовал миллион долларов и пошёл. Тем не менее... я до сих пор не знаю, как работает «цена».

В ванной тихо шумела вода.

       Вариант «остаться и подыхать» не проканает. Больше я в подвал не вернусь. Больше я не хочу бежать в последний момент, когда колодцы отравлены, в магазинах дефицит, а в пунктах помощи шаром покати. Изводить себя до того, что боишься каждого скрипа, и тут же бросаться под пули ради куска хлеба. В пизду такую жизнь.        Основной вариант: отправить Каллисто и выживать самой. Тогда, переступив через мораль, я получу всё, чего захочу. Можно будет даже не париться о работе. Чемодан денег – и гуляй до конца жизни, тратя понемножку.        Я попробовала обрисовать в воображении себя. В костюме из Пинтереста где-нибудь на полпути на острова, а потом голубое небо, синеву океана и обжигающий песок. Мохито на столике, тень от зонта, открытую манхву в телефоне... и его лицо. И я буду пялиться на экран, размышляя, что с ним там? По ту сторону? Возможно, я не смогу засыпать, поэтому начну принимать снотворное. Изредка буду рисовать, записывать песни, кататься по Европе...        «Хочешь ужин при свечах?» — низкий саркастичный тон вырвал меня из будущего, которое ещё не наступило.        «Зажигалка на столе».        За время моего похода в душ двухместные кровати слились в единое сооружение, вытеснив тумбочки в уголок. Я застыла, завидев Каллисто, лежавшего на моей половине кровати как ни в чем не бывало.        «Я прекрасно-...»        «Не ври, что прекрасно высыпаешься, — беспардонно оборвал кронпринц. — У меня есть глаза».        — Тц, — усталость, обвалившаяся на плечи, притупила последние клетки здравого смысла, так что я взяла с него пример и завалилась рядом. Пятки, гладкие после мытья, обдувало сквозняком. Изрядно распаренная, за неимением одеяла я свернулась калачиком. О кожу потёрся ворс свитера, накинутого на голое тело. За нос щипнула дымка – свеча затухла. Тишину изредка прерывали взрывы: ночью их слышно особенно хорошо.        Зацепившись взглядом за угол подушки, разившей какой-то дрянью, я вдруг оцепенела. «Мы можем быть похоронены тут здесь и сейчас».        Воображение сразу обрисовало родню до прилёта ракеты. Может, спуститься в подвал? Кто подтвердит, что спокойный сон стоит всего три капли крови? В ногах было заиграли пружины, и иллюзия покоя, навеянная с таким усердием, дрогнула. Будто сгущаясь, темнота сдвинула стены, горло сжало. Задыхаюсь. Задыхаюсь. Задыхаюсь.        Ну-ну... Бежать? Мысли вертятся как зацикленная пластинка. Одно и то же двести тысяч раз. Давление границ, очерченных этой гадкой комнаткой, как нельзя лучше давало понять, что я не могу рисковать.        Донёсся слабый шорох.        «Снова думаешь? — пронеслось в голове. — Ну, какая треклятая проблема не даёт покоя теперь?»        «Если скажу, что вы, поможете уснуть?»        «Я для тебя какая-то шутка? — я издала тихое «хе-хе». Лёгкость мелькавшей в сознании речи поражала. Ушам становилось мягко, как от прикосновения к пуховой перине. — Ты опять трусишься как собака. Тебе холодно?»        Угерград, обычно шумный до безобразия, сегодня тонул в тишине, обволакивающей, словно трясина. Стук по черепичным крышам. Стук-стук, стук-стук... Этажом выше – едва различимые шаги, за окном шелест листвы и порой звук авто, скользивших, как цепочка перепуганных мышей. Те, кто не бегут, ныряют в подвалы. Мечутся по углам или затыкают уши, считая глухоту надёжнее страха. Кто-то пакует чемоданы, кто-то уже оплакивает чью-то смерть. Хочет найти виновника, рвёт на себе волосы, проклиная урельцев за то, что вовлекли народ в бессмысленную войну.        Треск матраса – что-то защекотало шею. Пальцами я нащупала мех, моментально догадавшись, что ткань, от которой несло металлом, потом и морозом, принадлежала кронпринцу. Он лежал позади, наверное, умиротворённо прикрыв глаза. Когда он спал, – или делал вид, что спал, – то походил на дышащую скульптуру: до того его лицо менялось без глубокой складки между бровей и налета снисхождения. Вслушиваясь в то, как он ежился, я стиснула зубы. В голове звенело осознание. Осознание, рушившее планы. Отвратительно горькое, как сок алоэ, случайно брызнувший в рот.        