Молчание

Салатовый присел у Мистера Дерева, запрокидывая голову и тяжко вздыхая. Он закрыл веки, наслаждаясь свежим ветерком. Тонкие иголки заплетены в длинный хвостик, лишь бы не выпячивались при испуге или другой яркой эмоции. Не надо ему калечить существ, которых он исследует и помогает. — О чём задумалось, дитя земное? — Громкий загадочный голос прозвучал из дупла, а два зелёных глаза уставились на сидящего у корней огромного дуба. Дикобраз лениво поднял глаза, припуская очки для чтения. — Ох, здравствуйте. — Психиатр неловко улыбнулся, всё ещё не привыкнув к говорящему дереву. — Тут всё так странно. — Мужчина развел руками, поправляя планшет и бумаги на своих коленях. — Почему? — Спросил ветвистый. Внутри дупла что-то заёрзало, принимая более удобную позу. — Перекрыты все базовые потребности: благоприятные природные условия, какой-никакой социум, качественные продукты питания и чистая вода. — Тот нажал на колпачок ручки, выдвигая стержень, водя ее кончиком по бумаге. — Неясно, как это всё образовалось. Мне абсолютно не понятно, как появились такие идеальные условия для жизни. Вы все мне непонятны. — Дикобраз поднял голову, смотря на Древо. — Тут своя интернет связь есть. И рабочая электроэнергия. — В голове всплыл разговор с механиком и программистом и с их творением, — Мистером Фан-Компьютером. Приятной личностью оказался один лишь Гарнольд. Оваксу сразу стало ясно, что отношения у него с серебристым, ну… Сложные. Но тот не лезет, пока не попросят. Что-то поменяется только тогда, когда они сами захотят меняться. Простой смысл, который не все могут понять. — Понимаю тебя. — Вздохнул дуб, закрывая огромные глаза. — Но я не могу тебе ничего рассказать. У каждого свои секреты. Я дал обещание хранить их и никому не говорить. — Кареглазый опустил голову, листая свои записи, параллельно выслушивая речи собеседника. — Я не прошу у вас ничего. Всё хорошо. — Понимающе проговорил бывший горожанин, утешая своего немного проникшего товарища. — Мне самому хочется всё изучить. Бесплатный сыр только в мышеловке, не так ли? — Тот улыбнулся, замечая как за ним ухмыльнулся и лиственный. — И то верно. — Кивнуло существо, поднимая взгляд. Чуйка уловила присутствие ещё одного спрунки, — Джевина. Небольшая трясогузка цвета индиго. Синяя мантия с длинными свободными рукавами, темная короткая накидка на голову с вытянутым капюшоном и брошкой в виде золотистого креста и такими же круглыми очками на подвязке. Талия обмотана бечёвкой, чтобы мантия не болталась, как на пугале. Мешковатые штаны на подвязках. Тонкие цепкие лапы с маленькими коготками. Длинные крылья и хвост, которым приходится слегка повиливать из стороны в сторону, лишь бы не потерять равновесие. Маленький, юркий, постоянно в движении и остающийся в тени благодаря тёмной окраске. Не смотря на миловидный и миниатюрный вид, Джевин обладал басовым темпом голоса, от этого он напугал Овакса при первой встрече. Как и Саймона, увязывавшийся за ними, чтобы узнать новоприбывшего в здешние края. Птица вспорхнула, цепляясь коготками о ветку дерева. На своем плече он нёс сумку, забитую книгами и папирусами с неизвестными, для общей массы, языками. Древо решил не говорить о незваном госте, лишь бы не провоцировать ненужный конфликт. Дикобраз пытался поговорить с этой птичкой, но всё прошло не диалог не состоялся. Теперь красноглазая трясогузка избегает мужчину, чтобы он не лез не в своё дело. Но такого больше не повторится. Певчий никому не мешает, не жалуется ни на что, поэтому не его дело, чем тот занимается. Неприятный осадок остался, но в целом, всё хорошо. Религиовед сел у веток дуба, шарясь в сумке и открывая потрёпанную старинную книгу, принявшись её досконально изучать. Не ясно, как он понимает древние языки. Сам не рассказывает. Такой же скрытный, но у всех на виду. Все знают, что он тут есть, но ни никто не знает откуда он и где живёт. Прямо как Грэй, йей богу. Древо поглядывало то на Джевина, то на Лайма, не зная, как начать диалог и не сдать этих двоих друг другу. Ветвистый протяжно вздохнул, на что отреагировали сразу двоя. — Чего вздыхаешь? — Спросили одновременно двое спрунков. Возникла неловкая тишина. Психиатр повернул голову к источнику шума, стараясь высмотреть синего, но птица мигом скрылась в густом листве. — Овакс! — Выкрикнул кто-то впереди.