Почему сквозь чуткий надзор, сквозь бетонные стены, выстроенные между осознанием и его причиной, умудрилось просочиться чувство? Хотя я рвала жилы, размазывая это, как гниль, прилипшую под подошвой. Невыносимо старалась. Мечтала, чтобы всё ушло побыстрее, так же быстро, как и пришло. Едва задетый повествованием герой ни на что не влияет. В истории я всё равно что лишняя деталь интерьера, на фоне которой Пенелопа становилась бы только ярче.        А он вдруг обнимает меня, потому что чувствует, как я дрожу. Закидывает руку легко, естественно, но прижимает так, словно и не человек я, а хрустальная фигурка, готовая треснуть от малейшего давления. Так, словно иначе я могу выскользнуть и сбежать. Опаляет дыханием затылок, не скрывая, что нарочно. Зарывает нос в волосах, находясь до того близко, что спиной я ощущаю биение сердца.        Снова мысль о будущем. Пляж, мохито, песок, чемодан, постоянные путешествия, путешествия, путешествия... Но всё это я бы делала одна.        Не заводя знакомств. Не привязываясь, не задерживаясь, чтобы в случае «внезапной» смерти не было больно. Я бы имела всё. И рассыпалась, будто не имея ничего... все ради уверенности в том, что он жив и счастлив.        Я решительно перевернулась, уткнувшись ему лбом куда-то в ключицы.        А если нет?        Вдруг какой-то персонаж, узнавший о сюжете, устроит дебош? Или злодейка победит? Что, если она уже победила, а он вернётся на развалины империи, но уже не сможет об этом сказать? Что, если... он и...        «Я никогда не пересекусь с Пенелопой Эккарт, — неожиданно заявил кронпринц. — А если пересекусь, при знакомстве лично перережу ей горло. Это будет лучше букета цветов».        Вдыхая спертый, быстро нагревающийся в тесноте воздух, я усиленно гасила улыбку.        «К цветам приносят конфеты», — привередливо отметила я.        «Прикажу мелко нарезать и рассортировать по коробочкам потроха», — хах... как его резко унесло не в ту степь.        «С чего вы решили, что дело в ней... — тут я осеклась, отлепляясь от него: — А что вы, кстати, вычитали в моём аккаунте, а?»        Повисла пауза. Кронпринц, потупивший пару секунд в поисках отмазки, пугающе ухмыльнулся.        «Что-ж, думал, никогда не спросишь, — этот монстр пошел в атаку. Предвкушая недоброе, я пожалела, что проиграла удушью. Надо было держаться у ключиц до последнего. — С чего бы начать? С того, как ты расписывала мою красоту и харизму с энтузиазмом религиозного фанатика? Или сравнивала мои волосы с золотым ковром? К сожалению, я не запомнил половины, но вот пара абзацев о моём телосложении показались мне крайне занятными...»        Я таращилась на его физиономию, наполовину приглушённую темнотой, чувствуя, как закипаю от стыда. Кронпринц всё разглагольствовал:        «С твоим умением обращать в свою веру я бы давно взошел на престол... Я почти посочувствовал той леди. Она ещё жива?» — ты спрашиваешь, выжила ли бедная... Саша (?) на полном серьезе?!! Как будто я реально способна ради убийства пересечь нелегалом мексиканскую границу?!        «И, и... идите к черту..! — изрядно занервничав, я оттолкнула его, чтобы отдалиться от назойливого блеска рубинов, и снова перевернулась на бок. Спокуха, Рина. Дыши. Осмысли. Этот сумасшедший прочел все кринжевые комментарии, по типу «хе-хе, он такое солнышко», «эй, прикаллисто, ну не говори так, ты самый лучший(((» или моё коронное «ПАПОЧКА ПРИШЁЛ», так что поздно корчить из себя нормальную. Нужно сразу признавать слабые стороны. — Я ёбнутая, понятно? Так что бегите от меня куда подальше. И лучше вам не задавать вопросов, на которые можно найти практические ответы!»        «Ну и ну... Я весь в нетерпении. Как же ты собираешься мне мстить? — ты дразнишься? Мы отмотали пешком четыре часа! Откуда столько сил?!! — Почему бы тебе не начать прямо здесь? Смотри, я без оружия. Ничего не стоит воткнуть мне в грудь кинжал».        «Я знаю, как убить вас без него, — произнесла я, неловко поправляя сползшую лямку бюстгальтера. — Если я однажды выйду из-под контроля, вы правда погибнете-...»        «Не запугивай меня смертью. Я смотрел ей в лицо со дня становления наследным принцем...»        «В голове» всё проще.

«...-и тогда я умру от горя».

       Мысли плывут, не успевая сформироваться. Глазом не моргни – они уже доходят до адресата. Плывут обрывисто, порой опережая мозг, буквально выскальзывают изнутри. От того, с какой скоростью пронеслась правда, искра, которую я раскладывала по коробкам, била, пинала, тушила, как недогоревший окурок, и кидала из окна, тело цепенело.        Будто на иголках, я с придыханием ожидала. Чего-то плохого, унизительного. Мужчина долго молчал. Только дышал неровно. Это было мучительное затишье. Так затихают, проваливаясь в мысли или в сон.        «Почему? — наконец выдавил он, выдыхая особенно тяжело, отчасти нервно. — Я так и не понял, какого чёрта ты так мной одержима».        Он, казалось, говорил и не со мной вовсе. В голосе сквозила странная необходимость докопаться, как если бы от ответа зависело что-то критически важное. С чего бы... ему вообще этим интересоваться? Эй... тебе же на всё плевать с высоты птичьего полёта. Разве нет?..        Мне нужно сказать, правда?.. но... «Я скажу только после вас», — я понадеялась, что разговор закончен, и, восхитившись своим гением, поерзала о подушку щекой.        «Знаешь ли, я это обдумывал... у тебя удивительный дар похищать членов императорской семьи», — но кронпринц не унялся. С одной стороны, мы не виделись слишком долго, поэтому я была готова слушать, даже если он будет донимать меня всю ночь... а с другой – до слёз хотелось спать.        «И поэтому вы вернулись?»        «Верно. Укради меня».        Я распахнула глаза. Не вдуплила. Это... это что было? Глюки?.. Он... он бредит?        Быстро перевернувшись, я приложила ладонь ко лбу кронпринца, недовольно поморщившегося.        — Да вроде жара нет... — подбирая с пола челюсть, обронила я, и тут же была перехвачена:        — Укради меня снова, — терпеливо повторил кронпринц, сжимая ладонь. — Избавь меня от этого унылого будущего, в котором я должен буду до конца времён разгребать дерьмо женщины с шилом в заднице.        — С шилом-... — я аж поперхнулась, услышав от мужского персонажа такую охрененную фразочку. — Стоп, вам что, даже не интересно? Но она же... типа ваша судьба, нет?        — О. Судьба? Хах, мисс, ты веришь в судьбу? — развеселился он. — Видимо, ты хотела сделать мне сюрприз, замалчивая о такой незначительной детали, как моя свадьба... Сколько ты прочла?        — Основную историю, без дополнений, — именно поэтому Анча подарила мне бонусный том.        — Хм. Теперь понятно. А я внимательно изучил всё, — качнув головой, он скривился с отвращением: — это было самое мерзкое чтиво из всех, что я когда-либо читал.        — В смысле?.. Вы там разве не всем довольны? — на лице Каллисто заиграли желваки. Судя по нему, для него эта тема как вилка по стеклу.        — Я там не в своём уме.        — ... — стоп. Это что такое? Из-за этого будущее не спойлерят? Человек в нём доволен, но в минуту узнавания может совершенно не обрадоваться развитию событий?.. — Вам не понравилось, что вас динамили пять или семь лет?        — Нет, это мелочи... Я находил милыми все её недостатки, но мои она поливала тремя слоями грязи. Хах... — он, скрежетнув зубами, зло ухмыльнулся. Улыбка походила на кривой оскал. — Я будто ослеп... чёрт, она вышла за меня только из-за того, что непредвиденно забеременела. Принимала всё как должное, раз император на побегушках молча исполнял все её прихоти, даже если получал за это помордины... Идиот.        Оторопев от горечи, скользнувшей в его голосе, и от того, каким тоном он проклинал книжонку, я оперативно сложила два плюс два: ну, раз Каллисто такое не устраивает, нахрен оно надо?        