Это Саймон. Как вовремя. Всегда появляется в самые неожиданные моменты.

Дикобраз вздрогнул, отводя взгляд с интересующего объекта. Пока есть время, религиовед шустро спрятал книгу в сумку и также быстро перепрыгивал с ветки на ветку, скрываясь в чаще. — Привет-привет, Саймон. — Салатовый дружелюбно улыбнулся, помахав знакомому рукой. — Снова в гордом одиночестве? — Прихрамывая, лимонный подошёл ближе. Переслащённый звук синтезатора звоном разнёсся по долине. Дрожащий зрачок мелко трясся, а явный недосып простирался под его глазами.

Сегодня он какой-то рассеянный. Сам не свой. Улыбается, но натянуто, отстранено, стараясь избежать неудобных вопросов к потрёпанному внешнему виду.

— Почему в одиночестве? Я здесь не один. — Дикобраз ручкой указал на Мистера, который пустил смущённый смешок. — А. — Пушистый неловко потер затылок, тоже усмехаясь. Глаза побаливали, размазывая картинку. По краям виднелось лёгкое покраснение, почти незаметное, если не вглядываться. Выглядит как наркоман: потрёпанный, неуклюжий, с глазами налитые кровью. Трясутся руки, что было весьма заметно, взъерошена шерсть. — И вам здравствуйте. — Голос спрунки-мелодии звучал немного севшим. Хромает, ходит спокойно, а не несётся в припрыжку, подобно горной козе, ловко скачущая от уступа к уступу. Не тот он, кто способен ходить размеренно. Кареглазый решил не подмечать неважность своего приятеля. Мало ли, подвернул случайно, не выспался. Но опасения закрались где-то в глубине. Интуиция подсказывала, что что-то тут не чисто. Гудела во все трубы, но нельзя спрашивать напрямую. — Присядь-ка рядом. — Психиатр отодвинулся, уступая место переминающемуся с ноги на ногу. — Не-е, спасибо. — Вежливо отказался хвостатый, держась на расстоянии пары метров. Не лезет обниматься, ни руку пожать. Подозрительно. — Как знаешь. — Кареглазый стал значительно серьёзный, понимая, что с другом происходит что-то неладное. Саймон понимал что был сдан с потрохами, но поднимать тему первым не стал. Ему комфортнее оставаться всё таким же весёлым дурачком с явной нехваткой внимания. Это настоящий он. Позитивный, добрый и активный. Карикатурный образ слился с ним, как единое целое. Это его архетип. Устроен он так, ничего не поделаешь.

Не поделаешь, так ведь?..

Расставаться с былым Я становилось чем-то нереальным. Что-то родное отрывать от себя из-за какого-то инцидента? Нет уж, спасибо. Проще остаться таким же, отстранившись от ненужных раздумий. Подмести под коврик не собирающуюся в совок пыль.

Что было, то было. Желтушный ничего не изменит. Машину времени ещё не придумали, которая могла бы вернуть время вспять. Хотя, если Клукр и Гарнольд смогут её сделать, туда первым занырнёт эта наглая львиная морда. В слабохарактерности его не переплюнет никто другой. Даже тот же Бруд будет смелее и сообразительнее, чем он.

Или тут вина совсем не его?

Он не готов решать появившуюся проблему. Проще найти короткие пути, чем прорабатывать травматичный опыт мучительно долгим, и не факт что работающим, методом. А так, живи и радуйся.

…Радуйся, хах. Иронично вышло.

— Ты выглядишь помотанным. Ты спал сегодня? — Спросил бывший городской, щелкая ручкой, закрывая её кончик. Он отложил планшет в сторону, поднимая взгляд. В них не читалось явной тревоги, но янтарноглазый всё чувствовал. Тело съёжилось, а руки поджались друг к другу, будто пытаясь прикрыть своего владельца. Под пухом в области шеи было что-то красное, но оно зарыто слишком глубоко, чтобы разглядеть что это именно. В голове закрались не самые лучшие мысли, но озвучивать их не стали. Не стоит давить на больное. Всё произошло не так давно, как можно понять по измотанному состоянию пострадавшего. — Да. — Сдавленно ответил жёлтый, начиная открыто нервничать. Его простодушная улыбка скривилась на долю секунды, но потом вернулась обратно. Тот стянул с макушки солнцезащитные очки, стараясь спрятать свою неуверенность. Уснуть-то он смог. Но после пробуждения неподвижно пролежал ещё около часа, тупо вглядываясь в стену. Машинально поднялся и доковылял до ванной. Всё прошло как обычно, словно ничего и не произошло. Инфантильная надежда на то, что всё с ним будет хорошо. Ничего не произошло. Ему это приснилось. Дурной сон. Дурной, очень реалистичный и жуткий сон. Весь день ощущался странно. Тоскливо и нервно. Руки трясутся, тело не слушается, мысли путались. Постоянное желание скрыться от любопытных глаз, изучающие каждый миллиметр его кожи. Даже сейчас это желание никуда не пропало. Преследует его по пятам, оставляя напоминания, что тут не всё так просто. Но Саймон отстраняется, прячется в своём идеальном мире, лишь бы не переживать этот момент снова.

Отрицание.

— Оу… Это хорошо. — Лайм пригладил свои иголки, приподнимая уголки губ в неловкой улыбке. — Я почти что нет. Всё за бумагами, да бумагами. — Попытался сменить тему, но это было неудачной попыткой. Стоящий напротив немного согнулся, явно от боли. Сердце застучало быстрее, оглушая своим сотрясанием. Организм как будто забыл о случившимся, игнорируя ной кишечника всё это время. Осталось фантомное чувство распирающей заполненности, вызывая неприятные позывы пойти в уборную. В горле застыло отвращение. Саймон всё хорошо промыл, тщательно, постарался как-то привести себя в порядок, но всё четно. Ему больно даже лежать. Ноги гудят от любого движения. Потянутая рука нудила, покусанная шея зудела. Внутри раздирала такая же чесотка. Кровь не отстиралась от простыней и матраса, как и от любимых штанов. Так неловко. Противно… Противно касаться самого себя. Тереть пальцами о ладонь от нарастающей паники. Чувствовать, что по бёдрам и ногам что-то стекает, будь то вода или собственные выделения. Одежда приносит дискомфорт, сковывая движения. Неприятно смотреть на себя самого в зеркале без неё. Затянуть бы потуже куртку, да подлиннее. Но не было ничего подходящего. Всё кажется слишком откровенным. Парень сам не до конца уверен в произошедшем. Отрицание — это единственный способ избежать пугающих мыслей и догадок. Нет, это не догадки. Это реальность. Она не сможет догнать, если постоянно убегать. Да ведь?

Но насколько тебя хватит, звёздочка?

— Саймон, ты уверен, что всё хорошо? — Переспросил психиатр, садясь ровнее и продолжая смотреть на здоровяка своим смутным взглядом. Его не слышат. Всё звучит как в вакууме. Уши забиты шумом от собственных мыслей. Слова вылетают из головы моментально, забывая суть произнесённого предложения.

Как всё это выглядит комично.

Саймон — кусок высокотемпературной плазмы, отвалившийся от звёзды, застывший лишь при огромном усилии Сана, успокоивший своего собрата. Но не способный постоять за себя в экстренной ситуации. Принёс большой ущерб изолированной экосистеме, оставив за собой безжизненные пустоши. Возместит эти утери стало невозможно даже для Мистера Дерева. Несколько дней скрывался, пока Сан и Дурпл не нашли его по горячим следам. Ослепляющее светило, отчего у Орена и Дурпла возникли проблемы со зрением. Яркий свет прожог роговицу. Бруду досталось не меньше: звёздный подошёл к нему слишком близко, подпалив ткань куклы, отчего пришлось перешивать повреждённые участки. Забавно, что именно пострадавшие от его рук стали ему ближе всех, не смотря на то, что из-за него у них возникли проблемы. В обыденной жизни происходит тоже самое. Что бы Симик не творил, ему позволяли, помогали пройти сложный этап, не оставляли одного.

Ты без них ничто и никто, Саймон. Почему ты относишься к ним так неблагодарно?

Почему ты так и не разу сказал им "спасибо"?

В районе нескольких метров поджигалось абсолютно всё, оставляя от себя горстку пепла, либо расплавленную магму. Удивительно, что попав сюда, он не уничтожил живописный участок, отделенный от цивилизации. Разрушил райский уголок своими же руками. Неосознанно, пугаясь своей мощи и желая спрятать себя самого, лишь бы снова не видеть, как увядает чужая жизнь.

Как только сюда не приехали журналисты, репортёры и другие СМИ?

От страха перед своей силой, звёздный не может защитить даже самого себя. Любой конфликт, любое разногласия и агрессия воспринимается в штыки. Будь то шуткой или устроенный на серьёзных щах. Страшно от своих эмоций, в особенности от гнева. Приходится давиться им, лишь бы не навредить окружающим ещё раз. Уводя себе во вред, ведь намного проще замкнуть нежеланное чувство в себе, чем подружится с ним и не боятся, как раньше. Стыд и вина заключили в свои цепкие объятия, крепко сжимая за горло. Так страстно, свирепо. Впиваясь когтями прямиком в артерию, раздирая до костей и выпуская фонтаны крови. Но она не течёт наружу, сколько вовнутрь. Стекает меж крупных пальцев, неспешно капая на землю, заставляя её тлеть. Сдавленная злоба укореняется внутри, единственным барьером которой является один лишь страх, стекающий по крупным пальцам.