Не найдя, что сказать, я предложила порвать том и сжечь. Каллисто хмыкнул и снова ушел в себя. Уже не веря, что нас возьмёт сон, я просто ждала чего-нибудь ещё. Не зря. Когда прикрыла глаза, он внезапно подумал:        «Она и вполовину не так хороша, как ты».        Я дернулась как током ушибленная:        — Да что во мне хорошего?!        — Всё? — от искреннего недоумения сердце бешено заколотилось.        — Хватит, — похолодела я, собирая осколки самообладания. — У меня не железное здоровье, чтобы выносить такой юмор.        — Я и не шутил.        — Вы только что мне... признались? — не в силах свести вопрос на шутку, нервно сглотнула я. — По-моему, логичнее после таких новостей наоборот поставить всё под сомнение, нет?        — Поставить под сомнение тебя из-за какой-то истеричной женщины? — его прямота буквально уничтожала. — Мисс, много ума не надо, чтобы догадаться, почему тебя так и тянет отправить меня в ссылку.        — ...        — Чтобы не втягивать меня в проблемы этого мира, ты рискуешь головой. — ... — Я ценю это.        Я почувствовала, что вот-вот отойду в мир иной. Это слишком внезапно и слишком приятно.        — Ладно... — неуверенно стискивая пальцами ладонь, горячую и большую, вздохнула я. — Считайте, вас уже держат в заложниках.        Утро было самым лучшим на свете.        Ну, да, под ногами пол дрожал. Да, где-то там люди визжали как резанные... Это, в общем-то, не так важно, как то, что я нежилась в объятиях до самого обеда. Наблюдая, как мужчина посапывал, сжимая меня покрепче, я отмечала, что оставить замок в дверях было отличной идеей. Ровно как и променять банку крови на импровизированное «заклинание защиты». Работает оно или нет – вопрос спорный, но раз на соседней улице всё горело и полыхало, пока мы (я) храпели (а) без задних ног, значит, толк от него есть.        Сразу после пробуждения мы засели за утренний кофе. На свежую голову нам удалось прикинуть, что наилучшее решение – двинуться на край страны, на восток, подальше от границы с Урелией. Риск пострадать ниже, плюс если соседняя Уриана через дорогу, через неё можно добраться хоть до Емрезии.        Правда, у меня нет представлений, как объяснять на блокпостах наличие со мной мужчины призывного возраста.        Очевидно: сваливать точно надо. Но позже. Когда первая волна беженцев сойдёт на нет и наступит передышка между обстрелами, нужно выскакивать.        — М-да... Сразу два вопроса. Чем вас откупить и где найти документы.        Помешав ложкой кофе, кронпринц потёр нос:        — Не пробовала обратиться к услугам чёрного рынка?        — Допустим, найдется профи, который бахнет фальшивые бумажки... но это миллионы.        Точно так же, как и откуп, которым ты, фактически, выкупаешь жизнь. Цена жизни – бешеная сумма. Продам побрякушки – хватит хорошо, если на треть. Развалины в Урелии стоят копейки, так что про выручку с продажи земли можно забыть.        — Все упирается в деньги.        — Убьём богатенького аристократишку. У тебя есть кто-нибудь на примете?        — Не-а... — качая головой, я перебирала знакомых. — Не уверена, что найдется хоть кто-то-...        Я не договорила. Регулус, не услышав продолжения, поднял глаза.        — Толик.        Мы переглянулись.        — Квартира никуда не исчезла.        Белки Каллисто блеснули. Обмен зловещими взглядами.        — Нам нужно просмотреть остальных. У тебя же остались ключи, верно? — как будто зная о моем ответе заранее, кронпринц удовлетворённо кивнул: — Можем выдвигаться через полчаса.        Подняв пальцы вверх, я торжественно показала миру «V» правой и фак левой рукой. Хийка меня за ногу, у нас появилась надежда!!!