Как скоро он рухнет?

Вредя себе, ты хуже делаешь и окружающим, Саймон.

Ты опасен, как и Рэдди, признай это.

Сан пытался ему помочь, но всё безуспешно. Саймон слишком юн и неопытен. Слишком запуган. Любые попытки заканчивалось одним и тем же, — неудачей.

Это так жалко.

Опустился до обычных земных, игнорируя свою природу, либо попросту забывая. Ходит своими ногами, ощущает голод, жажду, боль. Обычный огромный котяра, смешанный с пчелкой. Неясно, как продолжает жить. Соединил несоединимое. Чудной, но этим и прекрасен.

Ты ж сама креативность, юная идеальная звёздочка.

От льва осталась грива с лапами, длинным хвостом и клыками. Понять, что там замешено ещё и насекомое, попросту невозможно. Намекает одни лишь усики над ушами, ну и только. Химера, неизвестно как живущая и чем питающаяся. Это тайна и для Саймона. Но он не задаётся вопросами. Ему не интересно. Он всем нравится и ему этого хватает с головой.

Почему же тебе так важно чужое одобрение?

Плазма утихала, становилась похожей на обычную кровь. Тёмно-бардовой, с вкраплениями чёрного, тягучей, но всё такой же горячей. Но это сближало его с остальными. Он стал похож на них. Стал частью огромной семьи на изолированном участке суши. Здесь уютно. Было уютно. Не смотря на катастрофу, звёздочку приняли.

Но что же до Рэдди?..

Причина ярой ненависти неясна никому. Тому же Оваксу, пытающийся разобраться с рогатым. Но всё безуспешно. Парень всё также закрыт для остальных. Хотелось узнать его поближе, понять его, но тот остаётся загадкой, над которой не захочется ломать голову. Придётся, куда психиатр денется. На кону могут быть чужие жизни. Одной из таких он уже навредил.

Теперь Лайму придётся уделить время не только на красного.

По ноге потекло что-то тёплое, вызывая дискомфорт. Игнорировать полученную травму было огромной ошибкой. Саймон перемялся с нога на ногу, стыдливо припуская куртку ниже предплечий, прикрывая зону ниже пояса. На краях глаз наворачивались слёзы. Стёкла солнцезащитных очков начали запотевать от конденсата. — А-э. — Он неловко усмехнулся, потирая затылок. — Да. — С наигранной уверенностью кивнул желтоглазый. — Ты отдыхай тогда. С… — На имени своего друга он смутился. Это было на мгновение, меньше пары секунд. Чувствовалось, как дискомфортно говорить его имя. Саймон поёжился, встряхнув плечами. Овакс давно всё понял, но давить нельзя. Ни в коем случае. Расспрашивать, допрашивать и начинать открыто беспокоится. Приятелю и так тяжело справляться со своими эмоциями, что говорить про чужие.

Сохраняй спокойствие.

— Рэдди… Тяжко… Ну… Ты понял, да? — Протянул блондин, почти проскулив и с трудом вставая ровно. — Так что. — Тон приподнялся, проглатывая накативший ком. — Я пойду. — Звёздный указал пальцем вперёд, ведя себя уже как обычно. Непринуждённо дурачиться. Всё такое же жизнерадостное и не знающее бед солнышко. — Хорошо. Если что, ты знаешь к кому обращаться. — Намекнул Овакс, мягко улыбаясь ему в след. — Только не молчи, если что-то случится! — Салатовый не увидел, как Саймон кивнул ему, приподнимая очки и вытирая свои глаза.

Я знаю, что ты всё понимаешь. Прости, я не хочу это обсуждать.

Немного похрамывая, аккуратной и рассчитанной припрыжкой, жёлтый скрылся с поля зрения кареглазого. Лайм убрал добродушную улыбку, поднимая взгляд на Мистера Дерево. — Ты тоже заметил изменения в поведении Саймона? — Угрюмо проговорил салатовый. — Да. — Трепетно отозвался дуб. — Я займусь Рэдди, а ты предупреди Дурпла и Сана. — Лайм взял планшет, записывая примерный план действий. — Их нужно изолировать друг от друга. — Почти как приказ, четко проговорил Лайм. — Дело дрянь. —

Лишь губами произнёс психиатр, шестым чувством ощущая, что это только начало чего-то большего…