***

       — Твою направо, налево и натрое... — Чуть ласты не склеили по дороге. Мы решили наведаться первым делом к менту, поэтому, считай, прошли Вьетнам, добираясь, – хорошо, не пешком, – до окраины, которая по сути своей представляла промышленный район.        Завод, склад, завод, склад, электростанция, оп – опять завод, оп – череда однушек, построенных ещё во времена Совета для работяг, оп – канавы вместо дорог и нагромождения шин на поворотах. Вот уже и полыхает всё синим пламенем, и от истерики сирен охота заткнуть уши, и вдалеке по обожженной земле метались медики, пожарные, спасатели... Блеск костюмов, треск, шум, да такой, что не слышно ни черта, суета как в разрушенном муравейнике, и я, наблюдая, как люди вращались вокруг рассыпанного жилого дома, с горечью считала скорые. Одна, две, три, четыре... Всё летели и летели, отблескивая мигалками по стеклам автобуса. Они продолжали звенеть в голове, даже когда остановка осталась позади.        По сравнению с центром, прилизанным для туристов, округ тонул в грязи мама не горюй. Ни тебе лепнины, ни тебе колонн или атлантов, подпирающих первый попавшийся фасад, ни ремонта... Только облезлые стены, выцветшая краска и стекло, хрустящее под ногами. И балконы из шифера, держащиеся на добром слове.        Учитывая, что среди улиц, внешне не потревоженных войной, витал запах гари, это было страшное зрелище. А прошла всего одна ночь.        «Неужели у Урелии настолько мощное оружие?» — минуя столпотворения, мы проскочили в открытый вход и быстренько нашли дверь по номеру. Он была железной и поддалась не сразу. Дохнуло холодом. Каллисто, жестом попросив подождать, двинулся вперёд, наступая удивительно бесшумно. Непонятно зачем вынув иглу, я приготовилась к сюрпризам.        По документам мент жил один, но кто там знает, что может быть на деле?        При беглой оглядке заметно: не опечатано, слой пыли и едва ли кто-то здесь жил в последнее время-...        «Стой, — тихо окликнул Каллисто, замирая у двери. — Слышишь?»        Я затаила дыхание, вслушиваясь в звук.        Шурх-шурх... шурх-шурх... будто кто-то шарудел пакетами для мусора.        «Нас с тобой решили опередить, — с азартной ухмылкой Каллисто раскрыл нож. — Я с ним разберусь».        В горле застрял ком. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, когда в последний раз земля так же странно вываливались из-под ног, будто цепляясь за штанины и нашептывая «не торопись». Этот шепоток неслышим, он ощущаем, как взгляд ощущаем спиной, а опасность – волосами, стававшими дыбом.        «Нельзя, — резко впиваясь пальцами в локоть кронпринца, я шагнула к нему. — Отойдите. Я выйду».        «Рехнулась? — изумился он. — У него в руках может быть что угодно, и ты собираешься выйти?»        «Я себя вылечу, если понадобится», — наглая ложь. Других получится, но себя нет.        «Не пори чушь. Отойди».        Пакет шелестел. Прежде, чем наша перепалка достигла пика, по коридору разнеслось тоненькое бормотание.        Мы долго стояли и слушали, что происходило там, через комнату. Интересно, насколько в глубине квартиры красиво? Прихожая прилично обставлена для представителя закона – парочка безделушек точно найдется. Нос принюхался, ловля аромат... неужто гречки? Свежий, насыщенный... и вроде бы где-то зашипела кастрюля на плите... И бормотание вдруг стало разборчивее, и топот шагов, очень коротких для взрослого, быстро вырос и быстро оборвался распахиванием двери.        — Папа!..        Мы, воры и убийцы, столкнулись с маленькой девочкой.